ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 31.10.06 08:21. Заголовок: "Версия", флафф, приключения СС/ДМ, продолжение 3-й серии от 25.11
Название: Версия Автор: http Бета: ищется Рейтинг: НЦ-17 Краткое содержание: "Версия": после 6-й книги, Драко и Снейп в бегах, и у них любофф. Снейпа арестовывают, и Драко решает за него бороться. Серия мини-фиков, плавно переходящая в миди. "Версия-2": После хэппи-энда, как и положено, у героев начинаются настоящие заморочки в отношениях. Зато благодаря Снейпу Избранный получает шанс встретиться с Лордом лицом к лицу и исполнить пророчество. Версия-3: прошло 4 года; Драко вырос и пошел в политику. Снейп начал выходить из послевоенной депрессухи. Pairing: СС/ДМ Жанр: флафф + приключения Disclaimer: угу, угу Предупреждение: слэш, герои иногда матерятся, автор ненавидит аврорат намного сильнее, чем упиванцев, людям Дамблдора читать не рекомендуется.
В четыре часа ночи я не выдерживаю, и посылаю еще одного патронуса. Улетел. А наутро я, свежий как весенняя птичка – без магии не обошлось, но я не могу подводить Люка, так что я ничего не знаю о произошедшем – прохожу по коридорам Уизенгамота, улыбаясь направо и налево под колдокамеры. Только десять минут. Я смогу. Это только десять минут. Скитер. Персональное помахивание ручкой. Скримжер в председательском кресле. Кивок. В курсе, или не в курсе? Похоже, в курсе. Похоже, узнал совсем недавно, и теперь изо всех сил быстро-быстро думает, вносить ли коррективы в план. Поттера нет. МакГоннагалл. Вводят Сева. Раньше, чем я успеваю подумать, что я делаю, я слетаю вниз по ступенькам, всем телом ударяюсь о защитный барьер, и из глаз у меня брызгают слезы. Одного взгляда хватает, чтобы понять, что сломать его не смогли. Ничего они от него не добились, точно. Спину держит. Хромает, несильно. Неловко поворачивает руку – кости сращивали, повидимому. И… что это? На лице. Не может быть. Они так разошлись, что не только колдомедики, но и косметическая магия не смогли скрыть все следы. То, что там должно быть под гримом… Мерлин, он говорить-то сможет? Так не бьют, чтобы получить информацию. Так бьют, чтобы избить. Я не замечаю, что уже минут пять буквально рыдаю, распластавшись по прозрачному барьеру. Что за моей спиной стоят фотографы и щелкают объективами, пытаясь взять то его, то мое лицо крупным планом. Мое – залитое слезами, и его – с разбитой губой, чернющим синяком на скуле и каким-то жутким пятном около виска. И даже в этот момент тикающий на заднем плане счетчик, который ни на секунду не выключался в моей голове с той минуты, как я увидел Сева со связанными руками, подсказывает мне, что ублюдки сделали нам королевский подарок. Сев смотрит на меня и на секунду прикрывает глаза. Перевод: «все будет хорошо, не истери, Драко». Ему задают обычные стандартные вопросы – имя, должность. Голос, слава Мерлину, точно такой же, как обычно, хотя говорить ему, кажется, больно. Дальше меня, как свидетеля, высылают из зала. По крайней мере половина репортеров вылетает за мной. - Что произошло, мистер Малфой? Что Вы думаете о происходящем. - Я думаю о происходящем, что глава аврората должен подать в отставку, - чеканю я, смахивая с глаз злые слезы. - Но, господа, я понятия не имею, что именно произошло. Профессора Снейпа содержали в отделении Лукреция Бартоломью, и у меня не сложилось впечатления, что там даже в принципе возможны эксцессы такого рода. Неужели подсудимых калечат прямо в Уизенгамоте? - Зато я знаю, - сквозь толпу проталкивается толстенький, кругленький Голдштейн. О. Этого никто не планировал. Журналисты дружно поворачиваются к нему. - Это возмутительная, но, к сожалению, распространенная практика. Отделение аврората, на территории которого находится Уизенгамот, зачастую используется для того, чтобы «готовить» строптивых обвиняемых к судам. Для этого их туда переводят незадолго до суда – якобы для того, чтобы избежать дальних транспортировок, как будто о существовании портключей господам аврорам неизвестно. Чрезвычайные статуты… Все, сел на любимого конька. За это мы его и взяли. Я перестаю слушать. Кретин! У нас в команде был человек, который знал про такую возможность, и я узнаю о ней от него же на импровизированной пресс-конференции постфактум. Да чтоб я еще хоть раз нанял адвоката-гриффера... Закончится процесс – извинюсь перед Фертисом. Но прямо сейчас я Голштейна убивать не стану. Сейчас он очень удачно встрял. Дальше я долго-долго маюсь в коридорах, мучаясь неизвестностью и вяло раздавая интервью. Впрочем, журналеры в благодарность за мою разговорчивость на ушко шепчут мне, что происходит в зале. Все идет по плану. Не считая того, что Северус еле держится на ногах, а Скримжер без конца рассылает какие-то записочки. Записочки эти мне нравятся. Хороший признак. Прикидывает имиджевые потери. Дальше я даю свои собственные показания. Мы с самого начала решили, что не будем накручивать никаких тайн Мадридского двора, ни в каком углу я не прятался, Снейпа, героически защищающего директора, лично не видел, а видел только, что он выскочил с площадки, за ним гнались Смертоеды – благо, не я один видел его бегущим впереди них. Заметил меня, за шкирку потащил перед собой, прикрывая от ударов – ну, а дальше Смертоедов что-то задержало, а мы решили осмотреть периметр на предмет потеряшек. Ну, и дальше слезоточивая история, которую я уже наизусть успел выучить. Зал рыдает. Минни. Очень логично, очень четко, прямая, как палка. Это ее и подводит, потому что Северус, насмешливо глядя ей в лицо – а ей ведь не по себе от его состояния, МакКошка чего-чего, а нарушения правил ой как не любит, и насилия не одобряет – спрашивает: - Минерва, позвольте Вас спросить, если уж Вы утверждаете что Поттер стоял там в углу. Что, собственно, Поттер делал в такое время в компании Альбуса на Астрономической башне? У них было романтическое свидание с поцелуями? Они решили погоняться на метлах? Там ведь, кажется, и метлы были? И вот тут Минни делает свою главную ошибку. Ей надо было сказать «не знаю,» - она этого знать совершенно не обязана, и ответ на этот вопрос ничего не меняет. А она – отказывается отвечать. И на следующий вопрос. И еще на один. Все, мы выиграли.
И еще через час защитный барьер спадает, и я подбегаю к Севу, чтобы подставить ему плечо. Он тяжело на меня опирается, и я наконец-то снова ощущаю его тепло. Мы в обнимку не без труда поднимаемся по ступеням, выходим из зала прямо в толпу, и я тихо его спрашиваю: - Сев, тебе целоваться больно? - Больно. Но я тебя все равно поцелую, как только мы отсюда уберемся. - Точно поцелуешь? - А ты сам как думаешь? Вот теперь только не спугнуть. - Сееев… а ты когда-нибудь на публике целовался? - Разумеется, нет, - как отрезал. - Сейчас я тебя научу, - раньше, чем он успевает опомниться, я поднимаюсь на цыпочки, и приникаю к его губам самым осторожным и нежным поцелуем, на какой способен, не дай бог как-то надавить, повредить. Не сразу, но он все-таки отвечает, я чувствую, как его язык скользит по изнанке моих губ. Вокруг щелкают колдокамеры, и это для меня вместо обмена кольцами, вместо алтаря, вместо жеста священника, соединяющего руки, вместо всего, в чем нам навсегда отказано. Этот поцелуй под прицелами объективов – мой способ сказать «в богатстве и в бедности, в горе и в радости». Навсегда. Может быть, это и не лучший в мире способ, но зато он очень малфоевский. А я Малфой.
