Астрономическая башня

 Отправлено: 31.12.21 21:23. Заголовок: Фест памяти Tasha911. «Болото», автор Tasha911, ГП, гет/слэш/фемслэш, ДУ/ГП, ДУ/ЛЛ, ГП/СС, R

Название: «Болото»
Автор: Tasha911
Бета: kasmunaut
Категория: гет/слэш/фемслэш
Пейринг: ДУ/ГП, ДУ/ЛЛ, ГП/СС
Рейтинг: R
Жанр: драма, романс
Дисклеймер: Автор - хозяин лишь своим тараканам.
Предупреждение: АУ
Статус: не закончен
Саммари: Когда заканчиваются сказки, начинаются будни.
Примечание: Фик написан на "HP-Ficathon 2011" на "Астрономической башне" на замену для lorenell, которая хотела: «постхог, Джинни/Луна на фоне Гарри/Джинни. Хотелось бы драму или романтику. Рейтинг любой, но высокому буду особо рада. Можно помимо фемслэша вплести слэш (Снарри, например)».
Примечание 2: Первые четыре главы фика можно прочитать здесь.

 Отправлено: 31.12.21 21:26. Заголовок: Глава 5 — Мерлинова..

Глава 5

— Мерлинова задница! — не сдержался Чарли, прикрываясь простыней. Парень, на шее которого он пару секунд назад выцеловывал причудливый узор, выглядел так, будто готов забраться в шкаф. — Я думал, это снова мама.

Джинни с ног до головы оглядела симпатичного блондина, метавшегося по палатке в поисках собственных штанов, и, опустившись на стул у двери, в качестве извинений представилась:

— Я всего лишь его сестра.

Смазливый блондин разразился бранью на неизвестном языке и, одевшись, многозначительно потряс пальцем перед носом ее брата. Обозначив свой гнев, этот тип смылся.

— Уже не Стефан, — констатировала Джинни.

Чарли устало кивнул, выпив воды из ржавого чайника.

— Слушай, ты никогда не хотела быть сиротой?

— Случалось, — призналась она и, вспомнив об отсутствии туфель, натянула сапоги из драконьей кожи, оставленные у входа в палатку. — Крутые. Я украду для своего домового эльфа?

Что он там говорил про несвоевременные слезы? Джинни разрыдалась так, что не могла остановиться. Чарли подошел и обнял ее. Он всегда был большим и теплым, только от этого рядом с ним становилось по-настоящему невозможно заткнуться. Она только и делала, что всхлипывала, колотя его по груди кулаками.

— Почему бы таким, как ты, не сдохнуть...

— Каким таким?

— Способным отбивать чужих мужей.

Ее брат нахмурился и отстранился.

— Пожалуй, я все же оденусь. Есть надежда, что ты пока успокоишься?

Джинни кивнула, шмыгнув носом. Ну, по крайней мере, теперь она знала, от кого ее дочь унаследовала свое переменчивое настроение.

— Где мама и Габриэль?

— Я снял им коттедж в соседней деревне. Ну не могу же я заставлять дам жить в таких условиях. — Он вздохнул. — Должен же и у меня быть секс.

— Достали?

— Со страшной силой, — поморщился Чарли, надевая штаны.

— Ну, извини.

Ее любимый брат кровожадно оскалился.

— Так это тебе я обязан своими мытарствами?

Джинни кивнула. У нее никогда не было секретов от Чарли. Она могла лгать кому угодно — родителям, Гарри, себе самой, но с братом быть неискренней не получалось.

— Извини, — повторила Джинни и села рядом с ним на кровать. Чарли протянул ей чайник. Сделав глоток, она обнаружила, что в него была налита не вода, а какое-то крепкое фруктовое пойло. — Я не смогу аппарировать домой.

Он обнял ее.

— Ну так оставайся. — Джинни потерлась носом о его плечо. Кожа Чарли пахла так же, как у Луны — горячим солнцем и ветром. Она всегда любила его какой-то совершенно отчаянной и дурной любовью. Это чувство было родом из детства. Невинное, шальное, теплое… Рядом с братом она всегда успокаивалась, потому что он один мог ее понять. Какими бы путанными ни были ее чувства, замечательный Чарли всегда разматывал даже самые сложные клубки. — Нам предстоит долгий разговор?

— Точно, — кивнула Джинни.

— Тогда давай с самого начала.

Джинни не возражала. Она со слезами вылила на него ушат всех своих несбывшихся надежд, рассказала о собственных жалких попытках измениться или кого-то изменить. О своей ревности и краткосрочном, но приятном грехопадении. О чувствах, которые будил в ней Гарри. Посетовала на потерю здравомыслия из-за его холодности, и сердце начало биться ровно. Она даже с надеждой спросила Чарли:

— Может, я как-то неправильно все поняла?

— Хочешь, чтобы я убедил тебя, что не все потеряно?

— Хочу. Просто, как все, назови меня дурой, скажи, что мои проблемы надуманные и глупые.

Чарли хмыкнул.

— Если бы у тебя был член, Джинни, я бы сказал, что в последнее время ты думаешь только им. К сожалению, в вашей семье он достался Гарри, а тот не похож на озабоченного. Если у него стоит на Снейпа, ты с этим уже ничего поделать не сможешь. И знаешь, даже не пытайся заглянуть в черепную коробку своего муженька. Боюсь, если ты сделаешь это сейчас, поседеешь и навсегда лишишься его доверия.

— Это может быть случайностью?

— Подарить тебе учебник по физиологии? Незапланированный стояк у мужчин бывает по утрам, а не перед ужином.

— Значит, он…

— В глубине души мечтает украсить твою голову рогами. Но он никогда этого не сделает. Это же Гарри.

Джинни немного удивилась.

— Думаешь, он не знает, чего хочет на самом деле?

Чарли вздохнул и погладил ее по щеке.

— Поверь мне, он прекрасно разбирается в своих чувствах, но это не упрощает ему жизнь. Его так называемое неведенье — просто страх, очень похожий на тот, что испытываешь ты. Человек редко оказывается по-настоящему готов к радикальным переменам в своей жизни.

— Ты считаешь, что он влюблен в Снейпа? — Произнеся эти слова, она почувствовала, как ее ладони покрываются противным холодным потом.

Брат, увидев ее панику, вздохнул.

— Ставлю трех драконов против блюда мамочкиных печений, что это так.

Печенья Чарли не любил никогда, и, наверное, такая сделка должна была означать, что он полностью уверен в своих словах. Джинни привыкла верить своему брату, но сейчас просто не могла с ним согласиться.

— У нас была чудесная жизнь. Это меня Гарри всегда…

Чарли ее перебил.

— Скорее всего, он никогда тебя не любил. Не так, как бы тебе хотелось.

Она звонко ударила его по щеке. Неужели даже Чарли стал ей врать? Зачем? Почему он решил так жестоко обмануть свою любимую сестричку?

— Чарли, ты кретин!

— Вызверилась, Джинни? — Он потер покрасневшую щеку и сделал глоток из «волшебного» чайника. — Я не злюсь. Можешь еще пару раз меня пнуть.

Джинни воспользовалась его предложением и снова забарабанила кулаками по голой груди Чарли, а потом успокоилась. Просто выдохнула, и вместе со смирением пришло какое-то заторможенное отчаянье.

— Ты ведь на самом деле так думаешь, да?

Он поцеловал ее в макушку.

— Ты тоже, иначе не была бы так обижена. Просто пойми: Гарри никогда не хотел причинить тебе боль. Он даже сейчас старается этого не делать. Мучает себя намного сильнее, чем окружающих. Между ним и профессором никогда ничего не будет. Даже теперь, когда твой Поттер начал отдавать себе отчет в собственных чувствах.

Джинни вздохнула.

— Но почему именно сейчас?

— Раньше у него просто не было такой возможности. Он нашел своего Снейпа, человека, которым мог бы восхищаться, от кого желал добиться признания и понимания, когда обстоятельства заставили его смириться с мыслью, что он его навсегда потерял. Ты сама рассказывала, что колдомедики в один голос уверяли, что у профессора нет шансов выжить. Гарри всегда был парнем, который с уважением относился к семейным ценностям. Думаю, не сильно ошибусь, предположив, что о собственной большой семье он мечтал куда больше, чем о какой-то там любви, и свои чувства к Снейпу легко списывал на вину и сострадание. Ты же предлагала воплотить большинство его надежд в жизнь. Никто бы в здравом уме не стал от этого отказываться.

— Но я сама была ему не нужна.

— Думаю, вот в этом ты ошибаешься Джинни. У тебя непростой, стервозный характер. В тебе есть верность своим чувствам и абсолютная преданность своим целям.

— Любимым людям.

— Нет, сестренка, по большому счету, ты не изменяешь только себе. В нашей семье мы всегда были самыми большими эгоистами. Я, выбирая свой путь, никогда не оглядывался на окружающих. Всегда думал, что хорошим человеком быть намного легче, чем плохим. Почему я не начал после школы спортивную карьеру? Многие владельцы команд, видя мой талант ловца, предлагали мне солидные гонорары и место в основном составе, которое новичку получить непросто. Ну чего мне стоило отложить отъезд в Румынию лет на пять? Ты могла бы вырасти в роскошном доме и носить красивые платья. Билл не жарился бы за гроши в Египте, мать не пересчитывала бы по десять раз зарплату отца, стараясь выгадать какую-то мелочь на мотки пряжи. — Он улыбнулся. — Может, даже Перси не стремился бы так к высокой должности и вырос бы меньшим занудой.

— Это вряд ли, — фыркнула Джинни.

— Пожалуй, — согласился Чарли. — Самое неправильное во всем этом то, что я воспринял свое упрямство как подвиг. Наверное, нас с тобой действительно неплохо воспитали, раз для нас хорошие проявления в порядке вещей и приходится заставлять себя быть сволочью.

— В последнее время мне для этого нужно прикладывать минимум усилий.

Чарли кивнул и отсалютовал ей чайником.

— Аналогично, детка. Стоит только ступить на скользкую дорожку собственного эгоизма — и дальше ноги разъезжаются сами собой. Так что не начинай мне сейчас заливать, что с самого начала не сомневалась в чувствах Гарри. Любовь — сложная штука, и что бы там ни писали в слюнявых романах, завоевать ее трудно. Мне вообще всегда представлялось сомнительным, что это чувство можно из кого-то выбить.

Джинни заспорила:

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы стараться кому-то понравиться. У Анжелины получилось переделать под себя Джорджа. Теперь они на самом деле сладкая парочка, как в книжках, которые ты так ненавидишь.

— Сравниваешь себя с ней?

— А что в этом плохого?

— Ничего. Просто тебе нравятся последствия принятых ею решений, но пойти ее путем… Детка, это не для тебя. Не думаю, что наша темнокожая Уизли все эти годы сидела на заднице и ждала данайцев, которые однажды принесут ей щедрые дары. Ты рассталась с мечтами о Гарри, едва поняла, что начинаешь выглядеть полной дурой, гоняясь за ним. Анжелина же была согласна многое стерпеть, лишь бы спасти друга, которым дорожила. Сколько раз мы с тобой говорили, что она чокнутая? Каких только упреков она ни натерпелась от мамы, не готовой ее принять? Не думаю, будто Джонсон всерьез ожидала, что ее старания окупятся и у них с Джорджем все сложится. Скорее всего, просто надеялась, что однажды он перестанет сходить с ума и тогда она с чистой совестью его отпустит. Их взаимные чувства не кажутся мне заслуженной наградой за проявленное усердие. Просто жизнь сложилась так, что, сражаясь с чем-то бок о бок, они стали друг для друга по-настоящему близкими людьми.

— Мы с Гарри тоже вместе воевали.

Чарли рассмеялся.

— И что? Если бы твой муж был из тех, для кого важно иметь под боком проверенного боевого товарища, он мог бы жить шведской семьей с Роном и Гермионой.

— У Рона нашлись бы возражения, — заметила Джинни.

