ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 31.10.06 08:21. Заголовок: "Версия", флафф, приключения СС/ДМ, продолжение 3-й серии от 25.11
Название: Версия Автор: http Бета: ищется Рейтинг: НЦ-17 Краткое содержание: "Версия": после 6-й книги, Драко и Снейп в бегах, и у них любофф. Снейпа арестовывают, и Драко решает за него бороться. Серия мини-фиков, плавно переходящая в миди. "Версия-2": После хэппи-энда, как и положено, у героев начинаются настоящие заморочки в отношениях. Зато благодаря Снейпу Избранный получает шанс встретиться с Лордом лицом к лицу и исполнить пророчество. Версия-3: прошло 4 года; Драко вырос и пошел в политику. Снейп начал выходить из послевоенной депрессухи. Pairing: СС/ДМ Жанр: флафф + приключения Disclaimer: угу, угу Предупреждение: слэш, герои иногда матерятся, автор ненавидит аврорат намного сильнее, чем упиванцев, людям Дамблдора читать не рекомендуется.
- Вы спасли мне жизнь, Драко. - Не стоит благодарности, сэр. Фактически Вы недавно сделали для меня то же самое. И Вы всегда защищали меня, и вы самый бли… - Драко, помолчите и дослушайте. Вы не понимаете. Магия не реагирует на косвенные причины, по которым кому-либо удалось избежать опасности. Вы же убили врага, который уже поднял на меня палочку, и это создает долг крови. Однажды Вы сможете потребовать от меня все, что захотите, и я не смогу Вам отказать. Запомните это. Драко долго молчит. Отцовским жестом задирает подбородок, судорожно набирает воздуха. - Мне этого не нужно, сэр. Я не хочу такой власти над Вами, я просто не могу себе этого позволить, после всего что Вы для меня сделали. Вы мой учитель, Вы мой декан, Вы мой крестный, в конце концов! Салазар великий, я просто представить себе не могу, что Вы по чужой воле будете должны сделать все, что угодно! Существуют ли способы разорвать эту связь, сэр, Вы должны знать? Снейп усмехается. - Не все что угодно, мистер Малфой. Все, что Вы захотите. Надеюсь, Вы способны осознать разницу? Вы не сможете приказать мне сплясать канкан или расцеловать Поттера. А вот покалечить его – вполне, если ваши чувства к нему не претерпели изменений после известных событий. - Как я могу это исправить? Ну же, я прошу Вас, сэр! - Что ж, ценю Ваш такт. Теоретически, если хотите, Вы могли бы потребовать чего-нибудь от меня прямо сейчас. Чего-нибудь, чего Вам хочется, но не слишком значительного. Одну из моих книг, возможно? Считайте, что у Вас день рождения и Вы снова можете попросить себе любой подарок. И не стесняйтесь, просите то, что Вас действительно привлекает, а то не сработает.
Драко обводит взглядом мрачную комнату. На секунду зажмуривается. И на одном дыхании выпаливает: - Поцелуйте меня, сэр! - Что? - Я требую, чтобы Вы меня поцеловали. Сейчас. Снейп вздрагивает, медлит, отступает назад, не отрывая взгляда от серебряных глаз. - Нет. - Почему? Почему, сэр? - Драко, нет, отмени это. Быстро, я же не могу сопротивляться. - Как? Как, черт побери! - Просто фините инкантатем. Скорее. - Фините инкантатем, - послушно произносит Драко. Он не может поднять глаза на учителя, - простите, сэр. Простите меня. Снейп тяжело оседает в кресло, переводит дух – сопротивляться магии крови не шутка.
- У меня есть идея получше. Пусть остается. Ты знаешь, Драко, что у меня сейчас весьма сложное положение. Пока что ты мне доверяешь. Нет, дослушай. Пока что. Ты мне доверяешь. Я надеюсь. Но рано или поздно я сделаю что-нибудь такое, что заставит тебя задуматься о моих мотивах. Ты ведь Малфой. Так вот, обещай мне, что в этом случае не будешь действовать исходя из подозрений. Ты используешь нашу связь – для того, и только для того, чтобы потребовать от меня полной откровенности в этом вопросе. Я хотел бы сохранить за собой право давать тебе советы. Особенно теперь. - Как Вы скажете, сэр. Вам решать. Политика так политика. Я понимаю. Это важно, - больше пары слов подряд Драко сейчас, кажется, не выговорить. По крайней мере, так, чтобы голос не дрогнул. - Так ты даешь мне слово? - Да, - Драко наконец поднимает голову, то ли с отчаянием, то ли с вызовом, - я даю Вам слово, сэр.