Доктор Фертис, Вы не думаете, что это нехорошо, что в Вашей команде нет ни одного гриффиндорца? То есть, это очень хорошо с точки зрения качества Ваших юридических услуг, но с точки зрения паблисити…
Здесь свалилась с кресла и долго не могла перестать хихикать. Отлично передан угол зрения Драко
Отправлено: 07.11.06 22:35. Заголовок: продолжение
Версия -2
Как же это все оказалось трудно. Северус встает с постели через два дня, здоровый, сочащийся отвращением ко всему миру и донельзя агрессивный. Хуже, чем в Хоге, честное слово. Он устраивает перебранки с портретами, так что надменные предки, смирившиеся с его присутствием в доме еще до моего рождения, начинают пытаться делать мне внушения по поводу зарвавшихся полукровок. Пришлось перевесить пару портретов в никогда не используемые гостевые. Он гоняет эльфов, он запирается на целые дни то в библиотеке, то в лаборатории. В доме была недурная бабушкина лаборатория, и я загодя велел привести ее в порядок; но то, что является порядком в моем представлениии, для него «больше всего напоминает кухню маггловской домохозяйки прошлого века». На маму он, слава Мерлину, никогда не срывается, но зато обращается с ней с такой старомодной галантностью, с такой почтительной нежностью, что у меня в груди начинает шевелиться ревнивый червячок. Я свожу до минимума дела, и провожу время с ним в лаборатории, помогая нарезать ингредиенты, вести записи, мыть котлы; какая удача, что у меня всегда было хорошо с Зельями. Проблема в том, что мне совершенно неинтересен исследовательский процесс. Я ценю знания. Я люблю Зелья. Я в восторге, когда он позволяет мне сварить что-то новое, и у меня на глазах, под моими руками из каких-то травок и порошков возникает жидкость, способная творить чудеса. Я готов часами сидеть у его ног и слушать его объяснения о свойствах того или иного ингредиента, а особенно – об общих принципах их взаимодействия. Я думаю о том, что законы жизни и магии одинаковы во всех областях знания, и только разница в терминах не позволяет применить то, что мы уже знаем о Зельях, к Арифмантике, политике или, скажем, экономике маггло-магической торговли. Он говорит, что это ненаучно. Он говорит, что это имеет смысл. Он надолго задумывается, и отсылает меня к каким-то фолиантам шестнадцатого века. Это все упоительно. Я только совершенно не интересуюсь тем, как эти знания получают – я равнодушен к сериям экспериментов, обсуждению проблем валидности и надежности результатов, к бесконечным отсылкам к существующей литературе и нескончаемой переписке с коллегами. Это злит его до безумия. Как назло, именно сейчас я всем нужен. Меня поминутно дергают, из офиса, из министерства, с биржи, меня отвлекают эльфы, которым нужны инструкции, я должен продолжать налаживать отношения с Домом, и, разумеется, меня осаждают репортеры и донимают назойливые приглашения, от некоторых из которых решительно невозможно отказаться. Он шипит и замыкается. Еще хуже то, что всем нужны мы. Нас зовут в гости, у нас просят совместных интервью… Магическое сообщество совершенно некстати решило поупражняться в терпимости и понимании. Мерлин. Когда он в пятый раз отказывается идти со мной на прием к министру – а у меня приглашение на два лица, и я уже несколько раз находил отговорки – я пытаюсь настаивать, и он орет: - Я не собираюсь изображать твою жену!!! - Изображай мужа, мантикора тебя раздери!!! – срываюсь я в ответ, и он вылетает из кабинета и запирается в лаборатории. Все это искупают наши ночи, когда мы сливаемся в одно, когда нет никаких запретов и ограничений, когда я снова становлюсь его мальчиком, теряю себя в нем и чувствую его в себе, когда я засыпаю в кольце из надежных рук, и знаю каким-то нерассуждающим, бессознательным знанием, что со мной ничего, ничего не случится плохого, пока он рядом. Но я даже вопрос себе задать боюсь, что сейчас чувствует ко мне он. Я понимаю, ему нужно время. Я не уверен, что оно у нас есть, это время. Его метка пока молчит. Я стараюсь не замечать ее. Вернее, я веду себя так, как будто этот участок его кожи ничем не отличается от остальных – не обхожу его, но и никогда не позволяю себе нарочно провести языком по темным извивам, как я непременно делал бы снова и снова, если бы это была обычная татуировка. Разумеется, он начинает разговор на эту тему первым. В самый неподходящий момент: после бурного секса, когда я весь плавлюсь от только что полученного наслаждения, и ничего так не хочу, как снова и снова целовать его. Всего. Везде. Он садится в постели и говорит: - Драко, я должен вернуться в свой дом. - В тупик Прядильщиков? Зачем? Что ты там будешь делать? - Я не должен быть здесь, когда Лорд позовет меня. - Почему? Какая разница? - Драко. Ты помнишь, что я тебе говорил о Метке? Это рабство. Он может отдать мне такой приказ, который будет касаться тебя. Если в этот период времени мы не будем жить в одном доме, у меня будет хоть какое-то пространство для маневра. И потом, он может дать мне любое другое задание. Такое, что мое соседство станет опасным. Например, он может попросту начать посылать меня на полевые операции; это было бы разумно – в качестве лазутчика я больше ничего не стою, для аналитика он мне недостаточно доверяет, зато я по-прежнему хороший боец. Я не хочу привести в Малфой-Мэнор авроров на хвосте. Мерлин… во мне вспыхивает самая настоящая ненависть к Лорду. До сих пор я его боялся, уважал, считал выдающимся лидером – но сейчас он для меня никто иной, как проклятый красноглазый ублюдок. Не знаю, что мой любимый обо мне подумал – я отчаянно покрываю поцелуями то место на его руке, где змеится метка, и, всхлипывая, шепчу: - Проклятый красноглазый ублюдок. Проклятый ублюдок. Не смей, отдай мне его. Он не твой, он мой, мой, мой… Я просто хочу, чтобы у Сева это место на коже ассоциировалось хоть с чем-то еще, кроме рабства, боли и унижения. С моими губами. С моей любовью. Чтобы оно хранило и такую память. Но то, что происходит дальше, невероятно, как обвал Эвереста.
Раздается хлопок аппарации – и посреди спальни возникает Лорд. Он аппарировал сквозь защиту Замка, не вызвав даже звона сигнальных заклятий. Мы оба машинально встаем. Я с ужасом вижу, как Сев тяжело опускается на колени и склоняет голову: - Мой повелитель. Сам я застываю в шоке, не в силах отвести взгляд от красноватых глаз. Лорд очень высок, его взгляд завораживает, он тоже смотрит мне в глаза, и меня до костей пронизывает холод. - Ты что-то хотел сказать мне, мальчишка? Я молчу, не в силах совладать с шоком. Говорит Северус. - Мой повелитель, позвольте мне… - Помолчи, Северус, я говорю не с тобой. Так что, мальчишка? Считаешь меня красноглазым ублюдком? Он не отрывает от меня своего змеиного взгляда, но мой страх, как бы велик он ни был, больше меня не парализует. В своем доме, при поддержке магии Замка я чувствую себя – не равным ему, конечно нет, - всего лишь соизмеримым. Не червяком у его ног, как в прошлый раз, а просто более слабым перед лицом сильнейшего. Имеющим право говорить с ним, выпрямившись во весь рост. Я даже позволяю себе оторваться на секунду от его жутких глаз, оглянуться в поисках мантии, и накинуть ее. - Лорд Волдеморт, я прошу простить мои необдуманные слова. Я был взволнован. Я понятия не имел, что Вы можете слышать их. Приветствую Вас в своем доме. Волдеморт усмехается. - Так значит, говоришь, он твой, а не мой. То, что я делаю дальше, невероятно. Не веря сам себе, я подхожу к своему учителю, своему крестному, к человеку, который научил меня всему, от правильной хватки палочки в пять лет до искусства любви в семнадцать – и хозяйским жестом наматываю его волосы на кулак, заставляя поднять голову. И, глядя в красные глаза, со всей доступной мне решительностью отвечаю: - Да. Он мой. Лорд смотрит на него, потом на меня, я уверен, что он копается в моей голове, и даже не пытаюсь сопротивляться. Все равно это бесполезно. Я даже слегка открываюсь в знак того, что признаю его полное превосходство. - Ну что ж, раз ты так считаешь… Руку, Северус. Он достает волшебную палочку. Мерлин, что же сейчас с нами будет… Лорд легко касается предплечья, беззвучно шепчет заклинания, и метка… исчезает. Просто исчезает, без каких-либо спецэффектов, и, кажется, даже без боли. - Ты можешь встать. И вот теперь, пока Сев поднимается, я уже по своей собственной воле преклоняю колено перед Темным Лордом, целую край его мантии, встаю, и говорю ровно то, что чувствую: - Лорд Волдеморт. Я Ваш вечный должник. - Однажды я напомню Вам о долге, мистер Малфой, - отвечает Лорд, и, не тратя больше ни секунды, исчезает. Когда я перевожу взгляд на Сева, то вижу, что он уже закутался в мантию, и буквально валится в ближайшее кресло, низко наклоняет голову, спрятав лицо в ладони. Я боюсь к нему прикоснуться. Честно говоря, я боюсь дышать. После долгого, непереносимо долгого молчания, он говорит не поднимая головы. - У тебя есть что-то, что ты можешь отдать ему только добровольно, - и, помолчав, добавляет, - Мой лорд. Это обращение пугает меня до безумия. Я падаю на колени, и пытаюсь оторвать его руки от лица: - Что ты сказал? Он что, не просто снял метку? Что он сделал с тобой, что сделал этот подонок? Я буквально трясу его. - Он просто освободил меня. Снял метку. Просто взял, и подарил меня тебе. Смешно, - он издает какой-то каркающий смешок, и я, не в силах выговорить ни слова, просто жду, сжимая его запястья, пока он не опустит руки и не поднимет голову. Когда это, наконец, случается, он говорит: - Все это может означать только одно. У тебя есть что-то, что ему отчаянно нужно, и что ты можешь отдать ему только по собственной воле. Ни под давлением силы, ни в результате шантажа, ни из страха, ни за деньги, ни под империо – только в полном сознании, и от всего сердца. Такие артефакты бывают. - Что бы это ни было, - я поднимаюсь, отхожу и бессильно прислоняюсь к подоконнику, - он это получит. Я у него в вечном долгу за тебя, и не собираюсь это забывать. Он поднимает голову, и смотрит на меня с такой болью, что мне хочется выпрыгнуть в окно. - Неужели ты не понимаешь, что из этого следует? Мы с тобой все представляли себе неправильно. Я ошибался. Для того, чтобы получить эту вещь, что бы она из себя не представляла, ему нужен был новый Малфой. Без метки и плохо с ним знакомый. Отец… Он медленно поднимается. - Я хотел бы сейчас побыть один, Драко. И выходит.
