Его привычка не пропускать в Хогвартсе ни одного зеркала была известна всем и едва ли не с первого класса служила поводом для насмешек. Рэйвенкловцы улыбались молча – у них просто времени не было озвучивать свои шутки, хаффлпаффцы – также улыбались, но опасливо и за спиной Люциуса Малфоя, гриффиндорцы смеялись в открытую и частенько отпускали по адресу самолюбивого слизеринца различные шуточки, обычно довольно ехидные. Впрочем, слизеринцы относились к Люциусу с уважением – боялись. И только немногие из них позволяли себе пошутить. Среди них была Андромеда Блэк, которая легко могла поставить на место кого угодно (не говоря уж о чем угодно). При ней, как говорили, в струнку вытягивался даже Кровавый Барон, а Пивз улетал без оглядки (и слух этот не был особенным преувеличением). Что уж говорить о Люциусе Малфое!
Представьте себе аккуратного, одетого с острой иголочки мадам Малкин, насмешливого и надменного, великолепного Люциуса. Представили? Это не трудно. А теперь представьте, что однажды младшая из черноволосых девочек Блэк, то есть Андромеда, одним только заклинанием и изящным взмахом палочки превратила аккуратный, надменный, великолепный… но впрочем, не стоит раскрывать всю интригу раньше времени.
Итак, точно не помню когда – скажем, классе в четвертом, Андромеда, урожденная Блэк, стала встречаться с Тэдом Тонксом, чьи родители (и это было известно всем, кто пожелал бы знать) были магглами. Очевидно, что подобный мезальянс произвел небывалый фурор, который, впрочем, не вышел за пределы маленького кружка подруг Андромеды. Тайна не покинула границ комнаты, которую Андромеда делила еще с тремя девочками, поклявшимися не выдавать подругу никому, даже своим собственным кавалерам. Несомненно, все предосторожности были соблюдены. И что же? Староста курса, по сплетням будущий жених младшей Блэк, Нарциссы, аккуратный, надменный, холодный – в общем, Люциус Малфой узнал о тщательно хранимой тайне. Как это получилось, не важно, гораздо важней и любопытней то, что из этого получилось.
Представьте, весна, май – первый по-настоящему теплый и радостно-солнечный день. Четвертый класс Слизерина спешит на урок по уходу за магическими животными, мальчики серьезны – профессор Кеттлберн отчего-то недолюбливает мужскую половину Слизерина, девочки беззаботно болтают о разном.
- Минна, говори потише, – попросила Андромеда невысокую полную смуглянку, шагавшую слева от нее. Та как раз в полный голос обсуждала преимущества поцелуев с магглорожденными.
- А что? – обиделась Минна: она не любила, когда ее одергивали. - Кого может задеть то, что я целуюсь с магглорожденным? Я ж не Блэк!
- Минна!! – Андромеда уже хмурилась – и это было дурным предзнаменованием для беззаботной Минны.
- А что такого она сказала? – Насмешливый голос великолепного Люциуса (который, как обычно, лениво растягивал слова) заставил Минну подпрыгнуть, Аликс ойкнуть, а Андромеду поморщиться.
- Не люблю, когда нарочно пугают, – вместо Минны ответила Андромеда, улыбаясь той своей улыбкой, которая пока еще означала терпение.
- Прости, не хотел напугать тебя, – снисходительно сказал Люциус, – но мы так давно не беседовали с тобой, ты стала такой скрытной, милая Андромеда. А, между прочим, ходили слухи, что…
- О, мистер Малфой, – Люциуса перебил профессор Кеттлберн, – мне кажется, что на время моего урока все важные беседы должны быть отложены. Вы ведь согласны со мной? Тем более, сегодня мы изучаем совершенно замечательных животных – гиппогрифов.
- Поговорим после урока, Люциус. - Андромеда улыбнулась, но на лице ее появилось выражение, которое ни за что не обмануло бы тех, кто хорошо знал среднюю Блэк: сведенные к переносице брови, подрагивающие кончики губ, полуопущенные глаза – все это было предвестием настоящей грозы.
После урока Андромеда первой подошла к несравненному Малфою.
- Итак, Люциус, с каких пор ты начал интересоваться сплетнями?
- С тех, Андромеда, как моя будущая belle-soeur и одна из Блэков связалась с грязнокровкой. – Люциус не повысил тон, но постарался вложить в слова и интонации все то отвращение, которое наверняка испытывал сейчас. Своими словами, точно хлыстом, он хотел ударить Андромеду. Она замерла на мгновение. Минна и Аликс, издалека наблюдавшие за разговором, отступили еще дальше и обменялись беспомощно-беспокойными взглядами.