- Хорошо. А теперь, - Снейп протягивает руку, и почти улыбается, - подойди ко мне. Их объятие медленно, как в замедленной съемке, как будто оба не верят происходящему, и когда губы наконец почти соприкасаются, Снейп выдыхает - Я так давно этого хотел…
- Сеев... - Драко, ты спать собираешься? Кровать такая узкая, что не возникает даже вопроса о том, можно ли разорвать объятия. Но Драко все равно для верности придерживает тяжелые руки, обхватывающие его кольцом, трется щекой о мужское предплечье, смотрит в темноту. - Сев, а почему ты молчал? - Хм. Исключительно глупый вопрос. Какого осмысленного ответа ты от меня ожидаешь? Вот ты, например, почему молчал? - Я, - сладким сонным голосом, и так, чтобы шевелящиеся губы легонько касались руки - боялся. Что я тебе не нужен. Что ты меня не так поймешь. Что ты подумаешь, что я... - Ну, вот и я боялся. - Ты? - с Драко даже сон слетел, - Не может быть! Северус вздыхает и сильнее утыкается носом в светлую макушку. - Маленький ты ребенок. Бояться - необходимо. Тот, кто играет в бесстрашие, в деле всегда оказывается трусом. Он просто не в состоянии вовремя распознать свой страх и совладать с ним. У него просто нужного опыта нет, понял? - Не-а, не понял. - Что ты еще не понял? - Сееев... А ты меня люююбишь? - Не скажу. - Ну почемуу? Руки, обнимающие сильно, бережно и крепко; пальцы, нежно поглаживающие кожу; ноздри, вдыхающие запах его волос; губы, легко скользящие по виску, осторожно целующие ушко; тяжелое тело, прильнувшее по всей длине к его собственному, вдруг ставшему столь гибким и хрупким, обволакивающее, защищающее от всех опасностей внешнего мира... - Боюсь. Не умею я об этом говорить, Драко. Спи давай.
Отправлено: 02.11.06 06:37. Заголовок: в бархатной коробочке
- Сеев… - Да, Драко? - А ты когда-нибудь влюблялся? - Драко, тебе известно, сколько мне лет? Ты считаешь возможным, что я двадцать лет хранил невинность, дожидаясь твоего блистательного появления в моей жизни? - А когда ты влюбился в первый раз? - В школе. На пятом курсе, если тебе интересно. - В кого? Я его знаю? - Да, Драко, ты его знаешь. Именно поэтому я не испытываю ни малейшего желания обсуждать с тобой эту тему. Это не только мои секреты, знаешь ли. - Ты когда-нибудь влюблялся в гетеросексуалов? - Один раз. Ничего хорошего из этого, как ты понимаешь, не вышло. Я не хочу об этом говорить. - А ты любил отца? - Я очень любил твоего отца, он был моим лучшим другом. Если ты хочешь спросить, был ли у нас роман, нет, твой отец не интересовался мужчинами. Возможно, в юности он как-то экспериментировал, но к тому моменту, когда началась наша дружба, этот вопрос был для него закрыт. Абсолютно. И нет, та неприятная история – это был не он. Мы действительно были друзьями. - Сев, а тебе девушки когда-нибудь нравились? - Нет, насколько я помню. Нам обязательно обсуждать мою сексуальную биографию? - Ага. Обязательно. Я бы еще свою с удовольствием с тобой обсудил, если был бы уверен, что ты не взовьешься. - Даже не думай об этом. Ты не забыл, что это тебе я… кхм. А всем твоим предыдущим, с позволения сказать, предметам я, скорее всего, или декан, или, по крайней мере, преподаватель. - Да каким там предметам. Я же в тебя влюблен с двенадцати лет. Нет, ну это не значит, разумеется, что я ни с кем не обжимался по углам в школе… - Что??? – Северус молниеносно пересек комнату и оказался с юношей лицом к лицу. - Сев, ну ты что, ревнуешь? Ну ты нашел к чему… Снейп раздраженно отмахивается. - Не говори глупости, Драко. Что ты там сказал про двенадцать лет? - А ты что – даже не замечал? Я думал, ты нарочно дистанцию держишь, чтобы у меня не возникало лишних мыслей. Мастер зелий устало прикрывает глаза и объясняет: - Нет, я не замечал. Мне даже в голову не приходило, что я могу тебя заинтересовать в этом смысле. А вот твоя мать наверняка знает – Нарси еще ни одному человеку в этих делах провести не удалось. Когда ты начал меня, ммм, волновать, она моментально это заметила. Только она одна. Очень деликатно дала мне понять, что она в курсе, но доверяет моему благоразумию. Твоя мама замечательная женщина. Любая другая на ее месте впала бы в истерику. Когда она доверила мне защищать тебя, я понял это так, что она рассчитывает на мои чувства, но, хорошо меня зная, уверена, что я не воспользуюсь этой ситуацией, чтобы тебя соблазнить. Но если то, что ты говоришь о себе – правда… Вот так фокус. - Значит, мама нас не убьет, когда мы вернемся домой и во всем признаемся! Сев, как же я обожаю свою маму! - Да уж. С матерью тебе повезло. - А тебе? - Ладно. Признаюсь, мне тоже изрядно повезло, что Нарцисса отличается редким пониманием людей и необычайной широтой взглядов. - Нет, я спрашиваю – а твои родители