Уже на третий день я не выдерживаю и отправляюсь в тупик Прядильщиков. Я иду туда без особой надежды и с четким пониманием того, что если Северус не захочет, то я его никогда не найду. Он профессионал, а я даже не любитель – я все эти шпионские игры терпеть не могу. Однако, он там, и даже молча впускает меня в дом. Выглядит он… без мантии, в расстегнутой на две пуговицы рубашке, и похоже, что не спал все это время. На колченогом столе навалены бумаги кучей, в углу – ворох газет, расстелена большая карта магической Британии, на карте стоит на две трети пустая бутылка виски и тяжелый стакан. Валяются несколько приборов, назначения которых я не знаю. Сев кивает мне на стул, и возвращается к прерванному занятию – водит по карте палочкой, вырисовывая какие-то линии. Я наблюдаю за ним минуты две или три, а потом тихо говорю: - Йоркшир, Сев. - Что Йоркшир? - Северный Йоркшир, деревня Саттон, основана в 1086 году. Поместье досталось отцу от бабушки. Там кое-какие заморочки с титлом владения, поэтому я до сих пор не могу вступить в наследство. Сев, если бы та вещь, которую Лорд хотел получить, уже находилось в моих руках, он бы попросил ее сразу. Он же соображает, что ты обо всем догадаешься и мне скажешь. Я вообще не понимаю, на что он рассчитывал, когда явился вот так, а потом оставил меня с тобой. - Я полагаю, он рассчитывает на то, что это не последняя ваша встреча. Отношения завязаны, а в дальнейшем – когда дойдет до дела, он сможет быть весьма убедительным. Уж во всяком случае, ты придашь слову дружески к расположенного к тебе Темного Лорда больше значения, чем мнению подарка. Подарка, который тебе, заметь, как ты и предполагал, доставили на блюдечке с розовой ленточкой. И смотрит враждебно. Как на Поттера. Я молчу. Не жди, не буду я ни язвить в ответ, ни спорить не буду, напрашиваясь на твой сарказм. Я и так знаю, что ты меня к себе больше не подпустишь. - Но в одном ты прав. Если бы ты мог это ему просто отдать, то он бы это сразу попросил. Более того, если бы это был просто какой-то предмет, то он бы не стал на тебя выходить раньше, чем искомое окажется в твоих руках. Тут должно быть что- то еще. Это еще не у тебя, и это не то, что можно просто передать из рук в руки, так что ему все равно, когда выходить с тобой на контакт первый раз. - Почему ты знаешь, что все равно? - Потому, что он этого не планировал. Метка не транслирует любой звук в комнате. Ты имел глупость обратиться непосредственно к нему, находясь в непосредственной близости от метки, - чеканит. Я вижу, что ему больно. Только мне это никак не поможет. - Лорд просто воспользовался случаем? - Очевидно так. Ты активировал метку с моей стороны, он услышал, аппарировал на сигнал, и сымпровизировал. - Да, я тоже сразу подумал, что было бы странно, если бы он беспрестанно слушал весь свой ближний круг, и несся лично разбираться с каждым мальчишкой, который обозвал его красноглазым ублюдком в «непосредственной близости». Значит, чего-то хочет. То есть, не подумал, а… ну, как-то интуитивно… Собственно, поэтому я… Сев, извини. Я никогда больше об этом не заговорю – просто прости меня за то, что я тогда сделал. - За что? – он наконец разгибается от карты, оказывается напротив меня и нависает. Близко. – За что мне тебя прощать? За то, что ты говорил с ним на том языке, который он понимает? За то, что ты не побоялся говорить с ним как с равным? За то, что ты вернул мне свободу? Я могу тебя только благодарить. Ты хороший переговорщик. И резко отстраняется. Идет к карте, снова вынимает палочку. - В этом твоем Саттоне… Да, точно. Концентрация магической энергии, причем это не отдельные артефакты, а область. Возможно, катакомбы, или лабиринт, или просто область концентрации магии, - он увеличивает изображение до предела. Смотри. Что там вот в этом месте? Я честно пытаюсь припомнить. - Давай я тебе лучше покажу. Я убираю подальше все ненужное, и честно сосредотачиваюсь на давно виденном пейзаже. Смешная древняя церковь с четырехрогой башней, маленькое кладбище, поле, мельница вдали. - Легилеменс. Какая пошлость. Церковь, кладбище. Твои сиятельные предки не блистали воображением. - Если это тайник. - А что ж еще? Разумеется, тайник или проход. - Я собираюсь туда. Прямо сейчас. Нужно понять, о чем идет речь, раньше, чем Министерство разберется с моими бумагами, и Лорд проявится снова. Но, Сев, я без тебя не справлюсь. Я там просто ничего не пойму. Молчит.
Грохот, который нарастает у меня в ушах, нисколько не похож на обычный сигнал опасности, на интуитивное ощущение «осторожно, что-то не так». Тут что-то гораздо большее. Что-то связанное с тем, о чем мы сейчас говорили, и еще с чем-то давним. С чем-то, о чем я обязан помнить. Нужно сосредоточиться, как бы мне ни мешал его взгляд. Что-то, что я только что сам сказал или сделал. Нет. Ускользает. - Сев? - Не справишься, верно. Из этого следует, что ты туда не пойдешь. А сейчас уходи. Мне надо подумать. Признаться, я ожидал возражений. Черта с два. Молодой мистер Малфой, герой светских хроник магического мира, отлипает от стула и понуро бредет к выходу. Я знал, что так будет. Не знал, что так скоро. Одно дело сознавать, что твой любовник двадцать лет провел, пресмыкаясь перед кровавым монстром. Совсем другое – видеть. Впрочем, если бы он увидел меня в кабинете Дамблдора, шок был бы не меньшим. Даже несмотря на то, что старому манипулятору не требовалось поставить человека на колени физически, чтобы отыметь его по полной. Я вырвался окончательно только когда узнал, кого директор готовит мне на смену в качестве двойного агента. То есть, узнал – это громко сказано. До меня дошло. Когда Альбус отклонил шестой из предложенных мной вариантов, как развести ситуацию с приказом Лорда и моей клятвой без ущерба для всех действующих лиц. Как только я начал орать, Альбус свернул беседу. «Мальчик мой, сейчас я должен идти, у нас с Гарри важное дело; но обещаю, мы еще подумаем, что можно сделать для Драко. И мы всегда его защитим, ты же знаешь. Поверь мне.» Я верю, да. Так же, как вы защищали меня – я всегда твердо знал, что сдохнуть без приказа мне не дадут. Даже когда очень хотелось. А потом атака, я поднимаюсь на Башню, и вижу, что ситуация развивается по его плану. В предположении, что я должен выполнить то, что хотел Альбус – просто прикрыть его от остальных Смертоборцев. Чтобы вышло, что Драко ослушался Лорда, провалил задание, и – и одновременно убедился, что и я выступаю на стороне Ордена. Что в предательстве нет ничего страшного. С этого дня я постоянно перебираю в голове варианты – мог бы я придумать лучший выход из ситуации, если бы не был в тот момент так отчаянно зол? Я закрываю глаза и наконец позволяю образу Драко встать перед моим внутренним взором. Мой мальчик быстро растет в последнее время. Дрожащий ребенок у ног Лорда. Растерянный юноша, не в состоянии воспользоваться палочкой на Астрономической Башне. Молниеносный взмах той же палочки всего через десять дней – и человек, напавший на нас, падает замертво. Молодой самоуверенный аристократ, как по нотам разыгрывающий сложнейшую интригу. Хозяин Малфой-Мэнора, смело говорящий с Лордом как с равным, и Лорд в ответ, вместо того, чтобы стереть в порошок, делает ему любезность. Любезность, да. Единственное, что я знаю точно – если Лорд отпустил меня, чтобы я был с Драко, значит, я должен держаться от Драко как можно дальше. Стоп. Симметрия. Альбус рискнул жизнью ради возможности всего лишь начать вербовку Драко. Оказаться под прицелом четырех палочек – это много даже для него. Лорд… Лорд никогда еще ни с кого не снимал метку. Вообще ни с кого, не то, что с члена Ближнего круга, пусть даже и бывшего. Этого много. Много даже для Малфоя, а ведь, если говорить о Дамблдоре - четвертого июня Люциус еще был жив. Колеса в голове начинают стучать быстрее, вот сейчас я поймаю ту мысль… Нет. Пока нет. Инстинкт, привыкший различать опасность, воет, как сигнализация Хогвартса, когда в нее вмазался бегущий единорог. Ничего общего с обычным голоском натренированной интуиции разведчика. Что же это может быть, еб твою мать. У меня просто съехала крыша. Я переиграл во влюбленного идиота. Ладно, я и есть влюбленный идиот, и преувеличиваю значимость предмета своей страсти в мировом масштабе. Бред. Надо отправляться в этот самый Саттон. На месте разберусь.
Мистер Малфой, Полагаю, помимо того маленького недоразумения, которое нам уже удалось разрешить, у нас с Вами есть еще по меньшей мере одно общее дело. Вы заняты расследованием смерти своего отца. Вряд ли Вы удивитесь, если я сообщу, что также отдал некоторые распоряжения по этому поводу. Посылаю Вам все материалы, которые нам удалось собрать на данный момент. В качестве ответной любезности, хотел бы узнать о результатах расследования первым и из первых уст. Люциус Малфой был мне верным другом, и я не меньше вашего заинтересован в наказании виновных. V.
Многоуважаемый сэр, Надеюсь, Вы простите мне это обращение, потому что я не уверен в надежности совы и не желал бы выдать любопытным имя адресата. Примите мою благодарность за неоценимую помощь, которую Вы мне оказали. Как только удастся узнать что-нибудь существенно новое, я извещу Вас первым. Пока что все выглядит как несчастный случай, но в такие совпадения просто невозможно поверить. Почитающий Вас, Драко Люциус Малфой.
Мистер Малфой, Несчастные случаи бывают и случайными, но только не там, где произошел этот. Я хотел бы пригласить Вас для беседы. Не сомневаюсь, что за последнее время Вы слышали обо мне не только хорошее. Для того, чтобы Вы чувствовали себя спокойнее, предлагаю Вам прихватить с собой предмет наших недавних разногласий. V.
Многоуважаемый сэр, Таких приглашений не отклоняют. К сожалению, человек, которого я люблю, сейчас в отъезде и вообще не склонен к визитам. Мне не нужно сопровождение, чтобы встретиться с тем, о ком мой отец до конца своей жизни отзывался с благоговением. Я приду один. Почитающий Вас, Драко Люциус Малфой.
Мистер Малфой, Так мой маленький подарок не принес Вам счастья? Этого следовало ожидать. Бойтесь исполнения своих желаний, Драко. Счастье можно найти только в процессе достижения цели. Достигнутая цель всегда оборачивается холодом и пустотой. Портключ прилагается. V.