— А у Грейнджер — аргументы. Если мы говорим о людях, абсолютно преданных Гарри, то это Гермиона. Она, кажется, до сих пор верит, что испытания, которые выпали на его долю, не под силу ни одному живому существу. Она никогда не жалела себя так, как Поттера, и скорее пожертвовала бы собственным счастьем, чем позволила ему остаться наедине со своими проблемами.

— Я тоже была предана Гарри.

Чарли пожал плечами.

— Более прозаично и менее слепо. Но тебе, несомненно, польстило, когда именно эту верность он оценил.

 Отправлено: 31.12.21 21:27. Заголовок: Джинни забрала у нег..

Джинни забрала у него чайник и глотнула сладкого пойла.

— Хочешь сказать, что я не люблю его?

— Любишь, конечно. Только тебе надо пересмотреть свое отношение к этому чувству. Реши, наконец, что для тебя важнее — сделать Гарри счастливым или осуществить собственные мечты.

— Одно без другого невозможно, Чарли. У нас трое детей, им нужны любящие родители, а не папочка, пускающий слюни на чужие волосатые коленки, и нервничающая по этому поводу мамочка.

Ее брат усмехнулся.

— Наверное, хорошо, что я бездетен. Это лишает мой эгоизм права называться порядочностью и заботой.

— Думаешь, я прикрываюсь интересами наших детей? Чарли, не притворяйся кретином. Роди своих, а уже потом берись рассуждать о родительском эгоизме.

— Джинни, сколько у тебя детей?

Она нахмурилась.

— Издеваешься? Трое.

— Скольких хотел Гарри?

— Много. Он никогда не ставил четких рамок.

— А ты?

Она нахмурилась.

— Троих, но я бы сейчас с удовольствием… — Она осеклась. — Ладно, без удовольствия. Но не потому, что я больше не хочу иметь детей. Просто пока мы не разобрались со своими проблемами, это лишнее.

— Уверена? Забеременей ты, это волей-неволей привяжет к тебе мужа. Ваши так называемые проблемы решатся уже потому, что ты снова сможешь без зазрения совести выдвигать Гарри свои условия.

— Это как-то примирит меня с его чувствами к Снейпу?

Чарли покачал головой.

— Вряд ли, милая. — Он откинулся на кровати. — Поттер никогда тебе не изменит. Сейчас он ненавидит себя сильнее, чем его может заставить сделать это какой-то там левый трах. Только на мгновение представь себе его чувства.

Джинни удивилась.

— Ты просил меня этого не делать.

— Хорошо, будем рассматривать только факты. Гарри любит тебя. Ты — женщина, которая, не замечая его сомнения, сделала все, чтобы у него была жизнь, о которой он мечтал.

— Разве это хорошо?

— Джинни, это чудесно. Ты сама ведь в глубине души считаешь, что он выбрал тебя за твою верность своим чувствам. Если эти качества для него так важны, почему ты думаешь, что потеряла всякую ценность?

— Я стала не слишком преданной ему.

— Но Гарри-то пока этого не знает и, как мне кажется, искренне переживает, что не смог сделать тебя счастливой.

— Тогда пусть избавится от Снейпа — и все наладится.

Чарли признался:

— Сильно в этом сомневаюсь. Ты заставишь его отказаться от привязанности из-за того, что он разучился ее скрывать? Попросишь нарушить взятые на себя обязательства? Даже не знаю, что будет мучить его сильнее.

Джинни вздохнула.

— Тогда какой выход из этой ситуации ты видишь?

— На мой взгляд, у тебя два пути. Первый — это прекратить весь этот цирк и попытаться изменить свое потребительское отношение к Гарри. Возможно, тогда вы перестанете быть любовниками, но останетесь друзьями…

Когда молчание Чарли затянулось, Джинни нахмурилась.

— Хотелось бы послушать про второй вариант.

Ее брат пожал плечами.

— Можешь довериться своей блондиночке. Похоже, она выбрала верное направление и рано или поздно они с Поттером окажутся в одной постели.

— Почему ты так думаешь?

— Ты наверняка взбесилась, думая, что она ничего не предпринимает и вместо того чтобы тебе помочь, способствует сближению Гарри с профессором.

— Я была в бешенстве.

Чарли вздохнул.

— Джинни, когда ты хочешь что-то получить, но не позволяешь себе даже прикоснуться к желанному, какие чувства испытываешь?

— Раздражение.

— По меньшей мере. Думаю, чем больше Снейпа в его жизни, тем скорее Гарри приблизится к точке кипения.

Она нахмурилась.

— И затащит в койку этого ублюдка?

Чарли вздохнул.

— Такое впечатление, что я со стенкой разговариваю. Ты вообще никого, кроме себя, не способна слушать?

— Ну, прости.

— Ладно. В конце концов, ты хотя бы в своем характере неплохо разбираешься. Мы оба поступили бы именно так, как ты сказала, потому что привыкли потакать своим желаниям. Но Гарри не такой. Он не позволит похоти нарушить то хрупкое равновесие, что установилось в их отношениях со Снейпом. Не даст себе принудить больного человека. И что самое главное для тебя — никогда сам не заметит, что профессор может ответить на его чувства взаимностью.

Она вздохнула.

— Ублюдок так и сделает. Больше всего меня бесит, что Гарри ему совершенно не нужен. Он просто цепляется за свое прошлое.

— Ну, тебе лучше знать. Никогда не изучал повадки Снейпов в неестественной для этого вида среде обитания.

— Не смешно.

Чарли развел руками.

— Проехали. Так вот, если блондиночка умна, а, судя по ее поведению, это так, то она использует чувства Гарри к Снейпу, чтобы затащить твоего мужа в постель.

— Не понимаю, как ты себе это представляешь.

— То, что Гарри не готов сам броситься во все тяжкие, не значит, что он добровольно кому-то уступит любимого человека. Если Лавгуд, вместо того чтобы тратить время на попытки зацепить твоего мужа, хотя бы на миг заставит его поверить, что увлеклась Снейпом…

Джинни хмыкнула. Ее уважение к сообразительности подруги достигло небывалых высот.

— Гарри так просто его не уступит.

— Точно. Могу даже гарантировать, что он станет всячески ограждать профессора от своих вспышек ревности и дурного настроения. А вот твоей подруге достанется по полной программе. Только Поттер ведь не сможет рассказать ей о своих чувствах и объяснить, почему рычит, как собака на сене. Если эта девушка задаст ему вопрос в лоб, он взвоет от собственного бессилия быть честным. Опасаясь, что эта откровенность разрушит всю его жизнь, скорее всего, он притворится, что увлечен ею. Не факт, что измена при этом состоится. Возможно, Поттер окажется достаточно изворотливым, чтобы выставить ее за дверь, но риск того стоит. На мой взгляд, это единственный способ выбить его из привычной колеи и добиться того, чего ты хочешь.

— Каковы будут последствия?

— Самые непредсказуемые, — признался Чарли. — Подруги ты уже практически лишилась. Впрочем, это, как мне кажется, тебя заботит меньше всего.

Джинни пожала плечами.

— С Луной все будет в порядке. Она добрая, ласковая и мечтательная, но наш роман трудно воспринимать всерьез. Как бы тебе получше объяснить… Он ничего не меняет. Понимаешь, совсем ничего. Мне было одиноко, я мучилась из-за безразличия Гарри, а она единственная, кто просто меня слушал, не обзывая при этом истеричной выдумщицей. Мне тогда очень нужно было, чтобы кто-то сказал, что причина холодности моего мужа может заключаться в чем угодно, кроме того, что я после всех своих родов погрязла в семейных проблемах и превратилась в скучную, никому не нужную обывательницу. Только все мои попытки развеять собственные сомнения заканчивались полным провалом. Томас, когда-то готовый разрыдаться у всех на глазах из-за того, что я от него ушла, пресек все мои поползновения самоутвердиться за его счет, причем в самой грубой форме. Я прошлась еще по нескольким бывшим поклонникам и поняла, что никого из них больше не интересую как женщина.

Чарли хмыкнул.

— Готов засвидетельствовать, что ты красотка, вот только состоишь в многодетном браке. Сходила бы вечером в пятницу в маггловский бар, где тебя никто не знает. Уверен, ты собрала бы десятка два номеров потенциальных кавалеров.

Она улыбнулась.

— Ну где ты был раньше, Чарли?

Брат обвел взглядом свою палатку.

— Да здесь, вроде.

Она поцеловала его в лоб.

— Впрочем, это уже не важно.

— Из-за того, что смогла соблазнить лучшую подругу?

Джинни кивнула.

— Сначала я была в шоки от самой себя, проснувшись утром, проклинала шампанское и, закрыв лицо подушкой, размышляла о том смогу ли я теперь посмотреть Луне в глаза? — Она отняла у Чарли чайник. — Но как я уже сказала, ничего не изменилось. Лавгуд, по-моему, вообще не умеет испытывать смущение. Эта девушка знает меня так хорошо, что кажется, предугадывает любое мое желание. Хочешь, чтобы она вела себя как друг, — пожалуйста. Желаешь немного отравиться ее экзотическими сказками — сколько угодно. Она говорит, что я красивая, именно тогда, когда мне нужно это услышать, и бывает злюкой, если мне требуется быть обруганной. Для нее наш роман всегда был лишь одним из проявлений близости. Если он закончиться Луна совсем не изменится. Будет такой же рассеянной и чудаковатой, не перестанет улыбаться мне своей немного безумной улыбкой.

Чарли обнял Джинни за плечи.

— Это тебя беспокоит?

Она легко соврала:

— Нисколько. Меня все полностью устраивает.

Джинни понимала, что лукавит. Зациклившись на поиске доказательств собственной привлекательности, она никогда не думала, что зайдет так далеко. Ей бы хватило простых заверений в том, что кто-то готов признать ее желанной. Докатившись до измены, она запаниковала. Это было слишком хорошо, то, с каким неподдельным восхищением они разглядывали такие непохожие, хотя и устроенные по одним и тем же принципам, тела друг друга. Она никогда не думала о том, как выглядит Луна без одежды, может, поэтому неожиданные открытия той ночью пьянили ее сильнее вина.

— Только дураки считают, что у солнца нет запаха.

— Прости? — удивился резкой смене темы Чарли.

Наверное, она достаточно набралась, чтобы сунуть ему под нос свое запястье.

— Чем я пахну?

Он погладил ее ладонь.

— Сейчас я должен сказать, что у тебя отличные духи?

— Нет, что под ними? Говорят, что рыжих людей любит солнце. Я действительно им любима?

— В этом вопросе есть смысл?

Она кивнула.

— Конечно. Вы с Луной хорошо пахнете. Обветренной нагретой солнцем галькой, хвоей или морем, осенью дождями, а зимой снегом. Ваши сухие выгоревшие волосы красивее, чем мои уложенные и подкрашенные в дорогом салоне. Вы можете натянуть на себя самую нелепую одежду вроде этих твоих дурацки сапог или ее красочных хламид, и многие посмеют вслух назвать вас нелепыми, но лишь от черной зависти. Потому что вы больше, чем просто люди. Вы дети солнца, скитальцы, подталкиваемые в спину ветром. Каждый из вас не просто кладоискатель, вы сами по себе люди-бермудские треугольники, ожившие приключения. — Она говорила так горячо, что начала задыхаться. — А я всего лишь долбаное болото. От меня и пахнет соответственно — тиной и серой. От Гарри исходит похожий запах: несмотря на то, что в его руках собраны тысячи возможностей, позволяющих ему снова стать больше чем просто человеком, он ничего не делает с ними! Я ненавижу в нем эту покорность и смирение. Его молчаливое согласие тонуть вместе со мною. Черт, ну если бы во мне сомой было что-то… Хоть что-то, помимо истовой влюбленности в него, я бы давно засохла.

— Ты считаешь меня свободным человеком? — удивился Чарли.

— Абсолютно. Может, поэтому мне так легко от того, что я ничего не могу и не хочу ничего менять в жизни Луны. Она останется собой, даже переспав с сотней неудачниц и неудачников.