как относятся к тому, что ты, ну… - Я порвал с отцом задолго до того, как смог разобраться в своей сексуальности. А мать ничего не знает. До сих пор периодически делает попытки меня женить. Мне даже подумать неприятно, как бы она отреагировала, если бы узнала, что ее сын – голубой, да еще влюблен в собственного студента. - Сееев, - Драко кидается ему на шею и неожиданно захлебывается слезами. - Драко, да что с тобой сегодня? Что случилось? Что я такого сказал? - Ты сказал… ты сказал, что влюблен в меня. - Драко, для тебя так много значат слова? Честно говоря, я думал, что у меня это на лбу написано. - Ага… - (хлюп), - на лбу… крупными буквами готическим шрифтом… На лбу у тебя, если хочешь знать, как правило написано: «Драко, я тебя хочу, но не смей лезть ко мне в душу». - Драко… Мерлин. - (да я дышать забываю, когда ты ко мне прикасаешься; я пялюсь на тебя как мальчишка, хотя вот уже две недели ты спишь в моей постели; я готов обсуждать с тобой свои отношения с родителями; ты лучшее, что со мной случалось в жизни; я умру за тебя хоть сейчас; невозможно, невыговариваемо, пауза недопустимо затягивается), - Ну что мне тебе, кольцо в бархатной коробочке преподнести, как девушке юной? Какого черта тебе нужны формальные заверения? - Северус, - Драко старательно копирует фирменный снейповский вздох и сопутствующий ему взгляд в-этой-комнате-только-один-взрослый-и-детка-это-не-ты, - кое-кто со всем своим опытом и со всей своей легилеменцией ухитрился пять лет не замечать, как я по нему с ума сходил. Ты думаешь, я мысли лучше тебя читаю? Снейп открывает рот, чтобы сказать что-то ехидное, но не произносит ни слова. Он притягивает юношу к себе и, покачивая того в объятиях, мысленно обзывает себя замшелым идиотом, и мысленно же клянется, что вот прямо завтра пойдет к ювелиру и купит кольцо. В бархатной коробочке. И пропади все пропадом.
Отправлено: 03.11.06 04:00. Заголовок: беречь и защищать
- Сеев… - Ну что еще, Драко. - Сев, ты меня никогда не бросишь? Он вздыхает и закатывает глаза. Перевод: «Малфой, опять ты со своими идиотскими вопросами. Почему бы тебе не спросить меня о чем-нибудь увлекательном, вроде влияния фаз луны на кроветворные свойства корня граната?» - Я полагаю, гораздо вероятнее, что ты меня бросишь первым. Вот зараза. - Почему это! - Повзрослеешь. Встретишь девушку. Ты же ничего не имеешь против девушек, я прав? Я пожимаю плечами. Я вообще не понимаю, почему кому-то должны нравиться только девочки, или только мальчики, или только коккер-спаниэли. Я люблю Сева, а не каких-то там абстрактных «мужчин». - Не знаю. Раньше точно не имел. - Ну вот. Захочешь быть сверху. Захочешь таких отношений, в которых ты сильнее партнера, чтобы ты сам мог кого-то, - стучит пальцами по подлокотнику кресла, подыскивая слово, - беречь. Защищать. Мы выйдем из подполья, и ты станешь встречать разных людей, молодых и привлекательных. Закончится война, и ты вспомнишь о долге перед родом. Которому нужен наследник. Мало ли. Ну нет, уважаемый профессор. Малфои по пять раз на одни грабли не наступают. Фиг я сейчас буду спорить и возражать, чтобы ты меня опять по стенке размазал. Я уточняю тихо и очень вежливо. - Наследники. - В смысле? - У меня будет целая куча наследников. Чтобы, если кто-то из них окажется таким как мы, ему не пришлось изображать из себя спермодонора. И слушать гадости по этому поводу от любимого человека, как будто он в этом еще и виноват. Хмыкает. - В мою честь будут внесены изменения в семейный кодекс Малфоев. Я безумно польщен. Вот за что он меня? Что я такого сегодня сделал? А я вот надуюсь и буду дуться до послезавтра. На самом деле, он меня уже почти до слез довел. Но когда изображаешь ужжжасную обиду, то по-настоящему обижаться некогда. Ага, забеспокоился. Так-то. - Драко. Если ты не заметил, я просто пытаюсь ответить на твой вопрос. Мне кажется более вероятным, что мы когда-нибудь расстанемся по твоей инициативе, потому, что я в два раза старше и меняюсь гораздо медленнее, чем ты. Через десять лет, если я буду жив и на свободе, то у меня прибавится два десятка седых волос, три десятка публикаций и пара эксцентричных привычек. А ты через десять лет будешь совсем другим человеком, с совсем другими приоритетами. Вот и все. - А тебя мне нельзя будет беречь? - Ну, знаешь ли, надеюсь, что я начну нуждаться в чьей-либо опеке гораздо позже, чем ты достигнешь зрелости. Зараза. Вот он сегодня весь день такой, и никак его не растормошить. Все, сдаюсь. Сейчас я буду подлизываться, и ныть очень жалобно. Повторяю: очень. Это я умею. Не обращая внимание ни на какое грозное сверкание глазами, я нахально забираюсь к нему на колени, обнимаю, прижимаюсь, глажу жесткие волосы, прямые и