Сееев… вот ты нашел время куда-то запропаститься. Может быть, я и надутый чистокровный индюк, как думали обо мне в Хоге, но мании величия у меня нет. Во мне нет, и не может быть ничего, что заставило бы Лорда перекидываться со мной записочками, как Панси на Арифмантике. Я не великий волшебник, и не стану им, даже если проживу лет триста. Мне не только врожденного потенциала, мне элементарно фанатизма не хватит. И с мозгами примерно так же – не жалуюсь, но ничего сверхъестественного. И в ученики я даже тебе толком не гожусь, не то, что Лорду; и война, как ты сам сказал, не моя стезя. Нет ни одной причины, чтобы Лорду было интересно делиться со мной своими мыслями о жизни, и вообще как-то мной специально заниматься. Если ему что-то от меня нужно, то мы могли бы просто договориться. Если уж это такое удачное «что-то», которое нельзя заполучить силой. Я пошел к Темному Лорду. В основном назло тебе же – сам велел не делать этого в одиночку, а сам выставил меня и куда-то после этого провалился как раз тогда, когда Лорд вступил в игру. И я решил, что будь что будет. Раз тебя нет для меня, когда ты нужен – значит, я должен сам. Я не безмозглый гриффер, чтобы лезть в пекло не подумав. Я не понесся в Саттон, только чтобы что-то доказать тебе или себе; я сделал, как ты сказал, и остался дома. Но я Малфой. Малфои не бегают от сильных мира сего; они с ними взаимодействуют к обоюдной выгоде. Вернулся я от Лорда невредимым и без метки, но еще более растерянным, чем был от всей этой веселенькой переписки. Можно было подумать, что он просто пригласил меня в гости. Он рассуждал о темных искусствах – интересно, между прочим, ужас! О них же никто никогда не рассуждает, о них либо суеверно шепчутся, либо просто тупо передают алгоритмы. Рассказывал о странствиях по земле и по, как он это называет, Изнанке. Показал мне какое-то заклятие забавное – как не выходя из своего тела, видеть все с высоты. Ощущение – как будто сразу на два экрана смотришь. А вы знаете, что вы сейчас сделали, Драко, говорит. Вы осознали свое тонкое тело как организм, со всеми его взаимосвязанными частями, локализовали в нем глаза и один из этих двух астральных глаз отправили в полет. Потому, что тонкое тело, в отличие от плотного, легко разделяется на составляющие, и соединяется вновь. И этого как раз не понимают невежды – тут я не очень въехал, чего именно, и переспросил, но Лорд только ухмыльнулся. Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что Темный Лорд мне ухмыльнется и подмигнет, я бы в обморок хлопнулся. А так нет, как-то держал себя в руках. Правда, когда он сказал, что теперь я смогу по желанию и другие части своего тонкого тела высылать прочь – мне немного поплохело. Что-то мне подсказывает, что это не всегда хорошая идея. А если не вернутся? О, говорит, об этом не беспокойтесь. Отослать так, чтобы не вернулись, - это нужно специально сильно постараться. У вас не получится. Вообще, я понял отца. Он крутой. Я думал, он крутой только в том смысле, что очень сильный маг, но он, я даже не знаю, как объяснить. Он все время думает, и у его ума нет вообще никаких ограничений. То есть, он не сообщает тебе какие-то истины, которые давным-давно познал, а связывает нити прямо на твоих глазах. И все оказывается связано со всем. Я поумнел от этого разговора, наверное, как за целый год в Хоге. Это завораживает. В общем, это все было довольно увлекательно, но совершенно непонятно к чему. Никаких переговоров о важных вещах, никакой вербовки в Смертоборцы, почти что ни слова о политике, никаких упоминаний о том, что, по твоему мнению, ему от меня надо. И это меня о-ч-е-нь беспокоит. Потому, что, повторяю, мании величия у меня нет, и мысль о том, что Лорда заинтересовала моя обаятельная индивидуальность, мне как-то в голову не помещается. Ну хорошо, надо думать, он не упустил случая покопаться у меня в мозгах, и, может быть – если мы все правильно понимаем – теперь знает, что я догадался, где находится то, что ему нужно. И что? Он бы мне все равно рано или поздно сказал – если уж я должен играть активную роль в том, чтобы ему к этому «чему-то» обеспечить доступ. На прощание еще раз подтвердил свой интерес к расследованию, и выразил желание, чтобы я держал его в курсе. И протянул руку. Не для поцелуя – для пожатия. Сев, ты мне нужен. Я непременно натворю глупостей. Непременно, потому что я не понимаю, что происходит, но и не вижу никаких конкретных знаков опасности, которые подсказали бы, что пора остановиться. Очень-очень-очень нужен. Мне не страшно в ситуации, в которой я мозгами понимаю, что должно быть очень страшно, а это паршивый признак. Это значит, что меня затягивает во что-то такое, из чего потом хрен выпутаешься. Где же тебя носит, Сев, а? Ты шаришь по подвалам Саттонской церкви, или ты просто не хочешь меня видеть после всего? А ты, кстати, подумал, что если это «что-то» не может без моей помощи заполучить сам Лорд, то у тебя тоже вряд ли выйдет? Сев, а если Лорд это все как раз нарочно сделал, чтобы нас разбить? А ты со своим характером купился – просто потому, что поверить в то, что ты любим и нужен, тебе трудно, а вот зато в то, что для всех лучше будет, если ты убежишь и куда-нибудь забуришься подальше – запросто. И черта с два тебя переубедишь, улитка ты слизеринская. Нужно же, чтобы человек, обладающий такой несгибаемой храбростью, такой стойкостью и душевной силой, был одновременно таким трусом во всем, что касается чувств. И что мне теперь прикажешь без тебя делать, а? Я пытался обсудить всю эту историю с отцом, но отец… в такой ситуации он мне не советчик. «Если Темный Лорд обратил на тебя особое внимание, сын, то это большая честь. Постарайся быть ее достойным. Я горжусь тобой.» Предки, все-таки, никогда ничего не понимают. Даже такие замечательные, как у меня. Сев, а может, он прав? А я придумываю себе проблемы, которых мне якобы без тебя не решить, просто потому, что с утра до вечера отчаянно тоскую по тебе?
Он появляется, когда я уже ничего не жду. С совершенно черным лицом, холодный и замкнутый, как никогда. Он аппарирует прямо в мой кабинет. Когда я улавливаю слышный только мне тонкий звон сигнализации Замка – «свой» - и влетаю в комнату, он уже разложил какие-то наброски и записи, и стоит, неестественно прямо, с руками сложенными на груди. Отгородился. И нет никакой возможности подойти, прижаться и спросить, где был. И сразу к делу. - Я разобрался, что у тебя там в Саттоне. - Ты туда проник? - Проникнуть туда без тебя нельзя. Я прочесал провинциальные библиотеки, и более-менее понял, что там за место. Итак. Праправнук Салазара, Хильдеберт Слизерин, построил там замок. Как большинство потомков этого корня, он интересовался проблемой бессмертия и смерти, это у нашего Лорда наследственное. Артефакт – немаленький такой, с два современных дома размером – создавал Хильдеберт. Церковь сверху построили позднее. Это место, где не действуют законы равновесия. Можно движением палочки создать вакуум в открытом сосуде, или убрать силу тяжести. Защиту там накладывал уже Теодорик, старший сын Хильдеберта. Теодорик был монахом, и потомства не оставил. А младший сын семейства, Теодобальд, рассорился с отцом вдрызг еще при жизни того, и уехал воевать вместе с Ричардом Первым, за что старший брат его возненавидел. От младшего и пошли все дальнейшие потомки Салазара. Семья твоей бабки купила поместье намного позже, уже после Английской революции. В результате расклад такой: проход слушается только тебя – он заколдован ревнивым старшим братом на текущего владельца замка, и игнорирует наследственные права Теодобальда и его потомков. Артефакт слушается только Лорда – он создан его благородным предком, и заколдован принимать носителей его крови, каковым ты не являешься. - Так а делает артефакт что? - Он ничего сам не делает. Он дает тебе возможность презирать законы материального мира, и делать все, что позволяет магия. Это лаборатория, Хильдеберт там гомункулов лепил. Пытался, вернее, потому что эта проблема была решена лет на триста позже. Я молчу. Я не понимаю ни хрена. И у меня есть только один вопрос, который я в состоянии задать. - Ты останешься? - Я останусь на некоторое время в Замке, если ты позволишь. - Я… В этот момент в окно стучится сова. Такая ничем не примечательная, серенькая сова, вроде тех, что живут в общественных совятнях. У этой совы только одна отличительная особенность – она умеет становиться невидимой, если чувствует опасность. Она скидывает мне в руки письмо, отказывается от угощения – эта сова приучена не брать еду у чужих – и, окинув Сева умным оценивающим взглядом, улетает.
Мистер Малфой, Мои люди проверили тот архив, о котором мы говорили. Как я и предполагал, ничего интересного там нет. Вы идете не в том направлении; если хотите знать, почему именно Вам чинят такие трудности при доступе к тем материалам, спросите портрет отца. Он был написан уже после того, как состоялось некое недоразумение между Люциусом и нашим дорогим министром. Как там объект Ваших страданий? Все еще наказывает Вас своим загадочным отсутствием? Поделом. Зависеть от собственных эмоций достаточно безрассудно, но уж зависеть от чужих просто недопустимо. Стыдитесь, юноша. Что же до межконтинентальной аппарации – прекрасная догадка. Разумеется, все дело не в расстоянии, а в том, что несчастные невежды научили Вас пользоваться плоской системой координат. Советую думать дальше. Я отвечу на любой вопрос, если Вы сумеете правильно его задать. Ваш портключ активирован. V.
Лорд ведет себя со мной так, как будто нас с ним не разделяет ничего, кроме возраста и опыта. За два месяца я виделся с ним раз семь. Он учит меня жить, рассказывает истории с глубоким философским смыслом, показывает разные магические штучки – запрещенные, разумеется, в основном, но ни разу не опасные и не зловещие. Слегка поддразнивает меня Северусом, хотя мне пока удалось ни разу не поддержать разговора на эту тему. Содействует расследованию смерти отца, изредка подкидывает финансовую или политическую информацию – не глобальную, так, из того, что я мог и сам в кулуарах услышать. Ни о метке, ни о политических услугах речь не идет. Что ему от меня надо, я так и не понял, так что принял рабочую гипотезу, что надо ему все-таки в Саттон. Если бы в записке были только дела, то я бы просто сунул ее в руки Севу и рассказал всю историю с самого начала. Но вместо этого, я краснею, пихаю пергамент в карман, и бормочу что-то вроде «приглашение, тебе неинтересно». Сев мгновенно замыкается снова, и я спрашиваю: - Велеть эльфам приготовить твою комнату, правильно? - Будь так любезен. - К маме зайдешь? - Завтра. И все. Сев здесь… а я себя чувствую еще паршивее, чем когда он был где-то далеко.