Затишье перед грозой действительно длилось лишь мгновение. Затем…молния ударила прямо в Люциуса – почти бесшумно, быстро, точно, с поразительным эффектом. Как, в общем-то, и подобает молнии. Гром, следуя законам природы, был после. Роль молнии исполняла палочка Андромеды и её же голос:
- Нос метаморфус!
Громом стал вопль Люциуса, когда под его пальцами прекрасный гордый нос, повод для фамильной гордости Малфоев, превратился в пятачок. Да-да, именно в пятачок. В поросячий нос. Эдакий милый, розовый, круглый и гладкий, без признака благородной горбинки нос.
- Ты! Что ты сделала?! – И даже голос у него закономерно изменился.
- Что? Тебе дать зеркало, будущий мой beau-frere? – совершенно серьёзно и даже озабоченно спросила Андромеда, не обращая внимания на хихиканье подруг за спиной.
- Зеркало? – Лицо несравненного Люциуса попеременно то краснело, то зеленело. Бледным оно было в обычное время, причем настолько, что бледнее, в общем-то, некуда. Наконец, остановившись на красном, Люциус перестал менять цвет лица и заявил:
- Немедленно убери ЭТО! - И он указал на милый пятачок, украшавший его гордое, полыхающее королевским пурпуром лицо.
- А зачем? – Брови средней Блэк вопросительно приподнялись. – Он милый – правда, девочки? К тому же тебе идёт. Оригинальней. Во всех смыслах.
Люциус сделал глубокий вдох. Безусловно, он был достаточно проницателен, чтоб понять, к чему клонит Андромеда.
- Чего ты хочешь от меня? – сдавленно проговорил он. – Прекрати глупые шутки и говори прямо.
- Уговорил, Люциус, – тёмные глаза сузились, – я хочу, чтобы ты не лез больше в мои дела. Не сплетничал и не слушал сплетни. – Здесь она помедлила, стряхивая с мантии какого-то жука, затем закончила: – Но если тебе нравится твой новый нос, можешь пропустить мои слова мимо своих старых ушей. – Она оценивающе посмотрела на розовевшие в светлой причёске Люциуса аккуратные, изящно вылепленные уши. – Пока ещё старых. Они ведь не очень-то подходят к твоему новому носу, да?
За спиной задыхалась от смеха Минна и фыркала Аликс.
- Андромеда! – Фамильная выдержка Малфоев победила гнев – Люциус взял себя в руки и сумел достойно ответить. – Я понял, что это шантаж, и я не желаю поддаваться ему. Я буду говорить с кем хочу, о том, что считаю нужным, а это проклятие я и сам сниму.
Он взмахнул палочкой и уверенно произнес:
- Финитэ инкантатем!
Ничего не вышло. Люциус изумленно уставился на Андромеду:
- Что это значит?
- Это значит, что ты не сможешь сам избавиться от моего проклятия. – Против воли Андромеда улыбнулась. – Что ж, на сей раз я, пожалуй, помогу тебе. Но помни: скажешь хоть слово обо мне и Тэде – снова станешь свиньёй. Только во второй раз уже навсегда.
Она легко взмахнула палочкой – и нос стал прежним.
- Благодарю тебя, – сквозь зубы произнес Люциус, непроизвольно проводя пальцами по носу, особенно тщательно ощупывая горбинку.
Что ж, Андромеда Блэк выиграла этот бой: Люциус с тех пор ни словом не обмолвился о Тэде Тонксе, он даже имя этого магглорожденного произносить опасался. Да, ему было чрезвычайно неприятно признавать победу Андромеды, его невероятно оскорбляло то, что сестра его будущей жены встречается с грязнокровкой, а значит, фамильная честь Блэков и фамильная честь Малфоев были запятнаны: ведь таким образом и Андромеда будто бы становилась грязнокровкой, а имена ее детей от этого Тонкса (если бы эти дети родились) вообще не были достойны упоминания на фамильном гобелене Блэков… Да-да, все это было истинной, непреложной и печальной правдой, если бы не одно «но»: красота Люциуса Малфоя была превыше всего. Даже фамильной чести.
Скажите пожалуйста, а с каких это пор стилизация у нас носит вид стилистических ошибок, тавтологиии и фактических ошибок? И если это стилизация, то для ничего она нужна, что вы стилизируете, какого воздействия добиваетесь? Кроме ощущения безграмотности текста никаких других эффектов не наблюдаю.
- участник сейчас на форуме