Ее брат вздохнул.

— Джинни, я очень одинок. Иногда мне от этого так хреново, что я готов послать нафиг все свои желания.

— Прости?

— Просто посмотри на меня. Я уже не семнадцатилетний мальчик, который не был готов прогнуться под обстоятельства.

— Ну да. — Она всегда была безжалостна к окружающим. Особенно к тем, что злили ее своими совершенствами. — Тебе тридцать восемь, Чарли. И не надо притворяться, что хотя бы год из своей замечательной солнечной жизни ты променял бы на чьи-то там притязания.

Он ухмыльнулся.

— Джинни, ну отчего ты так упрямо отказываешься замечать, что происходит вокруг. Люди, какими бы зацикленными на своем образе жизни они ни были, не всегда способны во весь голос орать о том, что их тревожит. Думаешь, я никогда и никого в своей жизни не любил больше, чем этот твой ветер в спину? — Он глотнул их чайника и признался: — Не любил. Может, поэтому мне так нравиться твоя одержимость. Помнишь, как ты всем говорила, что непременно станешь моей женой? Я был в панике. Хватался за всякую возможность тебя отвлечь, потому что уже в шесть лет ты решила как-то странно распорядиться своею жизнью. Не всякий считает, что будет счастлив, только приручив одержимого психа, ты уж мне поверь.

Она улыбнулась. Не потому, что больше не болело. Не из-за того, что не болело по-настоящему и ее слезы были какой-то фальшивкой…

— Ты бы стал для меня отличной одержимостью, Чарли. Просто в этом мире существуют невозможные сценарии. Я, наверное, лет до четырнадцати иногда вздыхала: не будь ты моим братом, не сотвори тебя Мерлин законченным педиком. Возможно… — призналась Джинни с улыбкой. — Нет, милый, это всегда было невозможно. Я всякий раз тормозила со своими мечтами, врезаясь лбом в это слово. Может, поэтому я чуть не отказалась от Гарри. Все время себя спрашивала: с самого начала не было ли перебором желать прожить чью-то жизнь. Но все имело свой смысл. Теперь никто меня так не понимает, как ты, ничьей внутренней свободе и даже эгоизму я не завидую настолько сильно, и у меня есть замечательная семья, которую без боя не уступлю.

Чарли рассмеялся так грустно, что она заткнулась.

— Я бы с удовольствием прожил жизнь с твоими представлениями о себе, если бы смог. Наверное, со стороны кажется, что я верен только тому, что люблю, и никогда не сворачиваю с избранного пути. Работа — моя одержимость?

Она кивнула.

— Это так.

— Я ни к кому не испытываю достаточно сильных чувств, чтобы сожалеть о потерях?

Джинни кивнула:

— Конечно. Больше того, ты искренне не понимаешь тех, кто пытается увязаться за тобой и стать частью большого приключения, которым ты считаешь свою жизнь. Иначе ты не избавлялся бы от разных Стефанов, швыряя их на растерзание нашей матушке. Не выгонял бы из своей палатки смазливых блондинов только потому, что сюда заявилась твоя взбалмошная сестра. Ты бы никогда…

Чарли зажал ей рот рукой.

— Значит, меня ты тоже по большому счету выдумала.

Джинни отодвинула его ладонь.

— Я не права?

— Ну почему же, в том, что происходит с моей жизнью, ты неплохо разобралась. В ней нет человека, ради которого я захотел бы измениться: чем дольше я его жду, тем сильнее сомневаюсь, буду ли я вообще способен на какие-то перемены, когда его встречу.

— Значит, ты понимаешь, почему я хочу удержать Гарри.

— Думаю, ты слышишь в моих словах то, что хочешь услышать. В любом случае, решение принимать тебе, Джинни. Но твои страхи по большому счету беспочвенны. Тебе уже никогда не стать одинокой.

 Отправлено: 31.12.21 21:28. Заголовок: *** Сидя у открыто..

***

Сидя у открытого окна, Джинни жевала кукурузу, сваренную для нее Кричером. Сентябрьский вечер выдался теплым и беззаботным. Как ни старалась, она больше не могла заставить себя волноваться. Вместо того чтобы думать о собственном трещащем по швам замужестве, она вспоминала недавний разговор в редакции и слушала лай Блекки, гонявшегося по пляжу за яркой пластиковой тарелкой, которую бросали друг другу мальчишки, и хохочущую громче собственных детей Луну.

Новая работа начинала Джинни нравиться. Судя по отзывам читателей, ее колонка пользовалась большим успехом уже после второго выпуска.

— Многим очень нравиться ваш ироничный стиль, миссис Поттер, а также то, как хорошо вы разбираетесь в квиддиче и обязательных для любого популярного спорта кулуарных интригах, — восторженно орал ее редактор, который имел привычку подчеркивать значимость своих слов звонкими шлепками по столешнице. — Я уже давно твержу руководству, что спорту наша газета уделяет мало внимания. Это просто преступление — ограничиваться одной колонкой два раза в неделю в разгар чемпионата!

— Было всего две игры, — напомнила Джинни.

— Не так важно. Я уверен, такая умная женщина найдет, чем наполнить и ежедневную рубрику.

— Простите?

— Ваша колонка будет выходить шесть дней в неделю, а к особенно ярким спортивным событиям в наше распоряжение будет представлен целый разворот. Разворот, представляете! — Редактор чуть в пляс не пустился. — Я не мог его выбить с прошлого года, когда во время чемпионата мира игрок сборной Франции, расстроенный поражением от болгар, пытался проклясть Крама. — Он вздохнул. — Но это были скорее криминальные новости. В общем, за дело, миссис Поттер! Уверен с вашей поддержкой и бойким язычком мы через год выбьем для своей редакции специальный спортивный выпуск.

Сначала она не разделяла энтузиазма этого странного типа. С ее фамилией не сложно было стать популярной, а глобальная занятость, о которой он говорил, в ее планы не входила, но и отказаться от его предложения Джинни не смогла, это разоблачило бы ее отсутствие интереса к спорту и собственной карьере. Однако за те два дня, что она, вернувшись из Румынии и сдав колонку, в панике металась по Лондону, пытаясь написать заметки на неделю вперед, этот ажиотаж ее захватил. Оказалась, что ей не обязательно быть женой Гарри, чтобы добиться успеха.

— Джинни! Та самая Джинни Поттер! — восторженно орала молоденькая ловец «Гарпий».

— Ну да, жена начальника аврората.

Девица схватила ее за руки.

— Да это тут причем! Вы же мой кумир. Девочки, которые играли с вами, мне все уши прожужжали про тот потрясающий прием, что вы выполнили во время своего первого чемпионата. Так отлично разыграть собственное падение с метлы, чтобы, повиснув на ней, сбить ногами нападающего команды противника, который угрожает твоим воротам… Невероятный трюк! Мы теперь называем его обманкой Уизли. Я уверена, когда-нибудь этот случай войдет в учебники.

Джинни даже смутилась от похвалы.

— Просто в школе я сама некоторое время играла на позиции нападающего и точно знаю: пытаясь пробраться с квофлом к кольцам, они больше следят за загонщиками, а не за ловцами. Нас не воспринимают как активных жестких игроков, но пока снитч не покажется в небе, ловцу не обязательно бездельничать, можно, не нарушая правила, немного помочь своим.

Девушка протянула ей метлу.

— А вы не могли бы…

Джинни прикоснувшись к гладкому дереву, поняла, что может, даже хочет, и недовольно оглядела свой деловой костюм.

— Форму тоже одолжишь?

В тот вечер, закончив с полетами, они с новенькой «гарпией», до утра просидели на трибунах. Джинни наговорилась о квиддиче так, что охрипла. Интервью, которое она написала, получилась интересным, хоть и было состряпано за полчаса до сдачи в типографию. После его выхода владельцы команд, участвующих в чемпионате, просто завалили ее приглашениями побеседовать и с их лучшими игроками. Она завтракала, обедала и ужинала с людьми, которые чаще вспоминали ее многочисленные достижения, сделанные за короткую спортивную карьеру, чем то, за кем она замужем.

— Потрясающий старт, милочка, — немного раздраженно буркнула Рита Скинер, когда они столкнулись в коридорах редакции. — Надеюсь, вы поделитесь со своей лучшей подругой сведениями, если наткнетесь на небольшой грязный скандал в спортивной среде? Меня больше интересует личная жизнь спортсменов, а не то, как они сидят на метле.

Джинни окинула эту женщину изучающим взглядом. Формат ее собственных статей не подразумевал, что она может начать копаться в чужом грязном белье, если это не предполагало серьезных нарушений в правилах, хотя порою такое желание у нее и возникало.

— Я мельком видела жену одного из игроков «Пушек». Чтобы на твоем лице появились такие синяки, которые невозможно до конца свести даже чарами, нужно упасть с лестницы не один, а сто двадцать раз, и не дрожать потом, как осиновый лист, когда твой муж басом уверяет репортера, что именно так все и было.

Рита ухмыльнулась и достала из сумки обрывок пергамента.

— Скажем свое громкое «нет» семейному насилию. — Она протянула Джинни бумажку. — Адрес одного очень сомнительного заведения на Дрян-аллее, где принимают спортивные ставки. Мне достоверно известно, что они подкупают некоторых игроков, а то и тренеров, если могут извлечь из этого прибыль.

Кладя пергамент в карман, Джинни чувствовала, что начинает снова обживаться в спортивной среде. Впереди замаячил не только разворот, но и собственное громкое журналистское расследование. Разумеется, она не поверила Рите на слово, но, наведя кое-какие справки, выяснила, что коллега не обманула ее, видимо, рассчитывая на последующие выгодные сделки. Сенсационный материал, разбитый на несколько выпусков, она закончила, подкупив одного из служащих подпольного тотализатора. Тут, разумеется, не обошлось без «вилки» у горла несчастного в виде собственной фамилии. Гарри мог бы ей гордиться не меньше, чем Кингсли, которому она заранее передала результаты своего расследования.

— Вижу, Бегман нашел себе новое занятие после того как его выгнали из комитета. Спасибо за сведения, Джинни.

— Я напечатаю это.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Кингсли. — Любая власть заслуживает пинка под зад, если слишком нерасторопна, чтобы справляться со своими проблемами. Нам нужно пересмотреть законодательство и больше внимания уделять спортивной среде.

— Могу я рассматривать это как ваше официальное мнение, министр?

Она сама себе удивлялась. Тому, что вспомнила о Гарри только этим утром, когда он через камин поздравил ее с грандиозным успехом.

— Я знал, что ты способна справиться с любым делом, за которое возьмешься.

Она грустно улыбнулась, потому что сама все еще отказывалась это понимать. От его искренней радости ей захотелось и новых сенсаций, и вареной кукурузы, сладкой, как та осень, что могла бы у них быть, если бы Джинни просто нашла в себе силы признаться ему: «Кажется, я знаю, что ты чувствуешь и для меня это так… Больно, сложно, невозможно. Ты прости за мою жестокость. Какой бы успешной и предприимчивой я себе не казалось, это теряет всякий смысл, если ты перестанешь вот так мне улыбаться».

— Спасибо.

Когда огонь погас, с нею осталось только невысказанная тоска. Достаточная, чтобы попросить Кричера наварить целую кастрюлю долбаной кукурузы. Закутавшись в мантию-невидимку и поедая сладкие зерна, она думала о том, что готова влюбиться в свою работу, но та никогда не притупит острого чувства зависти, которое она испытывала, когда смотрела на то, как босая Луна в длинном белом платье носиться по пляжу вместе с мальчишками. Ее раздражение не было больше злым, вот и все. Гнев стал разбиваться о Гарри, валяющегося на пледе вместе с увлеченной разбрасыванием ярких кубиков Лили. Она не должна была прятаться, это ее роль — бегать наперегонки с толстой собакой и хохотать до слез просто от радости, что все эти люди есть в ее жизни. Ее муж, их чудесные дети и непредсказуемая Луна со своими близнецами… Она вернется к этой роли, набравшись решимости и доев сочный початок.