Наутро Сев к завтраку не выходит. Эльф приносит записку: «Ушел за ингредиентами, вечером надо будет кое-что сварить, будет время – приходи помогать». Почти приглашение. На душе становится чуть теплее. Я отправляюсь к Лорду. Портключ выбрасывает меня в просторной прихожей, и я уверенно направляюсь в конференц-зал. С неделю назад один из разговоров навел меня на мысль, что невозможность межконтинентальной аппарации происходит не из расстояния, а из кривизны земной поверхности. Лорд хмыкнул, сказал, что мысль хорошая, заметил, что аппарировать сквозь толщу земли не посоветовал бы все равно – космические скорости достаточно высоки, чтобы даже за миг, потребный для аппарации, при проходе сквозь твердое тело накопились искажения. Можно обнаружить себя торчащим по пояс из почвы, или висящим в паре метров над землей. Я пошутил, что можно купить у русских пару спутников и подвесить над определенными точками земной поверхности. Не меньше четырех – серьезно уточнил Лорд. Я вдохновился, и попросил разрешения посоветоваться с Долоховым и кое с кем еще в организации. Лорд предложил мне написать проект, и обещал, если я буду убедителен, собрать своих людей сам. Получив в ответ на двадцатистраничный проект портключ, я был уверен, что меня приглашают на совещание по этому поводу. Лорд в конференц-зале. Один, и действительно разглядывает модель – шар, заключенный в тетраэдр. Однако, когда я вхожу, он окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом, как будто смотрит насквозь, и сообщает, что Долохов на задании, а потому разговор о бизнесе отменяется. Мы аппарируем в его личный кабинет; Лорду довольно лишь слегка прикоснуться рукой к моему плечу, чтобы я переместился вместе с ним. Он кивает мне на кресло, и медленно говорит: - Мистер Малфой, полагаю, настало время мне кое о чем Вам рассказать. - Я слушаю, милорд. - Как Вам известно, я всегда интересовался бессмертием. В молодости я нашел способ удерживать душу на земле при разрушении физического тела; для этого я создал артефакты, которые выполняли роль якорей. Представьте себе наши маленькие эксперименты с временным разделением тонкого тела. Так вот, мне удалось предотвратить воссоединение. Часть тонкого тела – или, как говорят суеверные невежды, души, - оставалась внутри артефакта. Изнанка же не принимает нецелую душу – в этом, например, состоит принцип создания привидений, которые не могут уйти из-за «недоделанных» дел. Задача лишь в том, чтобы не привязываться душой к чему-то живому и, следовательно, в свою очередь, смертному, а просто оставить частицу себя внутри достаточно долговечного предмета. Вам понятно, о чем я говорю, мистер Малфой? - Надеюсь, что в какой-то степени понятно, милорд. - Итак, я сделал это в молодости, и как Вы знаете, предосторожность однажды оказалась нелишней. Недостаток метода в том, что частицы души, заложенные в якоря, невосполнимы. При разрушении якоря кусок души, разумеется, возвращается к владельцу, а так как у меня много врагов, не блещущих умом, моя душа сейчас несколько более целостна, чем, скажем, год назад. Возможно, вы и сами заметили перемены. Вообще же, отсутствие связи с недостающими частями несколько притупляет эмоции, снижает остроту восприятия, и отчасти мешает взаимодействию с другими людьми. На данный момент я продвинулся в исследованиях в достаточной степени, чтобы иметь представление, как создать якоря, не содержащие в себе частиц души постоянно, а лишь способные притянуть их к себе в момент неприятностей с телом. До некоторых пор я не думал ничего менять, так как считал побочные эффекты более простого метода скорее достоинством. Однако, в последнее время некоторые обстоятельства заставляют меня желать вернуть себе способность быть иногда более, если можно так выразиться, целым. В некоторых ситуациях, или, скажем так, для некоторых людей. Мерлин и Моргана, скажите мне, что я понял это неправильно! Ну пожалуйста… - Я мог бы самостоятельно создать установку, позволяющую высвободить частицы тонкого тела из артефактов, и перенастроить якоря. Я бессмертен, и могу тратить десятилетия по собственному усмотрению. Но другие люди смертны, и у меня есть основания желать поторопиться. Случилось так, что доступ к месту, естественным образом действующему как установка такого рода, находится в Ваших руках, мистер Малфой. Я прошу у Вас помощи. То есть, если я впущу его в подвалы Саттонской церкви, он превратится снова в того вдохновенного лидера, красноречивого и тонкого политика, о котором так любил вспоминать отец? В того лучезарного полубога, которого до сих пор мучительно любит тетя Белла? И он хочет этого – сам? В таких просьбах не отказывают. Тем более, что моей ненависти к Ордену и министерству вполне хватает, чтобы понять, что так будет лучше для всех. Вместо полубезумного – я знаю, что Лорд легилемент, но ведь он сам заявил, что не в восторге от своего нынешнего состояния – полубезумного тайного властителя, склонного к тяжелому садизму и грубым театральным эффектам, мы получим назад вменяемого главу аристократической оппозиции. Противовес Ордену. - Милорд. Я сделаю все, чтобы Вам помочь. Лорд усмехается. - Ах да, мистер Малфой. Вы ведь мой вечный должник, не так ли? Я думаю, мы вернемся к этому разговору после обряда, и я сообщу Вам чуть больше о моих мотивах, если надобность к тому не отпадет прямо в ходе эксперимента. Ой, мама…
Я аппарирую к воротам парка, чтобы пройтись и привести голову в порядок. На самом деле, у меня дух захватывает. От мысли, что я смогу увидеть Темного Лорда – настоящим, таким, каким его видел отец. От мысли, что он активирует Лабораторию, и в моих руках окажется возможность делать… а что там, кстати, можно делать? Надо посоветоваться с Севом. Наверняка, потрясающие вещи. И наконец, если то, что Лорд сказал, правда, то это значит, что ему по-настоящему удалось достичь бессмертия – бессмертия, за которое не приходится платить необратимыми изменениями личности. И значит, если не бессмертие, то сколь угодно долгая жизнь теперь будет доступна… многим? Всем?
В лаборатории у Сева кипят сразу несколько котлов, и он стремительно перелетает от одного к другому, помешивая, отмеривая, добавляя. Я выжидаю паузы, и спрашиваю: - Что ты варишь? - Стандартный полевой набор. Заживляющее, костерост, антисептик, маскировочное, оборотное, примитивный вариант веритасерума, разъедающее, взрывчатка. У меня в Прядильщиках приличную лабораторию не разместишь, вентиляция ни к черту. Значит, вернулся в Мэнор, чтобы рассказать мне о Саттоне, а остался – чтобы приготовить необходимые зелья. Ну и ладно. Мне все равно, зачем он здесь. Лишь бы был. - Что мне делать? - Мандрагору порежь пока. Я беру нож и разделочную доску, и устраиваюсь на уголке стола. Какое-то время мы молча работаем – я подготавливаю ингредиенты, Сев следит за котлами. С оборотным зельем что-то идет не так, и Сев низко склоняется над котлом, так, что его волосы чуть ли не окунаются в варево. - Осторожно, - говорю я, - а то где-то будет много-много Снейпов, - я отвожу блестящие черные пряди от котла и легонько придерживаю их, пока он колдует, пытаясь спасти зелье. Он выпрямляется, мимолетно коснувшись щекой моей руки. В моем сердце тихо поет тоненький голосок надежды, но Сев, кажется, уже целиком занят следующим котлом. Когда работы для меня уже не остается, я сажусь в кресло, куда он давно уже бросил свою мантию – несмотря на вытяжки, в лаборатории жарко и влажно – и потихоньку вдыхаю знакомый запах. Мантия пахнет травами, дождем и ветром. И Севом. Я прикрываю глаза, и слышу тихий вопрос: - Спишь? Проводить тебя? - Нет, Сев, я не сплю. Я… задумался немного. Я, вообще-то, с тобой посоветоваться хотел. Он какой-то непривычно смирный – то ли устал, то ли в чем-то неуверен. Присаживается напротив, откидывает волосы с лица, трет глаза. - Давай. - Тут столько всего было, пока тебя не было. Но самое главное вот: Темный Лорд сегодня попросил-таки у меня доступа в Саттон. - Ты что, с ним встречался? Косится на мою руку. Я как будто невзначай потягиваюсь, обнажая предплечья. - Ну, тебя же не было. Он меня пригласил. Очень вежливо. В организацию он меня не тянет, ведет себя, как будто я, ну… скажем, младший союзник. Ничего не требует, так, знаешь… то информацию подкинет, то спросит о чем-нибудь. Бизнес тут у меня с Долоховым намечается, Лорд вроде хотел содействовать. Я думал, он будет орать. Но он предельно спокоен. - Так. И что же за бизнес? - У, это долго рассказывать. Понимаешь, похоже, что можно преодолеть ограничения, связанные с межконтинентальной аппарацией. - А Долохов тут причем? - Спутники нужны. Выход на русских. В Америке так просто пять спутников контрабандой не закажешь. - Что такое спутники? – начинает закипать. - Сев, ну это такие маггловские штуки, которые висят очень высоко над Землей, и туда можно аппарировать, а оттуда – в Америку, скажем. - Ладно, финансовый гений, в этом мне сейчас за пять минут не разобраться. Объясни про Саттон. - Он хочет вернуть себе свою душу. Представляешь, он, оказывается, ради того, чтобы стать бессмертным, расколол свою душу на части и заключил в якоря. - Хоркруксы. Средство расколоть свою душу – убийство человека. Дальше проводится сложнейший темный ритуал, и клочок души помещается в артефакт. Некромантия навыворот. - Вот. А теперь он считает, что в Саттонской Лаборатории он мог бы делать такие якоря, которые не несут в себе часть души, а только притягивают ее к себе, если с телом что-то случилось. И убивать никого не надо. Он хочет вернуть себе все части, и стать цельным. Стать человеком с нормальными эмоциями. А еще я должен ему за твою свободу. А еще он ведет себя со мной как старший друг, и я начинаю верить в то, что ему действительно не хватает именно этого - возможности общаться с людьми по-человечески, что бы это для него не означало. Но этого я никогда не скажу вслух. - И получить способность клепать хоркруксы нового поколения тоннами. Окончательно стать бессмертным. Торговать бессмертием. Драко, ты отдаешь себе отчет, во что ты ввязался? - В предприятие, результатом которого может стать реальная победа над смертью? - Ты ввязался в такое дерьмо, в какое даже я никогда не влезал! Ты собираешься сделать бессмертным могущественного маньяка, жаждущего власти, а возможно, и его людей! Ты собираешься привязать себя к нему навсегда – потому, что если ты ему будешь не нужен, то он тебя убьет, а если окажется, что без тебя в этом процессе не обойтись, то он тебя никогда от себя не отпустит! Ты позволишь ему активировать Лабораторию! - Позволю! Я же не могу ее активировать сам! Ты представляешь, что бы ты мог сделать в такой лаборатории? - И представлять не хочу! Потому, что там будет хозяйничать Темный Лорд! Ты представляешь себе, что он может там сотворить? - Сев, ну подожди, ну, не кричи на меня. Резко успокоился. - Драко. Когда именно ты собираешься туда с Лордом? - В полнолуние. Лорд считает, что это как-то содействует. - Возьми меня с собой. По крайней мере, я тебя прикрою, если что. - Ты уверен, что хочешь снова увидеть Темного Лорда? - Я уверен, что одного я тебя с ним не отпущу. Я подхожу и обнимаю его. - Значит, ты будешь со мной, и будешь меня защищать. Он прижимает меня к себе и тихо говорит мне в ухо: - Да. Буду. Я отчаянно жду чего-то еще, но Северус выпускает меня и отступает назад. И бормочет под нос: - В таком случае мне надо еще кое-что сварить. И сразу начинает шарить по полкам в поисках компонентов. Я тихонько выхожу из лаборатории. Может быть, все еще будет хорошо.