упругие. - Сееев… ну что ты меня шпыняешь весь день, а? Я должен за что-то извиниться? Или случилось что-то плохое? Случилось. Точно. Он прислоняется лбом к моему плечу, и от этого жеста у меня падает сердце. Пальцы тихонько скользят вдоль моего позвоночника, обычно у меня все плавится внутри, когда он так делает, а сейчас – холодок по коже. И от молчания, и от этой тяжелой головы у меня на плече, и от понимания, что он сейчас просто прячет от меня лицо и подбирает слова. Наконец, он ссаживает меня с колен – необидно, бережно, - легко поднимается и приносит со стола пачку газет – тех самых, над которыми провел все утро, изучая там каждое слово с таким видом, как будто это не презренная «желтая пресса для безмозглых идиотов», а новейший выпуск «American Alchemical Review». - Не знаю, с чего ты взял, что я чем-то недоволен. Наоборот, у нас хорошие новости: расследование смерти Люциуса закончено, и ты можешь вступать в права наследства. Это значит, что тебе больше ничего не грозит, ты возвращаешься домой. Теперь они с тебя пылинки сдувать будут – и Лорд, и министерство, и Минерва с компанией, если только они там у себя уже успели разобраться, кто из них самый истинный преемник Дамблдора. Удачно, что у тебя все еще нет метки. Теперь они тебя будут вербовать наперегонки. У тебя в руках будет столько денег, людей и артефактов, что никто из них не откажется от надежды заполучить такого союзника; убить тебя или посадить, значит распылить эту мощь по двадцати дальним наследникам, уничтожить, фактически. Пока у всех есть надежда заманить тебя на свою сторону – ты в безопасности. Если хочешь мой совет – не торопись выбирать, заставь их посоревноваться за тебя. И никогда не принимай необратимых решений, которые связали бы тебя с одной из сторон навсегда. Вот так. Выходит, загадочная смерть отца в Азкабане спасла меня и от авроров, и от Лорда. И Северус, конечно же, уже придумал для меня самую наихитроумнейшую стратегию, которая приведет меня к успеху и безопасности. И сейчас мне светит очередная лекция по политэкономии магического мира часа так на четыре. Но я задаю единственный вопрос, который меня действительно интересует: - А ты? Ты тоже можешь возвращаться? - Я смогу начать хоть что-то делать для того, чтобы решить свои проблемы, когда ты вернешься в Мэнор, и у меня будут развязаны руки. Единственное, чего мне жаль – так это того, что я не увижу, как замок принимает нового владельца. Это вообще необычайно интересный процесс, который никто еще не изучал в деталях, а такой древний и мощный комплекс, как Малфой-Мэнор… - Сев!!! – я ору, не сдерживаясь, - Какой, к годриковым гиппогрифам, интересный процесс? Я никуда, блядь, никуда не поеду без тебя, вообще! - Нет, ты поедешь, - я совсем забыл, что у моего декана есть и такой голос – стальной и отрешенный, - Ты не будешь всю жизнь прятаться по маггловским мотелям от ненормальных спасителей и властителей мира, что, впрочем, одно и то же. Ты поедешь и вернешь себе возможность вести ту жизнь, для которой ты предназначен. Будешь управлять имением, ворочать миллионами и вести переговоры с самыми сильными магами мира. Ты сейчас отвечаешь за чертову прорву людей, тебя ждет твоя мать, и ты можешь быть игроком – игроком, Драко, а не проходной пешкой, как твой драгоценный Поттер – в большой игре. И уехав домой, ты дашь мне возможность начать выгребаться из всего этого дерьма, чего я никак не могу сделать, пока я отвечаю за твою жизнь. Я тоже не собираюсь прятаться до самой смерти, знаешь ли. И ты спокойно – я сказал, спокойно, как подобает Малфою – дождешься, пока я выгребусь и сам к тебе приду. Если мне понадобится твоя помощь, то будь уверен, я не постесняюсь ее попросить. И если за время моего отсутствия ты хоть раз позволишь себе усомниться в том, что я навсегда твой, значит вся эта история вообще с самого начала не стоила медного кната. Ты все понял? Я не знаю, что ответить. Я в этот момент вообще не уверен, что когда-нибудь смогу заставить себя разлепить губы и сказать что-нибудь осмысленное. И я делаю единственное, что приходит в голову – сползаю на пол, утыкаюсь лицом в его колени, и обхватываю крепко… крепко… так крепко, как будто мне не придется рано или поздно разжать руки, встать, и сделать в точности так, как он сказал. И ощущая его пальцы в своих волосах, я с кристальной ясностью осознаю, что в мире есть человек, которого мне хочется беречь и защищать. И теперь у меня есть для этого все возможности. Ведь я Малфой.
Будешь тут в характере, 24 часа в сутки наедине с предметом своей стрррасти :) И потом, думаете, он действительно купил Драко кольцо? Фигушки, придумал себе кучу супер-неотложных судьбоносных дел, и отложил до второго пришествия.
