ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Он не сделал этого ни в следующий раз, ни в другой следующий раз, ни во все остальные следующие разы. Он не сказал ничего по этому поводу ни три дня, ни пять дней спустя, ни в следующие выходные. Он ни о чем не упомянул в день Святого Валентина(14-ого), в День Всех Магических Созданий(18-ого), в День Маггловской Дружбы(20-ого) и даже в День Рождения Ровены Равенкло(23-его).
Не то что бы он не пытался. Или не хотел пытаться. Дело было в том, что Блэк продолжал... отвлекать его. За последние несколько недель фантазия гриффиндорца достигла умопомрачительных высот, и каждый раз, когда Северус готовился разорвать их связь, он обнаруживал, что его уже вовлекли в новые, неиспытанные раньше сексуальные удовольствия. К тому же наступали февральские каникулы – а Сириус Блэк испытывал слабость к каникулам, как к периоду «гуляй-не-хочу».
Северус обнаружил это на День Святого Валентина, когда Блэк покрыл его тело чуть ли не половиной всех товаров из «Сладкого Королевства», а затем тщательно вылизал каждый дюйм. Северус обнаружил это на День Всех Магических Созданий, когда Блэк использовал перо феникса и мягкий, на удивление тонкий кнут из драконьей кожи в искусном тандеме боли и удовольствия, которое, Северус был в этом уверен, он никогда не узнал бы на уроках профессора Кеттлберна. Он обнаружил это на День Маггловской Дружбы («праздник», справляемый исключительно в Хогвартсе, который, как Северус подозревал, Дамблдор изобрел специально, чтобы поиздеваться над слизеринцами), когда Блэк поклялся излечить Снейпа от его предрассудка насчет чистокровности раз и навсегда. «Единственная причина твоей ненависти к магглам, Снейп, состоит в том, что ты о них ничего не знаешь, - уверял его Блэк. – Ты не знаешь, сколько полезного они принесли человечеству.» Возможно, он был прав - вечер зажимов для сосков, колец для члена, и нечто под названием «Французская Щекотка» заставили Северуса петь хвалебные оды в честь маггловской изобретательности. Телом, а не голосом.
Затем наступил день рождения Ровены Равенкло и, чтобы как следует почтить интеллектуального члена великой четверки основателей, Блэк применил рациональный подход. Он привязал Северуса к кровати, завязал глаза, и заставил подробно описывать все то, что Блэк в это время проделывал с его телом. Как оказалось, это было опытом обучения. Северус, по крайней мере, выучил несколько уроков, одним из которых оказался тот, что даже банальный клинический анализ: «Твой язык проникает в мой анус, заставляя содрогнутся сфинктер», - невероятно возбуждал, если язык действительно проникает в анус, заставляя содрогнуться сфинктер.
Ровена бы ими гордилась, решил он.
Наступили все эти праздники, и сопутствующее им веселье было разбросано вперемешку с набором экзотических поз и возбуждающих игр, и к 25-ому, ровно три недели спустя после ультиматума Люциуса, он так и не сказал Блэку, что между ними все кончено.
И Северус начинал нервничать.
Он знал, что искушает судьбу. Люциус все равно узнает, а когда это случится, то это уже не будут завуалированные угрозы, принесенные совами. О нет. Сегодня Люциус имел гораздо больше власти, а в сочетании с его скрытыми садистскими тенденциями, он наверняка напялит на Северуса пояс невинности до конца жизни. Возможно, этот пояс будет здоровенным. И с большим количеством зубцов.
А Люциус узнает. Потому что в Хогвартсе у него имелись превосходные источники информации, выслеживающие Снейпа, как ястреб дичь, и ни один из них не подал бы Снейпу знака одобрения, сперва не прицелившись в него кинжалом. Беллатрикс Блэк, например, казалась исключительно заинтересованной в том, что происходило между Северусом и ее кузеном Сириусом (Северус предполагал, что именно она поставила в известность Люциуса об их отношениях с Блэком). Он начал подозревать ее задолго до того, как она открыла свой рот на уроке Зельеварения, и поэтому Беллатрикс Блэк была опасна. Эффектна, блестяща, соблазнительна, но опасна.
По-настоящему опасна. Как... как и Он.
Как обычно, мысли о Нем обожгли Северуса, словно пощечина. Северус был не уверен, Он ли стоял за этим неожиданным противлением Люциуса его связи с Блэком, но... но что если это было так? Никакое количество удовольствия - и неважно, насколько новым, возбуждающим и безнравственным оно было - не стоило того, чтобы переходить дорогу Ему. Он был нужен Северусу. Он не нравился юноше, нет. Северус даже Его побаивался, но отчаянно нуждался в Нем. Люди, подобные Волдеморту, открывали двери, которые не мог открыть даже сам Люциус. Двери, о существовании которых мальчики вроде Северуса Снейпа даже не подозревали.
[align:center] ***[/align] Блэк предложил встретиться в темном закутке за Большим Залом. Возможно, это было не самым удобным местом для разборок – там была феноменальная акустика, и если Блэк запсихует, как предполагал Северус, то, возможно разбудит весь гребаный замок – но с этим невозможно было больше тянуть.
Блэк ожидал его, валяясь на диване перед камином. Северус заметил в его руке трость, и кожа на заднице напряглась от нетерпения. Боже, как он любил эту трость. Она причиняла боль именно так, как ему нравилось, и было так хорошо, когда после всего Блэк втирал мамину мазь. Такими прохладными, нежными руками. Такими мягкими, легкими прикосновениями. Блэк чуть ли не молился на его задницу, и Северус чувствовал это всякий раз, когда тот к ней прикасался. Он втирал, гладил и раскрывал ее осторожно, так же осторожно, как затаивший дыхание ребенок раскрывает долгожданный подарок, а затем он...
Нет. Все. Хватит. Скажи ему. Скажи ему сейчас.
Десять минут спустя, склоненный над спинкой дивана, с разведенными бедрами и задницей, поднятой высоко в воздух для первого удара, он подумал: Позже. Я скажу ему позже. Уже прошло так много времени. Еще пару дней ничего не изменят.
Шлеп!
Северус поежился от удара, вдавливаясь в диван. Да. Да, я скажу позже, и все будет в порядке.
