ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 18.02.08 03:01. Заголовок: «Мистер Принс, или Немного о природе смелости», ГП/СС, drama, romance, R, продолжение от 08.10.08
Название: «Мистер Принс, или Немного о природе смелости» Автор: Mummi Беты: главы 2-4 - Рыжая-бестыжая, главы 8-10 - kasmunaut Пейринг: ГП/СС Жанр: drama, romance Рейтинг: Пока что R Отказ: все принадлежит Роулинг Аннотация: 19 лет спустя после победы над Волдемортом Мундунгус Флетчер становится свидетелем необычной встречи… Комментарии: Еще немножко прописных - или очень спорных - истин для успокоения души :) Предупреждения: Слэш, возможно, ООС персонажей, авторская пунктуация Статус: не закончен
Сраженье отгремело и автор, наконец-то, смог вернутся с поля боя в родные степи)
цитата:
Предполагается скорее миди (правда, сначала вообще думала о мини...
В начале разросшегося и раздобревшего мини, Мундугус Флетчер, ставший свидетелем необычной встречи, смотрится, скажем так, не совсем к месту.
И, вот эти сравнения особо понравились:
цитата:
Для стороннего наблюдателя – всего лишь маленький уютный мирок, но для тех, кто внутри – огромный и прекрасный мир со своими морями и островами, горными пиками и тенистыми долинами, пустынями и долгожданными оазисами – как, наверное, и в любой семье.
цитата:
Это, пожалуй, единственное в нашем домашнем мирке, что ничем не уравновешивается – бескрайние топкие болота недомолвок, где кочки неискренних уступок, коварно чавкающие под ногой, – совсем не опора, и ты увязаешь в мутной склизкой жиже все глубже…
Venom_VR Сначала-то я вообще собиралась обойтись одним Флетчером))) Но начинается история все-таки с него (если вы о том, чтобы исправить аннотацию)) И встреча ведь продолжается, мысленные экскурсы Гарри в прошлое - тоже часть разговора "пациента" и "врача", только Принсу все пересказывается, конечно, немного в другом изложении))) А Флетчер еще появится) Спасибо, рада, что вам понравилось!
Отправлено: 06.07.08 13:35. Заголовок: mummi Очень понрави..
mummi Очень понравилось!)))))) И Флетчер очень даже уместен) Он как бы оттеняет и смягчает повествование. а если он и в дальнейшем проявиться, то получится весьма интересный художественный ход)) Жду!))))
Отправлено: 07.07.08 10:53. Заголовок: mummi С него, прод..
mummi
С него, продолжается, хм, заметила, конечно))) Первое, могло бы быть веским аргументом для мини замкнутом на выше упомянутом персонаже. Второе, действующие лица остались на своих местах, а акценты сместились, вы вышли за рамки встречи, емкими, неспешными монологами, глубокими экскурсами. Связка пациент – врач, дальше, - тоньше и все реже вспоминаешь, что они все так же сидят за столиком у окна, а рядом притаился Флетчер, контрастная помесь Хогвартского лесника с Тургеневским крестьянином)) Подожду его второго выхода, возможно, он уравновесит части, и сгладит так бросающуюся в глаза чужеродность начала в тон выдержанности остального текста)
Отправлено: 07.07.08 17:10. Заголовок: Спасибо! Я наконец-..
Спасибо! Я наконец-то нашла фик, помогающий мне примириться с реальностью 7 книги. После "Даров смерти" у меня осталось стойкое ощущение неправильности, недосказанности и пустоты. Тут я нашла все, чего мне действительно недоставало. Многие из размышлений Гарри в этом фике я мечтала увидеть в книге.
Гарри мне здесь очень нравится - мудрый, выдержанный, рассудительный. Взрослый, одним словом. Но иногда нет-нет да и покажется тот темпераментный, язвительный паренек, каким мы его знаем в книгах Роулинг. Именно таким, как здесь, я всегда представляла Гарри в 38.
Снейп тоже повзрослевший, что и неудивительно - после всего пережитого уже нету места для той эмоциональной незрелости, которую он порой демонстрирует в книгах. Я верю в такого Снейпа! Вообще мне очень нравится, как именно вы его изображаете.
Джинни тоже восхитительно канонична - я, скажем так, не большая ее поклонница, но у вас она настолько живая и, как бы это сказать, правильная, достоверная...
Появление Драко тоже очень сильно порадовало - поумневший, побитый жизнью, но по-прежнему язвительный сноб. Люблю его здесь!
Еще раз спасибо, что делитесь своим талантом! С огромным нетерпением жду продолжения!
Чудесное продолжение! Только Поттер решил все прояснить, и вдруг профессор исчез.
цитата:
Да и… незачем, знаешь ли. Нам с профессором и так есть чем заняться – в смысле, о чем поговорить.
Да ладно уж, хватит притворяться, Гарри. Знаем, что у тебя на уме.
А трещина в отношениях Гарри и Джинни все углубляется.
цитата:
– Что ж, я приму… если будет что принимать. Я правильно поняла, что ты знать не знаешь, где сейчас профессор Снейп?
Рано радуешься, Джинни. Должна бы знать, какой настойчивостью и упорством в достижении цели отличается твой супруг. mummi, спасибо за восхитительное продолжение.
Отправлено: 08.07.08 03:00. Заголовок: Raelis Julia Вам сп..
Raelis Julia Вам спасибо за отзывы :)
Raelis Да, именно недосказанность, пустота, незавершенность... Вот, попыталась восполнить - хотя бы для себя, и так рада, что мои попытки примириться с каноном помогают кому-то еще! Снейп и Гарри... они себя еще очень по-разному проявят)) Джинни... надеюсь, я не слишком сгустила краски. Драко - забавно, вряд ли причислю его к любимым персонажам, но писать о нем всегда интересно! Самой стало жаль, что его здесь так мало)
Julia
цитата:
Да ладно уж, хватит притворяться, Гарри. Знаем, что у тебя на уме.
А он сейчас не притворяется, честно :) На уме только желание во всем разобраться :) Вот в следующей главе... но спойлерить не буду)))
цитата:
А трещина в отношениях Гарри и Джинни все углубляется.
В общем-то, эта трещина - одна из особенностей семейного ландшафта, с которой Гарри давно примирился :) И ничего нового о своей жене он сейчас не узнал. Но своими рассуждениями Джинни, сама того не желая, заставила Гарри сделать соответствующие выводы (далее см. продолжение :))
Отправлено: 08.07.08 11:21. Заголовок: Боже, как долго я жд..
Боже, как долго я ждала продолжения! Спасибо вам огромное за новый кусок моих мечт! Мне так нравятся размышления Гарри. Действительно взрослый, умудреный жизнью, красавчик! И Малфой как нельзя кстати пришелся в этом произведении. Да, Джинни я никогда не любила, ее хочется резко заткнуть чтоб не мешалась в жизни Гарри и Снейпа. Еще раз спасибо!
mummi, ну офигенно же ж! Я давно не комментировала, и теперь хочу вам сказать спасибо - вообще, и в отдельности: - за надпись на столе, - за разговор Гарри и Малфоя, - за то, что с уважением относитесь к читателям и продолжаете работу над фиком!
Признаюсь, Ваш Гарри мне очень близок 8) Хочу спросить:
цитата:
И еще надеюсь – я ведь могу на это надеяться? – что ты примешь эту часть моей жизни и все обойдется… без потерь
мне почудилось, или в этих его словах - скрытая угроза? Он говорит о возможности потерять Джинни - или Снейпа?
ps. Да, и исчо респегд за заголовок. Правильно назвать произведение - это тоже талант 8) "О природе смелости" - настраивает на эдакий "психологический" лад. И фик получается именно таким - достоверным психологически.
Браво, вобсчем. Мы Вас тут ждемс, за кустами цветоф
- за то, что с уважением относитесь к читателям и продолжаете работу над фиком!
Боюсь, это не из уважения - хотя читателей я безусловно уважаю, а перед теми, кто не забыл о заброшенном на такой срок фике, просто преклоняюсь ))) Мне самой очень хотелось вернуться к этой истории, и я рада, если продолжение кажется вам удачным.
цитата:
мне почудилось, или в этих его словах - скрытая угроза? Он говорит о возможности потерять Джинни - или Снейпа?
Не почудилось, но о глобальном выборе речи еще нет. Это скорее предупреждение, что в угоду душевному спокойствию Джинни отношениями со Снейпом он жертвовать не станет. Любишь меня - люби мою собаку)))
Отправлено: 21.07.08 03:40. Заголовок: Странно, но я совсе..
Глава 7
Странно, но я совсем не чувствую беспокойства, только удивление и полузабытый мальчишеский азарт – как в мое первое лето в Норе, когда миссис Уизли разрешала нам поиграть в прятки, и старый дом, покорно покряхтывая, принимал нас в свои укромные уголки. А теперь поиграть решили мы с профессором – что с того, что мне тридцать восемь, а ему… ладно, пока я его другим не представляю, будем считать, что столько же. Что ж, поиграем. Кто не спрятался, я не виноват… кто спрятался, пусть тоже не слишком обольщается – его найдут, тем более что он сам этого хочет. Что бы там ни говорила Джинни, в той открытке было две фразы.
Только вот прятаться здесь решительно негде. Может, в чуланчик под лестницей? Хмыкнув, я тяну на себя с трудом поддающуюся дверцу, разумеется, сполна прочувствовав неизбежное дежавю, стократ усилившееся, когда дверца отзывается пронзительным скрипом. Одно время дядя Вернон специально не смазывал петли, чтобы грозным окриком предупреждать – мол, я начеку и знаю, что ты, паршивец, вылез и шляешься по дому невесть зачем!.. Марш к себе!..
– Кто там скрипит?.. Какого черта?.. – недовольный окрик сверху.
В самом деле, какого черта!.. Дяди Вернона мне только не хватало! Дернувшись, я невольно сжимаюсь, подавив безотчетное желание юркнуть в темную щель, откуда тянет затхлостью. Может, – такого еще ни разу не случалось, но вдруг? – заклинание не сработало, это просто дурной сон, течение событий в котором не подвластно ни мне, ни Снейпу, и в следующую секунду передо мной окажется оплывшая багровая физиономия дядюшки, ждущего оправданий?..
В следующую секунду сверху снова доносится приглушенное:
– Поттер, это вы? Что вам понадобилось в чулане?
Нет, я все еще здесь и дежавю явно ни при чем – это не хриплый дурслевский рык. Недовольный сонный голос снова заставляет вздрогнуть и перечувствовать кучу самых противоречивых эмоций, от радостного узнавания и облегчения до разочарования, как в детстве, когда ты только разохотился, а игра уже закончилась. Кажется, этот Снейп прятаться вообще не собирался. Кажется… кажется, он просто спал, а я его разбудил.
Помнится, однажды я уже заставал его дремлющим – но тогда, поняв, что ночи я не дождусь, он, видимо, решил вообще не ложиться. А сегодня?.. Ну конечно – Джинни ушла спать совсем рано, еще десяти не было, я отправился в спальню самое большее через полчаса… А обычно я ложусь не раньше двенадцати. За столько лет у профессора было время привыкнуть.
– Что за явления в неурочный час? Опять неприятности?.. Садитесь, сейчас спущусь, – последние слова заглушает сдавленный зевок. Виновато улыбнувшись, я толчком захлопываю скрипучую дверцу – дурслевское прошлое я даже в памяти воскрешать не собираюсь, покорно разворачиваюсь и…
Вот сейчас я, как всегда, устроюсь в старом кресле, а минут через пять по лесенке под немузыкальный скрип ветхих ступеней спустится Снейп в неизменной черной мантии – стремительно, словно это не его я только что разбудил – и усядется в свое, и картинка перед глазами вновь станет успокаивающе целостной. А дальше будет виденное сотни и сотни раз: руки на подлокотниках – выслушивая мои откровения, он никогда не скрещивает их на груди, острый внимательный взгляд из-под темных ресниц, спокойный кивок – ну же, Поттер, рассказывайте!..
Привычная картина – сколько раз она вставала перед глазами в суматошной дневной круговерти и помогала сосредоточиться, избавиться от мешающих эмоций и принять верное решение! – и не менее привычное распределение ролей. Младший, ждущий совета, помощи, утешения и всегда их получающий – и старший, знающий, что ему благодарны, но неизменно пожимающий плечами: «Не стоит, у меня здесь не особенно много занятий». Ученик, наконец-то вполне доверившийся этому учителю, и учитель, которому, кажется, наконец-то хочется и нравится учить именно этого ученика. Амплуа затверженные, устоявшиеся, устраивавшие и его, и меня… до сегодняшней ночи.
Потому что с учеником могут поделиться, чем сочтут нужным, но не станут откровенничать о том, что не имеет к нему отношения – и попробуй докажи, что его, то есть меня, снейповское бегство очень даже касается. Совсем нетрудно представить, как при первых же словах внимательный взгляд мгновенно станет зеркальным, ресницы запрещающе опустятся, а руки устроятся на груди в полузабытом хогвартском жесте. Правда, до сих пор он никогда мне не лгал – и сейчас, скорее всего, лукавить не станет. Просто улыбнется уголком рта и промолчит. А если что и напишет на пыльной столешнице, то наверняка что-то вроде «вы все узнаете в свое время, Поттер».
Конечно, узнаю, если Малфой сдержит слово. Но какой бы зацепкой ни стала вожделенная фраза, с ее помощью я разгадаю лишь «где» и, возможно, «как» – но не «почему». Загадочное, необъяснимо волнующее «почему» – и, если интуиция не врет, настолько личное, что в отношениях «учитель-ученик» ему попросту нет места. И впредь не будет, если я продолжу играть по снейповским правилам.
Только сегодня я не стану подчиняться – самое время внести в привычный сценарий кое-какие коррективы. Не стану гадать, как переступить незримую черту между креслами, чтобы недовольный окрик, словно щелчок по носу, не отправил назад – сегодня этой черты просто не будет.
Ступеньки скрипят под моими торопливыми шагами почти так же пронзительно, как злосчастная дверца, но Снейп, если и собирался что-то сказать, уже не успевает – в узкий коридор наверху выходят только две двери, и, решительно толкнув правую, я убеждаюсь, что интуиция не обманула. Это его спальня.
И он, конечно, еще в постели – толком не проснувшийся, непривычно встрепанный, с досадой глядящий на меня из-под сощуренных век. Моей бесцеремонной особе откровенно не рады, наверное, это должно уязвить, но… не уязвляет. На волю просится улыбка – глупое зеркальное отражение проступившей на сонном лице сердитой и смущенной усмешки, смущения в которой, впрочем, больше, чем досады. Без своей черной хогвартской брони, в тонкой сорочке, открывающей шею с темными родинками и нежную ямку между ключицами, он так непривычно и обезоруживающе беззащитен, что хочется успокаивающе пробормотать: «Простите, профессор, я не хотел вламываться в ваше личное пространство. Я лишь задам пару вопросов и уйду».
Только разве этого мне на самом деле хочется? Кого я обманываю? Его – может быть, но себе-то можно признаться, что игру, которая закончилась, едва начавшись, ужасно хочется так или иначе… продолжить.
Хочется сделать кучу всяких глупых и совершенно неуместных вещей.
Например, присесть на край его не слишком широкой кровати, сделав вид, что не заметил нового сердитого взгляда. Протянуть руку и поправить измявшийся воротник сорочки, которую он стягивает на груди неловким торопливым жестом. Легко подуть на прилипшие к вискам влажные прядки – заметив мой взгляд, он быстро поправляет волосы, и это смешно и трогательно. И эти дурацкие желания почему-то веселят, но совсем не удивляют – словно, взявшись нарушать правила и обходить всяческие табу, я уверенно продолжаю двигаться в неизвестном пока, но верном направлении.
Тем временем мой язык, пустившийся в автономное плавание, оказывается, уже закончил молоть извиняющийся вздор – досадливо дернув плечом, Снейп обреченно вздыхает:
– Так и быть, задавайте свои вопросы, раз уж набрались нахальства вломиться в мою спальню.
Что-то подозрительно быстро я получил разрешение – может, он уже догадался, о чем речь, и собирается быстренько меня выпроводить, отделавшись парой уклончивых отговорок? Даже не рассчитывайте, профессор – да, мы играем на вашей территории, но… по моим правилам. Сегодня – по моим.
Но первые очки явно засчитают не Гриффиндору. Он спокойно выслушивает мой торопливый, но подробный – я даже разговор с Джинни в общих чертах передал – рассказ, хмуро улыбается – потрясение от малфоевских слов скрыть не удалось, да я и не пытался – и молчит. Неторопливо – каждое движение длится вечность – усаживается, откинувшись на подушку, подтягивает к груди колени – даже под одеялом они кажутся острыми – и молчит. Не отводит глаз, но в непроницаемой темени взгляда ничего не прочесть – и молчит…
Я не могу различить оттенки этого молчания. Может быть, оно сродни его говорящему молчанию в кабинете Дамблдора той ночью, когда он узнал, что уготовано мальчику. А может, просто терпеливое ожидание момента, когда я, не дождавшись ответа, развернусь и уйду. Но для последнего слишком плотно сплетены пальцы, обхватившие острые колени, и слишком выпукло проступили на бледных кистях тонкие ниточки вен.
– Нет, Поттер, – наконец произносит он по истечении вечности, – я процитировал бы вам эту интригующую приписку – какой смысл скрывать то, на что, по вашим словам, уже решился? – но не смогу. Вы давно уже догадались – и догадались верно – я делаю и говорю не то, чего вы от меня подсознательно ждете, – нет, я веду себя, как это действительно было бы мне свойственно... хорошо, свойственно в реальности. Но из этого не следует, что я осведомлен обо всех поступках, которые совершаю наяву – даже то, что я, оказывается, все еще их совершаю, стало для меня не меньшим сюрпризом, чем для вас.
– То есть вы не знали, что живы? – уточняю я, так неправдоподобно это звучит, и Снейп раздраженно кивает, досадуя, что приходится объяснять такие простые вещи:
– Я ведь всего лишь ваше сновидение. Это для вас существуют обе реальности, я же обречен на единственную и понятия не имею, чем занимаюсь днем. Так что придется вам подождать возвращения мистера Малфоя. Поверьте, мне самому интересно, почему через столько лет я вдруг решил сообщить, что жив, и какую именно зацепку оставил. Что касается прошлого, – новым кивком он показывает, что очередной вопрос очевиден, – прошлое я помню прекрасно. До того момента, когда вы решили, что я умер.
Черт, это вряд ли оговорка, и значит, хотя бы одну загадку я разгадаю уже сегодня – как ему удалось инсценировать собственную гибель. Но это потом, потом – ведь если прошлое он помнит прекрасно, значит… значит, должен помнить и причину, по которой скрыл от меня, что жив! Именно от меня – теперь я в этом почти не сомневаюсь.
И вновь он угадывает непроизнесенное, и снова, на этот раз почти без паузы, выговаривает:
– Нет, Поттер, нет. Сожалею, но и на этот вопрос вы ответа не получите.
Я ждал этого «нет» и был готов потребовать объяснений – но внезапно понимаю, что сейчас никаких объяснений не дождусь. Слишком спокойное «нет», слишком уверенное, и в непроницаемых, невозмутимо встречающих мой умоляющий взгляд глазах – почти вызов: нет, Поттер, и комментариев не будет.
– То есть вы знаете, почему столько лет притворялись мертвым, могли бы рассказать, но не скажете, – это не вопрос, а спокойное – хотя горло сдавило так, что не вздохнуть – утверждение, и Снейп усмехается, оценив мою выдержку:
– Именно. И пусть это вас не интригует, здесь совсем ничего загадочного. Просто нечто очень личное – я ведь имею право на маленькие секреты даже от друга? И поверьте, вы, Поттер – вы, кого я знал в Хогвартсе и кто много лет подряд навещает меня в собственных сновидениях – вы не имеете к этому давнему секрету ровно никакого отношения.
Как, должно быть, горька пилюля, если ее решили подсластить упоминанием о дружбе – и сколько приложено усилий, чтобы что-то утаить и при этом не солгать! Как выговаривалось каждое тщательно обдуманное слово – медленно, осторожно, так переходят реку по скользким камням… Но почему у меня такое чувство, будто он все же оступился – а я, напротив, дрожа от смутной догадки, нащупал очередной камень? Поттер, которого он знал в Хогвартсе… навещающий его в собственных снах… только бы не соскользнуть…
– А вы знали еще какого-то Гарри Поттера? – очень тихо, очень осторожно.
Почти пальцем в небо, и я ждал самое большее удивленной усмешки – но уже секунду спустя, похолодев, понимаю – попал.
Каким-то немыслимым образом догадался – и эта неуверенная догадка, оказавшаяся истиной, словно удар молнии испепеляет всю снейповскую невозмутимость. Кажется, он в самом деле едва удержался от вскрика – темные глаза, растеряв непроницаемость, расширяются, как от боли, рука снова взлетает к вороту, сминая тонкую ткань, – словно он и впрямь соскользнул и отчаянно пытается уцепиться, и теперь уже его взгляд безмолвно умоляет о помощи…
И я бы протянул ему руку, но…
Он решил, что я догадался, и потрясение – Мерлин, что же я такое нащупал?! – пробило брешь в тверди его легендарного самоконтроля – да, крохотную, да, на долю секунды, но это моя доля секунды! Он незащищен сейчас, в этот краткий раскаленный миг, уязвим и открыт – и значит, я должен попробовать!..