Пожалуй, лишь хмурый Снейп, сидевший в удобном кресле на едва освященной свечами веранде, казался ей существом, совершенно лишним в том мире, с которым Джинни почти готова была смириться. Он напоминал ей совершенно разбитого демона, который был уже не в состоянии причинить кому-то настоящее зло, но и радость обходила того стороной. Джинни даже казалось, что эта радость уйдет из жизни всякого, кто коснется его руки, сжимавшей подлокотник.

Лавгуд, бросив взгляд на застывшую фигуру Снейпа, нахмурилась не меньше Джинни. Скрестив на груди руки, она показала мальчикам, что выходит из игры, все еще немного запыхавшись, побежала к дому и села на пол у кресла профессора, как-то особенно нелепо согнув свои длинные босые ноги.

— На такую жизнь не стоит просто смотреть со стороны. — Луна смешно запрокинула голову и улыбнулась Снейпу. — Он замечательный, не так ли? — Снейп предпочел сделать вид, что его интересует только полет пластмассовой штуковины, которой перебрасывались мальчишки. — Я про щенка. Вам никогда не хотелось иметь собаку?

Тот был так удивлен вопросам, что даже изобразил подобие ответа, покачав головой.

— А я в детстве о ней мечтала, но понимала, что это опасно. Папа постоянно проводил какие-то исследования и иногда приносил в дом опасные вещи. Собаке же не объяснишь: «Не трогай это, не нюхай то». Но это реальному щенку. — Луна улыбнулась. — Наверное, шляпа определила меня в Ровенкло, потому что еще до поступления в школу я прочла множество книг. Тогда еще я не понимала, что чувство, от которого они меня избавляют, называется одиночеством… — Она вздохнула и прялась расправлять белый хлопок юбки. — Оно не было болезненным. После гибели мамы отец старался уделять мне очень много внимания. Мы постоянно о чем-то разговаривали, но все темы этих бесед брали свое начало в интересном ему мире, а мне очень хотелось отыскать свой собственный, и, знаете, я его придумала. Книги помогли мне, сочинить целую жизнь. С ними я впервые побывала в дальних странах, увидела редчайших магических существ и будто бы познакомилась с людьми, которые умерли несколько веков назад. В моих фантазиях у меня были сотни друзей. — Луна усмехнулась. — И даже собака. Маленький беспородный пес по клички Мандрагора, до сих пор, если закрою глаза могу представить каждое пятнышко на его шкуре, нагловатые желтые глаза и громкий противный лай.

Снейп отвернулся. Кажется, не понимая, почему он обязан все это выслушивать.

— Только ведь не один выдуманный друг не заменит тебе настоящего. — Луна грустно вздохнула. — У фантазий нет запаха. Они не обнимут тебя, когда ты в беде... Знаете я ведь никогда не чувствовала себя странной пока не переступила порог школы. Было по-настоящему удивительно узнать, что люди вокруг в большинстве своем устроены немного иначе, чем ты. Сначала я пыталась их понять и подружиться с кем-то, вот только никому не была интересна иначе, чем повод посмеяться или покрутить пальцем у виска. Полоумная Лавгуд. Это прозвище ко мне быстро приклеилось. Я могла получать высшие балы на занятиях, но, оказавшись в гостиной собственного факультета, только и слышала со всех сторон, что у меня лишь половина ума, и задавалась вопросом, куда же подевалась вторая.

Джинни удивилась, она никогда не слышала от Луны злых слов в адрес насмешников. Даже сейчас та выглядела немного уставшей, но не раздраженной. Это ее поведение, кажется, заинтересовало даже Снейпа, по крайней мере, тот перестал изображать полное отсутствие интереса к разговору.

— Все было не так уж плохо. С самого начала некоторые девочки даже были добры ко мне. Одна из соседок по комнате все время твердила, что мне стоит покупать менее экзотическую одежду и не носить в ушах всякую гадость. Возможно, если бы я перестала выглядеть странно и рассуждать вслух о вещах, которые всегда были частью моей жизни, она бы предложила мне свою дружбу. Многие требовали от меня перемен, считая, что именно они добавят мне какую-то важную недостающую часть.

— Вы… — Снейп закашлялся от напряжения. Впервые с того момента как он оказался в их с Гарри доме, его, кажется, на самом деле заинтересовал какой-то разговор и он постарался принять в нем участие. — …не стали.

Профессор выдохся, но Луна, кажется, оценила его старания.

— Нет, не стала.

— Я изменился.

Джинни поняла, что, говоря о себе, ее подруга, намеренно или нет, но нашла в Снейпе какую-то болезненную точку. Может, он сожалел о себе? Если верить рассказам Гарри, имея одного близкого друга, даже более важного для себя человека, профессор никогда не мог смириться с мыслью, что кто-то считает его нелепым или жалким. Он стал меняться в угоду своему, не самому лучшему, окружению и в погоне за признанием потерял то, что считал по-настоящему ценным. Джинни на самом деле так думала, пока Луна своими простыми словами не зацепила еще одну струну в душе этого человека.

— Жалость невыносима да? Как и излишняя защита с навязчивой опекой. Когда тот, кому ты сам хочешь стать опорой, принимается за тебя вступаться, чувствуешь себя совсем разбитым и ничтожным. В такой момент с губ готовы сорваться самые злые слова…

Лавгуд понимала Снейпа на каком-то совершенно непостижимом для Джинни уровне, достаточном, что бы он бледнел, слушая ее, и сжимал пальцами подлокотники.

— Знаете, почему я отказалась меняться? Мне действительно нравилось оставаться собой. Эти добрые девочки не слишком выбирали слова, когда думали, что я сплю: «Бедняжка, у нее нет матери и некому подсказать ей, как правильно одеться. — Луна нахмурилась. — Неудивительно, что с таким отцом как владелец «Придиры» она рассуждает только о сумасшедших вещах». Я была им совершенно неинтересна, пока оставалась такой, какой хотела быть. Все, что ими руководило, — желание изменить меня под свои стандарты, довести до того состояния, когда от знакомства будет непросто отречься. Возможно, такая доброта не была фальшивой, но я злилась и старалась доказать, что не нуждаюсь в ней, потому что они ничего не знали о моих чувствах. Может, стоило о них рассказать? Признаться, что моя мама вовсе не была знатоком стиля и мне нравиться носить ее сережки. Что папа, может, и не во всем рационален, но он лучший в мире отец, потому что я его сокровище, которое ценнее любой работы, и мне нравиться разделять его интересы, ведь я каждый день вижу, как он сам старается для меня. — Она пожала плечами. — Наверное, в этом мы с вами не слишком похожи. Без постоянного чувства папиного плеча я бы себя не отстояла, а так… Его любовь не требовала от меня перемен. Ее просто невозможно было променять на тех, чьего чувства пришлось бы добиваться, ломая себя. Прозвучит эгоистично, но они того не стоили. — Луна рассмеялась. — Странно, но, столкнувшись с собственным упрямством, нежеланием отказываться от себя в обмен на чью-то заботу или снисходительность, я нажила кучу проблем. Меня сочли полной дурой, а у нас любят посмеяться над глупцами. От болезненных насмешек сокурсников меня часто не спасал даже побег в дружественный мир собственных фантазий. Нет, он, как всегда, был эффективен, защищал от одиночества, только окружающих мои побеги в себя, во время которых я утрачивала необходимость на кого злиться, все больше раздражали. Я уже смирилась с мыслью, что мой мир куда добрее реального и лучше бы мне было навсегда остаться в нем, когда появилась она…

Луна долго с улыбкой рассматривала свои ладони.

— На первом курсе она тоже всем казалась странной и замкнутой. Мы вместе сидели на общих занятиях, потому что, как и меня, Джинни Уизли сторонились. Никто, конечно, не называл ее полоумной, видимо, ребята побаивались того, что смогут сотворить с ними известные своими выходками гриффиндорские близнецы, если кто-то обидит их сестренку.

Джинни подумала, что это немного странно, может, дело, конечно, было в том, что Том захватил в плен ее душу, но на первом курсе она не замечала ни Луну, ни особую опеку близнецов. Она даже собственное одиночество как будто не чувствовала.

— Мы не то что бы подружились… Просто мое соседство ее никогда не тяготило. Она будто вовсе не замечала того, что обо мне говорили. Просто делилась учебником, когда я забывала свой, а сама часто стреляла у меня перья. На следующий год Джинни будто очнулась от долгого сна и повеселела, сразу обзаведясь кучей подружек. Она заметила даже меня, а присмотревшись, вынесла свой вердикт: «Лавгуд странная. Выглядит как чокнутая», — но не изменила свое место в классе и не предприняла никакой попытки меня переделать. Это было очень важно. Возможно, тогда Джинни не видела во мне близкого человека, но она стала первой, по-настоящему первой, кого я полюбила в школе. Мне ни разу не захотелось сбежать от нее в свой выдуманный мир. Наблюдая за этой решительной и веселой девочкой, я как будто сама становилась сильнее и беззаботнее. Меня больше не беспокоило то, что я не могу вписаться в чьи-то рамки. Однажды на маггловедении Джинни спросили, что она думает о различии магов и магглов. Может, она не выспалась или плохо выучила урок, но не стала по учебникам рассуждать о силе волшебников и о том, как она выбирает своих адептов из числа магглорожденных. Знаете, что она сказала? «Мы все — люди, и мы — все разные. По каким-то причинам нам легче искать схожесть, чем отличия, но, по-моему, именно то, как мы отличимся друг от друга, кем бы ни были, по-настоящему чудесно». Профессор Бебидж даже немного растерялась, не зная, хвалить ее или ругать за такой ответ. А я тогда просто влюбилась в Джинни Уизли. В девочку, которая говорила то, что чувствовала, совершенно не стесняясь быть… Просто быть. Иной, непонятной, не вписывающейся в принятые стандарты, но знаете, ее самоуверенность подкупала так, что мало кто решался с нею спорить. Джинни тогда была сильной, такой смелой, что, какие бы глупости она не совершала, казалось, ни одна из них не вызывала в ней стыда: «Вот это я, любите такой, какая есть или идите на хрен!». Я любила. Многие не могли устоять перед очарованием ее внутренней свободы. — Луна указала рукой на Гарри, игравшего с дочкой на пледе. — Даже он был покорен. Людям, которые не в силах понять самих себя, очень нравиться чужая категоричность. Даже сейчас Поттер не перестал до конца нуждаться в Джинни. Есть зависимости, из которых и за десяток лет тебе не вырасти.

Лавгуд встала так же резко, как села, и подбежала к перилам веранды, громко крикнув:

— Э-э-эй!

Джинни нахмурилась. Улыбка Луны показалась ей хрупкой, как хрустальная маска, готовая вот-вот пойти трещинами. Гарри и дети удивленно обернулись, а Лавгуд развела в стороны руки и стала похожа на большую белую птицу, готовую взмыть в небо. Обернувшись к Снейпу, она некоторое время пристально на него смотрела, словно уговаривая улететь вместе с собой, но профессор остался неподвижен, и ее плечи поникли.

— Мы не перестаем нуждаться в чьей-то силе, даже когда находим свою собственную дорогу. Начинаем понимать, что же нам на самом деле нужно. И это хорошо, это, наверное, правильно, но, иногда вспоминая собственное одиночество, я начинаю сожалеть, что его потеряла. Когда твое сердце в безопасности, надежно отгорожено от людей, они не в силах причинить ему боль. Только ты сам можешь это сделать.

Она подошла к Снейпу и, положив ему руки на плечи, наклонилась, поцеловав профессора в уголок рта. Потом резко отстранилась с совершенно дурацкой проказливой улыбкой и, повернувшись лицом к пляжу, помахала Гарри рукой.

Только тогда Джинни заметила, что Поттер вскочил на ноги, готовый броситься к веранде, но замер, потому что Лили, недовольная прерванной игрой, схватила его за мизинец.