[align:center]***[/align] К первой неделе марта Северус впал в отчаяние.
Каждое утро за завтраком он чувствовал себя развалиной, нервно глядя в потолок Большого зала в время доставки утренней почты, ожидая неизбежное послание Люциуса. Которое так и не приходило, что вместо облегчения только усиливало тревогу. Что за игру затеял Люциус? Чего он ждал? Что он планировал теперь, когда угрозы не подействовали?
Хуже всего было то, что через несколько недель наступали весенние каникулы, и, если Северус не порвет с Блэком до этого...
Он больше не мог. Он должен сказать Блэку. Он должен.
Он скажет. Сегодня. Точно, сегодня вечером.
Он скажет.
Он не сказал.
[align:center]***[/align]
К третьей неделе марта Северус стал воспринимать ситуацию с бунтарской точки зрения.
Он все еще не сказал Блэку – ну и что? Может, он вообще ему не скажет. Может, Люциусу следует узнать, что он не может командовать Северусом Снейпом, как всеми остальными. Может, ему давно пора понять, что маленький женоподобный мальчик и зловещий старый сутенер - не единственные ценители очарования Северуса. Малфой - не единственный сексуально озабоченный богатенький Буратино – и Блэк доказал это – поэтому Северус всегда мог найти для себя другой вариант. Может, этим вариантом мог оказаться сам Блэк. После того случая с мантией и подлого розыгрыша Беллатрикс Блэк стал относился к нему почти по-человечески, и если этот идиот окончательно не потеряет все права на наследство к окончанию школы, он вполне может оказаться полезным.
И вообще, почему он должен бояться Люциуса? Это было нелепо. Выпускник Хогвартса или нет, Люциус был в два раза слабее Северуса магически; и на дуэли Северус бы его одолел в два счета, и Малфой знал это так же хорошо, как и сам Северус. Беллатрикс? Та, конечно, представляла серьезную опасность, и была гораздо большей сволочью, но, в конце концов, и с ней бы он смог разобраться. Он прошелся мысленно по остальному списку – Авери? Розье? Нотт? – ну, эти вообще были не проблема. Лицом к лицу никто из них не сумел бы противостоять ему.
Если подумать, то существовали лишь два мага во всем Хогвартсе, которые были ему ровней, и он трахал одного из них. А второй являлся лучшим другом Блэка.
Итак, Люциус не был реальной проблемой, его веселые прихлебатели тоже не были проблемой, так что оставался только… Он. Он, также известный как Лорд Волдеморт, он же зловещий старый сутенер. И это... ну, это - да, это могло обернуться настоящей проблемой. Если Северус потеряет поддержку Люциуса, то, вероятно, потеряет и поддержку Лорда Волдеморта, а он не был уверен, что мог себе это позволить. С другой стороны, это зависит от того, насколько сильным станет Волдеморт. Если, согласно своим амбициям, Волдеморт станет министром магии, то Северус Снейп, восходящая звезда Зельеварения, должен быть на правильной стороне. С другой стороны, если Волдеморт окажется очередным радикальным нарушителем порядка или просто полоумным – и Мерлин знает, какое количество таких повидало за последние годы магическое сообщество – то Северус Снейп ни в коем случае не должен быть оказаться вовлеченным в его падение. Трудно быть восходящей звездой Зельеварения и одновременно гнить в Азкабане.
Или в могиле.
Проблема была в том, что Северус понимал: Волдеморт – не очередной преступник и не полоумный. Он был слишком умен и слишком силен. Еще при знакомстве с ним Северус мгновенно почувствовал его силу, а его первый взгляд ударил Снейпа, словно обухом по голове. Если Волдеморт действительно хотел занять место в их мире, то Северусу не приходил в голову никто – ну, может быть кроме самого Альбуса Дамблдора – кто смог бы ему помешать.
Но, казалось, Волдеморт был доволен тем, что пока занимал выжидательную позицию, и тем, как хитроумно создавался его имидж. Благодаря умной саморекламе он уже стал героем для одних, и почти легендой для других – и, как многие мифические фигуры, уже был опутан паутиной противоречий, загадок и банальной лжи. Он был провидцем. Преступником. Спасителем. Дьяволом. У него были легионы последователей, но лишь горстка людей знали его в лицо. Весь мир бредил его именем, но многие боялись его даже произносить. И после короткой встречи с этим человеком Северус понимал, почему. Один взгляд в эти глаза заставлял одновременно подогнуть колени, раздвинуть ноги и бежать куда глаза глядят.
Пей, Северус, пей. Он избивает тебя не из-за алкоголя.
Северус подавил воспоминание, желая забыть о нем. Оно не двинулось с места.
Он бьет тебя, потому что тебя боится, дитя. Он понимает, что уже сейчас в области магии ты достиг в десять раз больше того, чего когда-нибудь достигнет он.
Этот холодный высокий голос. Этот непреклонный тон.
Поэтому он сломал тебе руку. Ведь тебе было только шесть лет, ты даже не знал, что ты натворил. Но он знал. О да. Он видел твою силу даже тогда, и испугался ее. И наказал тебя, как наказывал за нее всю твою жизнь. Наказывал тебя просто за то, кем ты был.
Он знал, что эти слова ранят стоящего перед ним молодого мага; но Он знал, что именно эти слова молодой маг жаждал услышать.
Я бы не наказывал тебя, дитя. Я бы поощрял, почитал, ценил тебя за твою силу. И вместе мы бы заставили этого ущербного магглофила пожалеть о том, что он родился на свет.
Северус никогда никому не рассказывал, что отец сломал ему руку. Ни одной живой душе. И уж конечно, он не говорил никому, как страстно жаждал мести, настоящей мести, видя в несчетном количестве снов, как кровь отца смешивалась с его пронзительными воплями. Нет, Волдеморт просто снял эти мысли из его головы, как спелый персик с ветки, и сочно надкусил – а взгляд на его лице показывал, что он нашел их такими же сладкими и вкусными.
Я же говорил, Северус. Голос Люциуса. Он просто... он просто знает. Я думаю, что он легилимент.