И я пробую. Мысленно извинившись за вторжение – и, кажется, он успевает увидеть это извинение и удивиться ему – но отвести взгляд уже не успевает.
Конечно, он сопротивляется – и с каждой секундой все безуспешнее. Эмоции, профессор, эмоции – вы же сами учили меня азам окклюменции! Но какое там хладнокровие – безумный водоворот из ярости, стыда, отчаянного желания вытолкнуть меня из своей памяти лишь затягивает глубже, словно в некую воронку… Затягивает?.. А может, тянет – словно в какой-то миг, бросив сопротивляться, он схватил меня за руку и рывком втащил в свое сознание – смотри, Поттер, ты ведь этого хотел!.. Смутные размытые мыслеобразы перестают расплываться, складываясь в узоры, словно в калейдоскопе – и отчетливые яркие картинки сменяют друг друга, словно маггловские слайды – щелк, щелк, щелк!
Смотри, Поттер, ты ведь хотел знать, почему.
Щелк. Кабинет с десятками портретов. Снейп, откинувшийся в кресле, устало потирающий глаза. Один из портретов что-то негромко произносит, профессор скептически пожимает плечами, но все же достает палочку, лениво взмахивает ей – очень знакомое движение…
Щелк. Снейп в разоренной комнате – мебель сдвинута, на полу книги, связки писем… Оборачивается к вошедшему – нет, скорее, вбежавшему темноволосому парню – тот исступленно выхватывает палочку, но тут же оседает на пол, обездвиженный заклятием…
Следующая картинка – та же комната, та же пара, только парень не распростерт на затоптанном полу, а сидит на кровати, сгорбившись, опустив голову на руки – а Снейп… рядом. Что-то негромко объясняет. А потом, подвинувшись ближе, протягивает руку – неуверенно, даже боязливо, словно собираясь погладить гиппогрифа – и проводит по встрепанным волосам, приглаживая, успокаивая.
Это же я. Семнадцатилетний Поттер. И свитер на мне тот самый, что связала миссис Уизли на последнее перед седьмым курсом рождество в Норе. Я сижу в комнате Сириуса, а Снейп – рядом, гладит меня по волосам. Но мне тридцативосьмилетнему не удается сполна прочувствовать привкус безумия – картинка сменяется новой… и вот теперь чувство, что кто-то из нас помешался, накрывает меня с головой – впрочем, какая-то часть сознания продолжает бесстрастно фиксировать немыслимые подробности.
Комната уже другая – кажется… нет, точно, это моя комната в доме на Гримаулд-плэйс – а вот действующие лица те же… только выглядят по-другому. Не думал, что кажусь – вернее, казался – таким худым без одежды. Почти как Снейп – только не такой белокожий, а из-за того, что он прижался ко мне – или я к нему – так тесно, контраст еще более заметен. Мои смуглые пальцы гладят худое плечо – нежным и в то же время очень собственническим жестом. Забираются в волосы, бесцеремонно щекочут шею – и тут другие пальцы, бледнее и тоньше, тоже приходят в движение, вкрадчиво пробираются между нашими телами и касаются, видимо, очень чувствительного местечка, потому что я тихонько хихикаю:
– Ай, перестань, щекотно же!
– Так тоже щекотно? – от заинтересованных исследовательских ноток в низком голосе нас пробирает дрожь – меня, приросшего к полу в снейповской спальне, стиснувшего источенную жучком спинку кровати, и того Гарри, что, вздрогнув, чуть подвинулся, давая тонким пальцам свободу маневра, и бессвязно шепчет:
– Так – нет… так хорошо… ох, Северус, сильнее…
Это тихое хрипловатое «Северус» еще звучит в ушах, когда я понимаю, что демонстрация слайдов закончилась – не слишком вежливым толчком меня выпроваживают в реальность. Но мне и увиденного – и особенно услышанного – хватило.
– Можно я присяду? – не дождавшись ответа, я бессильно опускаюсь на скрипнувшую кровать. Ноги подгибаются, словно это в мой мозг вот так ворвались – жестоко, безжалостно, подминая волю… Хорошо еще, Снейп в какой-то момент перехватил инициативу, но ему, кажется, тоже довольно хреново. Но я не могу заставить себя повернуть голову, чтобы в этом убедиться – и не потому, что догадываюсь, какое у него сейчас лицо, а потому, что теперь знаю, каким оно могло бы быть – и каким, наверное, больше никогда для меня не станет.
Мерлин, ну какого дементора мне понадобилось выдирать из него эти воспоминания – с кровью, с мясом, в отместку за прошлое, что ли? – когда, возможно, хватило бы еще пары вопросов, и я все понял бы без постыдного для меня и унизительного для него ментального изнасилования – а как еще назвать случившееся, если в ярде от меня до сих пор слышно хриплое дыхание, которое он с трудом пытается выровнять! Черт, даже без вопросов, даже если он не ответил бы ни на один… Я ведь когда-то уже предположил, что он тоже пользовался этим заклинанием – а значит, мог бы догадаться, что и у профессора в какой-то момент появилась… своя ночная реальность, и средоточием этой реальности стал я – Поттер, появлявшийся в его снах так же, как он сейчас появляется в моих. Мог бы сообразить, что, раз уж в моих сновидениях мы сумели сблизиться – значит, и у него могло случиться что-то подобное…
Мог бы предположить все, что угодно – кроме того, до какой степени мы… сблизились.
Для меня все началось с мертвых – а для него? Может, наоборот, с живых – в его последний хогвартский год, когда ненависть к нему, и моя, и всеобщая, достигла предела – как раз тогда, когда он меньше всего ее заслуживал! Одни ненавидят, другие подобострастно льстят – и это подобострастие, наверное, тоже не доставляло особой радости… Как наверняка не доставил ее и ворвавшийся в сон разъяренный мальчишка – ворвавшийся напоминанием об ошибках, которые не исправить и не искупить. И никогда уже не поговорить – с живым… Но можно попробовать что-то объяснить вот этому Поттеру – и найти горькое утешение в том, что выслушал и понял бы и тот, другой – настоящий, мерзнущий в заливаемой дождями палатке.
Утешиться и… утешить?.. Может, у них тоже все началось с некой игры? Хотя если вести отсчет с Поттера, в отчаянии опустившего голову на руки, тому было, пожалуй, не до игр – а с таким лицом, как у Снейпа в той сцене, впору играть разве что в русскую рулетку. Наверное, если бы я огрызнулся тогда, отшвырнул нерешительную руку, для него это и впрямь было бы сродни выстрелу, убивающему надежду – и он вновь замкнулся бы в себе, уже окончательно. Но я тогдашний не огрызнулся – и в последнем воспоминании я теперешний увидел еще одно снейповское лицо, ошеломившее больше, чем наши обнаженные тела и мой задыхающийся шепот.
Лицо счастливого человека – еще не привыкшего к этому ощущению, может быть, даже стыдящегося его – но вполне осознавшего, что счастлив, и что причина и средоточие этого непривычного состояния – совсем рядом, сонно щурится, потягивается, улыбается – собственным мыслям, но немного и ему, Северусу. И, кажется, это несносное бесцеремонное счастье – да, иллюзия, но живая, зримая, осязаемая – тоже… счастливо от того, что он, Северус, рядом.
Мальчика, скитающегося невесть где, не согреть и не утешить – но есть этот, доверчиво прижавшийся, ждущий тепла – и невозможно удержаться от сердитой и нежной улыбки, пусть даже нежность в ней перемешана с горечью. Всего лишь сновидение, да. Но ему тоже холодно, больно и страшно, и если прижать его к себе – вот так, теснее – может, немного тепла перепадет и тому, другому.
А почему желание поделиться теплом воплотилось… именно так – кто знает, где грань между дружеским объятием и… иным? Когда утешающих слов оказалось недостаточно и стало ясно, что с мертвящим холодом одиночества можно справиться только так – тело к телу, ближе и глубже, до полного слияния? В какой миг эти двое осознали, что переступили грань – или даже не поняли этого, настолько тонкой она оказалась?.. Или один из них шел к этой грани сознательно? Но если даже Снейп руководствовался… собственными склонностями, – то, что он любил мою мать, пристрастий иного рода, в принципе, не перечеркивает, – глупо обвинять его в… принуждении – сцена, которую я наблюдал, меньше всего походила на насилие…
Стоп. Я видел слишком мало, чтобы с уверенностью сказать, кто из них – старший или младший – позвал, а кто не нашел в себе сил отказаться. С чего я вообще решил, что это профессор был инициатором? С того, что меня никогда не влекло к мужчинам? Но если поступки ночного Снейпа – не изнанка моего подсознания, а отражение его личности, значит, и его ночной Поттер тоже мог говорить и делать то, что было бы свойственно мне в дневной реальности. Он тоже всего лишь мое отражение. И тогда получается…
… Что, кто бы из них ни вступил на эту дорогу первым, я настоящий тоже прошел бы ее до конца – до рук, сжимающих его в отнюдь не дружеском объятии, до закинутого на белокожее бедро смуглого колена, до жаркого и бессвязного «ох, Северус, сильнее».
Бред? Абсурд? А разве не к той самой грани я неосознанно шел все эти годы – досадуя, что Снейп подпускает к себе с такой неохотой, вглядываясь в тревожащую душу темень его глаз, радуясь его одобрению, ловя редкие улыбки? Становился все ближе, когда стоял рядом с его креслом, вслушиваясь в сонное дыхание и ощущая, что пространство рядом с ним заставляет меняться – если б я тогда догадывался, насколько! Когда водил пальцем по темным дорожкам в густой слежавшейся пыли, воображая, что касаюсь его руки и ощущаю тепло, которым он наконец набрался мужества поделиться. Когда совсем недавно еле удержался, чтобы не дотронуться до нежной ямки между ключицами, радуясь странной игре и еще не догадываясь, что скоро мне будет совсем не до игр…
Сейчас я подошел к этой грани вплотную – но отступить еще не поздно. Еще ничего не решено. Так просто – не оборачиваясь, выйти, сбежать по скрипучим ступеням – их скрип станет скрежетом ключа, закрывающего эту дверь навсегда. Вернуться к Джинни, к штормам и затишьям домашнего мирка. Никаких снов. Никаких разговоров о Снейпе. Конверт от Драко отправить обратно, не распечатав. Джинни будет счастлива.
А я?
А тот, кто в ярде от меня затих так, что не слышно дыхания, и уверен, что больше меня не увидит – если бы не был уверен, разве таил бы свой «маленький давний секрет» до последнего? А тот, другой, выживший, настоящий, стерший «Гарри» и вписавший «Поттер» – он ведь тоже был уверен, что я выберу, раз столько лет притворялся мертвым. Конечно, ведь у его ночного Поттера был только он, Снейп – а у меня красавица невеста и огромный мир в придачу, в котором он и на дружбу-то, должно быть, не слишком рассчитывал, а уж на большее… Посчитал, что выбор ночного Поттера был сонным мороком, утешающей иллюзией, случайностью – и, так же, как когда-то не осмелился признаться моей матери в любви, не решился снова пройти с дневным Поттером весь путь до конца. Или решил, что я достоин иного будущего – и сделал выбор за меня.
Но потом все-таки отправил открытку. И добавил вторую фразу, предназначенную только мне. И когда-то вложил в старую книгу листок с заклинанием. Значит, все же… надеялся?
Как же вы не сообразили, профессор, что свой выбор я уже сделал, и он не был мороком или иллюзией. Для того, чтобы осознать этот выбор, мне понадобилось двадцать лет, но как же ты не понял, Северус, как же ты не понял…
Что ты – это ты, а я – это я, в дневной ипостаси или ночной – какая разница. Что когда ты рядом, весь остальной мир… нет, не перестает существовать, конечно, в нем по-прежнему и дети, и друзья, и Джинни – да, и Джинни, если она найдет для себя место в новой реальности, – но средоточием этого мира давно стал ты, Северус. Что всяческие табу и незыблемые устои только кажутся незыблемыми, но разлетаются в пыль, когда приходит время выбирать и ты понимаешь, кто тебе действительно нужен – и не только в качестве друга. Что, еженощно сменяя дневную реальность ночной, давно прихожу не к другу – только я не понимал этого, а ты боялся поверить.
Но ты ведь позволишь мне объяснить, правда? И не рассердишься, если сначала… не очень получится? Понимаешь, Северус, мысленно переступить черту, оказывается, гораздо проще, чем повернуть голову, тем более что я догадываюсь, какое у тебя сейчас лицо. И когда я тихонько поворачиваюсь к тебе, оно именно такое – очень спокойное, бесстрастное, обреченное, словно, пока я приходил в себя от потрясения, ты мысленно зачитывал приговор и теперь терпеливо ждешь когда я приведу его в исполнение. Но выдержка все же подводит, как частенько подводила раньше, когда от твоего хладнокровия не зависела чья-то жизнь, – и ты решаешь поторопить палача.
– Вы еще здесь, Поттер? – голос тусклый, словно вобравший в себя всю пыль, скопившуюся в запущенном доме. – Вам недостаточно того, что видели? Ждете объяснений? Их не будет. Думайте что хотите. Давайте уже, скажите, как вам противно, насколько я низок, двуличен, как мерзко использовал заклинание, как пытался навязать вам себя… и… что вы делаете?
А что я должен делать – выдавливать «нет» и отчаянно мотать головой после каждой размеренной фразы? Барахтаться в нелепой паутине объяснений? Пора уже выбираться – и как хорошо, что мы не в гостиной, можно подвинуться ближе, а у кровати есть спинка и податься ему некуда, и он наконец тоже поворачивает голову, потрясенно вглядываясь в лицо палача, который вдруг обернулся герольдом с помилованием.
Но этого посланца уже не торопят, да и сам герольд еле переводит дух, и в горле пересохло так, что не выговорить ни слова, и кончики пальцев странно покалывает – хорошо, что рука, которую я взял в свои, такая успокаивающе холодная. Его ладонь немного влажная, и пульс частит под пальцами в такт расширяющимся и сужающимся зрачкам. Глаза в глаза, и больше никакой легилименции – зачем, если пульсация зрачков становится бешеной, когда моя дрожащая ладонь поднимается выше, осязая вначале шершавую ткань сорочки, а потом – гладкую ямочку, ту самую, и наконец – суховатую теплую кожу щеки и нежную сморщенность растерянно разомкнувшихся губ.
– Поттер, вы… что вы себе вообразили… я не нуждаюсь в подачках… – вот теперь в голос вернулись краски, и я бы послушал, но нет ни сил, ни терпения дожидаться, пока он закончит. И мыслей тоже не осталось – только его глаза, стремительно приблизившиеся, огромные. Лицо в моих ладонях. И губы – замершие под моими, но в конце концов отозвавшиеся. Поверил?..
Но я хочу убедиться, и после первого ошеломляющего прикосновения чуть отстраняюсь – и теперь уже он тянется ближе. Поцелуй, совсем невесомый, приходится в краешек губ – и, слава Мерлину, оказывается первым, но не единственным. Нерешительные поначалу касания становятся все настойчивее, и я понимаю – да, поверил. Поверил – и осторожно утверждает права, помечает прежние владения, с каждым новым поцелуем все более нетерпеливо и властно, и мое тело немедленно отзывается густой тягучей волной, устремившейся к паху, а ставшее огромным сердце пульсирует уже не только слева. Это неостановимо, болезненно и прекрасно, но я не собираюсь терпеть и страдать в одиночестве – нащупав его потеплевшую руку, я без колебаний пристраиваю ее туда, где горячо и тесно, а от его прикосновения становится еще теснее.
Вот видишь, Северус, все правда, хочется мне сказать, но слова не выговариваются – и у него тоже. Только темный, тяжелый румянец, беззвучно шевелящиеся губы и сумасшедшая пульсация зрачков – и, наверное, не только… Ну конечно. Теперь моя ладонь совершает путешествие обратно – от гладкой щеки к нежной ямочке, и ниже, по выступающим под сорочкой ребрам, и еще ниже, туда, где под тонкой тканью тоже предсказуемо, но все равно обжигающе горячо и твердо. Вздох, короткий и резкий, как вскрик – и его рука нащупывает мои нетерпеливые пальцы и, больно сжав, отводит их в сторону.
– Подожди. Я не хочу… так, – быстро и невнятно, сквозь стиснутые зубы, но я его понимаю. И – да, я его понимаю.
– А как ты хочешь? Как ты хочешь, Северус – впервые вслух, впервые по имени, и он стискивает мои пальцы так, что кончики снова начинает покалывать. Плевать. Главное, выговори.
– Скажи еще раз «Северус». Пожалуйста… – зачем он просит?
– Северус. – И еще раз: – Северус.
И в ответ – почти неразличимым шепотом:
– Гарри. – И еще раз: – Гарри.
Пытается что-то еще выговорить, но горло дергается, глаза ярко блестят сквозь пелену влаги, и он быстро опускает веки – я успеваю это заметить, прежде чем зажмуриваюсь сам, но собственная слеза успевает скатиться к подбородку.
Вот видишь, Северус, все правда… ох, прости, не видишь – значит, почувствуешь. Теперь уже мой неуклюжий поцелуй вслепую приходится куда-то в краешек губ, строптиво шевельнувшихся – конечно, он хотел не торопясь пережить это мгновение, но никаких сил терпеть, Северус, просто нет сил терпеть. Впрочем, он ведь знает, с кем имеет дело – и быстро подчиняется, и это тоже ошеломляюще прекрасно – узнать эти губы, только что бывшие властными и решительными, такими щедрыми и покорными. Это совсем незнакомый Снейп, не учитель, не помощник, не советчик – точнее, и то, и другое, и третье, но обернувшееся новыми, невероятно чувственными гранями. Об этом Снейпе мне еще многое предстоит узнать, многому рядом с ним предстоит научиться – но я буду учиться с радостью, лишь бы он снова не навоображал себе невесть что, не оттолкнул, не отгородился надуманными причинами. Но сейчас этого, кажется, не стоит бояться – его подхватила и несет та же жаркая искрящаяся волна, и вскоре следует новая просьба – ему приходится отдышаться, чтобы это выговорить, – долгожданная и единственно правильная:
– Теперь иди сюда. Только не торопись.
А дальше слова заканчиваются – по крайней мере, осмысленные фразы. Руки, тонкие сильные пальцы, очень белые на смуглой коже, то жестко подчиняющие, то послушные. Стальная хрупкость худого узкобедрого тела, наконец осязаемая не через ткань – осязаемая торопливо, жадно, да, я помню, ты просил, но не могу, никаких сил терпеть. «Дорвался», – тихий довольный смешок, наконец-то его привычная ирония, и, кажется, теперь-то он точно поверил – но и ирония его не спасает. Я пытаюсь дотянуться до всего и сразу, губы беспорядочно исследуют каждый дюйм – ключицы, крохотные соски, темную дорожку волос на впалом животе, нежнейшую твердость того, что ниже… Он охает и что-то протестующе бормочет, но я и впрямь дорвался – и это тоже неостановимо, немного болезненно и неловко, но все равно прекрасно. Теперь уже он хватается за мои плечи, пытаясь как-то выровнять ритм, дрожит и постанывает – и вот наконец, тихий, хриплый, почти удивленный вскрик, а минутой позже мой полустон-полувсхлип – выпустив его, я подаюсь чуть выше, он кое-как дотягивается, и тут я выдыхаю, словно по наитию:
– Ох, Северус… сильнее…
Бессердечная просьба – влажные губы еще помнят его содрогания, но дрожащие пальцы послушно смыкаются сильнее – и десятка неровных движений хватает.
Я взлетаю и падаю, лечу в пропасть и снова взмываю до звезд. Никакого сравнения… к черту сравнения. Ты, Северус, только ты. Единственный.
Потом к нам постепенно возвращается окружающее – шелест рассыхающихся полов, свист ветра в щелястых ставнях, поскрипывание старого матраса, когда я, чуть приподнявшись на локте, вглядываюсь в задумчивое тихое лицо. Высокий лоб усеян капельками пота, и я, склонившись, собираю губами эти серебрящиеся капли – словно некое зелье, мой личный Феликс Фелицис. Касаюсь прохладной влажной кожи с некоторой опаской, ожидая недовольного хмыканья, но он молчит – может, еще не отдышался, а может, я невзначай угадал какую-то привычку того, ночного Поттера, по которой он соскучился. Судя по всему, тому Поттеру вообще очень многое позволялось – ну и мне вот… позволяется.