— Я пойду к себе. Гарри, уложи, пожалуйста, близнецов, похоже, мальчики уже наигрались.

Луна сбежала, прежде чем Поттер нашелся с ответом. Сама не понимая, что делает, Джинни, вместо того чтобы наблюдать за реакцией собственного мужа на выходку подруги, бросилась следом за ней. Только едва она достигла второго этажа, дверь в спальню для гостей захлопнулась прямо перед ее носом. Пока Джинни размышляла, стоит ли ей постучать, из спальни послышался тихий плач. Она никогда раньше не видела Луну плачущей, и уже подняла руку, чтобы предложить ей утешение, но беспомощно ее опустила. Джинни не понимала, чего так испугалась. Того, что прямо сейчас она услышит, что сама во всем виновата? Ей стало стыдно за то, что, увлекшись собственной интригой, она нанесла обиду человеку, которому действительно была дорога.

— Не простит. — Джинни провела пальцами по деревянному косяку. — Я бы не простила.


Продолжение следует.

 Отправлено: 09.01.22 23:20. Заголовок: *** Гарри долго не..

***

Гарри долго не мог утихомирить Джеймса и Ала, которые решали, с кем из них будет спать Блекки, даже когда их отец заявил, что не оставит собаку в детской. Поняв, что их драка бесполезна, ее парни объединились, умоляя отца пересмотреть свое решение. В общем, когда Гарри загнал этих баламутов в постели, на часах была уже полночь, и набегавшиеся за день близнецы сладко посапывали в своих кроватях. Лили, успевшая надуть в подгузник, даже не проснулась, пока Гарри носил ее в ванную, что бы поменять его на зачарованный, который позволил бы ему не беспокоиться о дочке до самого утра.

Сбегая вниз, Поттер так торопился, что, оказавшись на веранде, облокотился на перила, чтобы отдышаться. Это позволило Джинни догнать его и успеть к началу разговора. Точнее монолога, потому что Снейп не выглядел человеком готовым немного поболтать.

– Простите, что задержался. – Профессор не проявил к извинениям Гарри интереса. Поттер предпочел этого не заметить, устраивая собаку на замшевой подушке. – Уже прохладно, вам лучше подняться наверх.

Снейп даже не шелохнулся, Гарри обернулся к нему и сжал руки в кулаки.

– Мне надо, наверное, извиниться за поведение мисс Лавгуд. – Официальный тон Поттеру не удался, и он улыбнулся. – Она немного странная девушка, хотя вы, должно быть, в курсе, раз учили ее в школе, а с тех пор Луна не слишком изменилась. Иногда выходки Лавгуд могут шокировать. Завтра же попрошу ее уехать.

– Почему? – прохрипел Снейп.

Гарри искренне удивился не только вопросу, но и тому, что услышал голос профессора. Кажется, оставаясь с ее мужем наедине, тот не слишком часто баловал его беседами.

– Ну, это же понятно. Она вела себя, по меньшей мере, бестактно. Если вы переживаете из-за того, что мы можем поссориться, то это вряд ли случиться. Я все спокойно ей объясню, уверен, Луна станет сожалеть о том, что вас потревожила своими странными шуточками.

Снейпу с трудом довались слова и это заставляло его быть лаконичным.

– Целовать кого-то смешно?

– Нет, но… – Гарри растерялся и поэтому разозлился. – Вы же не могли подумать, что она это всерьез?

Профессор задумчиво коснулся пальцами своих губ. Поттер как завороженный смотрел на его некрасивое лицо и даже вздрогнул, когда Снейп улыбнулся. Ну, по крайней мере, то, как слегка приподнялись уголки губ профессора, по мнению Джинни, должно было означать немного насмешливую грустную улыбку.

– Целовать меня смешно?

Она бы даже порадовалась тому, как легко этот человек доводил Гарри до точки кипения, заставляя его щеки наливаться румянцем, если бы все это хоть немного приближала ее к достижению цели. Но Джинни чувствовала, как под ногами разверзается пропасть, в которую медленно начинает стекать ее собственное болото. Или это была та трясина, рабом которой чувствовал себя ее муж?

– Нет. Конечно, это не смешно. Поэтому я и считаю ее выходку ужасной. Нет, не надо спрашивать меня, ужасно ли вас целовать. Я так не думаю. На самом деле не думаю.

Джинни поняла, что Чарли недооценил решимость ее мужа, когда Гарри, в несколько шагов преодолев расстояние между собою и Снейпом, наклонился и, сжав лицо профессора в ладонях, поцеловал его в губы. Миссис Поттер застыла, ее сердце испуганно сжалась, она полагала, что именно сейчас всем ее попыткам вернуть их прошлое Гарри вынесет окончательный приговор…

– Вот. – Ее муж так резко шагнул назад, что едва не упал. – Ничего смешного или ужасного, просто…

Снейп поднялся, по выражению его лица ничего нельзя было прочесть, только в движении, которым он резко смахнул волосы с лица, было немое бешенство, а Гарри, уставившейся в пол, продолжал методично самого себя уничтожать.

– Простите. Наверное, вам показалось, что теперь уже я веду себя бестактно, просто сложно было объяснить, что мне кажется нормальным, если вы кому-то понравитесь или вас полюбят. Просто это не должна быть Луна.

– Кто?

«Не смотри на него», – попросила Джинни собственного мужа, потому что перестань тот считать взглядом доски на полу, он понял бы, что на самом деле чувствует к нему Снейп. Профессор больше не напоминал безликий портрет, написанный несколькими широкими мазками туши. Он, черт возьми, впервые выглядел одержимым – как собственными чувствами, так и страхом перед ними. По мнению Джинни, он подарил ее мужу даже больше чем признание: свою прямую, прорывавшуюся через все сомнения потребность услышать ответ.

– Не Луна, наверное.

Она едва не рассмеялась. Чарли не ошибся в одном, ее браку действительно ничего не грозило, пока Гарри, всякий раз сталкиваясь с собственными желаниями, начинал отчаянно паниковать. Взвешивать на проржавевших в их общей трясине весах свое настоящее и возможное будущее. Джинни знала, что перевешивает страх лишиться уже нажитой и прожитой мечты. Впервые ей удавалось понять своего мужа так хорошо.

– Она слишком странная, и не всегда отдает себе отчет в собственных выходках, а я очень хочу, чтобы вы были счастливы. Правда!

Гарри взглянул на Снейпа, но наткнулся на уже погасший, безразличный ко всему взгляд. По мнению Джинни, в нем действительно не осталось ничего, даже невысказанной обиды. Вцепившись руками в обеденный стол, профессор медленно двинулся к двери. Поттер шагнул следом.

– Подождите, я помогу.

Снейп оттолкнул протянутую руку.

– Сам.

Им с мужем оставалась только шагать следом, наблюдая, как этот упрямый человек, кусая губы, на почти не гнущихся ногах добирается до двери в холл. Гарри несколько раз пытался подставить ему свое плечо, но каждый раз оказывался отвергнут свирепым взглядом. Только привалившись к дверному косяку и оценив расстояние, отделявшее его от лестницы, Снейп замер.

– Может, все-таки…

Профессор даже не заметил заботы в голосе Поттера. Набрав в грудь побольше воздуха, он одним немыслимым рывком преодолел холл, немного напомнив Джинни прежнего себя, решительного и отчаянного злого призрака в извечном черном «саване». Даже шатаясь, вцепившись в перила, он казался сильнее их семьи, с каким-то болезненным недоумением наблюдавшей за его восхождением по лестнице, занявшим почти десять минут. Гарри опомнился только когда, достигнув второго этажа, профессор свернул в сторону, противоположную от его комнаты, и без остатка расходуя свои силы, преодолел узкий коридор. Привалившись к двери, в которую Джинни так и не решилась постучать, он почти неслышно коснулся ее костяшками пальцев, но Луна открыла. Взглянув в глаза своему позднему гостю, Лавгуд лишь мгновение выглядела разочарованной. Потом она забросила руку профессора на свое плечо и помогла ему войти в комнату, снова захлопнув дверь.

– Да какого черта?!

Чего Джинни совсем не понимала так это того почему злиться вместе с Гарри и следом за ним бежит наверх. Оказавшись на втором этаже, ее супруг уже не путался в своих желаниях, взмахом палочки распахнув дверь, он замер лишь наткнувшись на суровый взгляд Снейпа. Тот, все еще тяжело дыша, сидел в кресле. Лавгуд устроилась на полу и плакала, прижимая свое лицо к его худым коленям.

– Бестактны, – прохрипел профессор и своими подрагивающими от напряженья пальцами коснулся необыкновенных русалочьих волос Луны. В этом жесте была какая-то странная нежность. Он был полон как сочувствия, так и сожалений о самом себе, и, почувствовав это, Лавгуд доверчиво потерлась затылком о руку Снейпа и расплакалась еще сильнее. Слезы делали ее ужасно трогательной, такой хрупкой и ранимой, какой Джинни никогда не видела свою чокнутую подружку. Ей стало страшно, настолько больно, что она шагнула назад одновременно с Гарри. Дверь захлопнулась. Оставшись вдвоем в коридоре, они оба без сил опустились на пол и, не сговариваясь, закрыли лица руками. Спрятались, словно боялись, что даже тишина в доме их молчаливо осудит.

Джинни, наверное, впервые в жизни испытывала такой стыд. Она все изгадила в отношениях с человеком, который действительно считал ее необыкновенной и чудесной. Луна больше никогда не сможет заблуждаться на ее счет и будет вынуждена признать – Джинни просто эгоистичная, помешанная исключительно на собственных желаниях стерва. Больше они не станут обниматься в узкой кровати. Джинни не будет слушать волшебные сказки, чувствуя, как из вязи слов перед ее глазами вырастают чудесные страны, холодные горы и вечнозеленые равнины. У нее уже не будет шанса, сказать: «Ну прости меня, идиотку» – и заслужить в ответ теплую улыбку. Солнце ее больше не полюбит, ему просто не дано проникнуть в ту трясину, которая их с Гарри засосала. Луна расписалась в этом, согласившись на ее глупое предложение. Она подтвердила свою решимость переболеть собственным разочарованием и оставить его в прошлом, заблокировав камин. Наверное, замечательный Чарли, свою любовь к которому Джинни всегда считала особенной, еще не скоро найдет себе пару, потому что он умел думать, даже мечтать, но не чувствовать. Луна не притворялась, не строила никаких хитрых планов, она просто оставалась собой, искренним человеком, который, напоследок хлебнув чужой глупости, решил, что она слишком горькая, чтобы ею захлебнуться. В ее отношении к Снейпу не было фальши или показного сострадания. Она просто протянула руку человеку, который не заслуживал чужого смятения. Или она считала, что это они с Гарри никого уже не способны заслужить?

– Так не должно быть.

Ее муж наконец отнял ладони от лица, и Джинни последовала его примеру. Поттер выглядел полным решимости. Она отчего-то вспомнила его лицо в их первую ночь, сейчас ее мужа переполняла та же жажда шагнуть в завтрашний день. Кажется, он на самом деле не готов был тонуть, позволять своим сомнениям утопить его желание прижимать к своей груди чью-то руку, чтобы по его бешеному сердцебиению этот человек догадался наконец, что Гарри чувствует куда больше, чем способен высказать. Черт возьми, мысленно она почти пожелала ему удачи. Сама поднялась следом, готовая куда-то шагнуть, вырваться за приделы своего страха…

– Папочка.

Гарри вздрогнул. Они оба повернулись к Алю, смущенно прикрывшему руками влажное пятно на пижамных штанах. Ее муж ринулся вперед и обнял сына, словно благодаря его за спасение от собственного сумасшествия.

– Пойдем, найдем тебе чистую пижаму.

Малыш зашмыгал носом.

– Джеймс заметит. Он будет смеяться и обзываться.

– Мы скажем ему, что ты просто вспотел.