Легилименция. Искусство ощущать мысли, образы и чувства других. Северус уже нашел подтверждение этому в разных книгах. Это была древняя и темная магия, практикуемая сейчас очень редко. Как и все остальные виды магии, любой маг или ведьма могли изучать ее и, овладев, достигать разной степени мастерства, но лишь немногие имели к ней врожденный талант. Северус предполагал, что магглы называли это чтением мыслей.
Или то, что бабушка называла Нюхом.
Северус поежился. От мысли, что у него может быть что-то общее с Лордом Волдемортом, кожа покрылась мурашками. Этот человек был Злом. О, нет, не тем сумасшедшим клоуном, каким представляли его газеты и министерство – Северус ни на минуту не верил бредовым историям про массовую резню в далеких маггловских деревнях, про банды в белых масках, или про пыточные отряды, действующие по ночам – но тем не менее злом. Аморальным. Жаждущим власти. Опасным.
Северус резко раскрыл сумку и, громко стуча каждым пузырьком по столу, стал выкладывать ингредиенты. Он был зол. Решимость, его чудесная непокорная решимость снова улетучилась, а почему? Потому, что он боялся мести какого-то старого маразматика, который никогда не стриг ногти и называл себя «Лордом»? Нелепо. Даже нелогично. Даже если этот «Лорд» и был самым темным и могущественным волшебником на земле, то он не представлял угрозы Северусу Снейпу. Северус Снейп был просто одним из глупых мальчишек, тогда как Волдеморт был крупной политической фигурой, планирующий стать министром, планирующий серьезные реформы, планирующий решить «маггловскую проблему раз и навсегда». И разве такой фигуре не все равно - присоединится ли к его кампании какой-то сальноволосый подросток?
Вполне возможно, что он вообще уже обо мне забыл, подумал Северус. А может, он и имени моего уже не помнит.
Ладно.
Он извлек последнюю склянку с зубами гималайской курицы и запихнул сумку под стул. Поднялось небольшое, но плотное облачко пыли. Он чихнул и осмотрелся с презрительной ухмылкой. Мерлин, этот профессор Прозак был неряхой. И его лаборатория – просто отвратительна. Наблюдая за учителем в классе, Северус видел, что тот был ленивым и неряшливым – два непрощаемых качества для профессора зельеварения, по мнению Северуса – по крайней мере, класс был общей территорией и там убирались домовики. Но сюда они, очевидно, заходить опасались, подумал он. И он не мог их за это винить. Прозак был безопасен как младенец - если знать, как с ним обращаться, но он мог быть резким, зловещим, раздраженным старым пугалом. Из того, что Северус читал в «Хогвартс: История», профессора зельеварения были всегда резкими, зловещими, раздраженными старыми пугалами, хотя никто не знал, почему. Вероятно просто дань школьной традиции.
Неожиданно для себя Северус широко зевнул. Несомненно, прошлая ночь давала о себе знать. Он сладко потянулся, и его волнения немного улеглись. Северус едва заметно улыбнулся. Прошлая ночь. О, прошлая ночь была просто... Мерлин! Еще несколько таких ночей, и все страхи улетучатся без следа. Каков бы ни был риск, но простая возможность поиметь Блэка вот таким образом, трахнуь его вот так, делала этот риск далеким, глупым и незначительным.
Вот Блэк на нем, его красивое лицо напряжено, пока он, зажмурив глаза, насаживается на член Северуса. А вот Блэк уже под ним, извивается с каждым грубым толчком, откидываясь назад всякий раз, когда его толкают, наслаждаясь насилием и болью. Конечно, Северус и раньше был сверху; он был, как говорится, мужчиной с Люциусом, Розье, Авери и, естественно, с девчонками – Беллатрикс, Нарциссой, и даже с маленькой пташкой Авери – Розель. Физический дар делал его звездой каждого Малфоевского бала. Но никогда раньше он не делал этого с Блэком. Никогда раньше Сириус Блэк не был распластан под ним, обвит вокруг него, раскрыт для него, сдаваясь в плен, умоляя продолжать этими серыми, становящимися серебристыми от похоти глазами, и этой беззаботной, беспощадной, останавливающей сердце улыбкой.
А после, когда Блэк уткнулся лицом в шею Северуса и сонно предупредил:
- Запомни, если ты убьешь меня, то мы этого больше никогда не сделаем, - перед тем как впасть в блаженное забытье, теперь уже Северус лежал в темноте, осторожно обняв руками свой подарок судьбы, переполненный такими чувствами, назвать которые он не осмелился бы никогда.
- Ну, прямо вылитый книзл, проглотивший канарейку!
Он повернулся к двери. Лили Эванс стояла на пороге, румяная от холода, с многочисленными пакетами в руках. Северус машинально подошел, чтобы помочь, и она сказала:
- Осторожно! Черная коробка наверху - это ребра фестрала, и даже вспоминать не хочу, через что я прошла, чтобы их раздобыть. – Лили подождала, пока он возьмет и положит на стол тонкую черную коробку, затем со вздохом опустила на пол остальные покупки.
- Нам крупно повезло – я купила их по себестоимости.
- Пфф, - фыркнул Северус. – Слабость старика Ашвиндера к молодым девочкам широко известна. Странно, что он не завернул их тебе в подарочную бумагу.
Девушка скептически взглянула на него. – К твоему сведению, шовинисткий ты поросенок, меня обслуживал твой приятель Том. Ашвиндер вообще не хотел мне их продавать. Даже после того, как я показала ему письмо профессора Прозака; если бы этот Том не вступился, я бы до сих пор с ним там пререкалась, - Лили сбросила пальто. – Ты мог бы упомянуть, между прочим, что ребра фестрала внесены в школьный список запрещенных веществ.
- Ну да. В этот гребаный список внесено все, кроме лепестков роз и пуканья фей. И Том об этом хорошо знает, поэтому он единственный, кому наплевать на Совет Директоров. – Том Монтегю был заместителем управляющего аптеки « Гойл & Краббл » в Хогсмиде. Серьезный, любезный человек, ненамного старше Хогвартских студентов, Том был именно таким, каким, по мнению Северуса, должен быть настоящий аптекарь: проиноформированным, отлично снабженным самими разными ингредиентами и подчеркнуто равнодушным к тому, что делают с его товаром вне магазина. – Я разве не сказал тебе обратиться к нему с самого начала?