Только бы и тот, другой Северус… позволил. Для начала пусть позволит хотя бы рассказать – все как есть, без недомолвок – а когда поймет, что Поттер есть Поттер в любой ипостаси, и тридцативосьмилетний уже-не-мальчик-и-прочая чувствует к нему то же, что и вечно юное семнадцатилетнее сновидение, может, и поверит, сразу, без долгих лет сближения. Ему еще нет шестидесяти, у нас будет время стать… еще и друзьями. Только бы он и себе позволил поверить, только бы… нет, даже не пересилил свои страхи – понял бы, что от меня их скрывать незачем. Тени прошлого, страх одиночества, опасение, что тебя оттолкнут, не поймут, не услышат, – их нечего стыдиться, надо просто понять, что бессмысленно справляться с ними в одиночку, врать себе и делать бодрое лицо. Для чужих – пожалуйста, но не для того единственного, который рядом – который спрячет, укроет, защитит от всего на свете. И ты его. А зачем тогда жить, если этого нет. Правда, Северус?
– Угу, – оказывается, я давно рассуждаю вслух, и что-то из бормотания пробилось через его полусон – он успел задремать. – Поттер есть Поттер… ну а Снейп есть Снейп, уж куда деваться. Так что с тем тоже придется повозиться… но он поймет. Я в тебя верю.
… Насмешливый ласковый шепот еще звучит в ушах, когда я наконец заканчиваю. Кажется, пора ставить точку, хотя многое еще можно было бы рассказать – и о коротком, но бурном объяснении с Джинни – тем же утром, без утаек и недомолвок. И о том, как она, торопливо одев сонную недоумевающую Лили, тут же отправилась с ней в Нору, даже не оглянувшись напоследок, – правда, вернулась через неделю, но наедине мы за три месяца не сказали друг другу и десяти слов. И об участившихся визитах Гермионы, до сих пор надеющейся нас помирить, и о том, как в мой кабинет как-то ввалился пьяный Рон и, расколотив об пол казенную напоминалку, потребовал объяснений – но его с Гермионой ни я, ни жена в подробности размолвки не посвящали, а остальных тем более…
Пожалуй, вот еще о чем можно добавить пару слов – о малфоевской открытке. Просто интересно, как отреагирует профессор.
– И как вы думаете, что же было в той фразе, сэр?
– Понятия не имею, – мистер Принс пожимает плечами, но незнание и заинтересованность достоверно сыграть уже не получается. И это просто прекрасно. Бастионы вот-вот падут.
– Да, в общем, ничего особенного, коротенькая такая, – я все же выдерживаю паузу, вглядываясь в бесстрастное лицо – нет, пока держится. – «Сообщи также – пусть не сочтет за труд и передаст миссис Дурсль наилучшие пожелания от ее психотерапевта». Ну, я и передал, конечно. И знаете, такой счастливой я в последний раз я видел тетю Петунью еще в свои школьные годы, когда в какой-то телевикторине она угадала слово из восьми букв и выиграла приз – тазик-массажер для ног. Она просто лучилась от счастья – наверное, вы и в самом деле очень ей помогли. Называла вас, – улыбаясь, я с удовольствием выговариваю тетушкины перлы, смакуя выражение, которое профессор безуспешно пытается стереть, – «золотко», «дусик» и «лапочка». И на радостях даже нашла визитку – «мистер Принс справляется даже с самыми запущенными пациентами!» И… и вот я здесь, – улыбаться уже не хочется. Ему тоже.
– На самом деле я не очень запущенный пациент, – очень тихо, глядя в глаза, и вот теперь в темном взгляде что-то меняется. Желание податься ближе и коснуться – фарфоровой белизны пальцев, яркого серебра волос, побледневшей щеки, неважно чего, только бы притронуться – становится нестерпимым, но я сдерживаю себя – не спугнуть. – Просто… попробуйте поверить. – И, почти беззвучно: – Ты – это ты, Северус, а я – это я, понимаешь? Просто позволь себе поверить.
Он молчит, опустив ресницы, поглаживая серый кашемир шарфа – молчит так долго, что я уже решаю – не расслышал. Набираю воздуха – и набираюсь смелости – чтобы повторить погромче – и тут он поднимается, плавно, но стремительно – таким снейповским движением, что щемит сердц
Отправлено: 21.07.08 13:41. Заголовок: xelen Недолго ему ос..
xelen Недолго ему осталось упрямиться))) Вам спасибо! Gata_gorda Рада, что понравилось! Вы правильно поняли, еще не финал) wandarer Спасибо :) Он многое предусмотрел, но кое-чего просто не знает)) how Этот так просто не дастся))) Но Гарри обязательно что-нибудь придумает - собственно, уже придумал - см. продолжение (оно же, скорее всего и окончание), с которым постараюсь не затягивать)
Автор, спасибище вам огромадное - такой напряг и так остановилось вот теперь буду мучиться любопытством и предугадывать что же дальше и когда же дальше Это чудесный текст и очень носыщенный событийно и эмоционально
ragazza Antidote gavrilka72 Спасибо, очень рассчитываю, что долго ждать не придется! kasmunaut Ох... надеюсь, что оставшиеся концы тоже получится свести Спасибо!
Отправлено: 22.07.08 18:52. Заголовок: mummi Не поняла я ..
mummi
Не поняла я логики со сновидениями, странно все как-то получается. Ну да ладно, наверное, когда реальный Гарри наладит отношения с не менее реальным Северусом, Гарри отражение останется с отражением Северуса…
Хмыкнув, я тяну на себя с трудом поддающуюся дверцу, разумеется, сполна прочувствовав неизбежное дежа вю, стократ усилившееся, когда дверца отзывается пронзительным скрипом.
цитата:
Нет, я все еще здесь и дежа вю явно ни при чем – это не хриплый дурслевский рык.
По-французски déjà vu, раздельно, но по-русски по всем правилам дежавю, пишется слитно.
цитата:
Может, наоборот, с живых – в его последний хогварский год, когда ненависть к нему, и моя, и всеобщая, достигла предела – как раз тогда, когда он меньше всего ее заслуживал!
цитата:
Только темный, тяжелый румянец, беззвучно шевелящиеся губы и сумасешдшая пульсация зрачков – и, наверное, не только…
цитата:
А потом, подвинувшись ближе, протягивает руку –неуверенно, даже боязливо, словно собираясь погладить гиппогрифа – и проводит по встрепанным волосам, приглаживая, успокаивая.
цитата:
Конечно, ведь у его ночного Поттера был только он, Снейп – а у меня красавица невеста и огромный мир впридачу, в котором он и на дружбу-то, должно быть, не слишком рассчитывал, а уж на большее…
Отправлено: 22.07.08 23:08. Заголовок: Venom_VR Да, наверн..
Venom_VR Да, наверное, если в конце концов все же будет непонятно, тогда попробую объяснить) А что именно сейчас неясно? М.б., смогу пояснить, не раскрывая сюжет?
Только бы и тот, другой Северус… позволил. Для начала пусть позволит хотя бы рассказать – все как есть, без недомолвок – а когда поймет, что Поттер есть Поттер в любой ипостаси, и тридцативосьмилетний уже-не-мальчик-и-прочая чувствует к нему то же, что и вечно юное семнадцатилетнее сновидение, может, и поверит, сразу, без долгих лет сближения. Ему еще нет шестидесяти, у нас будет время стать… еще и друзьями. Только бы он и себе позволил поверить, только бы… нет, даже не пересилил свои страхи – понял бы, что от меня их скрывать незачем. Тени прошлого, страх одиночества, опасение, что тебя оттолкнут, не поймут, не услышат, – их нечего стыдиться, надо просто понять, что бессмысленно справляться с ними в одиночку, врать себе и делать бодрое лицо. Для чужих – пожалуйста, но не для того единственного, который рядом – который спрячет, укроет, защитит от всего на свете. И ты его. А зачем тогда жить, если этого нет. Правда, Северус?
Отправлено: 24.07.08 23:12. Заголовок: mummi, блинн, какой ..
mummi, блинн, какой поворот событий! Вот это называеццо - интригующе 8) А может, настоящему Снейпу и не снилось никаких НЦ-шных снов?.. Может, это все игривое подсознание Поттера?..
Отправлено: 25.07.08 10:09. Заголовок: mummi, очень интерес..
mummi, очень интересная история. Наконец-то что-то действительно многословное и определяющее развитие сюжета после седьмой книги, включая эпилог. С нетерпением жду продолжения.
Отправлено: 25.07.08 12:31. Заголовок: Эх, если бы я умела ..
Эх, если бы я умела адекватно выражать то, что чувствую, словами. Так трудно найти нужные, чтобы передать все, что на душе, после прочтения... Ощущение тепла, пронзительной нежности и умиротворения, которое почему-то смешано с легкой грустью... И плакать хочется, и улыбаться. Задумка со снами великолепна. Огромное Вам спасибо за чудесное продолжение, которое существенно повысило мое сегодняшнее мрачноватое настроение!
Отправлено: 26.07.08 15:05. Заголовок: loco Не ожидала, чт..
loco Не ожидала, что довольно сухой поначалу текст вдохновит кого-нибудь на такие тонкие, лиричные стихи! Спасибо) Neprikayannaya
цитата:
Наконец-то что-то действительно многословное и определяющее развитие сюжета после седьмой книги, включая эпилог.
Спасибо! Во многом благодаря эпилогу эта история и появилась - я просто попыталась ответить самой себе на вопрос, как вышло, что Гарри до сих пор толком не поговорил с сыном о Снейпе. Raelis
цитата:
Огромное Вам спасибо за чудесное продолжение, которое существенно повысило мое сегодняшнее мрачноватое настроение!
Это высшая похвала автору - значит, старалась не зря
Отправлено: 27.07.08 12:45. Заголовок: mummi Все может бы..
mummi
Все может быть) Суть в том, что меня с этого момента природа сновидений заинтересовала больше, чем природа смелости))
Семнадцатилетний мальчик не взрослый мужчина, отец троих детей, а тридцатисемилетний шпион, не маггловский психоаналитик в возрасте. Отражение полноценно, оно мыслит, чувствует и т.д. и т.п., на момент появления теряет всякую связь с реальным человеком, даже не зная, жив он или умер, и существует автономно в какой то другой реальности, имея возможность появляться во снах породившего его человека. Что будет с отражениями; Гарри наладит отношения со Снейпом и оставит другого Северуса, хоть и не существующего в материальной реальности, но так же чувствующего и любящего, именно того с кем общался все то время, которого понял; какое-то предательство получается...
Я подожду конца истории, интересно, как вы сведете концы с концами. А, если не сведете, тогда "жестоко обманутый" читатель "набросится" на автора с закономерными вопросами)))
Отправлено: 05.08.08 12:59. Заголовок: mummi Это просто ч..
mummi
Это просто чудо какое-то. Стиль изумительный, получаешь огромнейшее удовольствие от текста. Идея со снами великолепна. И на мой взгляд все психологически правдиво.
В общем, спасибо огромное за такую невероятную радость!!! И скорей бы продолжение. Жаль, что это уже и окончание. Хочется о ваших Гарри и Северусе читать и читать.
Отправлено: 05.08.08 22:15. Заголовок: Интересно, а когда э..
Интересно, а когда эта парочка в реале договориться, те, что во снах, тоже смогут между собой общаться? Так сказать, полное единство. А самое смешное, если после всего, в течении дальнейшей счастливой семейной жизни, в реале они поссорятся, а ночные их отпечатки их мерить начнут, интриги всякие плести за спиной своих дневных оригиналов))))
Отправлено: 09.08.08 14:27. Заголовок: mummi, о да, прекрас..
mummi, о да, прекрасный фик! Вы меня с ума свели этими переплетениями и пересечениями (сравнения Поттера и Флетчера, двойная реальность снов и реальность, похожая на сон), давно не читала чего-то такого, что нужно было бы разгадывать, раскрывать, пытаться прямо- таки на ощупь исследовать ткань повествования, чтобы почувствовать все его неровности и складки. Многоплановый, неоднозначный, Ваш текст завораживает, в него всматриваешься как в зазеркалье, создаваемое зеркалом Еиналеж, в стремлении осознать, что там - прошлое? будущее? или самое сокровенное желание? А какие у Вас роскошные описания Снейпа:
И двигался так… словно ртуть перетекает или змеюка свои кольца разворачивает. - Продолжайте, - голос бархатный, как двухсотлетний газон, и такой же идеально ровный. Я хорошо помню его выразительное молчание - да, оно всегда было говорящим, пусть даже говорящим исключительно гадости.
Если бы все штампы были бы так выписаны, то я бы первая вышла на улицы с лозунгом: Да здравствуют штампы! Стиль у Вас чудесный, это я еще по "Лучше поздно" помню, персонажи прописаны идеально Пожалуйста, о, пожалуйста, продолжение!
ticklishFly Рада, если текст получился таким, что хочется перечитывать, спасибо! Harry Польщена Мне тоже очень не хочется с ними расставаться! И есть кое-какие идеи насчет сиквела, но подробнее пока не буду - дай Мерлин этот фик завершить достойно! Амфисбена Очень интересный вариант с интригами))) Даже жалко, что фик почти дописан, а то обязательно приняла бы к сведению! pani Irena Спасибо, постараюсь выложить побыстрее! Лалла Вам спасибо за такой отзыв! Очень рада, если эта запутанность не отпугнула, а, наоборот, понравилась. Продолжение скоро будет!
Отправлено: 16.08.08 13:07. Заголовок: Уже прямо вот не мог..
Уже прямо вот не могу я вся - когда же будет продолжение этого утончённого, трепетного, прекрасного и такого правильного чуда? mummi, Вы великолепны, Ваши Северус и Гарри настолько обоснованны и живы... Я отнюдь не снарри-шиппер, но это - прекрасный рассказ о настоящих, живых людях в настоящей, живой реальности.
mummi Эх, реал, реал... Он уж точно куда обоснованнее и куда живее всего нашего, и от него некуда деваться ( да и не надо, по сути)....Ничего, я просто буду ждать продолжения и переживать за Гарри с Северусом.
Отправлено: 30.08.08 02:24. Заголовок: Buity Уже скоро, пр..
Buity Уже скоро, правда :) pani Irena Для меня как раз зачастую живее иная реальность - то, что происходит в голове, а не на самом деле))) Но "жизнь у людей отнимает страшно много времени" (с) :) И еще очень не хочется выкладывать сырой, недоработанный текст - я тоже очень переживаю за героев и уважаю своих читателей) Но обещаю слишком не затягивать и, возможно, выложу окончание в два приема. если пойму, что это не повредит восприятию.
Отправлено: 08.09.08 14:46. Заголовок: … Ты сидишь напротив..
Глава 8
… Ты сидишь напротив – собранный, внимательный, ожидающий. Владеющий собой – трудно этого не признать – почти безупречно, так что о нетерпении и беспокойстве можно только догадываться. Я догадываюсь – слишком хорошо изучил твою мимику. Впрочем, ты очень повзрослел, этого тоже трудно не заметить. Гарри, которого я знаю, прервал бы спектакль где-нибудь на десятой минуте, отчаянно выкрикнув: «Какого черта, Северус, хватит притворяться!» Поттеру, которого я вижу, спектакль, пожалуй, нравится – с глянцевой личиной мистера Эванса ты управляешься ловко, поигрываешь ей, словно маскарадной маской, время от времени позволяя себе выглянуть – интонацией, жестом, взглядом, – и вновь прячешься за округлыми фразами, искусно складывая из них историю твоей жизни, недосказанностей в которой ровно столько, чтобы подыграть врачу, а подробностей вполне достаточно, чтобы просветить профессора.
Браво, Гарри, блестяще. Мы с мистером Принсом оценили и прониклись. И, смею надеяться, тоже подыгрывали достойно, позволив себе ровно столько удивления и сочувствия, сколько простительно проявить профессору и можно ожидать от врача. Великолепное вышло действо, безупречное, как вальс на Святочном балу – а если в какие-то моменты профессор позволял себе… чуть больше – будь снисходителен, Гарри, у любого самоконтроля есть пределы, а доводить меня до грани тебе всегда удавалось прекрасно. И сейчас ты тоже уверен, что двух десятков фраз – и этого финального «попробуй поверить» достаточно?..
Что ж, приходится признать, что ты прав. Мне уже силуэта в дверях почти хватило, и дрожащей улыбки, и жеста, которым ты потом пригладил волосы, храбро приготовившись изображать мистера Эванса. Ради меня. Интересно, много ли осталось вещей, которые ты ради меня не сделал бы?.. Ты просишь, чтобы я попробовал поверить – во что? В то, что ты – это ты, а я – это я, в любой ипостаси, дневной или ночной?.. Или в то, что твоя благодарность бескорыстна, щедра и безгранична – и способна притвориться любовью, так искусно, что ты сам в это поверил?
Если правда – второе, то дело совсем не в том, что мне не нужно милосердных подачек. Видишь ли, одним тем, что пришел, я расписался в том, что принял бы от тебя любую подачку – разумеется, давая понять, что делаю тебе великое одолжение, хотя это никого из нас не обмануло бы. Впрочем, неважно. Важно, что ты можешь попытаться убедить меня другим способом – если знаешь о нем, конечно, и если правда – первое, он подействует.
Если первое – правда… если ты и впрямь не из жалости… Не искушай меня, Гарри, прошу тебя – не знаю, как мой ночной двойник, а я лишь во второй раз в жизни о чем-то тебя прошу. Знаешь ли ты, насколько веское у первого имеется доказательство – и какими будут последствия, если это единственное неопровержимое доказательство не сработает?.. О да, ты искусно изображаешь неврастеника – не подозревая, что подлинное безумие в двух шагах, что настоящий безумец сидит напротив и не менее искусно изображает человека, который колеблется и почти готов поверить… Да и сам безумец действительно почти готов поверить – и проверить.
Что если все-таки первое?.. Безумный эксперимент – всего один взмах палочкой… нет, два – синхронно, не отводя взгляда, не прикрываясь окклюменцией, и в ответный взгляд затягивает, как в серебристые вихри в думосбросе. А дальше… Если правда второе – благодарность, притворившаяся любовью – «дальше» уже не будет иметь для нас значения. Дамблдор не пояснил, куда именно в таких случаях деваются души, в книгах я тоже не нашел разъяснений. Но во что превращаются тела, там описывалось достаточно подробно. Живые трупы с пустыми остановившимися глазами, как после поцелуя дементора. Интересно, успел бы Флетчер позаимствовать приглянувшиеся безделушки до приезда твоих коллег и маггловской полиции?..
Конечно, можно обойтись и без экспериментов. Молча кивнуть, принимая милосердную подачку, притворившись, что поверил. А потом лежать ночами без сна, вслушиваясь в твое сонное дыхание и гадая, успел ли ты взмахнуть палочкой, пока я отлучался в ванную. И, промучившись полночи, сбегать в собственный сон, к тому Гарри, которого я знаю, как себя, – сбегать, чтобы выслушать от вечно юного сновидения все, чего заслуживает малодушный старый кретин. А утром не вглядываться в лицо, не задавать вопросов, не пытаться прочесть во взгляде, почему ты снова воспользовался заклятием – пожаловаться моему двойнику на сложный характер дневного Северуса, или просто потому, что ночной я на двадцать лет моложе?.. Впечатляющая картина счастливой семейной жизни, не правда ли – интересно, на сколько нас хватило бы – неделю, месяц?..
Хотя и это я проверять не собираюсь. Пора заканчивать. Актеры раскланиваются и уходят, не снимая масок – не сомневаюсь, и на это выдержки у тебя хватит. Прости, что заставил разыгрывать этот идиотский спектакль. Прости, что продолжаю потакать своему малодушию и не ухожу. Полюбуюсь на тебя еще немного напоследок. Попытаюсь представить, как рассказал бы тебе свою историю, без утаек и недосказанностей – между мной и твоим ночным двойником с первой же встречи никаких недомолвок не было.
Не знаю, воспользовался бы я тогда заклятием, если бы заранее знал, кого именно мне предстоит увидеть. Впрочем, я тогда вообще никого не хотел видеть – дневного общения с ненавистниками и льстецами было более чем достаточно, чтобы еще объясняться с кем-то ночью. Но после того как ночи без сна стали неприятной обыденностью, я был готов смириться с любым докучливым сновидением. Нет, против самой бессонницы я ничего не имел, прекрасная возможность подумать, но вот ее последствия – дрожащие руки, потеря координации, замедленная реакция – раздражали и мешали достойно разыгрывать последнюю партию гениального шахматиста. Собственно, это именно Дамблдор и рассказал мне о заклинании – и о том, что ни маму, ни Лили увидеть я не смогу.
… – Такова уж природа заклятия – наши мертвые к нам не приходят, приходят живые, которым что-то от нас нужно, – директор вздыхает, и портреты на стенах шелестят согласными понимающими вздохами.
– Но кто бы из живых не появился в твоем сне, это не будет случайностью, – добавляет он, многозначительно посматривая на меня из-под очков. Я пожимаю плечами – какая разница. Живым, которые могут мне присниться, нужно от меня лишь одно – чтобы я помог умертвить как можно больше народа… или сам побыстрее сдох. А я намерен всего лишь выспаться и не собираюсь искать в сопутствующих сну картинках глубокий тайный смысл. Посмотрим, хмыкает он – и я, усмехнувшись в ответ, лениво взмахиваю палочкой. Приятных снов, Северус. Не то чтобы я их заслуживал – но почему бы судьбе не сделать мне маленький прощальный подарок?