Аль доверчиво прильнул к своему обожаемому папочке и обхватил руками его шею.

– Можно я посплю с тобой?

– Снова страшный сон?

– Мне не привиделось. Кроля Лил отрастил паучьи лапы и попытался доползти до меня.

Гарри взял сына на руки и поднес к детской, а чуть приоткрыв дверь, улыбнулся.

– Видишь, кролик по-прежнему в кроватке Лили. Он явно не хотел тебя обидеть.

Аль расстроился.

– Значит, мне надо спать там?

Гарри взъерошил его темные волосы.

– Ну уж нет, теперь я сам напуган твоими историями и хочу, чтобы ты остался со мной. Иначе буду дрожать под одеялом, как твой дядя Рон, которого страшит любое упоминание пауков.

– Правда? – Аль потерся щекой о плечо отца. – Тогда я, конечно, останусь с тобой. Чтобы папа спал спокойно.

– Отлично, только сначала давай сменим тебе штанишки.

Глядя, как ее муж идет в ванную с их ребенком на руках, Джинни поняла, что в одном ее брат не ошибся. Они не променяют свое болото на шанс выбраться из него, каким бы большим ни было желание. Потому что это место стало для них своим. По-настоящему родным.

 Отправлено: 09.01.22 23:21. Заголовок: *** Эта пятница, ок..

***

Эта пятница, оказалась днем настолько тяжелым, что, кажется, он мог переплюнуть все ее неблагополучные понедельники за последние пять лет. В семь утра Джинни разбудил шум в гостиной. Спросонья она даже испугалась, что в ее дом ворвались грабители, и, схватив палочку, бросилась вниз. Впрочем, источник паники стал очевиден, едва миссис Поттер спустилась на первый этаж. Гарри орал, так что в оконных рамах звенели стекла.

– Малькольм, ты же его лечащий колдомедик, прояви ответственность!

Беддок которого ее взбешенный муж вытащил через камин из дома прямо в пижаме и с дымящейся чашкой кофе в руках, раздраженно зевнул.

– Поттер, я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Снейп больной, а не умалишенный. Никто не ограничивал его в правах, признав недееспособным.

– Ну так сделай это, иначе он себя прикончит. Эта сумасшедшая не в состоянии о нем заботиться. Она постоянно шляется бог весть где и…

Малькольм вздохнул и жестом попросил Гарри помолчать.

– Ты говоришь о Луне Лавгуд, очень приятной девушке, которую часто называл своим другом?

Поттер успокоился.

– То, что она прекрасный человек, не отменяет безответственности ее поступка. Лавгуд не в состоянии ни о ком позаботиться.

Беддок вздохнул.

– У нее прекрасные, ухоженные и хорошо образованные дети. К тому же, я вообще не понимаю, причем тут она? – Только сейчас Малькольм заметил в дверях Джинни и усмехнулся. – Симпатичный пеньюар, миссис Поттер.

Она запахнула халат и спрятала в карман волшебную палочку.

– Что тут вообще происходит?

– Форменное безумие, – признался Гарри, устало рухнув на диван.

Джинни села рядом с ним.

– Хотелось бы более подробного ответа.

– Вчера… – Гарри немного смутился. – Кажется, мы с профессором немного повздорили из-за выходки твоей лучшей подружки. А утром, когда Аль разбудил меня, чтобы я принес ему стакан молока, выяснилось что эти двое покинули дом.

Она была не самой плохой матерью в мире, потому что поинтересовалась:

– Если ты здесь, то с кем наши дети?

– Я попросил Кричера присмотреть за ними.

Теперь Джинни могла наконец оценить сложившуюся ситуацию. Но ее мысли отчего-то ужасно путались.

– Значит, эти двое сбежали. Ты же не хочешь сказать, что вместе?

– Это твоя Лавгуд все спланировала. Она связалась с Беддоком и спросила, безопасно ли для профессора перемещаться с помощью портоключа. Вряд ли Снейп сам был бы так расторопен, чтобы за полчаса собрать все свои вещи и упаковать пожитки ее детей.

Малькольм застонал.

– В четыре утра. Народ, вы все взбесились? Мне ведь в кои-то веки удалось поменяться дежурствами и освободить целый уикенд.

Камин в гостиной заискрил.

– Да, – рявкнул Гарри, резко к нему обернувшись.

Кудрявая подружка Беддока такого приема явно не ожидала. Она надула свои яркие губы и повернулась к своему парню.

– Зайка, тебе сова принесла письмо. – Из зеленого пламени появилась белая рука. Малькольм, явно смущенный тем, что кто-то в этом мире испытывал желание публично назвать двухметрового красавца брюнета, в которого он вымахал после школы, «зайкой», поспешно забрал у своей симпатичной девицы конверт. – Надеюсь, это не срочный вызов на работу. Мои родители взбесятся, если мы и на этот раз не приедем.

Любовница Малькольма показались Джинни немного знакомой. Пока она перетряхивала свои воспоминания, Гарри, немного опомнившись, поздоровался.

– Доброе утро, Ромильда. Извини за…

Кажется, Вейн утратила малейшую склонность к национальным героям.

– Благодаря тебе, Поттер, оно уже стало отвратительным. Милый, не задерживайся с этим неврастеником.

– Хорошо, солнышко. – Когда огонь погас, Беддок хмуро обернулся к Джинни.

– Что?

Она спрятала немного растерянную ухмылку.

– Да ничего. Просто не знала, что ты встречаешься с этой отравительницей.

– То, что для гриффиндорца – поджариваться в аду, слизеринцу теплый прием. У меня замечательная девушка, если бы не ее решимость отстаивать наши права на совместное времяпрепровождение, я бы уже сгнил на работе. – Он взглянул на конверт. – Кстати, о слизеринцах. Подчерк Снейпа за последнее время сильно улучшился.

Джинни видела, как дернулся ее муж, лишь усилием воли удержавшийся от того, чтобы отнять у Малькольма конверт. Тот наконец вскрыл его, пробежал глазами короткую записку и задумался над ее содержимым. Глядя на сжатые в нетерпении кулаки собственного мужа, Джинни сжалилась над ним. Ее ничего не удерживало от проявления любопытства.

– Что там?

Беддок пожал плечами и сунул письмо в карман.

– Все в порядке, как я и ожидал. Профессор сообщает, что намерен вернуться в свой дом и о нем есть кому позаботиться, так что теперь я могу присылать лекарства на его адрес в Галифаксе.

Гарри возмутился.

– Ты видел, что твориться в том доме? В нем же много лет никто не жил. Там ничего не приспособлено для больного человека. Это уму непостижимо! Ты должен запретить его переезд.

Беддок вдохнул.

– На каком основании?

Джинни отчего-то стало жалко Гарри. К тому же, она чувствовала себя совершено апатичной, ей было плевать и на собственного мужа, и на его припадки ревности. Волновало ее что-то другое, но вот что…

– Слушай, ну к нам же ты его как-то депортировал из больницы? Давай, задействуй снова свою власть лечащего целителя. – Она сжала пальцами виски. – И прекратите наконец орать друг на друга, у меня голова раскалывается.

– Я никого не принуждал, – хмуро сказал Мальком. Снейп сам, добровольно, согласился на переезд.

– Правда? – удивился Гарри, как-то сразу растеряв свой гнев.

– Конечно. Этого человека трудно заставить делать что-то против его воли. Теперь я могу свалить к своей невесте?

– Иди. – Когда Беддок исчез в камине, Поттер повернулся к Джинни. – Это все ты виновата.

Несмотря на справедливость подобного замечания, Джинни не склонна была соглашаться с ним.

– В чем именно?

– Зачем было приглашать пожить с нами твою чокнутую подругу?

– Ты сам всегда утверждал, что Луна вменяемее многих из нас.

– Я заблуждался!

Она нахмурилась.

– Я же просила не орать! – Обида, которая накопилась в ней из-за его вранья и горечь ее собственных обманов вырвались наружу. – Господи, да лучше бы ты его просто трахнул! Всем бы нам стало легче жить!

Поттер вскочил на ноги.

– Что ты несешь?

Она хмыкнула.

– У тебя все на лбу написано. – Гарри прикоснулся к своему лицу, словно надеялся нащупать на нем какие-то странные руны. Джинни это рассмешило и она, хохоча, принялась кататься по дивану.

– Дрянь!

Это отрезвило. Раньше муж никогда ее не оскорблял. Она заткнулась и подняла на него полные бешенства глаза.

– Ты еще ударь меня.

– Обойдешься. Немедленно прекрати нести чушь или…

– Что? Давай, расскажи мне о последствиях. Ты бросишь меня? Очень страшная перспектива. Что, не заметил? Я уже давно тобою брошена. – Она вскочила с дивана. – Думаешь, я слепая? То, как ты смотришь на него… Да лучше бы тебе было собственные глаза просто сожрать, если ненавидишь себя за подобное поведение, чем притворяться, что ничего не происходит. Я устала от тебя, Поттер. Можешь и дальше изображать довольного семейной жизнью импотента, но делай это с другой женщиной.

– Я не…

Она стянула халат и бросила его на пол.

– Тогда давай.

Гарри нахмурился.

– Я не собираюсь использовать секс в качестве средства от твоих беспочвенных истерик.

– Беспочвенных? – Джинни расхохоталась. – Я была там вчера в твоей гребаной мантии-невидимке. Ты завел себе отличную привычку целовать первого встречного просто ради того, чтобы доказать, что человек тебе не противен. Что же не покажешь, как сильно я тебе нравлюсь?

– Как ты посмела…

– Шпионить? Ну, извини, надо же было разобраться, какого хрена ты стал корчить из себя идиота. Я должна была ждать еще пять лет и родить тебе семерых детей, пока ты признаешься, что больше меня не любишь? – Она вздохнула. – Хотя это я гоню. От безразличия дети не родятся. Ты отвел мне классную роль в своей жизни, но знаешь, можешь ею подавиться. Я ухожу от тебя.

 Отправлено: 09.01.22 23:21. Заголовок: *** Джинни, засуну..

***

Джинни, засунув в рот полную ложку ореховой пасты, возмущенно замычала, когда Гермиона попыталась отодвинуть банку. Ты вздохнула и оставила ее на столе.

– И долго ты будешь тут сидеть?

Она проглотила пасту и облизнула губы.

– Ну, мне нужно быть на радио в одиннадцать, так что еще часа полтора.

– Я говорю сейчас не о работе. Сколько еще ты намерена у нас жить?

Джинни пожала плечами.

– Ну, родителей я своими проблемами волновать не хочу. Раз Гарри им ничего не сказал, значит, считает, что нам незачем дергать стариков понапрасну. Если мешаю вам с Роном, могу переехать к Персивалю, пока не подыщу себе квартиру. Только с вашей стороны отдавать на растерзание его нравоучениям женщину с разбитым сердцем – форменное скотство.

Гермиона вздохнула.

– Дело не в том, мешаешь ты нам или нет. Просто, по моему мнению, ваша ссора затянулась только из-за того, что вы оба упрямитесь и не хотите сделать шаг к примирению. – В качестве взятки Герм достала из холодильника сливовый пудинг и поставила его перед Джинни. – Ты же любишь его?

– Конечно. – Она запустила в лакомство ложку, еще перепачканную пастой. Стоило успокоиться после ссоры, и она поняла, что ее чувства к мужу никуда не делись, они просто стали иными. Джинни не сожалела о своей честности и не считала нужным просить за нее прощения. Даже если она причинила злыми словами боль и себе и Гарри, это стало верным выбором. Ее гнев, кажется, серьезно перетряхнул трясину, в которой Джинни увязла, и сделал ее саму немного свободнее.

– Скучаешь?

– Скучаю?

Гермиона вздохнула.

– Тогда почему ты говоришь это мне, а не ему?

– Ты задала вопрос, и я ответила. Гарри этого не сделает.

– Хочешь, я его заставлю?

Джинни с улыбкой покачала головой.

– Не нужно.

– Ну почему? Если он просто тебя выслушает, вы наверняка сможете договориться.