Я думал, мы будем прощаться. Ага, щас. Как только я немного пришел в себя, Сев заварил кофе, выложил на стол стопку чистой маггловской бумаги и начал набивать мою башку схемами и фактами, которые, по его мнению, могут мне пригодится. Как будто мы не занимались этим каждый день, по много часов в день и без всякой магии. Как будто он не учил меня всю жизнь. Как будто у нас куча времени впереди. Как будто он не мог этим заняться с утра, вместо того, чтобы доводить меня своим знаменитым сарказмом. И только когда у меня голова окончательно перестает воспринимать что-либо новое, он уничтожает последнюю кучку бумаги, кладет мне руку на плечо, и, как ни в чем ни бывало, предлагает: - Ну что, ужинать будем? Или сразу в постель, завтра встаем в шесть утра. - Почему в шесть? - Потому, что в восемь по всей стране пересменка в авроратах. Мы дойдем пешком до здешнего волшебного района, найдем там кабак с общественным камином и сядем завтракать. В три минуты девятого ты отправишься домой, а у меня будет время оттуда убраться, пока отдел слежения засечет перемещение в Малфой-Мэнор, пока поймут, что это ты, ну и так далее. Больше бардака в охранке – меньше риска. Я молчу, и он ведет меня в сторону кровати, и там мы долго стоим, и просто смотрим друг на друга. На расстоянии. Не начиная раздеваться или раздевать друг друга. Смотрим. А когда он наконец делает шаг ко мне, за окном раздаются хлопки аппарации. Много. На секунду мне кажется, что это люди Лорда – тогда бы все было совсем просто. Лорд Волдеморт отменный политик и сильный легилемент. Ему хватило бы одного взгляда, чтобы понять, чего не стоит делать, если он хочет со мной когда-нибудь договориться. Но это авроры. В какую-то минуту у меня возникает идиотская мысль бежать, но Сев одним движением задвигает меня за свою спину, и в тот момент, когда дверь распахивается, он демонстрирует раскрытые ладони и учительским голосом заявляет: - Спокойно. Мы сдаемся. Мы не оказываем сопротивления. - Кто это «мы»? – провинциальный увалень-аврор чем-то неуловимым напоминает Уизли, такой же рыжий и нескоординированный, - Северус Снейп, ты арестован за убийство Альбуса Дамблдора и похищение Драко Малфоя. Мистер Малфой, прошу следовать за мной. Вы будете доставлены домой после короткого опроса и осмотра колдомедика. Ваша мать уже извещена, что нам удалось вас найти. - Прямо так «за убийство»? - фыркает Сев, - Даже не по подозрению. Правоохранительная система совершенствуется на глазах. Ордер, пожалуйста. Кто тут у вас главный? Сколько их тут, десять? Нет, еще в коридоре. - Я тебе сейчас покажу ордер, - жирный пожилой коп замахивается, а я швыряю в него «ступефай». Мне ничего за это не будет. Я Малфой. - Драко, не делай глупостей. Если эта жирная свинья поставит мне пару синяков у тебя на глазах, то будет о чем поговорить в суде. - Мистер Малфой, - какой-то хмырь в штатском, серенький такой весь, невзрачный, - мы все понимаем, что Вы сейчас не вполне в форме, но прошу Вас все-таки держать себя в руках, - во, я угадал, ничего не будет, - Мистер Снейп, Вы, кажется, утверждали, что не станете оказывать сопротивления, так что сдайте палочку добровольно. Похитить наследника Малфоев было не лучшей идеей в Вашей жизни, так что не осложняйте свое положение еще больше. Мы еще должны убедиться, что потерпевшему не причинен непоправимый вред. Потерпевший, значит. Интересно, как они надеются заткнуть пасть Поттеру. - Никто меня не похищал. Я совершеннолетний. - Драко, с этими разговаривать не имеет никакого смысла. У них инструкции. - Сев вытряхивает палочку из рукава, и протягивает аврору, - Я протестую против безобразного произвола, но подчиняюсь силе. Вы не предъявили ордера, так что юридически вы не авроры, а банда похитителей. - Никто меня не похищал! Моя палочка при мне, если вы еще не заметили! Я иду с вами, и если хоть один волос упадет с головы профессора Снейпа, я лично обещаю вам общение с лучшими адвокатами Англии. - Сев шипит сквозь зубы, - Драко, заткнись. Серенький нисколько не растерян. - Мистер Малфой нуждается в срочной беседе с колдомедиком. Гринвел, опрос пострадавшего Вам придется отложить. Это называется стокгольмский синдром, я вам потом объясню. Я ловлю острый взгляд Сева и соображаю, что нужно тянуть время. Мама доберется до отделения раньше нас, ей только вызвать к себе юриста, да в камин ступить, и там уж мы им устроим такого колдомедика, что Мерлин в гробу перевернется. Так что пока Снейп мастерски доводит авроров до белого каления, придираясь