Дверь спальни Драко. Раньше она всегда оказывалась открытой. Если сейчас она заперта, Мерлин, я… Да что за ребячество, в самом деле? Если она заперта, то я постучу, и изложу причины, которые привели меня сюда. И постараюсь его убедить. Я осторожно поворачиваю ручку, и тиски, сдавившие горло, разжимаются, когда дверь поддается. Драко спит, как обычно, на животе, обхватив подушку обеими руками. И так спокойно-спокойно, даже ласково улыбается во сне чему-то. Его кожа светится в темноте, мои глаза скользят по нежному контуру плеч, изгибу шеи, по хрупкой косточке там, где я больше всего любил прикасаться губами сзади. В принципе, я не имею никакого права смотреть. Я пришел сюда без спросу, и то, что я собираюсь сделать, достаточно бесчестно само по себе, чтобы позволить себе еще и подглядывание. Я опускаюсь на пол рядом с кроватью. Прости меня, мое счастье. Я делаю это только чтобы тебя защитить. Легилеменс. Я попадаю в его сон, и в этом сне он плывет в чьих-то обнимающих руках, покачиваясь, чьи-то губы мягко целуют его висок и щеку, и чье-то теплое дыхание на его коже, и чьи-то пальцы, гораздо нежнее и легче моих, гладят плечо и почти невесомо скользят по талии. Не секс, просто теплое объятие, дающее чувство безопасности… Тот, кто способен дать партнеру такую уверенность и защиту, наверняка не имеет обыкновения срываться на колкости даже в постели. Не шипит и не брызжет ядом в ответ на малейшее возражение. И уж наверняка он не стоял в присутствии Драко на коленях перед Лордом в чем мать родила. Драко во сне закидывает голову навстречу чужим губам, и я пулей вылетаю из его сна. Я не хочу видеть лицо. Этого еще не хватало. Я делаю то, за чем пришел - вторгаюсь в память Драко и последовательно перебираю воспоминания о встречах с Лордом. Теперь, когда у меня есть полная информация, мне надо убраться к себе, и хорошо обдумать увиденное. Но я еще какое-то время остаюсь на месте, тупо пялясь в одну точку. На его губы. Все. Хватит. Вон отсюда.
У себя я первым делом наливаю в стакан огневиски. Это как шоколад в Азкабане. Дементоров не отгонит, но рассудок сохранить помогает. Раз за разом прокручиваю в памяти то, что подсмотрел. Не то, чтобы я был удивлен. Лорду случалось очаровывать нужных людей, поднимая их до себя. Знакомая игра. Память услужливо подсовывает воспоминание – характерный глубокий голос, неуловимо растягивающий шипящие. «Наедине без церемоний, Ссеверусс. Ссубординация сушществует для глупцов. Умный ориентируетсся не на сстатусы, а прямо на ссоотношение ссил.» О, это действовало. Я потом смотрел эти сцены в думоотводе с Альбусом. Влюбленный блеск моих тогдашних глаз даже отдаленно не напоминал ту смесь осторожности, уважения и сдержанного интереса, с которой теперь смотрит на Лорда Драко. В восемнадцать лет я был готов идти на край света и далеко за него ради поощрительной улыбки своего Господина. Особенно когда… Вот только не надо еще и об этом сейчас вспоминать. Но мне казалось, что все эти приемы Лорд оставил далеко в прошлом – там же, где осталась его солнечная улыбка и умение говорить с последователями таким убежденным и вместе с тем доверительным тоном, что сердца людей переполнялись стремлением следовать за ним любой ценой. Сейчас у него слишком много последователей, чтобы заниматься штучной вербовкой. Да и подозреваю, что Лорд не соврал – расколотая душа элементарно не дает ему возможности успешно работать со сложными эмоциями. Собственно, он и с Драко прокалывается на каждом шагу – на три умных захода один грубоватый, такой, что мальчик попросту пугается. Так что теперь Лорд не зря оперирует только посулами и страхом. Понятно, почему он сделал исключение для Драко – через защиту Лаборатории Хильдеберта можно пройти лишь по доброй воле владельца. Интересно, играл ли он с кем-нибудь еще так после своего второго воплощения? Тем более, с кем-нибудь из этого поколения? Сколько лет он не говорил ни с кем, как с равным? Как с равным. Что-то такое было… Как с равным. У меня встает перед глазами только что увиденная картинка – Лорд на прощание протягивает Драко руку, и тот, секунду изумленно помедлив, закидывает малфоевским жестом подбородок и, закусив губу, принимает рукопожатие. «Отметит его как равного». Блядь. Я сошел с ума, и мне в голову лезет всякая хрень. Ведь сказано же: Избранный родится, когда будет умирать седьмой месяц. Седьмой. А кто сказал, что от Нового года? В Зельях, к примеру, сплошь и рядом отсчет ведется от первого дня весны – природные циклы и прочая поебень. В Арифмантике – вообще от Самайна. От Самайна, мать твою. То есть, нам всем застил глаза поттеровский шрам. Видимая глазу отметина, да еще и ментальная связь. Что, собственно, похожего на «отметить как равного» в том, чтобы пасть от удара материнской защиты – то есть, от удара грязнокровки Эванс, строго говоря, - при попытке убить беззащитного ребенка? Шрам затмил глаза нам всем, но только не Альбусу. Он держал в голове всех возможных кандидатов. И Лонгботтома. И Драко тоже – поэтому он готов был вскрыть мою легенду и рискнуть собственной жизнью, чтобы завербовать его. И наверняка кого-то еще. И пока я защищал от всех возможных опасностей Поттера… Я чертов безнадежный идиот. Но, кстати, Поттер и его ментальная связь с Лордом, а также вера Лорда в то, что Избранный именно он… Все, я понял, что я должен делать.
В субботу я аппарирую в Хогсмид. Занятия уже начались, так что учеников там полно. Под отводящим глаза заклятием я стою у обочины дороги, и разглядываю детей, наметанным глазом выделяя своих. Мне не нравится, что в эту субботу в Хогсмиде так мало слизеринцев – обычно именно мои змейки больше всех стремились хоть на несколько часов вырваться на волю из регламентированной школьной рутины. Вид у многих из них невеселый. Похоже, что в школе, где не меньше половины педагогического состава заканчивали Гриффиндор, слизеринцам теперь несладко живется без моей защиты. Крэбб… туповат. Паркинсон… слишком заметна. О, младший Розье. Третьекурсник, на мелюзгу в школе традиционно никто не обращает внимания. Из правильной семьи. Фантазер и книжник, задумчивый одиночка. У меня к этому мальчику особое отношение - иногда он мне напоминает меня самого в детстве. Вот и посмотрим, хорошо ли я его учил. Беру за руку и резко дергаю его на себя, в кусты. Гриффиндорец в такой ситуации заорал бы как резаный. Розье вместо этого изворачивается и при первой же возможности сбивает с моей головы капюшон плаща, после чего мгновенно перестает сопротивляться. Слизерин, моя школа. Еще сам тянет меня в какой-то пролесок, известное только детям укрытие. - Сэр! Это Вы? - Нет, Розье, это призрак самого Салазара в моем обличье. - Сэр! Я так рад, что Вы вернулись, сэр! Нам Вас так не хватало, МакКош… то есть, профессор МакГоннагалл никак не может назначить нам декана, у нас вообще никого нет, к кому можно обратиться, если что, а профессор Слагхорн нисколько нас не защищает, и у нас все время последнее место по очкам, и девчонки плачут… - Розье, не частите. Слизеринские девушки плачут из-за того, что факультету достается мало очков? - Их очень достают, сэр. Ребята как-то еще собрались и ходят вместе, а девчонки… ну, они же у нас сами знаете, какие цацы, а другие факультеты… - Что же вы не заступаетесь за своих девушек, мистер Розье? - Так дуэли же запрещены, сэр. Кому-кому, а нам, змеюкам упиванским, ни одно лишнее заклятие с рук не сходит. И потом, - выпрямляется, - дворяне с девчонками не дерутся! Я вздыхаю. Дворяне не дерутся с девчонками, а дворянки не дерутся вообще; поэтому женская половина факультета всегда была нашим слабым местом. Хрупкие и гордые слизеринки – идеальный объект издевательств для развязных современных девиц. И при отсутствии понимания со стороны администрации… Черт. - Розье, мне жаль Вам это говорить, но я сейчас не в состоянии решить ваши проблемы. На территорию школы мне лучше не соваться. - Я знаю, сэр. Я просто обрадовался… А Драко Малфой, - он произносит это имя с придыханием, - он вернется в школу, сэр? - Мистер Малфой совершеннолетний и принимает подобные решения самостоятельно. Мне ничего об этом не известно. И вот что, Розье. Я не знаю, что я смогу сделать, находясь вне школы, но приглашаю представителей факультета встретиться со мной в «Дырявом котле» в следующую субботу в четыре часа. Всех, кто захочет и сможет придти. Если через неделю мы все будем живы, то Драко будет мне благодарен. У него давно руки чешутся скормить своим ручным правдолюбцам историю о том, как в конце каждого года у Гриффиндора загадочным образом добавляется пара сотен баллов. Глаза у мальчишки загораются. - Да, сэр. - А теперь слушайте меня, Розье. Мое приглашение вы можете передать факультету не ранее, чем послезавтра. Вы в состоянии два дня продержать язык за зубами? О. Тайна. Восторженно кивает. Как легко сделать счастливым ребенка. Вот когда у тебя при слове «тайна» начнет сводить скулы от предчувствия очередной подлянки – тогда можешь считать себя взрослым, мальчик. - Надеюсь, что так. А сейчас Вы пойдете и отыщете в школе Гарри Поттера. Вы скажете ему, что я желал бы с ним поговорить в «Дырявом котле», прямо сейчас. И что мне все равно, кого он прихватит с собой, лишь бы он был готов обсуждать при этих людях то занятие, которому он предавался в обществе Альбуса Дамблдора в последний день жизни директора. - Да, сэр. А если он не пойдет? - Пойдет. В случае чего можете напомнить ему, что я пожиратель детей и совратитель малолетних, так что, если он не желает, чтобы я осквернил своей зловещей персоной территорию Хогвартса, ему следует призвать свою гриффиндорскую храбрость и встретиться со мной здесь. И уберите счастливую улыбку с лица, Розье. Ваша задача – не оскорбить Поттера, а сделать так, чтобы он пришел на встречу. И прошу Вас никому об этом не говорить. - Да, сэр. Я все понял, сэр!