– Я не знаю, к какому согласию мы должны прийти, и в этом вся проблема.

– Если бы хоть один из вас рассказал, в чем причина конфликта…

Джинни ее перебила.

– Мы сами разберемся. Не сейчас, когда-нибудь.

– Ладно. – Гермиона сдалась, потому что на кухню вышел Рон и, схватив со стола чистую ложку, потянулся к банке с пастой. – Не смей. Ты знаешь, сколько в этой гадости калорий? А сахара, который портит зубы? – Рон вздохнул и нацелился на пудинг. – Нет! Я сейчас приготовлю тебе нормальный завтрак.

– Почему Джинни можно?

– Ее не жалко. – Судя по интонациям Герм, не солгала. Все почему-то считали, что именно она виновата в конфликте с Гарри, и были, в общем-то, правы. Вот только Джинни все чаще задавалась вопросом, как давно она стала выглядеть ненадежной взбалмошной лгуньей? Может, так было всегда, и Поттер не то что бы не захотел, просто не смог полюбить ее достаточно сильно.

***

– С вами в студии была спортивный обозреватель Джинни Поттер. Наша следующая встреча в эфире назначена на среду, но я надеюсь, что большинство из вас не пропустит завтрашнюю игру, по итогам которой определиться вторая команда-полуфиналист. Кто это будет? Старейшая и уважаемая команда лиги «Дружная лужа» или горячие парни из «Соколов Сеннена», которые в последнем отборочном туре допустили столько нарушений, что к концу матча по решению судьи на поле оставался только их ловец Крейн Темпси? Чувствую нас, ждет захватывающий поединок. Увидимся на стадионе.

Она отодвинулась от микрофона, и эстафету перехватил пожилой ведущий прогноза погоды.

– С первым эфиром, сестренка! – Едва она вышла в коридор, Джордж сунул ей в руку бокал с шампанским и поцеловал в щеку.

– Думаешь, все хорошо прошло?

Он нахмурился.

– Ну, не знаю… По-моему, ты зря Крейна Темпси обозвала Крейном Тампоном, теперь поклонницы этого красавчика тебя линчуют.

Джинни ужаснулась.

– Я на самом деле так сказала?

Джордж решил не мучить ее слишком долго.

– Шутка! Ты немного волновалась, но в целом все прошло отлично.

Она толкнула его локтем в бок.

– Козел. Сам разве не нервничал во время своего дебюта?

Он пожал плечами.

– Тогда вообще времена были нервные, к тому же мы с Фредом напились и потом вообще не помнили, что говорили в студии.

Джинни не могла не заметить, что ему стало немного легче вспоминать брата.

– Значит, я точно умница, хотя бы пришла трезвой.

– Хватит нарываться на комплименты. – Джордж взглянул на свои дорогущие часы. – Позавтракаем вместе? У меня еще час до выхода программы.

– Не могу, – призналась Джинни, вернув ему бокал. – Утром от волнения я так объелась арахисовой пасты, что меня тошнит даже от упоминания пищи. К тому же, через час редактор назначил мне встречу с этим самым Тампоном. Нужно взять интервью, чтобы завтра было чем заполнить разворот.

– Думаешь, «Соколы» победят?

– Ставь на них, не ошибешься. Команда у «Кружек» неплохая, и ловец довольно ловкий, но трус. В прошлом году он получил серьезную травму во время игры с «Торнадо». Зная, как жестко играют «Соколы», он будет держаться подальше от нападающих и беречь свою голову от столкновения с бладжером.

– Это может сыграть ему на руку, – заспорил Джордж, давно болевший за «Кружки».

Джинни пожала плечами.

– Снитчи, как и женщины, отчего-то любят Крейна. Этот сукин сын невероятно везуч. К тому же, у твоих обожаемых «Кружек» не только ловец завтра будет не в форме. Мне тут Рита утром в редакции стукнула, что жену их капитана Стэнли Родрика утром доставили в Мунго. Учитывая, что она на девятом месяце беременности, завтра на стадионе новоиспеченный папаша будет с бодуна.

– Или на душевном подъеме?

Джордж действительно ухитрился не напиться, пока Анджи рожала Фредди, но этот случай среди мужчин их семьи считался скорее исключением, чем правилом. Джинни вспомнила Поттера и улыбнулась. Джейми не хотел появляться на свет. Целители и собственная мамочка уговаривали его родиться почти восемнадцать часов. Когда под утро колдомедики впустили наконец все это время проторчавшего в коридоре Гарри в ее палату, у того так тряслись руки, что Джинни категорически отказалась дать ему подержать их сына. Она сама попросила отца как следует напоить ее нервного муженька, чтобы тот поскорее отошел от пережитого стресса.

– Поспорим?

– Давай.

Она сжала протянутую ладонь брата.

– На что?

Джордж улыбнулся.

– Если я выиграю, вы с Гарри перестанете страдать херней и наконец помиритесь.

Она нахмурилась.

– Не могу давать обещания за двоих.

– Ну так поклянись, что сама сделаешь все возможное.

Джинни вздохнула.

– Ты виделся с ним?

– Конечно.

– Сказал, что у меня сегодня первый эфир?

– Да.

Она оглянулась по сторонам и выкрикнула.

– Ау, Гарри? – Несколько сотрудников радио, шедших по коридору, удивленно на нее обернулись. Джинни развела руками. – Вот тебе и ответ.

Джордж хмыкнул.

– Он ушел за минуту до того, как ты закончила. Сказал, что ты была великолепна.

У Джинни почему-то пропал голос, и она прошептала.

– Врешь.

– Зачем мне это? Знаешь, ты у нас, конечно, не подарок, но я вижу, когда тебе по-настоящему плохо, Джин, поэтому прижал твоего муженька к стенке и спросил, какого черта между вами происходит.

Джинни грустно улыбнулась. Кажется, она поспешила с выводами, решив, что всем без исключения перестала нравиться.

– И что он тебе рассказал?

Джордж нахмурился.

– Ничего. Только признался, что он очень виноват перед тобой. Думал, вот схвачу его за шиворот, аппарирую к Рону с Гермионой и заставлю этого дурачка извиниться, но Поттер сказал, что много думал над твоими словами и понял: он не может не быть виновным.

Джинни удивилась. Мысль о том, что Гарри наконец признал собственные чувства, не сделала ее ни счастливее, ни несчастнее. Если он все еще оставался один в доме на площади Гриммо, его слова не имели никакого смысла. В них не было вложено достаточно силы, чтобы хоть как-то изменить их жизни. Она поняла, что не хочет никаких чертовых извинений, но просто мечтает немного поплакать. Но не сейчас и не здесь. Не с Джорджем, которому стоило слишком большого труда покончить с собственными истериками.

– Я увижусь с ним, обещаю.

– Сегодня? – Требовательности ее братьям было не занимать.

– Тогда, когда сама для себя пойму, чего жду от этой встречи. Гарри к ней пока тоже не готов, раз не смог остаться.

– Ты злишься на него?

Джинни покачала головой.

– Нет, не очень. Разве что на себя, хотя и тут пока не определилась с тем, что именно меня бесит. – Она поцеловала Джорджа в щеку. – Ну, побегу. Дела.

Он звонко шлепнул ее по заду.

– Береги свои коленки от Тампона. – И тут же погасил насмешливую улыбку. – И вообще, сестренка, береги себя и Гарри, если получится. Эта ссора ни одного из вас не сделала счастливее.

 Отправлено: 09.01.22 23:21. Заголовок: *** Ловец «Соколов..

***

Ловец «Соколов» в жизни оказался еще симпатичнее, чем на фотографиях. От большинства игроков на этой позиции его отличал высокий рост и широкий разворот плеч. Несмотря на то, что его карьера в спорте началась только в прошлом году, этот гибкий сероглазый брюнет уже успел обзавестись армией фанаток.

– Бабник, – почти мечтательно высказалась Скитер, когда Джинни спросила ее мнения о новой звезде «Соколов». – Но этот смазливый юнец – редкий зверь. Я никак не могу поймать его на чем-то горячем.

– Прости?

– Дело в том, что все его увлечения не выходят за рамки ничем не подтвержденных сплетен. Он то и дело меняет девушек, с которыми появляется в обществе, но всякий раз уверяет, что это только подруги.

Джинни пожала плечами, припудривая лицо в уборной редакции, где она и столкнулась со своей «взаимовыгодной не-подругой».

– Не хочет разочаровывать поклонниц? Если у него нет ничего, кроме внешности, то наверняка этот тип стремиться выжать из нее все, что можно, пока эти девочки не утратили к нему интерес, и его не перестали приглашать сниматься для журналов в рекламе метел.

– Судя по разочарованным мордашкам вечно сопровождающих его смазливых обезьянок и тому, что ни одна из них не опровергла его слова в свою пользу, это похоже на правду.

– Педик? – В последнее время отсутствие у кого-либо симпатии к женщинам вызывало у нее этот вполне резонный вопрос.

Рита развела руками.

– Понятия не имею. Я выяснила, что до седьмого курса в школе у него было множество подружек. Потом этого парня будто подменили, он стал очень нервным, и все его интрижки заканчивались до того как успели обрасти пикантными подробностями. После своего первого сезона, доведя собственную безбашенную команду до третьей строчки в чемпионате, мальчишка снял себе дом и защитил его чарами ненахождения. – Рита скривилось. – Ничего нельзя выяснить. Он не приглашает к себе даже собственного менеджера.

Джинни достала из сумки блокнот. В приглашении значилось место встречи в Годриковой лощине, но не точный адрес.

– Фигня.

– Если что-то выяснишь, скажи, а то пока последние слухи утверждают, что у Темпси богатая любовница, довольно зрелая замужняя дама, которую он тщательно скрывает. – Скитер небрежно поправила волосы. – Если это правда, то могу сделать его накаченному телу невероятную рекламу. Так и передай.

Ни о чем таком Джинни говорить, разумеется, не собиралась. Просто миссис Поттер немного удивило, что этот плакатный красавчик, встретив ее в кафе у автобусной станции, сразу привел к себе домой и теперь, казалось, из кожи вон лез, чтобы произвести положительное впечатление. Вот только какое? Она так и не смогла понять, пока он выспрашивал ее, что приготовить, чай или кофе, а потом как ребенок дул на обожженную кипятком руку, признаваясь:

– Я не слишком хорош в этом.

Она вздохнула.

– Ну, давайте залечу.

Парень протянул ей ладонь.

Сжав его теплые пальцы и взмахнув палочкой, она призналась:

– Вы слишком доверчивы. Если бы я хотела саботировать завтрашнюю игру, вы могли бы остаться с рукой, покрытой язвами, минимум на три дня.

Крейн вздохнул, смахнув со лба влажные темные волосы исцеленными ею пальцами:

– Так быстро зажило… Знаете, я не слишком хорош, не только в приготовлении еды, но и в чарах. В детстве постоянно болел, поэтому, когда здоровье позволило родителям отправить меня в школу, нахватался всего по верхам, лишь бы ее закончить. Попробуйте чай.

Джинни не могла отказать, а, отпив из чашки, не стала лгать:

– Он отвратителен.

Парень поспешно вскочил.

– Я сделаю новый.

Она раздраженно вздохнула.

– Да сядь ты наконец. У меня всего три часа на интервью, и тебе не обязательно так стараться произвести впечатление.

– Я хочу вам понравиться.

Это ей с начала сезона успели сказать многие игроки, она даже выработала общий ответ:

– Ты мне уже нравишься. Теперь давай пройдемся по фактам из биографии. – Джиини открыла папку с пергаментами, присланными ее редактору менеджером Крейна. Родился в Лондоне?..

– Да.

– …Но обучался в Хогвартсе всего год. Почему?

– Это длинная история. Мой отец – английский драконолог, а вот мать родом из Румынии. Ее семья была довольно состоятельна, а мой папа магглорожденный.

Джинни вздохнула. Даже для Скинер такая ситуация выглядела бы банальной.