Заклинание действует быстрее, чем я ожидал, и я засыпаю прямо в директорском кресле. И очень быстро понимаю, что у моей судьбы весьма своеобразное представление о подарках – в дом, где я оказываюсь, опустив отяжелевшие веки, по собственной воле я больше никогда бы не вошел. Никогда бы не поднялся в разоренную комнату, где всего пару месяцев назад настолько потерял над собой контроль, что рыдал, скорчившись на полу, как мальчишка, над ее фотографией. Только воспоминаний об этом мне и недоставало – отличное средство, чтобы противостоять Темному Лорду и сохранить ясный рассудок. Нет уж, Дамблдор, увольте, впредь буду пользоваться зельями – хоть они и губительны для психики, но…
Додумать я не успеваю – дверь за спиной со стуком распахивается. Заклятие опережает взгляд – кажется, быстротой реакции я по-прежнему могу гордиться, но, оборачиваясь к двери, я уже знаю, кого сейчас увижу. Разумеется, кто бы еще мог появиться в столь светлом, жизнеутверждающем сновидении, как не человек, искреннее и яростнее остальных желающий мне смерти.
Рассказал ли тебе мой двойник, что я сделал после того, как обездвижил доблестного мстителя и ты неловко повалился на пол, метнув в меня убийственный ненавидящий взгляд? Хорошо помню, как этот взгляд из яростного сделался недоумевающим – конечно, ты ждал от предателя чего угодно, только не этого необъяснимого приступа хохота.
Я смеялся, бессильно опустившись на пол и привалившись к холодной стене, смеялся так, что чуть не выронил палочку, до всхлипов, до икоты – смеялся, как ни разу за последние шестнадцать лет, не в силах остановиться, вытереть текущие по щекам слезы – помню, что в какой-то миг отстраненно подумал, что пора влепить себе пару пощечин, пока смех не превратился в истерику. Наконец, немного успокоившись, я, не торопясь снимать заклятие – вступать в поединок с разъяренным юнцом в тот момент как-то не очень хотелось – попытался осознать сюрприз, преподнесенный мне моей изобретательной судьбой.
Что ж, Северус, добро пожаловать в гости к человеку, которому – ну кто бы мог подумать! – тоже что-то от тебя нужно – правда, не совсем то, что ты вынужден будешь ему в конце концов преподнести. Но это, будем надеяться, произойдет еще не так скоро, и мальчишка еще поживет.
Мальчишка, от существования которого ты когда-то отмахнулся, точно от назойливой мухи. Персональное наказание за грехи, бездарный юнец, последние шесть лет отравлявший тебе жизнь самоуверенными выходками, ленью, беззастенчивым враньем – и все шесть лет ты повторял это себе с большей или меньшей долей искренности, а теперь его не стало в Хогвартсе, и оказалось, что тягостное обязательство было чуть ли не единственным, что наполняло жизнь смыслом и красками. Мальчишка, ненавидящий тебя до самозабвения, убивший бы, не задумываясь – и не подозревающий, что сам еще жив лишь потому, что Темный лорд еще не обеспокоен судьбой Нагайны. Жив еще, пока жив. Не свалился в ловчую яму, не оступился на горном склоне, не завяз в топкой трясине – с Поттера сталось бы что угодно.
Вид у него заморенный, это и неудивительно – Финеас рассказывал, что скудные запасы продуктов в сумке давным-давно иссякли и теперь дети пробавляются дарами природы – сомневаюсь, чтобы британская природа расщедрилась на что-то большее, чем десяток червивых сыроежек. Рука невольно тянется к палочке – на этот раз призвать из кухни что-нибудь съестное – хоть пачка кукурузных хлопьев там должна была остаться? Но я останавливаю этот альтруистичный – и весьма глупый – порыв. Во-первых, смерть от голода сновидению не грозит. Во-вторых, из моих рук Поттер не принял бы даже стакана воды – ненавидящий взгляд по-прежнему пылает яростью даже сквозь захватанные стекла очков.
– Кажется, я понял, что тебя так рассмешило, ублюдок – моя беспомощность, да? Не знаю, как у тебя это получилось, но я здесь без друзей и обездвижен – хотя не понимаю, почему ты сразу меня не убил. Давай же, предатель, – простуженный голос негромок и полон презрения, – закончи то, что начал. Клювокрыла здесь тоже нет. А если прежде ты надеешься что-то у меня выпытать, будь уверен – я не скажу ни слова! Так и передай своему… – он кашляет, землистое худое лицо багровеет, и я, вздохнув, снимаю заклятие – проверять, что произойдет с дневным Поттером, если ночной вдруг умрет от удушья, как-то не хочется. Хотя и дуэли с ним совсем не хочется, тем более что он еще в неведении насчет своей ночной природы. Ладно, пусть развлечется – сам быстрее сообразит.
Конечно, откашлявшись, он тут же вскакивает на ноги – но я опережаю его и усмехаюсь, заметив, как он перехватывает палочку, бессознательно – а может, и сознательно – копируя мои движения. Что ж, лучше поздно… хотя в его случае действительно слишком поздно. Может, мальчик и успел бы чему-нибудь еще научиться, только вот жертвенному ягненку новые – да и старые – умения уже ни к чему. Разве чтобы дожить до заклания.
Но он крепче стискивает палочку, становясь в дуэльную стойку, – и я вдруг понимаю, что вот так же он будет стоять перед Темным лордом, даже зная, какая роль предназначена ему в плане любимого учителя, – не отводя глаз, спокойно вглядываясь в злобные красные зрачки. Этот ягненок не станет биться о землю и беспомощно блеять, оставляя на траве клочья грязной шерсти, – он взойдет на жертвенный костер сам, глядя в лицо своего врага светло и бесстрашно. И это будет не кичливая хмельная самоуверенность его отца – нет, именно светлое непоказное бесстрашие, ее бесстрашие. Наверное, и она когда-то вот так же встала перед…
Малодушие, подлая слабость, недостойная ее памяти, – но если бы этот мальчишка, недооценив которого, я снова ошибся, действительно смог убить меня сейчас и избавить от необходимости однажды рассказать ему правду, я был бы счастлив. Но даже если у него хватит ярости на Аваду, я всего лишь проснусь. Жаль.
– Ну же, начинай, – сипит он, но нападать первым почему-то не спешит – хочет сначала выговориться?.. – Решил по-благородному, да, по правилам? Что же ты Дамблдору не дал поединка – мог бы призвать его палочку! Но тебе было мало убить, ты решил еще и унизить, да? Может… может он просил именно об этом – чтобы ты дал ему палочку!.. – он выкрикивает это, побледнев от внезапной догадки, но в запавших глазах вспыхивает детская радость – кажется, он уверен, что наконец-то нашел оправдание жалкому «Северус… прошу тебя…». – Что ты опять скалишься, сволочь? Хочешь и надо мной напоследок поиздеваться?..
Полгода назад за подобное я сбил его с ног, впечатав в пыльную траву – но сейчас останавливаю себя. Он оскорбляет намеренно – но это не хамство, всего лишь откровенность – должно быть, мысленно он всегда меня так называл. А теперь сдерживаться незачем, и эта оскорбительная откровенность почему-то будит во мне не бешенство, как тогда, а странную жалость. Наверное, поэтому с губ вновь срывается сухой смешок – по-другому я жалеть не умею. Как долго он сдерживался – и вот наконец-то позволил себе высказать все, что обо мне думает…
Но ведь – внезапная догадка ошеломляет не хуже дамблдоровского «Мальчик должен умереть» – и я с этим Поттером могу позволить себе любую откровенность. Он всего лишь сновидение, настоящий Поттер не узнает ничего из того, что я сочту нужным рассказать его ночному двойнику – так почему бы не разрешить и себе напоследок?.. Откровенность за откровенность, мальчик – только, боюсь, ты не в силах даже вообразить истинных размеров своей неосведомленности.
Впрочем, я не собираюсь посвящать тебя во все сразу – для начала хватит и правды о смерти твоего обожаемого учителя. Что вы, Дамблдор, это не месть – тем более что ваш светлый образ благодаря мисс Скитер уже далеко не столь светел, а я лишь добавлю ему немного красок, сделаю чуть полнокровнее. К тому же для Поттера та маленькая просьба и преступлением-то не будет, это ведь всего лишь меня попросили об одолжении – не Макгонагалл, не Грюма, не Люпина. А моя душа не в счет.
– Десять баллов с Гриффиндора, и после занятий ко мне на отработку, – его перекашивает, а я внезапно чувствую острое сожаление от того, что время детских проступков и школьных взысканий для него уже закончилось. – Вы традиционно недогадливы и ненаблюдательны, Поттер. Дамблдор был не в том состоянии, чтобы просить поединка. Он умирал. И умолял меня побыстрее с этим покончить – убить его, пока на это не решился кто-нибудь еще. Собственно, он давно меня об этом попросил – как только узнал, что увечье, которое он себе по глупости причинил, неизлечимо, и в итоге приведет к смерти.
– Ты все врешь… он не по глупости… и он не мог никого о таком просить…
На помертвевшем бледном лице боль и ужас – на самом деле он уже понял, что я не лгу, но отчаянно пытается отдалить мгновение, когда эта новая правда обрушится на него во всей печальной неприглядности. Ничего, я это пережил – и ты переживешь, тем более что ты, кажется, действительно любил директора… тоже любил его – а значит, сможешь понять. Благодари Мерлина, что тебе не пришлось применять к нему Аваду.
– Хорошо, по неосторожности, если вас больше устраивает такая формулировка. – Я пожимаю плечами, опуская палочку – ему уже не до дуэлей. – Что вас еще смущает? Вы ведь должны хорошо знать своего учителя и помнить, что из любых промахов, своих или чужих, он с успехом извлекает пользу, и эта ошибка тоже не стала исключением. То, что он не посвятил вас в свои планы – неудивительно, учитывая ваши плачевные успехи в окклюменции. То, что он попросил о этом именно меня – подумайте, разве у него был выбор? Видите ли, Поттер, директор доверял мне – хотя я и предпочел бы другие доказательства доверия – и я должен выполнить еще кое-какие его поручения, с которыми, не вызывая подозрений, может справиться только приближенный Темного лорда.
Удивительно, но впервые за все время, что я его знаю, Поттер не пытается дерзить в ответ или пререкаться – он напряженно слушает, покусывая губу, и я ловлю себя на том, что тоже впервые не снисхожу до объяснений, а разговариваю с ним как с равным – по крайней мере, достойным этих объяснений… и попыток оправдать Дамблдора. Что ж, в каком-то смысле нас уравняло наше отношение к директору – и то, что Дамблдор был последователен в решении не класть все яйца в одну корзину и Поттеру тоже далеко не все рассказывалось. Разумеется, мальчишку эта очевидная и для него общность совсем не радует.
– Где доказательства, что ты не… что это все правда? – Теперь он пытается говорить сухо и деловито, как взрослый. Доказательства – почему бы и нет? Я молча взмахиваю палочкой и через минуту понимаю, что не ошибся – думосброс в доме имеется. Еще минута – и Поттер, сумрачно наблюдавший, как я выуживал из памяти воспоминание, и молча кивнувший моему «Надеюсь, подделку вы отличите?», сосредоточенно касается серебристых волокон указательным пальцем левой руки – в правой он продолжает сжимать палочку, повернув ее в мою сторону – смешная нелепая предосторожность. Хмыкнув, я демонстративно отхожу в дальний угол – сопровождать его мне в самом деле не хочется, да и воспоминание я извлек всего одно, о дамблдоровском увечье и небольшой просьбе. Хватит с него на сегодня… доказательств.
Я наблюдаю, как на худом полудетском лице, чередуясь, проступают жалость, потрясение, понимание, и усмехаюсь предсказуемости собственных воспоминаний. Ведь он лепетал тогда что-то извиняющееся, но я предпочел не услышать, не дать ему возможность объясниться. Как просто и удобно было увидеть в том поступке не подростковое любопытство, а намеренное желание оскорбить, и добавить к привычному образу сына своего отца еще толику черной краски – и продолжать добавлять после каждого проступка…
Почему я никогда не видел в нем – нет, даже не ее сына – просто ребенка, в котором хорошее перемешано с дурным, и все на поверхности, достаточно протянуть руку… Почему все время протягивал руку только дурному – неужели потому, что его чернота примиряла с собственной?.. Почему понял это, когда уже ничего не исправить, и все, что мне осталось – попытаться что-то объяснить его ночному двойнику?.. Что ж, спасибо и на том, что моей судьбе свойственно такое вот извращенное милосердие.
Закончив, он какое-то время стоит неподвижно, опираясь о край стола – видимо, от недоедания сохранить равновесие после таких путешествий сложнее – а затем, не глядя на меня, прячет палочку. Молча засовывает ее в карман грязных вытертых джинсов, и от этого решительного взрослого жеста, жеста-признания, меня вновь наполняет странное щемящее чувство – он взрослеет на глазах именно тогда, когда я наконец готов увидеть в нем ребенка.
– Значит, я поэтому оказался здесь – это тоже одно из его поручений? – тихо произносит он наконец, по-прежнему избегая моего взгляда. Я ждал какого-нибудь вопроса о Дамблдоре, но, кажется, ему хочется пережить и обдумать все самому, в одиночестве – или, скорее всего, я для него даже после увиденного не тот собеседник, с которым можно обсуждать поступки директора.
– Нет, – сухо говорю я, стараясь не показать, что меня задевает его нежелание говорить со мной о Дамблдоре. – Вы здесь потому, что вы мне снитесь. Да, вот так просто – это мой сон, и вы в нем каким-то образом очутились – разумеется, не потому, что я страстно этого желал. Просто пришлось применить одно помогающее заснуть заклинание, почему-то приснились именно вы, и, видимо, если я правильно понял природу заклятия, будете сниться и дальше, пока я не перестану им пользоваться. Опять не верите? Присмотритесь к комнате – вы ведь жили в доме несколько недель и наверняка навели здесь порядок. Но я-то вижу все таким, каким запомнил в последнее посещение, – я невольно скашиваю глаза на обрывок фотографии под комодом, и Поттер, все это время, не особенно таясь, щипавший себя за уши и дергавший за встрепанные пряди, ловит мой взгляд и замирает – а затем медленно вытягивает из под свитера небольшой мешочек и достает оттуда точь-в-точь такой же обрывок.
Вот как. Я должен был догадаться, что мальчику захочется его подобрать. Что ж, прекрасное доказательство… только бы он не вздумал выяснять подробности об этом… последнем посещении. Но он, беззвучно шевеля губами, продолжает разглядывать свои клочки, на которых взад-вперед синхронно носятся маленькие Поттеры, иногда совсем исчезая с фотографий (я знаю, куда они исчезают), и впервые в жизни я готов благословить цельность гриффиндорской натуры – он поглощен исключительно своим новым состоянием.
– Одинаковые… – выдыхает он, вертя в перепачканных пальцах оба обрывка, – значит, это тоже правда. Но как же теперь, – он наконец поднимает на меня растерянный взгляд, – я тут, а Рон с Гермионой?.. А мои поручения… Дамблдор меня тоже кое о чем просил… – он поспешно умолкает, боясь проговориться, но тут же вновь испуганно вскидывается: – А если… если В… если он снова проникнет в мои мысли и узнает о плане директора?..
Нет, все-таки я был прав насчет его умственных способностей – кажется, совсем нетрудно осознать очевидное, но Поттера и на одну здравую мысль редко когда хватало, а уж на несколько одновременно…
– Поттер, скажите, когда вам снился… ну, скажем, ваш крестный, – раздраженно бросаю я, и его рот неприязненно сжимается – ну еще бы, как я смею упоминать о драгоценнейшем Блэке! – переставал ли он существовать в реальности? А вы – когда вы сами кому-нибудь снились, разве вы догадывались об этом или о содержании чужих снов? Мерлина ради, успокойтесь – настоящий Поттер спит себе рядом с друзьями и не догадывается, что вы решили навестить меня в качестве сновидения. И ваше появление здесь никому не угрожает – сон-то снится мне, а не вам, а свои мысли от вторжения я пока в состоянии защитить.. да и в ваши ему после Министерства не так-то просто проникнуть, Дамблдор как-то говорил об этом, – непонятно зачем добавляю я – черт с ним, пусть воспринимает как попытку извиниться за то, что упомянул Блэка всуе. – Так что вам, можно сказать, повезло – в моих снах вы в безопасности и застрахованы от всех неприятных неожиданностей, которые могут случиться с дневным Поттером. «По крайней мере, пока он жив», – мысленно добавляю я, отметая мысль о том, что со смертью настоящего Поттера этот тоже исчезнет.
Впрочем, этот Поттер явно не прочь исчезнуть прямо сейчас – устремленный на меня взгляд полон досады и прежней, школьной злости. Ну разумеется. Привычная до ломоты в зубах хогвартская константа – ненавистный учитель, ненавидящий ученик… И то, что в его глазах я уже не предатель, этой данности не меняет, и никакой попытки извиниться он не услышал, уловив только фразу о Блэке, которую, конечно, посчитал издевкой – как и раньше во всех моих замечаниях видел только издевки, предвзятость, пустые придирки – только черное, черное, черное!.. Мерлин, мы с ним и в этом похожи – хотя о подобном сходстве он, разумеется, даже не догадывается.
– Вот радость-то – быть в безопасности в ваших снах! – зло бросает он. Да, кажется, это снова «вы», но такого неприязненного «вы» я не слышал со времен аврорских допросов, хотя ледяному «вы» Макгонагалл или Флитвика оно, пожалуй, все же уступает. – Да пусть бы я сто раз был в опасности, все лучше, чем рядом с вами ночь за ночью! Пророчество, – теперь он почти кричит, – чтобы вы там ни говорили Дамблдору о своей душе – думаете, я не знаю, что это вы подставили родителей, из-за вас они погибли!.. Вы же их ненавидели – как Сириуса… как ненавидите меня, вы же…
Яростно выпаливающий слова голос вдруг странно отдаляется. Невидяще что-то нашарив – кажется, кровать – я сажусь, совсем не ощущая ног. Встряхиваю головой, отгоняя роящиеся перед глазами черные точки, но их все больше, и фигура Поттера тоже становится черно-белой.
Все просто, ах, как все, по-твоему, просто, мальчик. Я их ненавидел и сознательно подставил – такое объяснение действительно напрашивается, но… Если бы ты знал, насколько все на самом деле просто, до отвращения. Что единственный в мире человек, который был мне тогда дорог, погиб потому, что мне были безразличны все остальные. Потому, что, добросовестно выполняя задание твари, которой я тогда служил, я… знаешь ли… как-то не задумывался, кто пострадает и пострадает ли вообще… Да, но как ты узнал… Неужели Дамблдор?.. Мысль об этом вызывает новый приступ дурноты, и мушки перед глазами превращаются в слонов.
– Вы же называли мою мать... вы… – интонации вдруг меняются – заметил. – Вам что, плохо? – черно-белая роящаяся фигура приближается. Неужели собирается приводить в чувство?.. Умоляю, не надо никакой помощи. Скорее бы потерять сознание и проснуться. Но беспамятство мне, увы, не грозит – меня не слишком ловко укладывают на кровать, расстегивают тесный ворот…
А дальше все предсказуемо. Я пытаюсь оттолкнуть настойчивые руки, но он решил, что у меня какой-то приступ, в поисках лекарства обшарил все доступные глазу карманы – и нашел то, что я десятки раз собирался перепрятать в тайник, но так и не смог себя заставить. И, забыв о первой помощи и обо всем остальном, вертит в дрожащих пальцах мою половинку фотографии.
Зрению постепенно возвращается резкость, окружающему – краски, и зелень ее глаз сияет почти нестерпимо – и в ответ так же ярко и ясно сияют другие глаза, даже из-под захватанных стекол его нелепых очков – сияют собственным, не отраженным светом.
Кажется, я не собирался посвящать его во все сразу – не говоря уж о том, что в эти подробности я вообще не собирался его посвящать?..
– Дай сюда думосброс, – собственный голос звучит до омерзения слабо, но сесть кое-как удается, и нашарить в складках палочку – тоже, и опустить в послушно протянутый сосуд десяток серебрящихся волокон. Вот так… теперь без недосказанностей. И… разве я нарушаю данное когда-то самому себе слово, что сын Джеймса Поттера никогда ни о чем не узнает? Сын Поттера и не узнал бы – он бы и не подумал помочь, продолжал бы выкрикивать обвинения, наблюдая, как я теряю сознание – и был бы прав, по-своему, по-поттеровски, и я бы понял его и ничего другого не ждал. А этот мальчик… он заслуживает всей правды – кроме последней, для которой пока не время – и я добавляю в чашу еще пару воспоминаний.