В «Котле», к счастью, не так уж много народу. Я усиливаю отворотные чары, беру стакан и отхожу с ним к окну. Осень. Листья уже наполовину желтые. Я стою, разглядывая знакомый пейзаж, нарочно подставляя спину. И, разумеется, через некоторое время в шею мне упирается палочка. - Поттер. Вы утомительно предсказуемы. Прежде, чем Вы выскажете мне свои сопливые претензии, извольте ответить на один вопрос: кого Вы больше хотите убить – меня или Лорда? - Как вы посмели прийти сюда, подлый трус и предатель? - Выбирайте что-нибудь одно, Поттер – или посмел, или трус. Так что, Вы хотите стать мальчиком-который-действительно-спас-волшебный-мир-а-не-просто-много-лет-ходил-петухом-по-школе, или Вы сейчас пропищите свою «аваду» мне в спину, и никогда не узнаете, о чем я хочу Вам сообщить? - Говорите. Только не шевелитесь, и не поворачивайтесь. Слава Мерлину, я в достаточной степени владею беспалочковой магией, чтобы наложить заглушающие чары, не делая никаких движений. - Послезавтра Темный Лорд собирается временно разрядить свои хоркруксы и воссоединиться со своей душой целиком. Если убить его в этот момент, то он уйдет навсегда. Навсегда, Вам понятно, Поттер? Если же это вам не удастся – с этого момента начиная, он сможет печь новые хоркруксы как пирожки с капустой; ему даже не нужно будет кого-либо для этого убивать. Вот тогда он станет действительно бессмертен. - Я вам не верю! С чего бы Лорду делать самого себя уязвимым? - Он усовершенствовал процесс создания хоркруксов, я же Вам говорю. Новые артефакты будут вредить ему намного меньше – никому не понравится жить с расколотой душой. И он их сможет наклепать сколько угодно. - Как он это делает? - Это сложнейший процесс, в котором, несмотря на наши совместные изыскания с Альбусом, я сам понимаю далеко не все. Я не в состоянии объяснить его такому невежде и тупице как Вы, да еще стоя в людном кабаке с вашей палочкой у затылка. Палочка исчезает. Поттер обходит столик и садится за него с другой стороны. Я тоже сажусь. Хоть в какой-то степени растолковать ему все, что ему необходимо знать, занимает полтора часа. Мерлин и Моргана, Драко бы за две минуты понял, что предмет слишком сложен для него, и потратил бы еще пять, чтобы заставить меня рассказать ему «главное» - то есть, пересказать проблему человеческими словами. - Короче, Поттер. Благодаря Вашей ментальной связи с Лордом Вы сможете точно почувствовать момент, когда он воссоединится со всеми частями своей души. Дальше у Вас будет уйма времени, чтобы его убить – даже в Лаборатории процесс зарядки новых хоркруксов займет у Лорда уж никак не меньше десяти-пятнадцати минут на каждый. Но лучше бы не давать ему времени прийти в себя после слияния. В процессе слияния он колдовать не может, его сила связана; но если Вы поторопитесь и вылезете раньше времени – своими руками подготовите его новое перевоплощение… Так что ждите возвращения его силы, и как только почувствуете боль в шраме – сразу бейте на поражение. - Как Вы проведете меня туда? - Это не ваша забота, Поттер. Хороший вопрос, на самом деле.
<осторожно, сейчас будет мужской разговор по душам (сначала написалось "по ушам")- много мата>
После нескольких часов раздумий над хорошим вопросом я иду советоваться к Люциусу. Он портрет? Портреты созданы чтобы помогать людям, вот пусть и помогает. Но сегодня не мой день. - Привет, Люци. - А. Явился, придурок, - в нарисованных глазах мелькает веселое малфоевское бешенство. Гнев Люци всегда был для него еще и развлечением, в нем никогда не было оттенка горечи или стыда. Когда Малфой считал нужным злиться, он как бы отпускал себя на волю и наслаждался собой настоящим, - Ты что творишь с моим сыном, идиот хренов? - Люци, а не пошел бы ты на хуй, - вяло огрызаюсь я, - уж как-нибудь я сам разберусь в своей жизни. - Это не твоя жизнь, поганка ты старая, - ого, вот это Люци разошелся. Да он на портрете моложе самого себя на пару лет, еще до главных неприятностей; я и забыл, какой он тогда был, - это жизнь Драко, которого ты ебешь. Вернее, не ебешь, потому что тебя опять какая-то мантикора за жопу укусила. Тебе истории с Регом мало? - При чем тут Рег, скажи на милость? Ты нашел о чем вспомнить, Драко тогда еще в проекте не было. - Драко тогда, любезнейший, уже вполне был. А история Рега Блэка тут при том, что ты опять как идиот собираешься зарыться рожей в песок, и подставить задницу обстоятельствам. Как ты это делал с Блэком, с Лордом, с Регом, с Розье, и Мерлин знает с кем еще. Каждый раз, когда были затронуты твои драгоценные чувства. Но на этот раз дело касается благополучия моего сына. И здесь мы видим разницу в двадцать лет не в твою пользу, так что изволь соображать головой. - Ты мне именно в этом особенно способен помочь. Эксперт по сердечным делам нашелся. - Я-то как раз эксперт. У меня ни разу ни одна любовница с женой не столкнулась. И ни одна не ушла от меня недовольной. - Могу себе представить. - Нет, Севви, ты не можешь. Ты можешь только истерить втихаря, да изводить партнера, если он тебе позволяет. Если хочешь знать, именно поэтому я отказался тебя трахнуть тогда в школе, а вовсе не потому, что я такой ядреный гомофоб. Прикинул количество мозгоебли, и решил, что игра не стоит свеч. - Ну, спасибо. Я весь до сих пор переживаю. - Ты, мать твою, именно что до сих пор переживаешь. Мальчик извелся. Он не может пропуск в замок сотворить для невесты, потому что ему кажется, что этим он предаст тебя. Ты его патронус видел? - Представь себе, видел. Отец и крестный в паре. Очень трогательно. - То есть, тебе не помогло. - Помогло. Я благодаря ему выжил, если хочешь знать. Я только не понимаю, что это доказывает. - Сев. Это до хрена всего доказывает, но это все хуйня. Ты просто должен начать, Мерлин тебя раздери, думать о Драко, а не о своих старых заморочках. Ты примеряешь на него свои прошлые обломы, а у мальчика первая в жизни серьезная связь идет наперекосяк. - Люци, знаешь что? – говорю я ласково, - Ты портрет? Портрет. Так вот виси себе на стене и украшай интерьер. А в своих проблемах я без тебя разберусь. Посоветовался, называется. Тьфу ты, пропасть.