– Понятно. Их брак не признали?

Парень удивился.

– Да нет, все было хорошо. Просто папа всего хотел добиться сам, к тому же он единственный ребенок в семье, бабушка с дедушкой и так переживали из-за того, что он перестал быть частью их жизни. Его родители не слишком хорошо понимали, что такое магия, поэтому мама с папой позволили им проводить больше времени со мною, лишь бы эти милые старики не чувствовали себя одинокими или чужими для нашей семьи.

– Значит, у тебя было хорошее детство?

Ловец кивнул.

– Замечательное.

– А болезнь?

– После первого курса в Хогвартсе дома, уже на каникулах, я докупался в еще холодном июньском море до сильнейшей пневмонии, от которой не помогало даже перечное зелье. Даже вылечившись, почти два года не мог толком говорить, только хрипел, а это немного мешает колдовать. Мне нужен был особый уход, и родители забрали меня в лагерь, где работал отец. Мои связки очень медленно исцелялись. Я научился колдовству без слов раньше, чем любому другому, но только в четырнадцать смог вернуться в школу. Только это уже был Дурмштранг.

– Почему?

– Я не хотел уезжать из Восточной Европы.

Джинни решила, что на этом с юношеской биографией можно закругляться.

– Мальчик со слабым здоровьем и вполне счастливым детством как-то не вяжется с образом отвязного ловца «Соколов». Ты потрясающе летаешь. Уверена, что после школы тебе поступило множество предложений. Почему именно команда с неофициальным девизом «Если не выиграем, то хотя бы проломим кучу голов»?

Крейн немного смутился.

– Если честно, я никогда не мечтал о спортивной карьере. Просто полеты – единственное к чему у меня есть талант. А еще у меня был хороший учитель. Если честно, то я надеялся, что вы вспомните – мы уже встречались.

Джинни нахмурилась.

– Извини, но я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Несколько лет назад вы с мужем приезжали в Румынию. Правда, я тогда еще был совсем мальчишкой.

Такая поездка действительно была. Еще до рождения детей она уговорила Гарри на неделю отправиться в заповедник. Они там довольно интересно проводили время. Чарли некогда было все время возиться со своими гостями, и несколько раз экскурсии для них устраивали его коллеги.

– Точно, там был какой-то мальчик. Так это вы с отцом водили нас смотреть на ядозубов?

Крейн кивнул.

– Мы.

Она улыбнулась.

– Веселая была поездка. Только не говори, что это Чарли учил тебя летать?

– Именно он. – Парень отчего-то продолжал нервничать, то и дело поглядывая на часы.

– Ты куда-то спешишь?

– Нет, что вы. Хотите задать еще какие-то вопросы?

Она призналась:

– Я пока вообще не знаю, с чего начинать статью. Как думаешь, твоя команда выиграет чемпионат?

– Наверняка, если ребята не доведут до того, что нас всех дисквалифицируют.

– В прошлый раз ты справился в одиночку.

– Простое везение.

– Не скромничай.

– Мне на самом деле повезло, – покачал головой Крейн. – Ребята из «Кружек» – игроки с большим опытом. Они не станут терять бдительность только из-за того, что судейство на их стороне. Я могу переиграть их ловца, но не наподдающих. Шансы что меня собьют, довольно высоки. – Он улыбнулся. – Но мы выиграем. Я просто обязан взять этот чемпионат, тогда мои шансы попасть в сборную Англии будут очень высоки.

Почему-то у нее складывалась устойчивое впечатление, что в парне говорят не спортивные амбиции. Тот ставил на что-то другое, и Джинни захотелось разобраться в этом.

– Какой следующий шаг? Выиграть мировое первенство?

– Так далеко в будущее я не заглядывал.

– Почему? Многие ловцы возлагают большие надежды на следующий сезон международных игр. В прошлом году Виктор Крам ушел из большого спорта, сделав поистине блестящую карьеру. Он поймал снитч во всех играх, в которых принимал участие. Теперь общественность гадает, кто сможет занять его пьедестал.

Крейн пожал плечами.

– Скорее всего, чемпионат выиграют испанцы или норвежцы. Англичане и ирландцы в этом году будут заново формировать свои сборные, и наши шансы хорошо сыграться к началу сезона невелики.

– Команда Испании действительно сильна. У них все игроки высочайшего уровня, но нет ярко выраженного лидера. Если каждый станет тянуть одеяло на себя, они покажут не самую лучшую игру. Норвежцы очень дисциплинированны, и у них отличный вратарь. Пробить в их ворота практически невозможно.

Игрок, который сидел напротив нее, не выказал особого интереса к теме.

– Возможно, вы правы.

Джинни вздохнула.

– Слушай, у нас разговор как-то не клеится. – Скатываться до уровня Скитер не хотелось, но должна же она была хоть о чем-то написать статью. – У тебя девушка есть?

Парень почти испуганно затряс головой.

– Нет, что вы, ничего серьезного.

– А несерьезного? Слышала ты выходишь в свет с настоящими красотками.

– На некоторые вечеринки не принято ходить одному, и я приглашаю девушек, с которыми на них же и знакомлюсь. Я вообще-то не люблю все эти шумные приемы, но хозяева команды настаивают, чтобы я на них появлялся.

Джинни поняла, что ее коленки в полной безопасности. Юное дарование не был бабником. Крейн вообще начал казаться ей человеком скучным, совершенно не заинтересованным в том, что он делает. Джинни уже собиралась начать прощаться, планируя больше внимания в своей статье уделить истории «Соколов», а не личности их ловца, когда камин в гостиной вспыхнул.

– Что тебе так срочно понадобилось? Сейчас у горбатых брачный период, и работы в лагере куча. – Ее брат вывалился из камина и принялся отряхивать сажу с брюк, не обращая ни на кого внимания. – Если у тебя сдают нервы перед завтрашней игрой, найди себе девицу по вкусу и хорошенько с нею развлекись. – Он наконец выпрямился, соизволил заметить Джинни и ухмыльнулся. – О, вижу, одну ты уже подцепил. Тогда я, пожалуй, вернусь к работе.

Она, как всегда, обрадовалась появлению Чарли: с его приходом в любом доме становилось немого солнечнее.

– Я здесь ради интервью, так что вряд ли помогу твоему подопечному расслабиться.

– Моему кому?

Джинни такая грубость Чарли немного смутила.

– Ну, ученику.

– Наверное, можно и так сказать. Ладно, раз у вас тут все в порядке, я…

– Может, чаю? – предложил Крейн. Бледность его красивому лицу не шла, парень выглядел осунувшимся и больным.

– Воздержусь, – холодно отрезал ее брат.

Кажется, собственные семейные перипетии научили ее быть наблюдательной. Она перевела взгляд с одного на другого и вздохнула:

– Только не говорите мне…

– Мы встречаемся, – безапелляционно подтвердил ловец «Соколов».

Чарли его высказывание только позабавило.

– Не припоминаю, чтобы соглашался на что-то подобное. Знаешь, если ты старался взять в союзники кого-то из членов моей семьи, то Джинни – плохой выбор. Она меня так любит, что легко пошлет тебя на хрен. Худшим вариантом была бы только мамочка, та пожалела бы бедного ребенка, склонного к выдумкам.

Красавчик Крейн наконец-то обнаружил свой бешеный норов, метнув в голову ее брата чашку.

– Мы спим вместе!

– Я много с кем сплю.

– Ты обещал! Сказал, что станешь встречаться только со мной, если я выиграю чемпионат и стану игроком сборной Англии.

Чарли вздохнул.

– Хотя в тот момент я и был пьян до неприличия, но что-то не вижу пока в этой комнате кубка Лиг, так что и говорить не о чем. Ладно, сделай мне чаю.

– Да пошел…

– Сделай, или я на самом деле уйду.

Крейн выругался и отправился на кухню. Джинни изумленно взглянула на брата.

– Что это было?

Чарли вздохнул, садясь на диван.

– Доказательство того, что за некоторые ошибки приходится дорого расплачиваться. – Джинни нахмурилась. – Господи, не делай такое лицо. Может, я и знаю этого неврастеника со времен, когда он под стол пешком ходил, но совращение несовершеннолетних никогда не было моим хобби. Это я тут жертва.

– В смысле.

– Этот тип с самого детства таскался за мной хвостом. Ему на самом деле нравились полеты, а о квиддиче я мог рассказать больше других драконологов, вот он и ошивался у моей палатки по шестнадцать часов в сутки. Как следствие, парень слишком рано свыкся с мыслью, что, если двум мужчинам интересно друг с другом, они могут стать чем-то большим, чем добрые приятели. В общем, к четырнадцати этот упрямый ребенок решил, что он законченный педик, влюбленный по самые уши в твоего несчастного брата.

– Почему несчастного-то?

– От него невозможно было отвязаться. Знаешь, сколько парней он мне распугал, справляясь с этим немногим хуже нашей матери? Родители пытались его вразумить, но мальчишка чертовски упрям. Даже когда его надолго высылали из лагеря, возвращаясь, он начинал преследовать меня с новой силой. В общем, после того как он окончил школу, я сдался. Господи, ну сколько у меня было таких как он, одним больше, одним меньше… В конце концов я сам себя долго выносить не могу, где уж тут у других взяться терпению. К тому же, этот идиот божился мне, что у него в школе была куча девчонок и он просто хочет убедиться в собственной ориентации, а потом радовался как дурак, что ему удалось меня обмануть и уговорить стать его первым любовником.

Джинни недоумевала.

– И в чем проблема? Он красивый парень и, кажется, ты ему по-настоящему нравишься.

Чарли вздохнул.

– Беда в том, что он мне тоже нравиться, а я не ломаю жизнь симпатичным мне людям только из-за того, что у них хорошо тренированная узкая задница. Если бы Крейн относился ко всему легче, не стремился выставлять напоказ свои чувства или играть в моногамию, мы бы некоторое время продержались вместе. А так… Я не хочу, чтобы года через два он вылил мне на голову ушат проклятий. Если ты, сестренка, не заметила, то в нашем мире быть геем не слишком модно. Разумные люди, к числу которых я не отношусь, предпочитают скрывать, или, по крайней мере, не афишировать свои пристрастия, ведь, признавшись в них, можно легко погубить свою карьеру. У Крейна есть талант, угробить который ради хорошего секса было бы настоящим преступлением. Думаешь, он получил бы место в такой команде как «Соколы», если бы признался, что получает удовольствие, разглядывая в раздевалке члены своих коллег? Взяли бы его в сборную, учитывая, что благодаря пристрастиям в личной жизни большинство статей о ее ловце будут, так или иначе, носить скандальный характер?

– Вряд ли.

Чарли кивнул.

– Вот и я так думаю.

– Значит, ты обманываешь Крейга?

– Я хочу, чтобы он достиг вершины в карьере, сбросить с которой его уже будет не так просто, и набрался немного опыта в общении с противоположным полом. Попробовал на вкус ту жизнь, от которой собирается отказаться. Когда тебе восемнадцать, легко выкинуть на помойку все условности и следовать только за своими желаниями. Вот только в тридцать шесть иногда начинаешь сожалеть о поспешности тех или иных решений. – Ее брат нахмурился. – Хватит подслушивать. Можно уже было заварить галлон долбанного чая.

Его молодой любовник вошел в гостиную: кажется, играть роль хозяина он вообще не собирался и все это время провел под дверью.

– Если я действительно тебе нравлюсь, может, просто смиришься с моим выбором? Если я не выиграю этот чемпионат и не попаду в сборную, сколько мне еще ждать? Год? Два? Тебе когда-нибудь хватит доказательств, что я понимаю, чего могу лишиться, но абсолютно уверен в своем выборе?

Чарли хмыкнул.

– Легко отказываться от того, что не имеешь. Сначала получи признание, а потом им разбрасывайся.

 Отправлено: 09.01.22 23:23. Заголовок: К сожалению, это все..

К сожалению, это все, что Tasha911 написала в рамках этого фика.