к каждому их действию в ходе обыска, я развлекаюсь на самый аристократический манер: требую воды, потому что я слишком переволновался, заставляю кого-то из них вылить воду и вымыть заново стакан, потому что он пыльный, требую подробного отчета о том, кто конкретно разговаривал с моей матушкой, был ли он достаточно тактичен, (о, с родственниками похищенных у нас беседует профессиональный психолог; да что вы говорите, как интересно), и как она отреагировала на известие. Интересуюсь происхождением рыжего, потому что мне якобы показалась смутно знакомой его фамилия. В общем, на полную катушку соответствую представлениям провинциальных копов о том, как измываются над трудовым народом гнусные столичные снобы. Серенький невозмутим и предельно корректен, а вот из рядовых кое-кто, похоже, завтра побежит записываться в магловскую компартию. Если они, конечно, знают, что это такое. К тому моменту, как отряд аппарирует в аврорат, оставив пару штук на месте чистить память мотельным магглам, матушка уже давным-давно сидит в отделении и льет сладкие слезы радости на груди у полного комплекта местного начальства. С удовлетворением отмечаю, что достала она их почти так же сильно, как я своих. Первое, что она делает, это с рыданиями бросается мне на шею, и, пока мы обнимаемся, шепчет на ухо: «Его отсюда заберут». Второе – представляет мне адвоката (я его сто лет знаю, это цирк для авроров, чтобы прониклись званиями). Я думал, по поводу колдомедика она устроит скандал с цитированием законов и упоминанием обширных связей, но матушка судорожно кивает на предложение серенького, и, утирая слезы платочком с монограммой, соглашается: - Спасибо вам, мистер Крэгг, дорогой, вы совершенно правы, я об этом тоже подумала, - и из-за ее спины выдвигается наше медицинское светило, главврач святого Мунго, хороший друг семьи. Он предлагает мне выйти в другую комнату для осмотра, откидывается на спинку кресла, и добродушно спрашивает: - Жалобы есть, молодой человек? - Есть. Моего крестного только что арестовала банда каких-то недоумков. Без ордера, а половина из них еще и без формы. - Ну, такие жалобы не по моей части. А что, позвольте поинтересоваться, Вы делали в мотеле с Вашим крестным, если он вас не похищал, как вы говорите? Доктор смотрит на меня с особенным выражением, и я соображаю, что происходит. - В мотеле, доктор, мы, с вашего разрешения, трахались. Мне недавно исполнилось семнадцать лет, и я наконец смог затащить в койку любовь своей жизни, - доктор одобрительно кивает, - Он, видите ли, пальцем отказывался ко мне прикоснуться, пока я не стану совершеннолетним. - И прекрасно делал, молодой человек, и прекрасно делал. Весьма достойных правил джентльмен, профессор Снейп. Но вы ведь, кажется, исчезли из Хогвартса за день до Вашего дня рождения? - Именно так. На замок было нападение сторонников Того-кого, ну, Вы понимаете. Какая-то тварь убила директора. Профессор Снейп, кажется, пытался его защитить, а потом там оказался Поттер и с какой-то стати решил, что убийца – профессор, понятия не имею почему. Северус убедился, что директору уже не помочь, и отправился искать своих студентов; меня нашел первым, я был поблизости от места событий, когда все началось. Мы решили осмотреть периметр, не хватило ли у кого-нибудь из малышни мозгов отбежать подальше от замка. Тут этот идиот Поттер атаковал нас сзади, визжа какие-то кретинские обвинения. Профессор не стал бить в ответ, по-моему, он просто побоялся не рассчитать силу, мы все были на взводе. Он отразил несколько заклятий Поттера, а потом еще откуда-то появился гиппогриф, а я их безумно боюсь, у меня была неприятная история в школе. Я... боюсь, я немного потерял контроль. Профессор заметил это, просто взял меня за руку и, благо уже мы были у самой границы аппарации, шагнул за нее и аппарировал прочь. Доктор кивает еще удовлетвореннее. - Мне стыдно признаться Вам, доктор, но у меня была такая истерика, что профессор просто не решился аппарировать со мной еще раз, и профессор снял номер, - в глазах доктора мелькает укоризна, - то есть, конечно, два номера в гостинице, не помню даже, где это было, чтобы дать мне прийти в себя. Я зашел в номер, и сразу уснул. А на следующий день Северус сказал, что мы должны срочно отправляться в Малфой-Мэнор, это был мой день рождения, и меня ждали дома, но я… Доктор, можно я не буду дальше рассказывать? В общем, я его уговорил не отсылать меня. И мы решили немного поездить по стране, у нас был как бы медовый месяц, мы практически