Едва он вновь касается думосброса – снова левой, в правой на этот раз зажата фотография, – я поспешно поднимаюсь, злясь на противную дрожь в коленях. Впрочем, от собственной поспешности еще противнее – но я только что сам разрушил стену, которую с таким тщанием возводил и за которой чувствовал себя таким защищенным… от жизни и от Поттера, бывшего средоточием этой жизни. А теперь я перед ним беззащитен, гол и жалок, проверенное годами оружие внезапно пришло в негодность, и я не знаю, чем встречу новые взгляды, вопросы, или – что вероятнее всего – тяжелое молчание, разящее наповал. Так пусть уж разит завтра – могу я отложить казнь? Если это трусость – я трус. Но, видит Мерлин, перед Темным лордом не требуется и тысячной доли того мужества, которое мне потребуется завтра перед Поттером, вооруженным своим новым знанием.
Если я не ошибся, для того, чтобы проснуться, достаточно подойти к той стене, у которой я очутился, оказавшись в комнате, – и я почти успеваю, когда слышу за спиной тихий и – он что, тоже боится?! – удивительно неуверенный голос:
– Вы уже уходите… сэр?
Сэр?.. Совсем не то, что я ждал… настолько больше того, что я ждал, что последний шаг к пробуждению остается несделанным. Это оговорка – или он действительно не понимает, каким мощным щитом только что меня снабдил? Но я больше не хочу с ним воевать, и обращение, которого все хогвартские годы я от него безуспешно добивался, внезапно кажется ненужным. От этого Поттера я как-нибудь вытерпел бы отсутствие внешних признаков почтения, тем более что сейчас мне нужно от него совсем другое. Впрочем, может быть, за этим неуверенным «сэр» как раз и кроется понимание?..
– Вы чего-то не поняли? – голос спокоен, это хорошо, но обернуться все-таки страшно.
Впрочем, раз уж я отвечаю, можно и обернуться?.. Обернуться – и в награду поймать новую щедрую вспышку влажного света, только смотрит он уже не на фотографию – на меня, и в потрясенном взгляде больше нет ненависти. Можно подойти, снова сесть рядом – и позволить себе принять этот новый взгляд, удивляясь, как это оказалось просто.
– Нет, все ясно… знаете, я и правда понимаю, теперь понимаю, – он говорит быстро и взволнованно, и я не могу удержать усмешку, но на нее не обращают внимания. – Когда вы злились из-за Ивы – это ведь не из-за дерева… и на третьем курсе, когда возмущались моими вылазками в Хогсмид… и на пятом, когда учили окклюменции, а я сопротивлялся… и когда встречали после поезда… и когда я наврал про учебник… – он запинается, опускает голову и тихо выговаривает: – Извините.
Я молча пожимаю плечами – мстительное удовольствие, которое ощутил бы от подобных поттеровских признаний еще полгода назад, исчезло вместе с необходимостью воевать и защищаться. Хорошо, что он понял… для него хорошо, для меня это уже неважно. Гораздо больше я благодарен ему за то, что он не заговорил сейчас о Лили.
– Только Дамблдора я теперь совсем не понимаю, – во взгляде вновь проступают растерянность и горечь. На первом курсе – ну, когда вы спасли меня – он сказал, что это из-за ненависти к отцу, чтобы отдать долг… Понятно, правду он сказать не мог – он и после молчал, о пророчестве Трелони сболтнула, но ведь можно было объяснить… не знаю, ну что вы не захотели, чтобы я погиб! Что просто помогли, как учитель – вы ведь любого ученика спасли бы, верно? Почему он объяснил все именно так?
– Наверное, потому, что тогда это тоже было правдой, – я отказываюсь верить, что говорю такое Поттеру. Черт с ним – слишком велико облегчение от того, что Дамблдор молчал о пророчестве. – Он просто открыл вам то, о чем я молчать не просил – а почему не объяснил по-другому… ну, видимо, из каких-то своих соображений.
– Из каких? – он возмущенно встряхивает нечесаными лохмами, и я опять усмехаюсь: такое раньше даже не приснилось бы – чтобы Поттер обвинял в чем-то Дамблдора, а я его оправдывал бы. – Чтобы я не побежал вас благодарить? Или чтобы для меня с тех пор рядом были Снейп и его ненависть, а не Снейп и… что-то другое, не такое черное?
Ого, на какие выводы мальчик, оказывается, способен… А он продолжает, сгорбившись, опустив голову на руки, фотография летит на пол, и я едва успеваю подхватить ее и еле сдерживаюсь, чтоб не выругаться. Но он, наверное, даже не почувствовал, как обрывок выскользнул из разжавшихся пальцев – так поглощен прорвавшимся отчаянием:
– Я вообще его не понимаю… Он столько скрыл, он… Прошлое – он что, совсем ребенком меня считал, думал, я не пойму – как будто не понимал, что все равно узнаю!.. А то, что он мне поручил – год, у него же оставался еще год – почему он так мало рассказал о… где искать и как уничтожить… неважно… Я ему так верил, а он… может, он и сам ничего не знал, сплошные догадки и загадки, черт бы их побрал!!! Я… мы все так на него надеялись, а он ошибался, всегда ошибался, и с этим кольцом – ну как он мог, такая глупая ошибка!..
Мерлин… Я-то думал, что только я бреду во тьме, цепляясь, как слепой, за редкие загадочные указания – чтобы в итоге дойти до последней загадки, за которой полный мрак и гибель… Но Дамблдор и в этом нас уравнял – и внезапно я чувствую благодарность за эту новую грань равенства, благодарность и более искреннее, чем пару минут назад, желание оправдать его перед мальчиком – уж простите, директор, как сумею.
– Даже Дамблдор имеет право на ошибку, – тихо говорю я, дождавшись, когда быстрый бессвязный шепот прервется. – Он всего лишь человек, что бы ты о нем раньше ни думал… и что бы ни думал сейчас. Человек, который смог признать свои ошибки и пытался их исправить, возможно, совершая новые – но и это заложено в человеческой природе… Что касается загадок – думаю, разгадки он как раз знает, и стремление до поры до времени сохранить их в тайне наверняка чем-то оправдано – по крайней мере, то, что я обязан сообщить тебе, я должен буду сделать только после… определенного момента. Уж извини, пока придется о нем умолчать – требование директора, и, уверяю тебя, абсолютно обоснованное.
Он молчит, только плечи чуть вздрагивают после первого «ты» – должно быть, от него тоже не ускользнула перемена интонации. Но лица я по-прежнему не вижу, и поэтому то, что собираюсь сделать, кажется еще большим сумасшествием, чем есть. В памяти промельком вспыхивает склоненная гордая голова гиппогрифа, собственная дрожащая ладонь – только гиппогрифам ведь смотрят перед этим в глаза, а гриффиндорцам?.. Но невозможное безумие уже не остановить – и рука сама ложится на склоненную голову, легко проводит по отросшим встрепанным волосам, и впрямь похожим на перья.
И он не отстраняется. Не отстраняется.
Пусть считает это декретом о мире, белым флагом, чем угодно – мне все равно, с каким счетом закончится наша многолетняя бессмысленная вражда. Ему, кажется, тоже – вздохнув, он склоняет голову чуть ниже, словно признавая за мной право на этот утешающий жест и подчиняясь ему. Лица по-прежнему не видно, но я чувствую, что сейчас оно спокойно – боль, обида, смятение уходят, растворяются в прикосновениях, стекают по спутанным прядям.
Я никогда не гладил так ни одного ребенка… Впрочем, разве я утешаю ребенка? Мальчишка, каким я его считал, вскинулся бы, стряхнул бы успокаивающую ладонь, оскорбленно и непрощающе. Человек, каким он стал – и каким я наконец смог его увидеть – принимает от меня и этот жест, и извинения, и оправдания – никогда вслух, только вот так, на кончиках пальцев. Принимает новую тяжесть – тяжесть моей привязанности. Впрочем, ее груз он уже ощутил, только теплоты нисколько не перепало – теперь придется принять все сразу. Привязанность… какое корректное словцо подобрал тогда Дамблдор. Сейчас я затруднился бы с точным определением.
Он снова вздыхает – уже не коротко и судорожно, как раньше, а успокоенно, поднимает голову – и непонимающе глядит на пустые ладони, а потом, виновато – на фотографию, лежащую на моих коленях. Всматривается пристальнее – и вдруг фыркает, безудержно и громко, словно его разбирает смех – что это, истерика? Ох уж эти юнцы с их гормональными бурями… Но я тут же понимаю, что гормоны ни при чем – просто он наконец углядел то, что я давно заметил – и, заметив, смирился, что не удалось потешить себя очередной иллюзией.
Вот он, разрушитель иллюзий – бесцеремонно влетает на мою половинку фотографии, словно маленькая гордая муха, чтобы, совершив лихой вираж перед смеющимся лицом матери, снова исчезнуть – и появиться на другом обрывке.
– Вы, наверное, подумали – опять этот Поттер… никуда от него не денешься, – он все-таки не выдерживает и смеется, освобожденно, словно стряхивая остатки горечи, – а теперь еще и во сне… в общем, понятно, с чего вы так развеселились, когда я тут появился!..
– Да, еще и во сне – и, между прочим, каждую ночь – учти, я собираюсь высыпаться, – ворчу я, безуспешно пытаясь не заметить в ответном фырканье явственную насмешку – еще бы он поверил в то, что я буду навещать его ради крепкого сна, если я сам в это не верю. – Не знаю, как при Дамблдоре, а сейчас для директорства в Хогвартсе требуется ясная голова и крепкие нервы.
Не знаю, что он уловил в этой фразе – я пытался сделать интонацию обыденной – но, сочувственно кивнув, он уже тихо и не слишком уверенно спрашивает:
– А что там сейчас, в Хогвартсе… может, расскажете?
наконец-то, ну наконец-то продолжение . Ваш Принс - одно из очень немногих произведений, которое я начала читать не дожидаясь окончания. Так что Вы уж не исчезайте больше так надолго
mummi пишет:
цитата:
Принимает новую тяжесть – тяжесть моей привязанности.
Отправлено: 09.09.08 05:54. Заголовок: Ооо, а вот и немного..
Ооо, а вот и немного покоя для канонного Снейпа-директора :) Спасибо, mummi, что не бросаете своих героев :) Даже жалко, что скоро конец - пора начинать ныть о новом снарри в вашем исполнении :)
Отправлено: 09.09.08 10:18. Заголовок: Я тоже долго собирал..
Я тоже долго собирала Вашу историю по продолжениям, надеясь прочитать, после статуса "закончен", но... невтерпеж! И знаете, давно хотела написать Вам в отзыв что-нибудь такое... чтобы Вы поняли, как долго, с каким чувством я читаю каждую Вашу работу, как жду продолжения, как каждый раз глаза начинает щипать от предчувствия конца главы... Хочу поблагодарить Вас. Огромное спасибо Вам за эту работу, она так же как и "Лучше поздно" просто приклеивается к сознанию. И после прочтения очень долго думаешь о словах героев. Спасибо за ту многогранность и глубину, которыми Вы наградили героев. Спасибо за естетсвенность и жизненность персонажей. Спасибо за Ваше уважительное к ним отношение. Спасибо за то, что они у Вас не плоские, не однозначные, а такие непонятные, сомневающиеся, ищущие и находящие ответ на свой вопрос, изменяющиеся, разные... Спасибо, наконец, за то, что превратили "сказку" Роулинг в настоящую "историю". Читая это, каждый раз получаешь удовольствие, если можно так выразиться, чистого разума и чистых чувств. Кажется, я уже побила все рекорды по мыслям об одном рассазе. Честно. Мало у меня фиков, которые заставляют так трепетать все внутри. И вот еще что. Я ичкренне благодарна за то, что Гарри у Вас очень даже умный, подстать Северусу. А то не очень верится в истории, где человек такого ума уживается с каким-то... эээ... ну, гриффиндорцем, в общем. Но это так, мое ЛИЧНОЕ мнение.
Спасибо. Очень много хочется сказать еще, но, честно говоря, мысли больше не складываются в слова. Я постараюсь Вам еще что-нибудь написать. Если позволите. Удачи!
Neprikayannaya Kuzka Спасибо, постараюсь больше не пропадать надолго xelen Ну... куда ж я от них :) Идеи есть, осталась самая малость - дописать эту историю (самой жалко с ней расставаться!) и начать следующую))) kasmunaut
Отправлено: 09.09.08 14:32. Заголовок: Kitsuna Спасибо за ..
Kitsuna Спасибо за отзыв, очень рада, что мои тексты доставляют удовольствие! В том, что герои не кажутся плоскими, нет особой моей заслуги - просто стараюсь следовать канону так, как его понимаю :) gavrilka72 Они оба этого заслуживают :) Спасибо :)
Отправлено: 09.09.08 15:30. Заголовок: Не стоит так усредня..
Не стоит так усреднять свое творчество, уважаемая mummi! Стараются все, только вот получается лишь у нескольких!:)) В этом ведь и есть проявление таланта - понять, почувствовать и написать так, чтобы прониклись и все остальные! Вы же молодец! Еще раз удачи Вам! Прошу прощения, если задела Ваши чувства. Мне лишь хотелось высказать свое мнение...
Отправлено: 11.09.08 20:16. Заголовок: Мне очень нравится э..
Мне очень нравится эта история! Вместе с героями проживаешь мгновенья радости, печали, гнева, тоски. Их чувства не оставляют читателя равнодушным. Что-то внутри цепляет, рвет. И не покидает мысль, что надо снова и перечитать, вдуматься, может что-то случится иначе... Спасибо.
Отправлено: 12.09.08 14:21. Заголовок: mummi спасибо за пр..
mummi спасибо за продолжение. Было очень интересно увидеть начало истории глазами Снейпа. И хотя я чувствую, что Северус будет упираться, я теперь верю, что все закончиться хорошо!
Отправлено: 13.09.08 01:44. Заголовок: Jons Это вам спасиб..
Jons Это вам спасибо за то, что вчитываетесь и вдумываетесь - значит, старалась не зря) Menzula Мы с Гарри все для этого сделаем, но выбирать, как всегда, СС))
Отправлено: 16.09.08 02:03. Заголовок: mummi Читать про ваш..
mummi Читать про ваших героев - настоящее утешение, несмотря на то, что у них все так непросто. Очень интересен взгляд на события со стороны Снейпа. Спасибо за продолжение.
Отправлено: 21.09.08 05:45. Заголовок: mummi Каждый раз, к..
mummi Каждый раз, как появляется новая часть, я сначала перечитываю все остальные. И благодарю высшие силы, что память у меня короткая ;) Вообще, конечно, такую весчь надо будет перечитать целиком 8)
Когда читала POV Северуса, пришла мне в голову мысль - почему именно Ваши Снейп и Гарри мне стали так дороги. У Вас герои вполне каноничны по характеру, и это здорово. Но дело не только в этом. Блинн... как бы сказать-то? Наверное, дело еще и в том, что Вы уважаете героев. Видите в них лучшие черты. Поэтому Вас так приятно и душеспасительно читать 8)
Удачи Вам, я как читатель надеюсь, что это не последний ваш фик по ГП 8)
Отправлено: 21.09.08 23:31. Заголовок: Tina28 Пока не знаю..
Tina28 Пока не знаю, как насчет многих (и замечательных :)), но еще одна точно будет) ikarushka Спасибо канону хотя бы за это - относительную свободу толкования и возможность увидеть в героях лучшее, не очень (надеюсь) погрешив против каноничности и правды жизни:) kasmunautgavrilka72
Согласна! Поодерживаю на счет возможности увидеть лучшее в героях. Но я бы все же дополнила - не только увидеть и раскрыть лучшее, но и слабости сделать именно продолжением сильных сторон. За это все и любят mummi ! Только, Мерлина ради, не надо отрицать, автор! А то сейчас чего-нибудь напишите, что типа не Ваша это все заслуга! Знаем, читали! Все Ваше! А хвалим мы потому, что есть за что. Принимать похвалу тоже надо стоически! Удачи Вам в этом!!!! Она понадобится!
Отправлено: 22.09.08 18:39. Заголовок: kasmunaut ,лучше и ..
kasmunaut , ikarushka лучше и не скажешь ! mummi ! Нет , не ООС, а именно как будто Вы видите лучшие черты героев --- и показываете всем , а еще Вы Гарри тоже уважаете, это в Снарри редкость --- вечно делают из Снейпа няньку для малолетнего идиота , а это поклеп и оскорбление для обоих . И Дамблор у Вас тоже не злодей !
Бабетта Спасибо! Вот и продолжение) ikarushka Ну... я же пытаюсь описывать позднего Снейпа, тоже весьма неоднозначного, но как минимум определившегося с нравственными ориентирами (сорри за пафос)) Kitsuna Стоически говорю - большое спасибо, очень лестно! ))) gavrilka72 Да, Дамблдор совершенно точно не злодей, я его хорошо понимаю (надеюсь) и очень ему сочувствую!
Интересно, рассказывал ли тебе твой Северус о наших ночах – постепенном осторожном сближении, долгих беседах и коротких, но бурных спорах, взаимных обидах – разумеется, без них не обходилось, и молчаливых – а чуть позже тоже весьма бурных – примирениях? О том, что сны со временем стали казаться мне подлинной реальностью, а дневные часы – дурными снами, в которых ты почти не властен над сюжетом и лишь беспомощно наблюдаешь за расцветающим кошмаром?.. Как и положено ночным кошмарам, они были удручающе однообразны и лишь изредка расцвечивались новыми оттенками – чуть печальнее, чуть трагичнее, чуть безумнее. Чуть больше стонущих после Круцио в больничном крыле. Чуть меньше детских голов, склоненных над тарелками в Большом зале, после очередных каникул. Чуть отчетливее недоумение на лицах Кэрроу после каждого смехотворного взыскания – «вы… того… чересчур добры к этим поганцам, Северус». Чуть ярче презрение на других лицах.
И с каждым днем все острее понимание – ты ведь именно этого когда-то хотел. Именно таким стал бы Хогвартс, если бы в первой войне Темный лорд успел взять власть до того, как превратился в бестелесную тень. Предложи он тебе тогда директорство – ты принял бы должность с восторгом, и наслаждался бы властью, и упивался покорностью… и служил бы ему, служил верно, как ты это умеешь. Если вспомнить, сколько смертей тогда было – слыша о них, ты морщился и пожимал плечами: глупцы, подчинились, были бы живы… Потребовалось совсем немного, всего одна смерть, чтобы ты наконец осознал, кому служишь. И всего каких-нибудь полтора десятка лет, чтобы наконец понять, что выбор, который ты когда-то сделал, потому что выбора не было, оказался единственно правильным.
И вот тебе отвратительно то, чем когда-то восхищался, а там, где было пожимающее плечами безразличие – теперь боль и ярость от собственного бессилия, но что это меняет?.. Что меняет пришедшее наконец понимание, что безграничная власть, к которой когда-то так стремился, – не гордая вершина, а голая безводная пустыня, где воздух горчит от ненависти?.. Ничего. Ничего уже не изменить и не исправить – только принимать льстивые и ненавидящие взгляды, изображая безразличие, щуриться и выше поднимать голову, спасать кого можешь и жертвовать остальными. И ждать – сначала не признаваясь себе в этом ожидании, потом уже не таясь – ждать последнего ночного взмаха палочки, который перенесет в ненавистный когда-то дом, а теперь единственное место, где можно дышать и ты вроде бы жив, и этому кто-то радуется – иногда по-мальчишески бесцеремонно, и ты морщишься, иногда по-взрослому сдержанно, и ты язвишь в пику этой сдержанности… Живешь.
… – Что-то вы сегодня поздно… Хотя я все равно не успел. Решил вот сварить… не скажу что, вдруг не получится. Хотите пока чего-нибудь – может, чаю?
Он хлопочет у плиты, что-то взбалтывая, переливая и помешивая, почти уткнувшись при этом носом в свои посудины – лопатки торчат, волосы свесились на глаза… Все-таки мальчишка, ничуть не старше хогвартских молодых идиотов. И, будь на их месте, действовал бы, наверное, точно так же – нерасчетливо, непродуманно… Интересно, чему он учил их в своей Армии Дамблдора? Должно быть, как раз этому – делай что должно, наплевав на здравый смысл, и будь что будет… Ну и немного его сверхъестественного везения этой троице все же перепало – застал их я, а не Кэрроу или сам Темный лорд, зачастивший последнее время в замок.
– Нет, – ворчу я, взмахом палочки собирая его патлы в короткий смешной хвост. – Чаю не хочу, сюрпризов тоже – уже устроили сегодня один. И без расспросов бы обошелся.
– Без расспросов так без расспросов… – Он наконец прекращает свои манипуляции и оборачивается, оставив на плите что-то булькающее и распространяющее густой аромат пряностей. – Сам попробую догадаться. Только, может, вы сначала сядете?.. Вид уставший, и потом, когда вы вот так наблюдаете, пока я готовлю, я словно опять на зельеварении, даже руки трясутся…
– И это, конечно, беспокоит тебя гораздо больше, чем мой уставший вид. С руками у тебя и остальных все было в порядке, а вот с мозгами – гораздо хуже… И если думаешь, что за полгода твои однокурсники поумнели, очень ошибаешься.