- Обратиться к нему? О чем ты..? – ее лицо прояснилось, и она покачала головой. – О, нет, Северус, я имею в виду, что это был совсем другой То...
- Ты не принесла перепелиные яйца, - рылся в пакетах он.
- Разумеется, принесла. Они на дне того зеленого пакета, - она сняла перчатки. – И перестань ворчать на меня, это не я их упаковывала. Это была какая то глупая прыщавая девчонка с пышной грудью.
Северус ужаснулся.
– Ты позволила Берте Джоркинс упаковывать яйца? Ты что, идиотка? Она же неуклюжа, как тролль.
- Прости, Северус, что я не помню наизусть все дефекты служащих « Гойл & Краббл », - девушка не знала, то ли ей рассердиться, то ли расхохотаться. – В следующий раз за покупками пойдешь ты.
- Мне не нужны дополнительные оценки. Я не староста и не могу ходить в Хогсмид тогда, когда пожелаю. Кроме того, поход по магазинам – это женская обязанность, - рассеянно бормотал Северус, пытаясь вывести девушку из себя просто по привычке; он проверял яйца на предмет трещин, и все его мысли уже текли в направлении предстоящей работы.
- Так же, как и готовка, - огрызнулась Лили. – Так мне что, готовить зелье самой?
- Неужели сможешь?
Разворачивая покупки, они продолжали – хотя и вполне беззлобно - обмениваться колкостями. Они разговаривали так всегда, и Северус со своей стороны предпочитал серьезному общению именно такой диалог. Он даже не знал почему; ему нравилась Лили, и он догадывался, что нравится ей, хотя и не так, как остальные парни, добивавшиеся ее внимания. Она была очень хорошенькой. У нее были красивые, густые и блестящие темно-каштановые волосы и чистые глаза с ярким изумрудным оттенком – не встречавшимся больше ни у кого. А также крепкие маленькие груди и длиннющие ноги, которые он случайно умудрился разглядеть под ее объемистой мантией.
Как и многие молодые маги, Северус был бисексуалом, поэтому мог по достоинству оценить внешность Лили, но нравилась она ему не из-за этого. Она нравилась Северусу потому, что была... ну, она была очень приятной девушкой. Умной и серьезно относящейся к занятиям. Со здоровым чувством юмора – с небольшим примесью сарказма, но не грубым. Она умела не держать обид и начинать все с нуля, и Северус, с его склонностью к мелодрамам, жалости к себе и злопамятности, одновременно и завидовал и восхищался этим. К тому же она была доброй, но ее доброта выражалась так живо, деловито и несентиментально, что не раздражала Северуса. Иногда она напоминала ему молодую и хорошенькую Минерву МакГонагалл, а МакГонагалл, которая, независимо от того, была ли она главой гриффиндорского факультета или нет, в отличие от других учителей всегда оставляла его в покое.
Я так чувствую, что сюжет здесь, как тайфун.)) Закручивается мееедленно, к середине ускоряется, а в конце разовьет такую бешеную скорость, что только будем бегать штаны менять!
Если у Лили и был существенный недостаток – ну, кроме того, что она была магглорожденная, хотя магглорожденность не беспокоила Северуса в той степени, как он пытался показать – так это то, что она чересчур обо всех беспокоилась. Перешагни через это, помоги сохранить то... для нее всегда существовала какая-то Цель, требовавшая ее уникальной смеси энергии и ума. Северус полагал, что ему-то грех жаловаться, понимая, что рвение Лили устроить мир во всем мире было именно тем, что заставило ее сблизиться с Северусом. Иначе зачем одна из самых хорошеньких девчонок в школе подружилась с уродом-неудачником? «Красавица и Чудовище», называл их Поттер. Ну и пусть. Поттер сходил с ума от того, что Северус был так близок с Лили, которой с самого второго курса гриффиндорец не давал проходу, и которая не помочилась бы на Джеймса Поттера, даже если бы тот был охвачен огнем.
Еще одна причина с ней дружить, думал Северус.
Только однажды ее привычка спасать мир встала между ними, но это «однажды» едва не прекратило их дружбу. Прошлым летом, после С.О.В. Поттер и Блэк напали на него у озера. Это была исключительно унизительная атака даже по их Мародерским стандартам – его перевернули вверх ногами в воздухе так, что его мантия оказалась на голове, а трусы на дереве – причем совершенно без веской причины. Лили тогда вступилась за него, а Северус, сгоравший от стыда, ее оскорбил. Он назвал ее грязнокровкой - словом настолько ужасным, что если бы его услышал отец, то избил бы до смерти. Пораженная и обиженная, девушка оскорбила его в ответ. Назвала его «Сопливусом», что ужалило до глубины души, больше, чем любое рукоприкладство. Слетев с ее губ, это слово ранило намного глубже, чем если бы его произнесли Поттер, Блэк, или этот жирный маленький отморозок, Питер Петтигрю.
Две недели спустя, в последний день семестра, она подошла к нему в библиотеке, взглянула прямо в глаза, и без всяких экивоков сказала:
- Извини. У меня не было права вмешиваться. У меня не было права обзывать тебя этой кличкой. У меня не было права назвать тебя грязным или смеяться над твоей одеждой. Но у тебя не было права назвать меня грязнокровкой. Этого не извиняет ничто. Тебе жаль? Если тебе действительно жаль, то ладно. Мы все еще можем быть друзьями. Если нет, и ты действительно имел в виду то, что сказал, то, хотя мне это и не нравится, я отнесусь к твоей позиции с уважением и оставлю тебя в покое. Итак, Северус... тебе жаль?
Как только Северус перестал моргать и смог закрыть рот, он заставил себя кивнуть. Лили улыбнулась. Они немного поболтали, как старые друзья. Северус чувствовал себя так, будто его переехала одна из тех безлошадных карет, всегда отвозивших их на станцию. Только Лили Эванс могла извиняться, одновременно представляя извинение заслугой кого-то другого.
И он был рад, что они помирились. Ему не хотелось ее терять. Вообще-то они никогда не были настоящими друзьями, хотя Северус подозревал, что Лили этого не осознавала – Северус прекрасно понимал, что не способен к доверию, без которого не бывает настоящей дружбы. Но с ней можно было поболтать на переменках, или позаниматься в библиотеке. Она была тем партнером, которого он мог выбрать, не боясь ни того, что его поколотят, ни того, что его публично унизят во время зельеварений или ЗОТС. Для Северуса отношения с Лили были самыми похожими на дружбу из тех, которые он когда-либо знал.