В назначенный день мы встречаемся около церкви. Драко смотрит на Поттера с недоумением, Поттер на него – так, как будто сейчас полезет в драку. - Северус, это что? - Это, как видишь, надежда нашего волшебного мира. Мистер Поттер любезно согласился нам помочь. - Помочь? Этот? - Ты ведь понимаешь, почему я не мог обсудить с тобой планы раньше? Драко кивает. - Легилеменция. Весь прошлый день он провел у Лорда. И не сказал мне ни слова о том, что там происходило. - Пять баллов Слизерину. У мистера Поттера с Лордом ментальная связь. Он почувствует, если у того возникнут агрессивные намерения. Легилеменция в Лаборатории действовать не будет – там должно быть слишком много магии, большие помехи. Так что у нас будет фора. - И ты уверен, что Поттер не ударит Лорда в спину, пока мне ничего не будет грозить? - Я уверен. Ты можешь мне довериться? Уверен я только в том, что угроза будет. Иначе Лорд попросил бы Драко провести его сквозь защиту, но не позволил бы ему присутствовать при ритуале. Хорошо проинструктированный Поттер до сих пор молчит в тряпочку, пять баллов Гриффиндору, Поттер, за обучаемость,. Но тут не выдерживает. - Я не бью в спину, хорек. - Ну и дурак, Потти. - Ты подлая, слизеринская… - Слушай, Поттер, прежде, чем я тебя туда впущу, я должен кое-что тебе объяснить. Ты про родовую защиту что-нибудь знаешь? Тебя ведь отправляют на лето домой к твоим родственничкам-магглам? - Знаю. Кровь родителей меня защищает, пока я там, и что? - Так вот представь себе – этим поместьем мои предки владели на протяжении четырехсот лет. И все они были могущественные волшебники, и каждый из них вкладывал в свою собственность куда больше души, чем это свойственно магглокровкам, не знающим, как обращаться с родовым Домом. А до них этим местом владели потомки самого Слизерина, которые передали поместье моей семье на основании полноценного магического контракта, так что частица их силы тут тоже есть. Ты представляешь себе мощь здешней родовой защиты? - Ого. - Вот то-то и оно, что ого. Ты думал, чистая кровь – это так только, перед Грейнджер погордиться? Короче, Поттер. Как только мы войдем в подземелье – держи себя в руках. Если ты не только попробуешь мне что-нибудь сделать, но даже и подумаешь обо мне плохо – я за последствия не ручаюсь. Защита реагирует на сильные эмоции. И, кстати, чтобы у тебя не было иллюзий – Северуса она тоже прикрывает. А тебя нет. - Это… Потому что вы любовники? Ха. Поттер краснеет. - Я разрешил бы тебе отсосать мне по-быстрому в интересах общего дела, Потти, если дело бы было только в этом. Защита прикрывает тех, кого я люблю, понял? - По-моему, ты просто блефуешь, хорек. Мой… Один человек, которого я знал, тоже унаследовал родовой дом, очень старый. И я видел, как, эээ… другой человек на него там сто раз орал и слюной брызгал. И ничего ему не было. - Значит, или не всерьез орал, или Дом твоего приятеля не принял. Там портреты ругались? Эльфы пакостили? - Еще как. - Скажи своему знакомому, что ему надо убираться из этого места. Если родовой Дом не принял хозяина, то он там зачахнет. Из недостойного наследника Дом все силы вытянет. Драко разворачивается и первым входит в церковь. Я Алохоморой открываю дверь в подземелье – я нашел ее в прошлый раз, открыл, но войти не смог. Сейчас Драко просто идет по коридору, и свет послушно вспыхивает перед нами, освещая нам дорогу. Владение принимает хозяина. Драко время от времени прикасается рукой к стене, останавливается, как будто прислушивается к чему-то. Дойдя до центра большого зала, замирает; на секунду на нем скрещиваются светлые лучи, идущие от стен. Все. Обряд вступления во владение совершился.
Лаборатория оказалась совершенно пуста. Никакого оборудования, только несколько просторных столов и что-то вроде площадки, выложенной темным мрамором – удобно рисовать руны. Камин-не камин, углубление, где можно развести огонь. И гудение магии – помещение буквально переполнено ею. Мыслей Поттера, за которыми я на всякий случай приглядываю, я больше не слышу. Не услышит и Лорд, тут дело не в силе легилемента, а во внешних помехах. Я обследую стены – где-то наверху должна быть замаскированная галерея. У Хильдеберта было полно учеников, и он имел гнусное обыкновение экспериментировать с одними, а другим втихаря давать возможность наблюдать. Остались впечатляющие мемуары – старичок увлекался сексуальной магией. Забытый классик, вообще-то, создатель проклятия бесплодия – это он контрацептив пытался изобрести. В одиннадцатом веке, на минуточку. Основатель научной школы. Вопреки нравам эпохи, с удовольствием обучавший не только волшебников, но и талантливых ведьм. Отец двух знаменитых сыновей – бесстрашного рыцаря, ушедшего к магглам, и монаха-атеиста. Напрочь вытесненный из народной памяти великим предком Салазаром и совершенно бездарным учеником Барбарисом Болттауном, заслужившим бессмертную славу в результате того, что именно он на старости лет ввел охоту за снитчем в правила квиддитча. Перечитав труды Хильдеберта Слизерина в ходе давешних библиотечных раскопок, я нашел там ряд весьма здравых, недооцененных современниками идей. Я командую: - Поттер – наверх. Лестницу видите? Драко почти в ту же секунду объявляет: - Так, я пошел встречать Лорда. - Даже думать не смей. Легилеменция. Сам войдет, не маленький. Достаточно, что ты его тут ждешь. И через пару минут в Лабораторию действительно входит Лорд. Оглядывает помещение, прислушивается к магии. Достает из кармана сверток и увеличивает его – оборудование. Жаровня, хрустальный шар, разные мелкие причиндалы. - Добрый день, Драко. О, Ссеверусс. Ты ссопровождаешь нового хозяина? Ну, постой в ссторонке. Я чувствую действие связывающего заклинания, и почти немедленно магия защиты начинает разъедать путы. Работает, кто бы мог подумать. Лорд при помощи Драко раскладывает хоркруксы, чертит пентакль – светлый, вершиной кверху, надо же. Встает в центр пентаграммы, разжигает жаровню, бросает в огонь вещества, и вручает Драко шар. - Смотри внимательно, Драко. Сейчас я буду их ловить. Никаких эффектных жестов. Когда доходит до дела, Темный Лорд спокоен и сосредоточен. Только со мной он варил зелья, которых по всем параметрам просто не могло существовать, а Драко, похоже, он научил чему-то куда более опасному. Он берет один из хоркруксов, и произносит над ним заклинание вызова. Я ничего не вижу, но Драко следит глазами за чем-то как бы порхающим в воздухе, а Лорд ловит это что-то на кончик палочки и препровождает в шар. И еще одно. И еще. Мне не нравится, что Драко держит сосуд в руках – если бы Лорд попросту хотел вернуть себе части своей души, то он бы высвободил их и ждал бы естественного слияния. Уповая на то, что внимание Лорда поглощено процессом, я помогаю защитной магии невербальными заклинаниями. Руки свободны. Пять хоркруксов. Это все. Было семь. Перстень сжег Альбус, дневник уничтожил Поттер. - Смотри, Драко. Сейчас будет Слияние. Лорд подносит ладони к шару, который все еще в руках у Драко. Так я и знал. Он хочет воспользоваться его телом. Одним движением я выбиваю шар из рук Драко, по-маггловски, кулаком, без всякой палочки. И отшвыриваю мальчика в сторону. При соприкосновении с мраморным полом шар разбивается. Отлично. Сейчас начнется слияние, и у нас будет фора. Я становлюсь между Драко и Лордом, и говорю, глядя в красноватые глаза: - Ты его не получишь, уродливая рептилия. Не раньше, чем убьешь меня. Он мой. Весь мой расчет на то, что, когда Лорд будет в состоянии поднять палочку на меня, у Драко будет пара лишних миллисекунд чтобы среагировать. А если его чувства так сильно изменились с тех пор, как мы напоролись в лесу на того шпика, то мне все равно жить незачем. Но ударить после того, как я упаду, он успеет по любому. - Северуссс… - шипит Лорд, - Значит, теперь уже он – твой? Вы ссстановитесссь однообразными, любовнички. Лорд не бьет с ходу, и это значит, что слияние уже началось. Теперь только бы ни один из мальчиков не поторопился. Его змеиные глаза на ходу меняют цвет. Голубой. Я совсем забыл, что у Тома были темно-голубые глаза. Он начинает поднимать палочку, целясь мне в лоб, и я уже вижу, что Драко не успевает среагировать – нет боевого опыта. Но в этот момент звучит звонкий голос с галереи – «Эй!», - Лорд запинается, поднимает голову, и при виде Поттера - или его шрама? - теряет долю секунды. Драко вскидывает свою палочку, и кричит «авада кедавра!» В тот же самый миг, почуяв конец трансформации, «авада кедавра!» - кричит с галереи Поттер. Наверное, я добиваю уже мертвое тело, но я все-таки поднимаю свою палочку, и, вкладывая в заклятие всю свою ненависть, тоже говорю: «авада кедавра».
Поттер ссыпается с галереи, и устремляется к телу Лорда, но я перехватываю его и крепко держу за плечо. Потому что Драко уже опустился рядом с Лордом на пол, и положил его мертвую голову к себе на колени. И ладонь Драко надолго задерживается на его лбу, опускается ниже и нежно закрывает глаза. Драко ловит что-то в воздухе, видимое только ему, принимает это в горсть, наклоняется над собственными руками и шепчет: - Простите меня, милорд. Удачного путешествия. Вы говорили, там не страшно. И отпускает это в пространство, как птицу в полет. А потом поднимает голову, и смотрит на меня отсутствующим взглядом. - Понимаешь. Я знаю, что он сделал тебе, и может быть, отцу, и вообще… Но это я только слышал. А мне самому он был… Он был таким... Он меня учил быть собой. Я понимаю, мой мальчик. Я помогаю ему подняться, и я не могу не спросить. Пересохшими губами, севшим голосом, через силу. - Я тебя предал? Драко водит пальцем по моему обшлагу и говорит без всякого выражения: - Ты меня обманул. И ты принял за меня решение, которое я имел право принять самостоятельно. Но ведь ты же меня спасал, так? Ты же это сделал не для того, чтобы избавить мир… от него? Я не могу говорить. Но Драко продолжает. - И вообще, знаешь, я думаю, что эту ерунду про предателей какие-то Уизли придумали. Просто чтобы был повод клеить ярлыки на тех, кто решил быть не на их стороне. Он отцепляет мою ладонь от поттеровского плеча, и обвивает ее своими пальцами. И все тем же безжизненным голосом говорит: - Пойдем, а? Я на секунду высвобождаю руку, чтобы ткнуть палочкой в Волдеморта. Инсендио. Но когда мы направляемся к выходу, мне в спину упирается нечто острое. Поттер. - Стой, убийца. Ты думаешь, тебе так все с рук сойдет? Я мгновенно оказываюсь в боевой стойке с палочкой наизготовку – рефлексы. А Драко даже не реагирует толком. Он медленно оборачивается, смотрит на золотого мальчика, и нейтральным тоном произносит: - Поттер, ты забыл, что я тебе говорил про родовую защиту? Тебя никто дома живым не ждет? Поттер скисает. Я резко бросаю: - Идите вперед, Поттер, и аппарируйте в Хогсмид сразу, как выйдете из подземелья, если не хотите аваду в спину. Поттер с независимым видом идет к выходу, а Драко тихо бормочет: - Надо же, у Потти кто-то есть. Может быть, он не такой уж и придурок. И когда мы выбираемся на свет, он прислоняется лбом к моему плечу, и бессильно шепчет: - Аппарируй меня, пожалуйста. И я прижимаю его к себе.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 14
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
да уж, мальчик повзрослел, такого Драко можно уважать. Вырвал своё зубами и когтями.
Вот, прямо щаз и буду )) 
. Май плежа, как говорится.
- участник сейчас на форуме