Соблазн постоять над душой, чтобы он еще пару раз недовольно фыркнул, очень велик, но я действительно устал до дрожи в коленях и опускаюсь в дряхлое, но удобное кресло – мы левитировали пару кресел из гостиной сюда, к кухонному камину. Уже не помню, в какую из первых ночей мы, не сговариваясь, решили, что кухня – самое подходящее в доме место для бесед: в комнате Блэка мне без особой надобности подолгу оставаться не хотелось, подозреваю, что и Поттеру тоже. А здесь неожиданно оказалось… довольно уютно – почти как в моих подземельях, только теплее. Пару раз я, правда, замечал, как он печально поглядывает на пустые стулья – наверное, вспоминает обеды и прочие посиделки, на которые я никогда не оставался. Но в гулкой пустоте огромного дома ему, должно быть, еще тоскливее.
– Что, ребята опять что-то устроили? – вытерев руки, он садится рядом. – Попробую угадать с трех раз… Заперли обоих Кэрроу в туалете Плаксы Миртл? Нарисовали на стене феникса? Украли Распределяющую шляпу из кабинета директора?..
– Почти угадал – это было так же впечатляюще, как возрождающийся Фоукс, и столь же бессмысленно, как кража шляпы, – хмуро улыбаюсь я, и он с готовностью улыбается в ответ. Но глаза серьезны – конечно, переживает. И я несказанно благодарен, что переживает именно так – со сдержанной усмешкой, без трагичного излома бровей и желваков на скулах. Застывшей, словно лед на замковом озере, скорби в глазах мне хватает и в замке, а ирония, всю жизнь служившая верной броней, теперь стала надежным щитом от хогвартского театра абсурда, жуткого в своей обыденности. Возможно, Поттер тоже это понимает – во всяком случае, предложенный тон он принял охотно. Мальчик способен учиться быстрее, чем я думал, жаль только, что у нас мало времени – судя по мрачнеющему с каждой неделей Лорду, его все меньше и меньше.
– Хотите, чтобы я сам попробовал?..
Я киваю, и он, пристально глядя в глаза, сосредоточенно проговаривает про себя заклинание. Сегодня получается почти сразу – он старается изо всех сил, но сейчас и у меня нет ни сил, ни желания ставить барьеры. Хотя обычно я гоняю его до изнеможения и уступаю, лишь когда вижу, что он готов вспылить и отбросить палочку, – уступаю, испытывая новое, незнакомое удовольствие от того, что с каждым разом он продвигается чуть дальше. Наверное, это очень глупо – пытаться научить чему-то собственное сновидение, но… глупостью больше, глупостью меньше – какая, в сущности, разница, раз уж этот Поттер заменил мне настоящего. Утешает, правда, что ночной Поттер – не выдуманная мной подделка, что его дневной двойник воспринимал бы происходящее точно так же – впрочем, иногда это страшно раздражает, вот как сейчас. Реакция на увиденное точно та, что я и ожидал – ни капли здравой оценки ситуации, сплошной гриффиндорский восторг.
– Ух ты!.. – выдыхает он, едва ментальная связь разрывается. – Потрясающе! Выкрасть меч Гриффиндора – это… это настоящий подвиг! Ну, от Джинни я другого и не ждал, – сияющий взгляд светится гордостью, – но Невилл – вот молодчина! Нет, он еще в Министерстве показал, на что способен, но тут… вы же знаете, вас он всегда боялся… А Луна-то, Луна – спорим, это была ее идея!..
Я перебиваю его, не дожидаясь, пока восторженные излияния прервутся.
– Уволь, спорить не буду хотя градус безумия высоковат даже для мисс Лавгуд. – Вышло еще холоднее, чем я рассчитывал, и он даже встряхивается, словно от ледяного душа. – Интересно, что они собирались сделать с мечом – проткнуть Темного лорда? Зарыть под Гремучей ивой, дабы гриффиндорскую реликвию не осквернял мой нечестивый взор? Или передать Избранному, о местонахождении которого они, конечно же, прекрасно осведомлены – может, стоит расспросить их, а не профессора Блэка?..
Он смотрит на меня так, будто я его оскорбил или ударил, и я с трудом заставляю себя остановиться. Но перед глазами все еще стоит сегодняшняя героическая троица – стиснутые кулачки Уизли и ее темный ненавидящий взгляд, спокойная полуулыбка Лавгуд, раскрасневшийся Лонгботтом, решительно шагнувший вперед, прикрывая девушек, – и собственное, мельком отразившееся в зеркале, искаженное гневом лицо. Чтобы изобразить ярость, особых усилий не потребовалось – достаточно оказалось представить, как троицу замечают Кэрроу или кто-то из слизеринцев – а это случилось бы, не на лестнице, так в холле или перед замком, и тогда прогулкой в Запретный лес не обошлось бы…
Черт бы побрал Дамблдора, взявшего с меня заведомо невыполнимое обещание, черт бы побрал всех малолетних героев, черт бы побрал то, что я вынужден возмущаться глупыми, так некстати выросшими детьми, – когда хотелось бы гордиться, гордиться и завидовать!.. А разве я не завидую? И Поттер это наконец понимает – теперь он слишком быстро все обо мне понимает.
– Конечно, сэр, – тихо выговаривает он, – вы правы. Но… понимаете… они просто не могли… Они должны были хоть что-нибудь сделать… даже что-то совсем глупое – просто чтобы доказать себе, что еще на что-то способны… что не боятся. Вам ведь тоже тяжело все время оставаться таким… благоразумным, делать все, как говорит Дамблдор?..
Благоразумным?.. О да, когда я метнул заклятие в Упивающегося, собиравшегося убить Люпина, это было верхом благоразумия и продуманности – и я вспоминаю ту ночь, сдирающий кожу с лица ветер – и безумный порыв, чуть не содравший с меня личину, казалось, приросшую к коже. Чего было больше в том порыве – осознанного желания спасти бывшего врага или вот именно стремления сделать что-нибудь нерасчетливое, неправильное… настоящее?
– Понимаю, – говорю я так же тихо. – Хорошо бы и твои друзья поняли, что им рвутся подражать младшие, не владеющие элементарными защитными заклятиями. А я физически не в состоянии оказываться одновременно во всех местах, где им вздумается совершить очередной подвиг. Впрочем, этого они понимать не обязаны, и слава богу. Пока что все в замке видят в моих действиях именно то, чего ждут… и не только в замке. Да, – я киваю, и он, недоверчиво распахнув глаза, придвигается ближе, – сегодня другая троица наконец вспомнила о портрете. Насколько Блэк смог расслышать – увидеть ему ничего не удалось, хотя бы мисс Грейнджер умеет просчитывать последствия своих поступков – все трое в порядке. Нет, пока неизвестно, где они, но, по крайней мере, все целы, здоровы и держатся – я хотел сказать, держатся вместе, в свое душевное состояние они профессора не посвящали… Что ты так смотришь?
Он шумно сглатывает – и вдруг быстрым гибким движением поворачивается в жалобно скрипнувшем кресле и, потянувшись ко мне, обнимает – резко, крепко, уткнувшись горячим лбом в подбородок.
Я не успеваю ни остановить его жестом, ни сказать, что это мое личное пространство, и много лет – никогда! – в него не допускались посторонние. Он единственный всегда оказывался так непозволительно близко, что оставалось только оттолкнуть, отталкивать снова и снова – потому что иначе пришлось бы впустить. Впустить его улыбку, его свет, его силу и слабость, до краев наполнить себя его жизнью. Обнять, как сейчас, прижать к себе, принимая его тепло и отдавая свое – до этого объятия, которое нет сил разомкнуть, я не думал, что найдется что отдавать.
Я отдам ему все, что есть. Пусть не тому Поттеру, что мерзнет сейчас в палатке, пусть всего лишь собственному сновидению – но разве у меня есть выбор?
А у него? Кого он сейчас представляет на моем месте – кого-то из друзей, Люпина, Блэка?.. Я не смогу заменить ни одну из теней, что безмолвно кружат по темным углам пустого дома. Я – это всего лишь я, но это все, что у него осталось, кроме мыслей и воспоминаний. Дневному Поттеру тяжело и страшно, но в его каждодневных мытарствах есть цель и смысл – или, по крайней мере, возможность разгадывать дамблдоровские загадки. Этот тоже пытается искать разгадки, хотя выводами со мной по-прежнему не считает нужным делиться. Но я знаю, что, встречая меня, он рад избавиться от бесплодных неотвязных раздумий, рад почувствовать, что нужен, этим и утешается – единственное утешение, на которое я оказался способен.
– Неважный из меня утешитель, Поттер, – говорю я вполголоса. – Я действительно знаю не больше того, о чем тебе рассказал. Никаких подробностей, и…
– Ну и что. Я же вижу, как вы за них переживаете. Вряд ли Люпин или Сириус – я вздрагиваю от неожиданности, и он крепче сжимает мои плечи, – беспокоились бы больше. А у вас еще и Хогвартс, и с Волдемортом точно не заскучаешь… да еще и меня приходится успокаивать. Давайте уж лучше я попробую.
– Я совершенно не… – Но он уже поднялся, напоследок мимолетно накрыв мою кисть горячей ладонью – и опять склоняется над своим варевом.
Слава Мерлину, хватило ума замолчать, не дожидаясь сочувственной понимающей усмешки – в последние дни Поттеру они прекрасно удаются. Перед кем я притворяюсь? Я прихожу к нему каждую ночь – уже само по себе доказательство, что нуждаюсь, еще как нуждаюсь. И, может быть, больше всего нуждаюсь в том, что только что от него услышал – что он все-таки пытается увидеть во мне – меня. А остальное несущественно. Но пусть пробует, конечно – у него забавно получается… успокаивать.
– Вот, кажется, получилось, – закончив свои манипуляции, он гордо протягивает мне тусклый серебряный кубок с темно-бурой жидкостью, от которой разит всевозможными пряностями, словно от бакалейной лавки. О господи… Догадываюсь, что он пытался сварить. Ладно, мне приходилось пробовать напитки и похуже.
– При таком самоуверенном тоне «кажется» мог бы и не добавлять, – ворчу я, обреченно принимая кубок. Осторожно делаю небольшой глоток – и понимаю, что давно так не ошибался. Пожалуй, я был действительно несправедлив, ставя ему неуды по зельям, если из сухого вина и горстки пряностей он умудрился соорудить варево, по силе воздействия на организм мало чем уступающее моим эффективнейшим ядам, – огненная жижа лишает дара речи и возможности вдохнуть, и я еле успеваю сунуть ему кубок, скорчившись в сильнейшем приступе кашля. Фырканье, звон металла о камень и надсадные лающие звуки, которые удается расслышать сквозь кашель, почему-то совсем не удивляют – чертов экспериментатор, конечно, он немедленно отпил из собственного кубка.
– Очень… очень эффективное успокоительное средство, – выговариваю я, отдышавшись и наблюдая, как он вытирает глаза, обессиленно откинувшись в кресле. – Не будь я сновидением и сделай глоток побольше – не исключено, что избавился бы от проблем навсегда. Ты что, ссыпал в свою посудину все запасы пряностей, какие нашел на кухне?
– Ну да, – бурчит он, виновато уткнувшись взглядом в колени. – Сириус как-то варил при мне, и я запомнил – пряностей нужно разных и побольше… ну я и добавил – корицу там, гвоздику, мускат, черный пе… Ой…
Цветом лица он окончательно уподобляется растекшейся по полу из наших кубков луже, и мне стоит огромных усилий удержать усмешку – вряд ли он сейчас разглядел бы в ней нежность.
– Ладно, – я поднимаюсь и подхожу к плите, тщательно контролируя собственные интонации. – В доме есть еще вино?
… – Вкусно!.. – восторженно выдыхает он через пятнадцать минут, блаженно зажмурившись после первого глотка, и теперь я уже не скрываю улыбку. – Ну, мне, конечно, такое умение не светит, но все-таки – покажете?..
– В следующий раз попробуешь сварить сам – учти, буду контролировать каждое движение.
– Уже страшно. Снова, как на зельях и окклюменции, ничего не получится.
– Все у тебя теперь получится.
Тень Блэка в правом углу скептически хмыкает, силуэт Люпина в левом недоверчиво улыбается, но я не обращаю на них внимания, мелкими глотками отхлебывая вино и наслаждаясь растекающимся по венам теплом и сонным покоем. Отстали бы вы уже со своими усмешками, сам знаю, что нежелание учиться и учить было обоюдным. Люпин, можешь быть доволен. Если оба выживем, может быть, похвастаюсь новой ступенью педагогического мастерства, на которую я поднялся – пытаться научить чему-то Поттера и получать от этого удовольствие.
– Знаете, я впервые пью эту штуку. – Он смакует новый глоток, раскрасневшись и задумчиво улыбаясь каким-то своим мыслям. – Сириус с Люпином не предлагали – говорили, рано еще. А теперь попробовал… с вами. С вами, – повторяет он, словно удивляясь невероятности этого факта.
Со мной. Я молча наблюдаю, как, отставив кубок, он чуть придвигается к камину – поворошить угли, и в который раз удивляюсь тому, как сплелись в его движениях порывистая мальчишеская непосредственность и спокойная взрослая уверенность. В движениях, словах, поступках… Опыта, который ему волей или неволей пришлось приобрести, хватило бы на десятерых взрослых магов – но жизнь, обычная человеческая жизнь, со всем, что происходит впервые, со всеми открытиями и разочарованиями, ему лишь предстоит…
Предстояла бы.
Вот он впервые попробовал глинтвейн. Возможно, еще успеет научиться варить его по всем правилам. Но миллион других открытий ни он – ни тот, другой, настоящий Поттер – никогда уже не сделает, ни со мной и ни с кем другим. Просто не успеет.
Привычная мысль, но я не успеваю так же привычно отправить ее на задворки сознания – ее горечь внезапно кажется нестерпимой, а сваренный по всем правилам напиток – безвкусным пойлом.
Он умрет – через неделю, месяц, полгода.
А я не смогу этому помешать. Не должен.
Не-дол-жен.
Я поспешно отставляю кубок – слава Мерлину, не стеклянный. Но вмятины от пальцев тускло поблескивают на матовой поверхности, и, удивительно вовремя обернувшись, он, конечно же, все замечает. И тут же пытается истолковать – как обычно, не стесняясь в выборе формулировок:
– Что-то не так, сэр? Вы обиделись, что я сказал «с вами» – как будто хотел, чтобы вместо вас здесь сидел кто-нибудь другой?
О чем он?.. Господи, даже если он действительно чего-то такого хотел, это тысячу раз оправданное желание – последнее, на что я мог бы сейчас обидеться. Но помимо воли все-таки вырывается:
– А ты действительно этого хотел бы?
Он долго не отвечает, рассматривая меня внимательно и серьезно, словно прикидывая, что можно было бы прибавить или убавить, чтобы сидящий напротив стал бы желанным гостем. Немного шального безрассудства – пожалуйте, вот вам и Блэк; толику уступчивой доброжелательности – а вот и Люпин… Не получится, мальчик, я – это только я. А эти двое – вы, двое, что таитесь по углам неосязаемыми тенями, оценивая и взвешивая, достоин ли я составлять Поттеру компанию – вы смогли бы совершить то, что предстоит мне?.. Смогли бы в случае нужды доставить вашего драгоценного мальчика лично – аппарировать с ним, левитировать обездвиженное тело или просто втащить за руку и поставить перед Темным лордом?..
А я – смогу?.. Дамблдор, не прячьтесь, вы ведь тоже здесь обедали – вам не кажется, что вы несколько переоценили мои возможности? Что я не смогу, не захочу платить такую цену – ни за возможность мести, ни за победу? Или вы успокоили свою совесть, увидев тогда патронуса, – и поэтому, подарив мне возможность еженощно видеться с Поттером, не подумали, что эта возможность может стать для меня изощреннейшей пыткой?.. Хотя тени, чьи голоса эхом отдаются в мозгу, были бы рады и таким встречам – неужели ты думаешь, Северус, что они любили его – и любят – меньше?
Кажется, я сказал это «любят» и о себе тоже?..
Мы любили и любим его, шепчут тихие голоса. Сочувствую, Снейп. Я тебя понимаю, Северус. Прости, мой мальчик. Тебе досталось самое страшное. Но мы тоже побудем с ним немного – перед концом.
Я встряхиваю головой, но хоровод теней не исчезает – только эхо странных пророчеств тает, сливаясь с шорохом рассыпающихся углей – и с негромким поттеровским:
– Нет, сэр.
– Что – нет? – я подаюсь к нему, не сдерживая порыв, и тени, любопытствуя, тоже слетаются ближе.
– Не вместо. Вместе.
Он снова берет кубок, рассеянно покачивает его, рискуя расплескать вино и глядя при этом поверх моего плеча, словно тоже видит моих незримых собеседников, и тихо продолжает:
– Вместе с другими… близкими. Знаете, я часто представляю кого-нибудь из них рядом. Иногда они даже как будто что-то говорят – но всегда то, чего я от них жду. А вы каждый раз удивляете. Вы… не знаю, как объяснить… такой же, каким я знал вас в Хогвартсе – и совсем незнакомый, необычный... А когда не сдерживаете себя, не прячетесь, с вами так интересно, как… как в Запретном лесу – не знаешь, что на тебя выскочит в следующую секунду!.. Ой, простите, это все глинтвейн, наверное... В общем, я хотел сказать, что все остальные, кого я представляю рядом – совсем как живые, но придуманные. А вы – настоящий, и я рядом с вами тоже вроде бы жив… по крайней мере, приношу пользу. Легче ведь, когда хотя бы во сне есть с кем поговорить – даже если это всего лишь я, правда?..
– Истинная – и, будь уверен, тебя мне более чем достаточно. – Я очень надеюсь, что хрипотцу в голосе он принял за последствия кашля. – Что ж, Поттер, выпьем за все живое и настоящее. За новые подвиги и открытия, бессмысленные, но прекрасные.
– В точку, сэр! – улыбнувшись и кивнув кому-то за моим плечом, он наконец переводит взгляд на меня, и – готов поклясться – восхищенное тепло этого взгляда на сей раз предназначено только мне. – Только у меня почти закончилось. Добавите еще?..
– Когда ты успел выхлебать целый кубок? Можешь не смущаться, ты давно совершеннолетний, а твой крестный был бы просто счастлив такому доказательству взросления, – ворчу я, подливая ему вина, и тень Блэка в правом углу гордо приосанивается, а тень Люпина в левом – улыбается нам обоим.
Через неделю, месяц, полгода… Но не сегодня, не завтра. Пусть растаявшее эхо было пророческим, но тени улыбаются – и они, наверное, правы. Я буду предупрежден первым – значит, лучше поберечь душевные силы до того момента, когда мне придется рассказать ему правду, а не тратить их сейчас на бесполезные терзания, как много лет я растрачивал себя на бессмысленную вражду с жизнью – и с ним, бывшим средоточием этой жизни. Лучше просто приходить к нему каждую ночь, наблюдать, как он совершает свои открытия, удивляясь и радуясь тому, что одним из этих открытий оказался ты сам. А еще тому, что время самых неожиданных открытий не заканчивается и к сорока, и мимолетное прикосновение шершавой юношеской ладони может оказаться не менее волнующим откровением, чем первый поцелуй любимой, случившийся только в воображении.
За все живое и настоящее… За новые подвиги и открытия, бессмысленные, но прекрасные… Тогда я еще не знал, насколько этот тост окажется пророческим. Радовался мимолетному прикосновению как доказательству приязни, но и предположить не мог, что в череде новых откровений это окажется наименее ярким и что в твоих новых открытиях ролью наблюдателя я отнюдь не ограничусь.
Отправлено: 24.09.08 16:39. Заголовок: Мне просто... просто..
Мне просто... просто слов не хватает. Такое ощущение, словно я только что прокатилась на американских горках. Дух захватывает и не отпускает. В общем, все еще выдохнуть не могу. это и называется, наверное, "в зобу дыханье сперло" Восхитительно
Neprikayannaya Вам спасибо за терпение! :) kasmunaut Ты узнаешь обо всем первой))) Leta Ох... значит, удалось хоть отчасти достичь желаемого эффекта :) Спасибо!
Отправлено: 24.09.08 16:56. Заголовок: Спасибо за продолжен..
Спасибо за продолжение! Его хочется прочитать несколько раз - так многоуровнево и тонко! А дальше? Когда же Вы уже расскажете о том времени, в котором Снейп думал открыто, а не "ловя себя на оговорке" о любви к Гарри? И еще хотела спросить, сколько глав Вы планируете?
Отправлено: 24.09.08 18:36. Заголовок: Господи, сколько я в..
Господи, сколько я всего пропустила! Такое продолжение... просто чудо. Вы создали именно ту самую несуществующую сцену, которая, по моему мнению, просто должна была быть в 7-й книге - и если бы она в ней была, все действительно кончилось бы хорошо. Буквально каждое слово, каждая эмоция - все это я просто жаждала увидеть в самой книге, а не увидев, почувствовала себя преданной, как бы нелепо это ни звучало. Здесь, у Вас все настолько... правильно, так, как должно было быть... Вот эти два последних кусочка - моя любимая часть рассказа, именно потому, что такое примирение, полное понимание и прощение - именно такое - я всегда себе представляла, только у меня никогда не было таланта, чтобы попробовать описать это самой. Спасибо! Ваш рассказ занимает особое место среди моих любимых фиков. Его я считаю абсолютным каноном. Да, а еще он - лучшее лекарство от плохого настроения.
oh, kak vse...prostite mummi, slov net , a molchat' tozhe ne mogu. Vrode razmerenno, a tak nadrivno. Kak zhe ya lyublyu vashego Sneipa, i kak zhe hochetsya za nego vseh zagrizt'
Отправлено: 25.09.08 10:11. Заголовок: Вчера не выдержала и..