не колдовали, - поднятая бровь, - ну, просто сил не было, - кивок, "да, так бывает," - мы не покупали газет, так что я до вчерашнего дня ничего не знал ни о смерти отца, ни о том, что Северуса обвиняют в каких-то кошмарах. Мы просто обо всем забыли. - Боже мой, - вздыхает доктор, - какая романтическая история. Как же я завидую молодым, мистер Малфой, если бы Вы знали. Ну что ж, никаких нарушений психики я не наблюдаю, помимо легкого любовного головокружения, о телесных повреждениях речь, как я понимаю, не идет, так что сейчас я напишу официальное заключение и сдам Вас с рук на руки Вашей дорогой матушке. И, мистер Малфой, позвольте уж мне на правах старого друга семьи сказать: очень нехорошо с Вашей стороны, что Вы ее не известили о своем местонахождении. Ваша матушка очень волновалась. Очень и очень. Я виновато опускаю голову, но вижу, что доктор откровенно забавляется происходящим. Мы выходим. - Совершенно здоров. В полном порядке. Вручаю вам сына в идеальной сохранности, миссис Малфой. Обо всем остальном он Вам сам позднее расскажет, и вы его, думаю, пожурите. Официальное заключение, вот прошу Вас, мистер Крэгг. Ба, Лукреций, а Вы-то тут какими судьбами? Сев стоит с совершенно безразличным видом, у него связаны руки, растрепаны волосы, и я пытаюсь хотя бы взглядом дать ему понять, что… неважно. Что я тут. А доктор только что не лобызается с долговязым аврором. Люк Бартоломью, начальник районного аврората Вест-Энда. Наш. То есть, Лорда, но в данном случае это все равно. - По службе, дорогой доктор. Предъявляю верительные грамоты вот этому господину, - небрежный кивок на Крэгга, - который мало того, что проводит аресты без ордера и в штатском, так еще и не желает отдавать задержанного старшему по званию с законно оформленным постановлением на задержание. Крэгг, вы мне долго еще будете голову морочить? Я встретил старого друга, и не прочь посидеть с ним где-нибудь за бутылочкой, когда мы закончим дела. Так что, мне беспокоить замминистра, или вы мне уже подарите свой драгоценный автограф? Или так и будете лепетать мне, что у вас устное распоряжение Скримжера, от которого мне не поздоровится. Вы бы хоть присутствия лучшего в Лондоне адвоката постеснялись, - кивок в сторону нашего юриста. Я вот в следующий раз, увижу министра Магии, непременно сообщу ему, какие дикие распоряжения Вы ему приписываете. И мы посмотрим, кому из нас не поздоровится. Вы там у себя в контрразведке совсем охамели. Лезете в полицейские дела, которые вас никаким боком не касаются, требуете себе нахально местных авроров в подкрепление, так извольте хоть соблюдать устав. Крэгг кривится как от зубной боли, и подписывает бумажку. - Все. Протокол обыска свой можете засунуть себе в задницу, вы там столько напортачили, что меня эта филькина грамота не интересует. Снейп, ты идешь со мной и не рыпаешься, - два спецназовца, совсем другая выправка, чем у провинциалов, вырастают с двух сторон от Сева, и меня пробивает дрожь, - Я лично прослежу, чтобы тебе дали возможность накатать на этого красавчика жалобу, хотя делам твоим грешным это никоим образом не поможет, не надейся, у нас на тебя досье в три локтя толщиной. Доктор, Вы не хотите воспользоваться моим портключом? Я зарегистрирую задержанного, на пять минут дело, а потом у меня в кабинете найдется отличный двадцатилетний огневиски. - Да, пожалуй, - добродушно соглашается доктор. И все-таки, Сева сейчас увезут в тюрьму. Официально, по нормально оформленным бумагам, под прикрытием своего человека, и доктор еще с ним перекинется парой слов, и у меня не покопались в мозгах, а у него в голове вообще никто не покопается… Это совсем не то, что попасть в лапы этого, в штатском, без оформления, без всякой связи, в полной их власти. И вообще мама умница, и превзошла самое себя… Но все-таки в тюрьму. И сейчас больше ничего невозможно сделать. Я смотрю на него не отрываясь, а он на меня не смотрит совсем. Он смотрит в пространство, и у меня в мозгу вспыхивают картинки, которые он мне посылает, как во время занятий легилеменцией. Просторные поля вокруг Малфой-Мэнора, раннее лето, солнечный день, и я сам, чуть помоложе, чем сейчас, мне, наверное, лет пятнадцать, верхом на Шебе, несусь ему навстречу, соскакиваю с седла и хочу, как всегда делаю это, когда мы встречаемся у меня дома, повиснуть на шее у крестного, а он вдруг как-то неловко отстраняется и протягивает руку. Звука нет, но я вспомнил. Он мне тогда сказал: «ты совсем уже взрослый, Драко», и голос у него был странный.