Пока Северус, закатав рукава, готовился измельчать ребра фестрала, Лили перечитывала рецепт в толстенной книге в кожаном переплете, лежащей на столе.
– Нарезать пауков кусочками точно в 1/8 дюйма толщиной и варить с зажелированными перепелиными яйцами в течение часа, - громко читала она, затем с виноватым видом замолчала. – Северус, это займет уйму времени. Извини, я не знала, что Усилитель Памяти такой сложный.
- Это ты еще не видела второго рецепта, - заметил он. – Подай маленький серебряный нож. И начинай нарезать пауков. Около дюжины будет достаточно.
Она подала ему нож и подняла мешок с пауками, но не открыла его.
– Ты уверен, что у тебя есть на это время?
Он кивнул.
- И я не... отвлекаю тебя ни от чего?
- Нет.
- Не прерываю твои планы, или...еще что-то?
Он обернулся к ней, раздраженный и озадаченный; эта мнительная, неуклюжая девушка была совсем не похожа на откровенную Лили Эванс, которую он знал. И она краснела. Он никогда не видел, чтобы Лили Эванс краснела, никогда - ни при самых грубых приставаниях Поттера, ни при чем-нибудь другом. Ни даже при виде Северуса – ее приятеля Северуса - подвешенного вверх ногами с болтающимися в воздухе интимными частями тела.
- Да ну, ерунда. Черт! – нож соскользнул; появилась капля крови. Северус отбросил нож и быстрым взмахом палочки залечил порез, его пульс резко участился. Уф. Это было опасно. Даже капля крови, особенно крови мага, могла наделить самое безобидное зелье смертельными и неожиданными свойствами. – Без проблем. Я несколько месяцев тому назад сам обещал помочь.
- Да, но ты пообещал это до того, как...
Она остановилась так резко, словно ее ударили, и неожиданно Северус понял, даже без своего Нюха, что именно она пыталась сказать.
- До чего?
Девушка вздохнула.
- У меня не слишком получается ходить вокруг да около, верно?
- Так же, как и у меня - быть любезным, - он произнес это резче, чем намеревался. – Выкладывай, Лили. До чего?
- До Блэка, Северус. До Сириуса Блэка, - она так внимательно смотрела на него, что он почти физически чувствовал ее взгляд. – Все говорят, что ты с ним спишь.
Северус отвернулся и, стиснув зубы, продолжил измельчать ребра.
– Обо мне много чего говорят.
- Я знаю, дурачок. Поэтому я спрашиваю тебя в прямо. Ты спишь с Сириусом Блэком?
Он промолчал, только только еще чаще заработал ножом, яростно разбрасывая кусочки в разные стороны. Судя по его действиям и его внезапно запылавшему лицу, ответ был вполне определенным.
Лили склонилась над столом, раскрыв от удивления рот.
– Разрази меня гром, - прошептала она. – Так это правда.
- Заткнись.
- Разрази меня гром!..
Северус заскрипел зубами.
- Я не могу поверить... я никогда бы не подумала...– Лили сделала неопределенный жест. – Ты... и Блэк... Разрази меня гром!..
- Ты когда-нибудь прекратишь это повторять? – изо всех маггловских выражений, которые он знал, «разрази меня гром» было одним из самых идиотских. – И хватит на меня пялиться, как какая-то дурацкая треска.
- Да, знаю… я всегда так выгляжу, когда я в шоке, - бесстрастно призналась она. – Таращиться как треска – обычная маггловская реакция на на какой-нибудь абсурд.
Северус уставился на нее, снова чуть не порезавшись, и девушка всплеснула руками.
- Ради Мерлина, Северус, а как ты хотел, чтобы я отреагировала? Это самый дурацкий бред, который я когда-либо слышала! Еще пять минут тому назад я бы поклялась, что ты бы не дотронулся до Сириуса Блэка даже десятифутовым шестом, а теперь ты мне говоришь, что ты... он... вы... – она замолчала и вежливо прочистила горло. – Что у вас... все на мази.
Северус фыркнул. Мда, можно было бы сказать и так. Хотя, если подумать, это выражение было ничем не хуже других; он и Блэк «были на мази» с момента их первой встречи.
– Ты действительно не можешь в это поверить? Даже после того цирка, который Белла устроила в классе? Даже после всех этих сплетен?
- Издеваешься? Ну как я могу воспринимать всерьез заявления от кого-то, вроде Беллатрикс? Такие, как она, запросто скажут, что ты прямо в спальне варишь запрещенные зелья из крови единорога и жира вареных младенцев. – Она, наконец, открыла мешочек с пауками и принялась сортировать их, откладывая одних в сторонку, а других складывая в аккуратную кучку на столе. – Конечно же, я ничему не поверила, потому что ты сам мне об этом ничего не сказал.
- С какой стати я тебе должен был об этом говорить?
Она спокойно взглянула на юношу.
– Потому что так поступают друзья, Северус. Они делятся друг с другом: я тебе рассказываю о своем, а ты – о своем.
- Еще чего!
- Жаль, что у меня никогда не было ничего подобного. Ни с кем такого не было. – Она завязала мешочек и улыбнулась. – Ты должен признать, что это исключительно пикантная сплетня.
Он презрительно фыркнул. – Ты такая же, как и все остальные.
- Почему? Потому что у меня есть тысяча вопросов, которые я тебе хочу сейчас задать? Ну пожалуйста. Я же человек, Северус. Конечно же, мне немного любопытно.
Ей было явно намного любопытнее, чем просто «немного»; он прямо таки чувствовал, как ее любопытство все сильнее опутывает его с каждым дерзким взглядом этих зеленых глаз. – Почему бы тебе не спросить Блэка, если уж у него такой длинный язык?