Вчера не выдержала и таки прочитала не дождавшись конца (вот такая я слабохарактерная!). Читала пол ночи и не могла оторваться! Столько всего хочется сказать автору нежного и восхищенного, но прочтя коментарии Kitsuna и Raelis поняла, что увы все сказано до меня, но я все же попытаюсь выразить свой восторг. mummi, вы великолепны!!! Так грустно нежно и... правильно. Так и должно было быть. Вы высказали все, что осталось за кадром довольно таки банального и скомканого конца канона. Именно такие чувства должен был бы испытывать настоящий Гарри каким мы его знали по первым шести книгам. Так достоверно передан его нелегкий путь осознания своих ошибок и комплексов в отношении Снейпа. Меня всегда коробило то, как он назвал младшего сына - второе имя это как подачка брошенная в лицо, а тут так все грамотно представлено, что чувство обиды и неловкости уходит и хочется верить, что и в каноне Гарри руководствовался теми же мотивами. А о жизни Снейпа в Хоге в последний год мы знаем так мало - что он чувствовал, как сильно страдал?.. Эти его ночные встречи так трогательны и наполнены такой щемящей грустью. Хотя мы и знаем что Гарри выжил, но для Снейпа каждая встреча была как последняя и вам это удалось передать во всех красках. Хотелось бы прочитать так же подробно как про Гарри и про их сближение в снах Снейпа. Очень интересна реакция Гарри-подростка на эту ситуацию. Заинтриговал намек на некий ритуал связанный с совместным применением заклинания - можно дальше описать его по подробней, а то я как бы в общем и поняла механизм и последствия, но Снейп так быстро и коротенько об этом подумал, что осталось чувство легкой недсказанности и недопонятости. И конечно очень хочется ХЭ, хотя разрулить все с участием семьи и друзей будет очень не легко. Но они так давно к этому шли и кажется оба в душе готовы к переменам, что было бы глупо с их стороны развернуться и уйти в никуда. Очень надеюсь на вашу изобретательность и талант заводить героев в неразрешимые ситуации и с блеском выводить их от туда, известную еще по "Лучше поздно". Жаль что осталось всего пару глав - ваши произведения хочется читать подольше и побольше. Надеюсь это не последнее и вы скоро порадуете нас чем-то таким же нежным и глубоким.
Отправлено: 26.09.08 01:50. Заголовок: Raelis все это я пр..
Raelis
цитата:
все это я просто жаждала увидеть в самой книге, а не увидев, почувствовала себя преданной,
Я тоже... Поэтому и пишу) И, знаете, это очень воодушевляет, когда понимаешь, что твои попытки восполнить канон нужны не только тебе . Спасибо вам! Gsunshines Спасибо, я так рада, что вам нравится - и стиль, и Снейп! Alexxa Спасибо за такой теплый и подробный отзыв! Вообще-то к канонному Гарри у меня нет претензий, наоборот, зная его, зная, что он прежде всего руководствуется чувством, сердцем, а потом уж разумом - и зная, как он любил Дамблдора, я была очень тронута этим "Альбус Северус". Из одного чувства долга он бы эти два имени рядом не поставил. И вряд ли назвал бы сына именем человека, который, как принято считать, до конца его ненавидел. Так что фик вырос из размышлений над тем, что в каноне вроде бы есть, если присмотреться - но пунктиром) О мыслях Снейпа насчет "проверки" - обязательно будет подробнее! О реакции ночного Гарри - было бы интересно, но здесь уже не планирую. Может, потом напишу небольшой сиквел)
Отправлено: 30.09.08 02:58. Заголовок: Evgeshka *тихо и со..
Evgeshka
цитата:
*тихо и сосредоточенно жуя клавиатуру
Эээ... а как же восторженные отзывы конструктивная критика? )) Клавиатура еще пригодится - не обещаю, что очень скоро,но буду стараться! pani Irena Вам спасибо
Отправлено: 04.10.08 08:34. Заголовок: mummi Ох, как все щ..
mummi Ох, как все щемяще, и как все верно. У вас так хорошо получается заполнить лакуны и ту ужасную пропасть, что осталась меджу героями после 7 книги. Это как раз то, чего мне очень недоставало. А еще, отдельный респект за потрясающий сюжетный ход. Три снарри в одном - это просто головокружительно как хорошо.
Интересно, расспрашивал ли ты портреты директоров о подробностях моего последнего года в Хогвартсе? Представляю, что они рассказали о той ночи, когда я вернулся из Динского леса.
Сам я мало что помню до того момента, как, едва опустившись на кровать, с трудом взмахнул палочкой – застывшие пальцы сводило, рука почти не слушалась. Помню, что негромкий гул голосов при моем появлении мгновенно смолк. Помню встревоженное лицо Дамблдора и его «ты передал меч?», но я не кивнул и не обернулся. «Клянусь Основателями, Северус, ты пронесся в личные покои, словно дух погребенного за кладбищенской оградой или дементор!», – хмыкнул он позже, утром. Тогда я уже был в состоянии усмехнуться в ответ и сообщить в той же тональности, что, задержись я ночью в кабинете хоть на минуту, некий портрет пришлось бы потом долго и тщательно реставрировать.
Шутки в этой фразе было немногим больше, чем одаренных зельеваров в Гриффиндоре. Год – моими стараниями у директора оставался целый год, а он, тратя время на экскурсы в прошлое и поучительные байки, не нашел десяти минут для того, чтобы объяснить мальчишке элементарное: что любой артефакт, связанный с Темным лордом, источает черную магию и опасен, даже если просто носить его в кармане! Или повесить на шею.
Конечно, я не мог разглядеть в темноте, что там темнеет на поттеровской груди. Но отчетливо видел, как он погрузился в озерцо, ежась и оскальзываясь на прибрежном ледке, и сам не поежился лишь потому, что после многочасовых блужданий по лесу – точных координат палатки Блэк, разумеется, не сообщил – успел закоченеть как сосулька, трижды прокляв выбранную для путешествия мантию. До того замерз, что от всего, что успел перечувствовать, поняв, что скоро – вот-вот! – увижу настоящего Поттера, осталось лишь облегчение – жив и вроде цел, и горячее, как ночной глинтвейн, желание, чтобы все поскорее закончилось и прошло без потерь. Их и не предвиделось, так что, замерев в укрытии и наблюдая за медленно раздевающимся юнцом со смесью раздражения и нежности, я уже представлял, как в красках опишу героическое погружение своему ночному Поттеру, и застывшие губы сами собой расползлись в усмешке. Господи, вот копается… слава Мерлину, наконец-то нырнул… а кому это не покажется подвигом, пусть сначала померзнет с мое. А через пару секунд стало не до усмешек – что-то пошло не так. Он слишком долго не выныривал… и слишком яростно барахтался, будто что-то тянуло его все глубже.
Я не знаю, скольких лет жизни стоили мне бесконечные секунды, пока в темной глубине он боролся с неведомым. Помню, что, не замечая, как обдираю ладони о мерзлую кору, схватился за дерево, словно пытаясь удержать себя, не рвануться… Выхватил палочку и едва ее не сломал: что я мог сделать – выкрикнуть «Акцио, Поттер»?! Наверное, в следующий миг я бы так и поступил, если бы из-за деревьев не выбежал невесть откуда взявшийся Уизли.
… – Что-то случилось? – Поттер обеспокоенно привстает из кресла, придвинутого к камину так близко, что искры вот-вот прожгут обивку. Не отвечая, я подлетаю к нему, хватаю за плечи, стискиваю, встряхиваю так, что шея мотается в растянутом вороте свитера. Ни шнурка, ни цепочки не видно – значит, он нацепил на себя эту дрянь уже после того, как появился в моих снах… наверное, после ухода Уизли. Хотя он и так не рассказал бы.
– Ох… да что слу… – он пытается перехватить мои руки, заглядывает в глаза – и вздрагивает, скорее удивленно, чем испуганно, ошеломленный не новостями – за полсекунды можно впитать лишь эмоции, без подробностей – а тем, как быстро я его впустил, ничего не спрятав. К черту… до того, что необходимо скрыть, все равно не докопается.
– Так Дамблдор решил передать мне меч! – ахает он. – Значит, вы нашли их… нас, спрятали меч в озере… Я за ним полез, а потом… Господи, я чуть не… в двух шагах от берега… неужели из-за… Рон… вернулся! Очень вовремя!
– Вовремя, – хрипло соглашаюсь я, – это я и без твоих комментариев понял. Ты лучше объясни, какого дементора вы таскали эту мерзость на шее?! Забыл о дневнике Лорда, что все его вещи опасны, или мозгов не хватило сопоставить?.. Ты!.. – подброшенный яростью, страхом за него, безнадежностью попыток что-то втолковать этому идиоту, я снова встряхиваю его, но он не пытается вырваться. – Ты когда-нибудь чему-нибудь научишься?! Да, и ты тоже, именно ты! Если бы не молчал о медальоне – не дергайся, обошлось без Веритасерума и пыток, хватило дезиллюминационных чар, чтобы насладиться зрелищем до конца – если бы не молчал, я нашел бы способ предупредить… не знаю, через Блэка, через хогвартских эльфов!.. Вместо того чтобы продолжать играть в свои детские игры – ах, этот секрет Дамблдор доверил только мне! – дал бы себе труд подумать – я храню столько собственных секретов, что и о твоем уж как-нибудь умолчал бы!.. Такой же самонадеянный, как… каким был всю жизнь! Когда ты наконец научишься мне доверять?!
Выплюнув это в его ошеломленное лицо, я с отвращением пытаюсь отпихнуть его от себя, но почему-то не получается. Блестяще, ни на простое движение сил не осталось… ни на элементарную сдержанность. Внезапно я словно вижу себя в его расширенных зрачках, продолжающих вглядываться в мои с непонятной пристальностью, и к горлу снова подкатывает отвращение, но уже не к мальчишке.
Кому он должен доверять – вот этому, орущему, с перекошенным ртом и трясущимися руками? Не научившемуся строить отношения ни с близкими, возможность появления которых уничтожал в зародыше, ни с собственным сновидением, которому приходится терпеть твою истеричную несдержанность?.. Да еще и успокаивать, что, кажется, он и собирается сделать. Мерлин, какой стыд – будто я намеренно изобразил истерику, чтобы покивали, пожалели…. погладили… Я снова пытаюсь оттолкнуть его, и вновь не удается – широкие ладони стискивают мои запястья с неожиданной силой.
– А ты? – вдруг спрашивает он требовательно. – Ты мне доверяешь?
– О чем ты? – От перемены интонации вдруг становится жарко, словно не трясся пять минут назад в ознобе, шагая к замку. – То, что я от тебя скрываю, тебе действительно незачем…
– Я не о дамблдоровском поручении. – Он странно взволнован, и, кажется, совсем не из-за моей несдержанности. – Ты знаешь о чем. Не притворяйся.
Не притворя…
Как здесь жарко, совершенно нечем дышать. Мы слишком близко к камину – но он прав, зачем притворяться, будто это из-за каминного пламени отчаянно не хватает воздуха и лицо пылает, словно натертое снегом.
Это его я называл самонадеянным – а сам?.. Был уверен в его магической посредственности, снисходительно учил легилименции, забавляясь и не питая особых надежд – а он тем временем учился, и учился усердно. И проник сейчас так глубоко, как до сих пор удавалось только Дамблдору… Но от Дамблдора мне нечего было скрывать – самое постыдное обо мне он давно знал, а к нему лично мои приватные секреты отношения не имели.
А к Поттеру…
Что он успел увидеть – и понять из увиденного?
Ночь, когда он смеялся над моим пересказом косноязычных сентенций Кэрроу – смеялся так заразительно и самозабвенно, что я тоже не удержался и фыркнул, загубив самый красочный из перлов?.. Тогда он расхохотался еще громче, и я протянул руку, чтобы взъерошить темные пряди – и тут же убрал, вдруг поняв, как мало в этом жесте родительского или учительского тепла и как много другого…
Утро, когда я не спешил выбираться из кровати, баюкая и тая в себе щекотную – иголочками – радость от его быстрого прощального прикосновения к руке, уже ставшего привычным?.. Украдкой от самого себя поглядывал на собственную ладонь, водил пальцем по бледным линиям, отчаянно стыдясь желания коснуться губами – особенно когда перед глазами при этом совсем другая ладонь…
День, когда в хогвартском коридоре, увидев присевшего на подоконник студента, я невольно залюбовался ладной юношеской фигурой, четко обрисовавшейся под узкой мантией?.. Рассеянно промелькнуло – модник… девицы, должно быть, в восторге… Интересно было бы попробовать, каково это, когда тебя обнимают такие руки – еще по-отрочески угловатые, но уже сильные – обнимают резко, крепко, бесцеремонно, совсем не по-дружески... Не успев удивиться нелепости этого желания, граничащей с непристойностью, я оцепенел, привалившись к холодной стене – я понял, чье именно объятие мне почудилось. Студент оказался слизеринцем. Вам нехорошо, директор? – обеспокоенно спросил он. Все в порядке, проскрежетал я, откачнувшись от готовых поддержать рук – и, разумеется, тут же представил себе другие руки…
Доверие?.. Вот это я должен был тебе доверить – то, в чем и себе-то боялся признаться? Или, может быть, еще одно постыдное желание – желание увидеть в твоих жестах, словах, поступках то, чего там не может быть по определению? Еженощно ты хлопочешь у плиты, заваривая мне чай, сосредоточенно выслушиваешь пересказ дневных событий, сочувственно касаешься руки – и ежедневно я складываю все это в копилку очередных иллюзий, стыдясь самообмана и абсурдной надежды – а вдруг все-таки правда?.. Видишь, Поттер, дело не в доверии – это личное, слишком личное, и я справился бы с этим сам. А сейчас благодаря собственной глупости придется справляться еще и с твоей реакцией, какой бы она ни была – впрочем, что там может быть, кроме отвращения? Ничего, переживу. Но, уж прости, в одиночестве.
– Пусти. – Я пытаюсь вырваться, но безуспешно, и его непонятная настойчивость снова выводит из себя – чего он ждет, объяснений? Я не собираюсь изображать перед ним кающегося грешника. – Отпусти немедленно. Это хамство. Ты позволяешь себе…
– Не больше, чем ты сам мне позволил.
– Я разрешил считывать информацию, но не позволял лезть в… в то, что тебя совершенно…
– Да? А кого это тогда касается? – он сжимает кулаки так, что кисти начинает покалывать. – Признайся уж честно – ты не ожидал, что я так далеко проникну… я ведь для тебя все еще посредственность, да? Хорошо, посредственность, но я не идиот и не слепой! Я ведь замечал, давно замечал, просто думал – вижу то, что хотелось бы видеть, а ты… ты даже не видел, да? Даже не видел, – повторяет он упавшим голосом, и яркая зелень глаз тускнеет.
Мальчишка… Мальчик… Мальчик мой…
Значит, не самообман, не иллюзии, значит, то, во что я запретил себе верить, действительно было правдой – и ты тоже боялся, что тебя оттолкнут? Боялся так, что сейчас, когда страх отпустил, ты продолжаешь цепляться за мои запястья – такие ненадежные соломинки! Но тебе они кажутся спасением, я кажусь спасением – от мертвой пустоты этого проклятого дома, населенного бесполезными тенями, от тягостных мыслей, от воспоминаний о любимых… любимой. Песок – неважная замена овсу, мальчик, но я не откажу тебе, просто не смогу – как не могу сейчас не вглядываться в пылающее лицо, не вслушиваться в ломкий лихорадочный шепот, не в силах поверить в то, что слышу:
– Ты думаешь, это потому, что больше не к кому… не с кем?.. Или, может, думаешь, я и раньше интересовался… ну то есть посматривал на мальчиков… Нет, ничего такого не было, я даже представить не мог, что кроме Джинни… а, черт, кому я рассказываю, ты и так все обо мне знаешь. Но с Джинни у меня никогда не было… вот так.
Он тянет к себе мою правую кисть и прикладывает туда, где, по его представлениям, должно быть сердце – и оно действительно там, быстрое и нетерпеливое, словно спешит вырваться наружу, прыгнуть в руку. А затем… Затем он задерживает дыхание, как пловец перед прыжком – и ведет другую руку ниже. Ведет, прикладывает и держит, словно удерживая то, другое, тоже нетерпеливое и горячее, подрагивающее в моей онемевшей ладони.
– Вот так, – выдыхает он беззвучно, не отводя глаз, распахнутых, как весь он сейчас для меня распахнут, как ни для кого – теперь я это понимаю, и как никто до него… никогда. – Всегда или сердце, или желание, но чтобы все вместе, разом – впервые, правда. Может, это неправильно – не знаю, хотя я никогда не задумывался… Черт, да в жизни представить не мог, что у меня будет так с мужчиной! Но ты – это другое… Ты – это ты, понимаешь, и если у тебя тоже хоть немножко вот так – может, неважно, правильно это или неправильно?..
– В других обстоятельствах это было бы важно…
Губы слушаются плохо, но, наверное, все-таки надо объяснить… Но я не успеваю ни договорить, ни додумать – он отпускает мои запястья и обнимает, прижимает к себе именно так, как я недавно представил – резко, угловато, совсем не по-дружески. Неловко, неуклюже, неправильно, тысячу раз неправильно... Неважно. Я ему снова нужен… по-прежнему нужен, в любом качестве, и это все искупает и оправдывает, в том числе и мое ответное, тоже отнюдь не дружеское, объятие.
– Только не думай, не смей думать, что ты – это всего лишь ты. – Теплое дыхание, щекочущее шею, обдает таким жаром – куда там каминному пламени. – Хотя… черт, не знаю, как объяснить… ты мне нужен не потому, что ты такой умный и сильный… Ой, необязательно это вот так доказывать, я о другой силе вообще-то… Нет, обними, обними еще... Слушай, я все-таки болван! – чуть отодвинувшись, он вдруг привстает на цыпочки и быстро касается лба шершавыми губами. – Ты же весь трясся, когда сюда влетел, и сейчас горячий как печка – заболел, да? Ты у себя хоть укрылся, когда лег?
– Не помню, – я рад, что он отстранился, потому что мое собственное давно проснувшееся желание стремительно материализуется, вгоняя в озноб, и я не уверен, что это его не отпугнет. Но тут он снова прижимается ко мне и теперь, конечно, чувствует – и неожиданно улыбается, словно ощутить чужое возбуждение для него самая естественная на свете вещь. Молча вжимается теснее – подожди, не надо, что ты делаешь! – и, переждав новую волну ознобной дрожи, сдавленно выговаривает:
– Точно, заболел. Пойдем наверх, я тебя уложу, укрою и… в общем, позабочусь.
Мальчишка… От нежности и желания перехватывает горло. Улыбается, а самому страшно не меньше, чем мне – губы вздрагивают, в огромных зрачках плещется паника, и жилка быстро-быстро бьется на взмокшем виске. Конечно, я тебе подыграю, хотя у нас все слишком всерьез, чтобы эта старая как мир игра ввела кого-то в заблуждение. Но если тебе так проще…
– О да, с таким квалифицированным колдомедиком исцеление неизбежно. Надеюсь, в доме найдется хоть одна не засиженная докси кровать? Только не в комнате Блэка – вырывается, когда он нетерпеливо тянет на середину кухни, откуда удобнее аппарировать.
– Конечно, нет. У меня здесь своя спальня. И докси я там давно вывел, хотя сейчас парочка не помешала бы – ты в курсе, что их яд добавляют в Перечное зелье?
– А ты в курсе, кого ты об этом спрашиваешь, нахал? – но разве я могу хоть сколько-нибудь всерьез на него сердиться, когда он снова придвигается ближе, язычки пламени, отраженные в стеклах его очков, гаснут – в его спальне нет камина, а свет его взгляда разгорается ярче.
Это все еще немножко игра – ее флер позволяет усмехнуться и не вмешиваться, когда он, прикусив губу, сражается с крючками и пуговками на мантии и, чуть помедлив, – с застежкой на брюках. Игры все меньше, когда он опять касается губами лба, тычется в щеку, робко, неуверенно, словно спрашивая позволения, прихватывает губы и почти сразу отстраняется, чтобы глотнуть воздуха – похоже, раздевая меня, он не отвлекался на вдохи и выдохи. И уже совсем не игра, когда он, растерянно щурясь, смотрит на причудливую сетку бугристых бледно-розовых шрамов на груди и животе – словно дрянная репродукция с какого-нибудь холста позднего Пикассо. Именно с Пикассо Лорд, довольный собой, тогда и сравнил результаты экзекуции, насколько я смог расслышать через пелену боли. Поттер, кажется, не разделяет его художественных предпочтений.