- Я бы не взяла у Блэка шоколадную лягушку, даже если бы умирала с голоду, - презрительно отмахнулась Лили. – Кроме того, Блэк молчит, как партизан. Даже со своими друзьями - судя по тому, что я слышу от Поттера и Люпина. – Она подобрала нож и возобновила нарезание пауков. – Это другая причина, по которой я не поверила в это, между прочим – ты же сам знаешь, какой у Блэка длинный язык, и какого он о себе высокого мнения - воображает себя эдаким жеребцом. Всякий раз, когда он с кем-нибудь переспит, Блэк чуть ли не пишет об этом статью в «Пророке» - но почему он молчит о тебе?
Северус сгреб легкую костяную пыльцу в кучу и вытер руки. Они немного дрожали. Немного.
- Возможно, я не подхожу под его обычные стандарты, - стараясь не показывать своего разочарования, осторожно заметил юноша. Значит, я хорош для постоянного траханья, но недостаточно хорош для него, чтобы в этом признаться. Как все-таки это типично для Блэка, для этого вечного гриффиндорского лицемера/для этого вечно лицемерящего гриффиндорца!
- Ты настолько выше его обычных стандартов, что это даже не смешно, - объявила Лили. – Для начала, в твоем лексиконе присутствуют такие слова, как «думать», «книги», «школа», «интеллект». И это ставит тебя далеко впереди остальных, во всяком случае для меня, - она перестала нарезать пауков и оценивающе посмотрела на юношу. – И ты отлично выглядишь, Северус. Нет, я серьезно. Кто бы мог подумать, что может сделать шампунь и немного физической нагрузки... О, и не смей так на меня смотреть! Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать, и это такая чепуха. Да, Блэк красивее тебя. Ну и что? Он красивее и меня тоже, - тут Северус не смог сдержать улыбку, – но я же не собираюсь из-за этого надевать на голову мешок. У тебя нормальная внешность, и в ней нет ничего такого, чего бы не исправила элементарная чистоплотность, Северус. Поэтому, если тебе так хочется себя пожалеть, то найди для этого какой-нибудь другой предлог.
Юноша не знал, как ответить на эту небольшую вспышку. Дураку ясно, что Лили говорила искренне – Северус действительно ее раздосадовал, но это было почти так же приятно, как и ее слова, которые вдруг стали более похожими на правду.
В его груди словно что-то слегка потеплело и засветилось, пока он открывал банку с куриными зубами. Насыпав немного в ступку, Северус принялся растирать их.
– Ну, и если я такой чудесный-расчудесный, почему же тогда Блэк все отрицает?
- Я никогда не говорила, что ты чудесный, - ее губы лукаво дернулись, - и я не говорила, что Блэк что-то отрицает.
- Но...
- Он просто ведет себя очень уклончиво, вот и все. Играет в свои обычные игры. Не говоря ни да, ни нет. Просто сидит, пожимает плечами с этой своей самодовольной улыбочкой, - ее губы снова дернулись. – Ну, знаешь, очень напоминающую ту, которая была у тебя в тот момент, когда я сюда вошла.
Лицо Северуса запылало. Он стал растирать зубы, явно переусердствуя. И все же в груди него потеплело еще сильней. Значит, Блэк улыбался, да? И не отрицал их связь. Нет, он не был смущен – и даже идиот вроде Блэка должен знать, что смутиться при всех – значит, дать карты в руки всем хогвартским сплетникам. Ведь всем известно, что смутиться - это фактически признаться.
- Ну вот. Ты это делаешь снова.
Северус поднял голову.
– Хм? Делаю что?
- Улыбаешься. Как кот, который дорвался до сметаны. Что тебя так развеселило?
- О... я.. мне просто интересно, что говорят остальные, - солгал он. – Какова официальная Хогвартская версия? Блэк угодил под заклятие «Отвал Башки»? Или я подлил ему приворотное зелье в стакан с тыквенным соком?
- Ну, некоторые четверокурсники и пятикурсники говорили нечто подобное: что ты на него набросился или что-то в этом роде, но никто не воспринял это всерьез. – Лили весело рассмеялась. – О, все тебе ужасно завидуют, Северус! Мечтают выцарапать тебе глаза. Но никто над тобой не смеется, если тебя это волнует. В основном все невероятно впечатлены. Они считают, что ты поймал себе Синюю птицу.
- А что думаешь ты?
Лили поморщилась.
– Ты же сам знаешь. Я думаю, что Блэк придурок. Красивый, очаровательный, бесполезный, задиристый, самодовольный придурок. Даже не представляю, что ты в нем нашел, и надеюсь, что это не какой-то глупый розыгрыш с твоей или с его стороны, но я считаю, что ты должен быть очень осторожен. Хотя, пока отношения с Блэком делают тебя счастливым, то я лично ничего не имею против.
Судя по выражению лица, надежды у нее на это было мало, и, чтобы успокоить Лили, Снейп чуть было не начал уверять, что все в порядке. Но вовремя прикусил язык. Да, в данный момент он был счастлив, но Эванс права, ему следовало быть осторожным.
- Я всегда осторожен. И, к твоему сведению, я знаю не хуже тебя, что Блэк – дурак.
- Ну, я очень на это надеюсь, - сказала она, и ее чопорный тон почему-то рассмешил Снейпа.
В последующие пятнадцать минут они работали молча, нарезая, очищая и помешивая. Внешне Лили казалась сосредоточенной на своих действиях, но Северус знал, что это было не так. Он попытался применить к ее мыслям Нюх, и ему это удалось без труда. Вспышки ее мыслей - от беспокойных до изумленных и даже сладострастных - проникли в его собственные. Как это произошло? Я ни на секунду не поверю, что Северус способен доверять этому ничтожеству. Когда же это началось? Блэк давно пускал слюнки при виде Северуса, как голодная дворняжка, но... нет, это может длиться так долго. Они бы давно друг поубивали. Интересно, как они выглядят вместе. Почему это меня так возбуждает? О, и как мне только не стыдно! Интересно, что они делают. Кто из них кого трахает? Или мальчишки имеют друг друга по очереди?
Он изо всех сил пытался отсоединиться от ее мыслей, заблокировать их, но это оказалось сложно. И отвлекало. А также означало, что Лили тоже не была сосредоточена на работе, и он занервничал. Несмотря на всю на всю сложность рецепта, Северус мог приготовить Усилитель Памяти и микстуру Скорочтения даже во сне, но приготовить зелье два-в-одном было очень непросто, это требовало максимальной сосредоточенности. Всего одна ошибка – и самым безобидным из того, что у них могло получиться, будет обычная грязь.
И все-таки он промолчал. Он боялся проговориться о том, что без спроса влез к ней в голову. И только когда пугающе четкий образ развернулся в его голове - он и Блэк, оба обнаженные, крепко прижавшиеся друг к другу - Северус прервал молчание.
- Лили, если бы я мог, то сказал бы тебе.
- Я понимаю, - она не скрывала своего любопытства, но и не прикидывалась, что не поняла намек Северуса. Лили не спорила, не пыталась выведать что-нибудь хитростью и не дулась. Он знал, что его молчание обижало ее, что девушка была разочарована недоверием по отношению к ней. Но она не давила и не настаивала, и он любил ее за это больше, чем он мог сказать.
И тут она попросила:
- Передай мне, пожалуйста, куриные зубы. Быстрее, Северус, пока температура не изменилась - вот. Супер! – и он снова восхитился ее умению переключаться на другие вещи. – О! Это тот самый цвет, который нам нужен?
Он нежно взглянул на нее, пытаясь сдержать улыбку.
– Да. Отлично. А теперь сделай огонь под котлом на полдюйма ниже.
Самое трудная часть работы осталась позади. Им нужно было закончить приготовление зелья, затем долго ждать добавления ребер фестрала перед финальным этапом. Они провели час, болтая о всякой чепухе – о занятиях, о погоде. Лили рассказывала о своей семье. Северус, как чистокровка, инстинктивно не доверял магглам а, как слизеринец, презирал их, но все же магглы его интриговали. К тому же Лили ухитрялась удовлетворять его любопытство настолько деликатно, что он ни разу не почувствовал так, будто девушка видит его насквозь.
По итстечение часа Лили встала и взглянула в котел.
– Ну-с, время добавлять ребра? Цвет, вроде, такой, какой надо.
Северус присоединился к ней.
– М-м-м, но оно еще недостаточно густое. Погоди еще пару минут.
- Даже не стану спрашивать, какая разница в одной-двух минутах, - сказала она. – я тебя не первый день знаю, - она наблюдала, как Северус вытряхнул остаток пыльцы измельченных ребер в стеклянную мензурку, оставив маленькую горстку на столе. – Как ты это делаешь?
- Что именно?
- Откуда ты знаешь точное количество, не производя никаких измерений?
Он пожал плечами, будто у него спросили, откуда он знает, как вдыхать и как выдыхать.
– Знаю, и все.
Неторопливо, щепотку за щепоткой Северус добавил порошок из ребер, наложив заклинание на палочку, чтобы та помешивала зелье сама. На мгновенье оно тихо зашипело; молочно-розовая поверхность образовала алый, затем серебристый, переливающийся разными оттенками водоворот. Прекрасно, удовлетворенно подумал Северус. Мерлин, как он обожал зелья! Это был предмет, непохожий ни на какие другие – в нем гармонично сочетались наука, логика и магия, и когда Снейп с первого же раза достигал нужного результата, то ощущал себя не магом, нет. Он ощущал себя богом.
- Ты гений!
Ожидая, что Лили добавит что-нибудь еще, Северус поднял голову и вдруг понял, что эти слова она произносила не вслух. Девушка смотрела не на зелье, каким бы красивым оно ни было, но, встретившись взглядом с Северусом, тут же опустила глаза.
– Вот это настоящая магия, правда? – улыбнулась Лили, глядя в котел. - Из всех этих мерзких ингредиентов получается такое чудо.
И он кивнул, довольный, что она поняла.
- Ну что, будем пробовать? – спросила Лили.
- Естественно.
Это ей нужны были дополнительные оценки, поэтому, несмотря на все уговоры Северуса и попытки занять ее место, Лили настояла на том, чтобы быть подопытным кроликом,.
– Мы ведь даже не знаем, что сварили, - протестовал он.
- Конечно, знаем. Мы сварили зелье, которое войдет в историю зельеварения! - Северус открыл было рот, чтобы возразить, но Лили подняла руку. – Северус. Оно может меня убить?
Мысленно он прошелся по всем ингредиентам и процессам. Северус уже сделал это раз десять, и каждый раз приходил к одном и тому же выводу.
– Нет, - нехотя ответил он.
- Оно нанесет мне умственный или физический ущерб, причем надолго?
- Нет.
Она улыбнулась и протянула руку.
- Оно не навредит тебе, но любое зелье обладает непредвиденными побочными эффектами. Тем более комбинированное. Теоретически эти два зелья совместимы, но только в теории... – он умолк. Один взгляд на Лили показал, что он зря терял время. Юноша вздохнул и применил последний аргумент из своего арсенала, прекрасно понимая всю его никчемность. – На вкус оно далеко не так соблазнительно, как на вид.
- Ну, это относится ко всем зельям. Ну же, давай его сюда, Северус. И если я превращусь в нечто волосатое или неуправляемое, просто привяжи меня к столу и кинь каких-нибудь мясных объедков.
Лили залпом выпила зелье и, судя по тому, как напряглись ее скулы, едва не скривилась от отвращения. Северус хотел было съязвить, но удержался. Не считая того, что у него в подсознании постоянно маячил Блэк, они провели вполне приятный вечер – он почти забыл о простых удовольствиях, которые доставляло ее общество – и ему не хотелось все это испортить.
Он также беспокойно искал знаки грядущей волосатой неуправляемости.
- Ну, как ты? – наконец спросил он.
- Хорошо. Лучше, чем хорошо. Все как-то… обострилось… и запузырилось.
А. Запузырилось. Значит, сработало. Отлично.
- Ладно. Теперь, прочти вот это.
Девушка ошеломленно уставилась на него. Он указал пальцем на книгу Зельеварения, все еще лежащую на столе.
– Что, всего одну страницу? Это едва ли серьезная проверка, Северус.
- Не страницу. Книгу.
- Всю книгу? Но тут же больше пятисот страниц!
Он кивнул и взглянул на часы.
– У тебя - десять минут. - Десять минут? Но я ни за что не смогу...
- Если у нас получилось, то сможешь, - он постучал пальцем по книге. – Читай.
Она читала. Северус видел, как с каждой все быстрее и быстрее переворачиваемой страницей, ее лицо становилось изумленнее и радостнее, и наконец все страницы слились в одно расплывчатое черно-белое пятно. Она закончила чтение на минуту раньше срока.