– Ох… – шепчет он. – Это В… это он так наказывает или просто развлекается? Я думал, что ты очень осторожен… И часто он с вами так?
– Со мной, слава Мерлину, единожды – когда он возродился и не увидел меня в рядах счастливых вассалов. Это не было в его глазах наказанием, наказывает он более изобретательно – так, роспись на память, чтобы я не забывал, кому служу, и являлся вовремя. Так что настойкой бадьяна мне воспользоваться не позволили. Не смотри, противно, – я тянусь к покрывалу, но он, перехватив мою руку, продолжает вглядываться в уродливую клинопись потемневшими глазами и наконец тихо произносит:
– Жаль, что я не смогу его убить.
Я качаю головой – в этой убежденности что-то тревожащее и очень неправильное, но тут он так же спокойно продолжает:
– Но очень надеюсь, что когда он убьет меня и хоркруксов больше не останется, кто-нибудь покончит с ним, пока он не наделал новых. Чтобы он подох наконец, подох навсегда и никого больше не мучил.
Это так неожиданно и страшно, что я не сразу нахожу, что ответить, но, вглядевшись в его спокойное лицо, понимаю – разубеждать бессмысленно, это не предположение, а твердое знание. Вне всяких сомнений, тоже извлеченное из моих мыслей. Кого теперь винить – сам научил, сам позволил, сам…
– Знаешь, если это и есть то последнее поручение, ты ни при чем – так глубоко я не влез. Сам догадался, – голос все-таки срывается, и он торопливо договаривает: – Ты уходил, а я сидел и думал. Сопоставлял. Пророчество, хоркруксы… потом расскажу, что это, если успею… то, что я его в себе чувствовал, видел глазами змеи… Так что не вини себя, не разубеждай… Просто доживи, ладно? И прикончи его за меня, если ребята не справятся. Обещаешь?..
Я молча киваю, невольно вспомнив другой настойчивый взгляд и другое «Обещаешь?». Тогда твой учитель умудрился возвести убийство в ранг благодеяния, и лишь поэтому я смог подчиниться – что бы ты ни думал, та Авада была для меня первой. Ни вначале, ни потом Лорд не поручал мне подобного – микроскопом гвозди не забивают. Но для этого убийства мне не придется искать внутренних оправданий. Я просто довершу за тебя твою работу.
Спасибо, что доверил ее мне. Спасибо, что доверился. Спасибо, что, поняв, что я не в состоянии выговорить ни слова, стягиваешь свои немногочисленные одежки, ложишься рядом, прижимаешься всем телом, стискиваешь до хруста, так что я чувствую тебя каждым шрамом, каждой клеточкой кожи. Перехватываю твои беззвучно шевелящиеся губы – больше ни слова об этой твари, молчи, мы еще живы, – и ты подчиняешься, и наконец раскрываешься для меня до конца – без игры, без фальши, до мельчайших влажных складочек, до стонов, до дрожи. Ловлю твое горячечное дыхание, впитываю твой пот, твою боль, твою обреченность – и ты отдаешь мне все, отдаешься весь, безоглядно шагнув вместе со мной в поднимающиеся мощной волной темные воды желания и тоски.
– Я не хочу умирать, не хочу… не хочу… не хочу!.. – хрипишь ты, когда я вхожу в тебя, и это хорошо, это правильно, что ты выкрикнул, выплеснул свой страх, без смущения и стыда, как выплеснулся в мою руку – почти сразу, едва я сомкнул пальцы. В этом очень мало наслаждения, это скорее сродни пытке, но сейчас это все, что я могу для тебя сделать – заставить почувствовать себя живым.
– К черту, Гарри. К черту. Ты. Жив. Сейчас. Со мной.
– С то…бой… – шепчешь ты удивленно, словно открыл для себя новую истину – а потом выдыхаешь мое имя. И еще раз, и еще – словно пароль в другую реальность, словно молитву, позволяющую забыть, словно заклятие, дающее бессмертие.
Но бессмертия не существует, другой реальности нам не дано, а забвение – разве мы сможем забыть? Все, что мы можем – это быть друг с другом, вдыхать и впитывать, согревать и баюкать, грубить и потакать, и жить, жить, сколько отпущено. Но нежничать и баюкать – это потом, позже, а сейчас я могу только так – резко, быстро, грубо, не заботясь, что причиняю боль, не жалуясь, когда ты вцепляешься в покрытые шрамами плечи. Сейчас нам обоим нужно – так. И когда последний мощный прилив захлестывает меня с головой и ты, подчиняясь моему ритму, выгибаешься и яростно подаешься навстречу, в последний раз выкрикнув мое имя, я понимаю, что самый утонченный секс не дал бы тебе сейчас больше. И мне – ты ведь позволишь… только еще немного…
Киссюшка Спасибо! Просто текст и так запутанный, история глазами Гарри-сновидения здесь уже кажется лишней) Но есть идеи насчет сиквела! Harry Очень рада, что такое переплетение историй вам понравилось!
Замечательно уверенно и точно закрываются все пробелы в событиях, в истории отношений, и все наполняется таким верным и трогательным смыслом. mummi, спасибо.
Отправлено: 08.10.08 04:24. Заголовок: Ох, как же я люблю В..
Ох, как же я люблю Вашего Снейпа. Дико хочется его пожалеть и погладить . Хорошо, что Ваш Поттер с этим прекрасно справляется . А если серьезно, мне трудно писать Вам отзывы, особенно сразу после прочитанного - слишком много эмоций. Ваши герои и те отношения, что Вы описываете настолько точно попадают в мое понимание любви и так метко бьют по моим чувствам, что вместо нормальных слов в голове вертятся только восторженные восклицания и желание процитировать как минимум 3/4 текста, сопроводив цитаты все теми же восторженными наречиями и идиотскими вопросами типа, "как Вы это делаете", и "как Вам удается так все это описать" . В общем, просто, спасибо Вам, и продолжайте, продолжайте .
Отправлено: 08.10.08 11:27. Заголовок: mummi Каждая порци..
mummi
Каждая порция вашего текста погружает в какую-то совершенно отдельную, свою реальность, погружает, будто в транс. Можно качаться на поверхности слов и эмоций, как на морских волнах, ласковых, таких нежных сверху, но скрывающих темные глубины отчаяния. Так хочется, чтобы героям было хорошо. Неважно, во сне или наяву.
Отправлено: 08.10.08 12:58. Заголовок: Великолепный и трога..
Великолепный и трогательный кусочек! Это одно из тех произведений которое хочется торопить и торопить, чтобы целиком впитать все положительные эмоции и, вместе с тем, не хочется увидеть слово "конец" и понять, что чудо закончилось.
Отправлено: 08.10.08 13:31. Заголовок: Счастье точно есть )..
Счастье точно есть )) Продолжение вышло, и это уже счастье )) Прошу прощения, что я так редко оставляю комменты. Свинюшка такая, читаю, получаю удовольствие, и молчу. Простите
Кхм, странная мысля забрела ко мне в голову. Вдруг подумалось, что когда все закончится, не будет больше ночных Гарри и Северуса, они просто должны слиться с собой дневными. Ну, мне так кажется...
Прочитала долгожданное продолжение. Спасибо огромное, mummi. У меня к Вам вопрос... Фик очень сильный, эмоциональный и многослойный, вот я немного и запуталась, а может, под влиянием эмоций, и пропустила... Вопрос вот какого рода: у Северуса всё это время, все эти 20 лет продолжалась связь с ночным Гарри? До встречи психоаналитика мистера Принса с мистером Эвансом? Извините, если вопрос дурацкий... Это просто я всё время думаю о том, как всё у них сложится: понятно, что Гарри готов принять дневного Северуса, он и встречу эту затеял, а вот Северус... Что он не уверен, нужен ли дневной он Гарри - это понятно. Но сам он как? Ведь во снах он общался с 17-летним подростком, а тут - не первой молодости мужчина с определённым жизненным опытом за плечами...Очень, очень хочется, чтобы всё у них хорошо сложилось. Гладко-то не получится, не те это люди.) Как-то я Вам писала, что я - не снарри-шиппер. Тогда я имела в виду, что не считаю этот пейринг единственно возможным, но вот после таких фиков, как Ваш, зреет уверенность, что выживший Северус рядом с Гарри создал бы очень сильную помеху семейному счастью Джинни Уизли.)
Отправлено: 08.10.08 17:02. Заголовок: Julia Спасибо! Стар..
Julia Спасибо! Стараюсь быть убедительной) Kuzka Ох, так радостно, что мое понимание любви, оказывается, близко и другим) А насчет того, как я это делаю, я бы все равно ничего вразумительного не ответила))) kasmunaut От творца "Параллакса" такие слова дорогого стоят! netttle Какое сравнение! Спасибо за него!
Отправлено: 08.10.08 17:04. Заголовок: Alexxa Да, слово &#..
Alexxa Да, слово "конец" вы еще не скоро увидите)) Автор-копуша счастлив получить такую индульгенцию))) Leta Главное, что читаете - для меня уже это счастье )) Про странную мыслю... кхм... можно я пока промолчу?
Отправлено: 08.10.08 17:04. Заголовок: pani Irena Да, вы п..
pani Irena Да, вы правы! Северус все это время продолжал общаться с ночным Гарри. Но встреча не состоялась бы, если б он сам ее не подготовил, понимая, конечно, что увидит совсем не своего "мальчишку". Надеюсь, окончание фика все прояснит (постараюсь!)
Отправлено: 08.10.08 19:45. Заголовок: Mummi, можно вопрос?..
Mummi, можно вопрос? У меня период вопросов во всем, я пытаюсь понять какой же Северус Снейп. Человек, который делает вопреки или во имя чего-то. Есть те, кто выживает вопреки всему из духа противоречия, есть те, кого может вести и держать что-то или кто-то во имя чего имеет смысл держатся. Хотя без надежды, первые, как мне кажется, тоже не протянут. Так вот, я не могу разобраться в Снейпе и меня гложет то, что у Роулинг он выполнил свою миссию и ушел и за жизнь ему держаться было незачем. Какой он для Вас? Потому что Снейп из "Попроси меня остаться" и Снейп из этой вещи для меня немного разные.
И еще, то как Вы написали в последней главе чувства Гарии, через восприятие Снейпа. Я даже не сразу осознала, что рассказчик Снейп. И злость и отчаяние все это передано не от первого лица. Эх,"чукча не писатель, чукча - читатель",выразить сложно. И точно буду перечитывать целиком в итриге и в отношениях во сне и наяву немного запуталась, а интересно. Все, слов больше нет
Отправлено: 08.10.08 20:21. Заголовок: Вот так просто скажу..
Вот так просто скажу: плачу. mummi
Вы делаете такую прочувствованную мной работу, что у меня дух захватывает. Я все думала: как вы сведете концы с концами, ведь канонный Снейп никогда не оставил бы Гарри этого заклинания, но это у вас сделал Альбус. И это, блин , так правильно, это еще одну цепь замыкает - Снейп-Альбус... Я уже даже не говорю о тексте, это такое удовольствие читать отлично подобранные слова, над которыми и не задумываешься, потому что они за значением становятся тем чем и должны быть. Вы делаете гораздо больше. Вы придаете смысл событиям. И абсолютно логично.
Отправлено: 09.10.08 01:36. Заголовок: mummi Оох. Слов не..
mummi Оох. Слов нет, честно. Прочитала, захлебнулась эмоциями, выждала полдня - и все равно слов нет 8) Куда девались? ;)
ps. Вот пусть только кто-нибудь при мне скажет, что каноничный снарри написать невозможно. Теперь я знаю, куда послать этих "кого-нибудь". Читать Ваш фик, разумеется 8)
Отправлено: 09.10.08 03:10. Заголовок: Gsunshines Ох... я ..
Gsunshines Ох... я и сама уже третий фик подряд пытаюсь в нем разобраться))) Постараюсь более-менее связно, вы уж простите, если выйдет сумбурно. Скрытый текст
Прежде всего - кем для меня Снейп не является. Я не считаю его "слугой двух господ", безвольным орудием и т.п. Но это не значит, что он делает то, что делает, во имя каких-то высоких идеалов. Он действует, исходя из собственных представлений о том, что нужно и должно. Но эти представления чем дальше, тем больше совпадают с общепринятыми) Его ведет долг, его ведет вина, и эти чувства постепенно меняют его. Человек с весьма размытыми нравственными ориентирами, которму плевать на всех, кроме Лили, постепенно становится личностью, которой далеко не все равно, что станет с окружающими - не с магическим миром в целом, а вот с этими конкретными Уизли, Криви, Белл, Лонгботтомом. Ну, то, что его небезразличие очень своеобразно прояляется - уже другая тема) Что касается мнения "за жизнь ему держаться было незачем" - я знаю, что оно очень распространено, но, честно говоря, так не думаю. Его смерть не закономерна, это война, так же, как гибель Фреда, Люпина, Тонкс. Им-то нечего было "искупать кровью". Представляю, как больно ему было умирать, зная, что ни одна из двух важнейших миссий как раз НЕ выполнена! Ну хорошо, появляется Поттер, ему передается инфа. Но ответственность за детей, за Хогвартс остается, долг, как он его понимает - спасать тех, котго можно спасти - остается! Меня гложет другое - то, что он умирает в двух шагах от нормальной человеческой жизни без ненависти, лжи, шпионства. От возможности наладить отношения с Поттером - за год, больше чем уверена, он многое передумал и понял. Думаю, выживи он - и Хогвартс бы не оставил - разруха ведь, и столько раненых, покусанных оборотнями, под темными заклятиями... Кстати, совсем уж крамольная мысль - строго говоря, он и по канону вполне мог вернуться (интервью Роулинг, где она сегодня говоритт одно, а завтра противоположное, я в расчет не беру, только книгу). Эпилог и слова о Снейпе в прошедшем времени - все-таки через 19 лет, а за 19 лет многое может случиться - выжить-то он мог, просто до того сентябрьского дня не дожил. Тоже печально, но все когда-нибудь умирают( Тем более если здоровье и так не слишком крепкое, да еще и последствия яда. Лет 10-15 он вполне мог еще работать, и даже директорствовать. Но тут уже абсолютное имхо и вообще скользкая тема - закругляюсь) О Снейпе можно рассуждать бесконечно)
Harry Ой, с заклинанием немножечко не так - Снейп просто узнал о нем от Дамблдора, но позже сознательно оставил его Гарри. Если сейчас это кажется неправильным (а почему?), надеюсь, концовка все расставит по местам. Но цепь замыкается, вы правы! Спасибо, что хватает терпения разгадывать загадки)
ikarushka Спасибо) Посылайте (читать, разумеется))) Ну... просто у всех свой каноничный Снейп и каноничный же Гарри)) Я рада, если мои более-менее убедительны)
Да, вы правы! Северус все это время продолжал общаться с ночным Гарри. Но встреча не состоялась бы, если б он сам ее не подготовил, понимая, конечно, что увидит совсем не своего "мальчишку".
Ох, как интригует... Но бедный, бедный... Как же он жил всё это время? Зная, что Гарри - муж и счастливый отец троих детей, зная... Боже мой, жизнь этого человека - сплошной, непрекращающийся ад.((( Хотя у него блы всё это время ночной Гарри, была и надежда - ведь неспроста же открытка для Драко с зачёркнутым "Гарри" и надежой на то, что когда-нибудь вдруг Гарри спросит о его могиле... Но всё равно - это сколько же надо душевных сил, чтобы всё это выдержать? Большое искушение - дождаться развязки и до финала не читать ни продолжений, ни комментов, после которых возникает ещё больше вопросов... Но я знаю точно, что читать буду. И обновлять страничку каждые полтора часа. Чёрт... Всё же какого персонажа сумела создать Роулинг, что он и персонажем-то как таковым давно быть перестал, ожил давно...И у каждого - свой, и у каждого - каноничный, в той или иной степени mummi пишет:
цитата:
Эпилог и слова о Снейпе в прошедшем времени - все-таки через 19 лет, а за 19 лет многое может случиться - выжить-то он мог, просто до того сентябрьского дня не дожил.
Отправлено: 09.10.08 03:52. Заголовок: mummi Очень интерес..
mummi Очень интересно было почитать о Вашем Снейпе. С первым абзацем абсолютно согласна. А дальше... Признаться, я как раз отношусь к тем, кто считает, что после выполнения "миссии" "за жизнь ему держаться было незачем". Увы.
Но меня тем более радует Ваша "апология" канону. Вы дали Снейпу ориентир, максимально сохранив при этом характер персонажа 8)
Отправлено: 09.10.08 10:39. Заголовок: Mummi, спасибо за от..
Mummi, спасибо за ответ:), во многом согласна. Только вот, в отличии от Люпина, Тонкс и Фреда, образ Снейпа она сделала именно обреченным и именно его гибели боялись больше всего. Но чтобы не флудить здесь, тоже закругляюсь:)
ikarushka Gsunshines Спасибо! Позволю себе процитировать отправленное в личку, пока тема была закрыта. Вдруг кому-нибудь еще это интересно) Прячу под море, т.к. пост достаточно объемный.
Роулинг нарисовала такой неоднозначный образ, что его можно толковать почти как угодно. В том числе и думать, что Снейп все эти годы, неосознанно или сознательно, стремился к смерти, ждал, когда же все закончится и он обретет покой. Но смотрите, что он говорит Дамблдору: "Все эти годы я лгал, шпионил, подвергал свою жизнь опасности ради вас". Сомневаюсь, чтобы такое сказал человек, не дорожащий жизнью. Я вообще отсюда вывожу, что мысли о самоубийстве, которые мы видим в начале его истории - "лучше бы я умер", теперь так же для него неприемлемы, как шпионство и ложь. Т.е. он обрел некий внутренний стержень, справился с собой, так же, как смог сделать свой разум непроницаемым для ТЛ. Помните: "Глупцы, которые упиваются печальными воспоминаниями..." Меня не оставляет мысль, что это он отчасти о себе говорил, и гордился тем, что смог закрыть, спрятать эти воспоминания. Стал сильным. Другое дело, что и от жизни он закрылся, запретил себе всякие привязанности. Но ведь они есть! Хогвартс, Дамблдор, тот же Поттер. Мне он представляется человеком, сознательно готовым пожертвовать жизнью - но отнюдь не ищущим смерти. Жертвенность, но не обреченность. Ну вот представим, что он выжил все-таки. Приходит в себя и узнает, что Лорд сдох, Поттер жив. Т.е. и Лили отомщена, и многолетняя миссия завершилась достойно. Вот, правда, не понимаю, зачем ему после этого желать смерти, если все долги отданы! И не вижу причин, по которым ему не хотелось бы начать новую жизнь. С чистого листа или нет - это уж насколько душевных сил хватило бы... Сорри за пафос, у меня он, как всегда, через край)))
Mummi, мое больное место, я уже как-то не выдержала и написала, Скрытый текст
У Экслера на форуме был длинный пост, мол профессор погиб, поскольку жить ему было незачем, ну и я не выдержала "Касаемо того, что профессору жить было незачем, не соглашусь категорично. Ему и 40 не было. Я бы еще могла понять, если бы Гарри и сотоварищи все погибли, а он выжил, но после подобной «пирровой победы» желание жить утратил напрочь. А так..миссия выполнена, да возможно опустошение после этой победы и утраты того, что вело и держало. Но кто может категорично сказать, что вот, мол, он не жилец, потому что жить ему стало незачем и так жить – только мучиться. А мы видели его в нормальных условиях, в нормальном к нему отношении окружающих? Покажите, кто это был и когда? Борьба в школе, борьба после. Почему-то Гарри, у которого не было счастливого детства и юности можно дать шанс на нормальную дальнейшую жизнь, даже после всех этих травм. Так почему нельзя это сделать со Снейпом. Я не верю в его малодушие и нежелание жить, поскольку чувство вины и желание искупить совершенное – это единственное, что держало. И я не хочу верить в то, что, искупив свою вину и выполнив миссию ты можешь отправляться к праотцам. Не в его возрасте. (А идея с психологом хороша, под «конвоем», иначе не пошел бы:)). И внушает надежду Поттеровское выступление. И хотя Альбус-Северус случился не моментально, но ведь случился. Не Ремус ведь и не Сириус, а Северус. А касаемо эвтаназии, он молод, физически здоров, его зеленоглазая ответственность жива и дышит нормально, а остальное можно и должно преодолеть.
Мне также, как и Тине не хватает того, что было бы в период после победа и до Альбуса-Северуса. Период восстановления и становления нормальных человеческих отношений. Мне бы хотелось увидеть, как профессора оправдали и восстановили справедливость. И как бы Гарри в этом поучаствовал. И что для таких, как Северус, наделавших ошибок, но пытавшихся их исправить, есть второй шанс и не в иной реальности, а в той, в которой ты эти самые ошибки совершал и признавал и искупал". [more]
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
С огромным нетерпением жду продолжения! 
никуда ему теперь не деться)) наивный.....против него теперь двое 
Спасибо! 
.
Знаем, читали! Все Ваше! А хвалим мы потому, что есть за что. Принимать похвалу тоже надо стоически! Удачи Вам в этом!!!! Она понадобится! 
- участник сейчас на форуме