- Сейчас проверим, - объявил Северус, забирая фолиант и листая его. Он остановился на середине. – Итак, что ты прочла на странице 278?
- «С точки зрения этики Зелье Месмера – это исключительно сомнительная микстура, обладающее почти такой же силой, как и заклятие Империус. Оно было запрещено министерством магии в 1834. Оно...» – Лили застыла с широко раскрытыми глазами.
Он слегка улыбнулся.
– Поздравляю, - сказал он. – В следующие сорок пять минут ты будешь эйдетична.
- Что, у меня фотографическая память? – уточнила девушка. Он недоуменно моргнул. – Прости. Это маггловский термин. Он означает, что я мгновенно запоминаю все, на что смотрю в течение нескольких секунд.
Северус нетерпеливо кивнул.
– Да. Это и значит «эйдетично».
Она рассмеялась.
– О, не будь таким занудой! – и, порывисто обняв его, удалила из него раздражение (и большую часть воздуха). – Боже, Северус, мы сделали это! Мы действительно сделали это! Мы изобрели зелье!
- Да... ну... не совсем... – О, Салазар! Неужели всего одно объятие превратило его в запинающегося идиота? Держи себя в руках, придурок! – Технически, мы видоизменили зелье. Два зелья, точнее говоря.
Она отодвинулась и одарила его такой теплой и нежной улыбкой, что у него едва не подогнулись колени.
– А ты у нас всегда любил точность, - она скрестила руки на груди. – Но, на этот раз, думаю, ты чересчур скромен. Ты – чудо, Северус. Однажды твое имя будет на всех товарах: от болеутоляющих препаратов до тоника для волос, и я скажу «О да, Северус Снейп, миллиардер и изобретатель зелий? Я училась с ним в одной школе!»
Она хихикала, Мерлин бы ее побрал. Он попытался неодобрительно нахмуриться, но лицо не подчинялось. Он был сбит с толку собственными эмоциями – изумлением, смущением, удовольствием и легким страхом из-за ее объятья. Особенно его удивила собственная реакция. Боже, неужели все маггловские девушки так хорошо пахли? Белла и Нарцисса душились самыми дорогими духами, но они не пахли и наполовину так приятно, свежо и слегка пряно...
– Ты рехнулась, - наконец выдавил он. – Совершенно съехала с катушек.
- Ага. Я чувствую, что сейчас взлечу, как снитч, - все еще хихикая, весело согласилась она. Она протянула ему флакон. – Вот, чудо. Налей сюда наше изобретение, пока я буду наводить порядок. О! – она указала на него пальцем. – Мы его так и назовем. Чудо-Зелье. Как ты думаешь?
- Я думаю, что тебя заклинило на этом дурацком слове, - он взял флакон и осторожно наполнил его зельем. Он вовсе не скромничал; она его смущала. Его так мало хвалили в жизни, что он совсем не умел принимать комплименты, поэтому на них он реагировал, как и на все остальное, выводящее из равновесия – презрением и насмешкой. – Единственная причина, по которой ты считаешь меня «чудом» в зельях, состоит в том, что сама ты в них ни в зуб ногой.
- Уже нет, дорогуша! – в ее голосе звучало такое такое ликование и гордость, что Северус не смог сдержать смех. – И это дурацкое слово вовсе не я первая сказала, так что можешь на меня не кричать. Твой приятель, старина как-его-там – он тот, кто назвал тебя чудом.
- Какой приятель?
- Том. Том как-его-там-зовут. Из Хогсмида.
- О, Том, - отмахнулся Северус. – Том – не приятель. Мы едва знакомы.
- Мне показалось, что он хорошо тебя знает. Он пел тебе дифирамбы все время, пока я была там.
- Ну естественно, - сухо ответил Северус. – Я же один из его лучших клиентов.
Он запечатал флакон, отложил его в сторону и принялся наполнять второй. И вздрогнув, едва не уронил его, когда она прервала его раздраженным шипением.
- Северус, ты меня вообще когда-нибудь слушаешь? Ну хоть когда-нибудь? Я же сказала, что это был другой Том. Ты имел в виду Тома Монтегю, так? А Том Монтегю вообще не работал сегодня. – Она закончила упаковывать ингредиенты и перекладывала склянки в сумку, повторяя: - Я же сказала, когда только пришла, - явно намекая, насколько глупым и невнимательным показал себя Северус.
- Ну, и о ком же ты тогда говоришь? Я не знаю никакого другого Тома.
- Конечно, знаешь, - сказала Лили своим обычным голосом «ну-давай-же-будь-умницей». Она взяла полотенце с полки и стала вытирать стол. – Ты должен его знать. Он-то определенно с тобой знаком. Сразу же вклинился в разговор, услышав твое имя. Вначале я было рассердилась – ну, что он подслушивал и лез не в свое дело – но он мне так помог с Ашвиндером и с этими ребрами фестрала, что я просто не могла долго дуться. И он показался мне очень милым. Очаровательным и довольно привлекательным для своего возраста. И он очень высоко тебя ценит, Северус. Честно. Все не мог наговориться про то, какой ты умный и талантливый и какой тебя ожидает успех...
- В самом деле?
- В самом деле, - прекратив вытирать стол, Лили подняла голову и пристально на него посмотрела. – Ты действительно не имеешь понятия, о ком я?
Если бы, подумал он. К сожалению, понятие у него имелось, или, во всяком случае, уже появлялось, и оно было не из приятных. У Северуса пересохло в горле, заныло в груди и засосало под ложечкой, словно он проглотил бладжер. Огромный холодный бладжер.
Очаровательным и довольно привлекательным для своего возраста.
- Возможно, это приятель матери, - солгал он. И удивился, как легко и гладко сорвалась с языка ложь, хотя удивляться этому было бы странно – по части лжи он был полным виртуозом. – Возможно, я просто не помню его имени. Как он выглядел?
- Высокий. Худой. Очень бледный. Темноволосый. Привлекательный, как я уже сказала. Ну, знаешь, такой весь из себя...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 31
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Нет слов! 
Об пол , когда до него дойдет какого Тома илела в виду Лили
- участник сейчас на форуме