Не Азкабан. Это уже хорошо. КПЗ внутри районного аврората. «Блатная», как выразился сопровождающий. И впрямь, сухо и не холодно. Не успел я размять кисти и немного оглядеться, как в камеру вваливается Бартоломью. Хлопает меня по плечу, ржет, хвастается, как он «уделал» контрразведчика. Вот будь ты хоть трижды верный слуга Лорда, и с замначальником Конторы в одинаковых масках на одни сборы ходи, а все равно, аврор навсегда аврор, и большего кайфа, чем подложить свинью секретным службам, для него не существует. Слушай, говорит, Снейп, я тебе помог, и ты мне помоги – будь другом, накатай и правда телегу на урода. Ты же умеешь? Я накатаю. Вот уж чего мне для хорошего человека никогда не жалко, так это телеги на спецслужбиста. Надо было мне после Хога на аврорские курсы идти, глубокую душевную склонность чувствую к их любимому развлечению. А потом, говорит, тебя еще доктор посмотрит. Убедиться, что уродики тебе синяков не наставили. А может, наставили? Вот радость нам была бы, мы бы тогда на них не только телегу, а дело возбудили бы. За незаконные методы ведения допроса, а? У меня тут как раз в гостях затесался распрекрасный доктор. Можем и с синяками посодействовать, но только если ты не возражаешь. А то с меня Малфои три шкуры сдерут, и Повелитель меня, жопой чую, не прикроет. В большинстве случаев я терпеть не могу шумных и назойливых ирландцев, но вот этот Люк всегда был мне чем-то симпатичен. Возможно, тем, что искренне не видит разницы между своей работой в аврорате и службой у Лорда. Это не двойная жизнь, какая была у меня в юности, когда ночами я был гордым Смертоборцем в плаще и маске, а днем - скромным исследователем в захудалой лаборатории. Или позднее, когда днем я был членом доброго и светлого Ордена, а ночью – его лазутчиком в лагере кровожадных Смертоедов. Нынешние юнцы, кажется, думают, что обаятельную кличку «Смертоеды» Лорд сам выбрал для своих последователей; а это, между прочим, Блэк придумал. Контрпропаганда. Удачная, вынужден признать. Для Люка то, к чему я пришел лет за десять, и что до сих пор порой мешает мне спокойно спать ночами – аксиома с самого начала. У него просто одна жизнь, и одна карьера, слегка диверсифицированная для верности. И там и там он делает одно и то же, и относится к этому соответственно. Если я что-то ценю в людях, то именно это – способность не врать себе никогда, а другим – без нужды. И еще этому парню, я заметил, нравится быть хорошим копом. Вот ему заплатили, чтобы он побыл хорошим копом, или скорее попросили об услуге; а вполне возможно, что он услышал, что речь идет обо мне, и сам согласился – мы почти приятели, и Нарси об этом знает. Он в курсе, что если будет всерьез жить по несуществующим законам, то долго не продержится; но, чуя над собой надежную крышу, роль свою играет с наслаждением. И скользкому ублюдку из спеца не поздоровится по-любому. Люк, говорю я, - я только одного не понимаю – если вы друг на друга с таким увлечением пишете доносы, то почему и у спецов, и у вас в аврорате пытают подследственных не хуже, чем у Лорда? Где пресловутый взаимный контроль силовых структур? Почему у магглов работает, а у вас нет? Ржет. А то ты не знаешь. Знаю, конечно. У магглов нет Ордена Феникса, который инфильтрировал все силовые структуры одновременно, так что если ты враг добра и справедливости, то есть, Ордена, или кого-то из его влиятельных членов, то взаимный контроль внимательно смотрит в другую сторону. У магглов, черт бы вас подрал, уже лет триста как суды с состязательным процессом, а не трибуналы с номинальным присутствием адвоката. И тюрьмы без дементоров. У нас они, впрочем, тоже теперь без дементоров. Люк служит Лорду, но в отделении у него – ни одного с меткой, кроме него самого. И ни одного человека Дамблдора. Поэтому мне у него тут безопасно. Спасибо, Нарси. Ну хорошо. Давай по делу – ты когда Лорду докладываешь? Ах, ты ему лично не докладываешь. Тогда скажи тому, кому ты докладываешь, чтобы он передал тому, кому он докладывает, что я бы хотел поговорить с кем-нибудь, кто докладывает лично Повелителю. У меня есть информация; о чем там именно речь, не скажу, в твоих же интересах, но зато можешь через кого угодно, хоть министерской совой, передать, о чем там речь не идет. Там не идет речь ни о Поттере, ни о Малфое, ни о ситуации в Ордене после ухода Дамбдора. Методом исключения наш Повелитель догадается, о чем я говорю, не сомневайся. Он мне не так много давал конкретных поручений. Если Милорд готов доверить эту тему посреднику, то я все передам кому укажут. Предпочтительно Лестранж, она легелимент, а я хотел бы, чтобы не осталось ни малейших сомнений в моей правдивости, дело нешуточное. Если нет – я приму с благодарностью любую легальную помощь, но бежать я не готов. Набегался. Я теперь убийца Дамблдора, личный враг всего Ордена, на нелегальном положении у меня шансов нет, и Повелитель понимает это лучше, чем кто бы то ни было. Все, давай своего доктора. Бартоломью опять ржет, прохаживается насчет любителей в сортир в плаще и маске ходить, разворачивается, и уже в дверях спрашивает: «Снейп, а молодой Малфой тебе кто?». Малфой – я даю ему время прочувствовать отсутствие прилагательного «молодой» - мне крестник, а ты не знал? А также староста моего факультета, и лучший ученик, а что? Да он, похоже, не только деньги готов выложить, чтобы тебя вытащить. А ты как думал, мы с его отцом со школы дружим. Дружили. Но вообще, думаю, там его мать больше старается. Мн-да? Люк смотрит на меня с ехидной улыбочкой, и выходит за доктором. Если я хоть на секунду позволю себе начать мысленно отвечать на этот вопрос, то я к Мерлину расклеюсь, и тогда у меня есть шансы застрять в этой дыре надолго. Я заставляю себя собраться, но визит доктора все-таки выбивает меня из колеи. Драко, я тебя придушу при встрече. Нет, сначала… ну, понятно. Но уже потом, когда я буду в состоянии от тебя оторваться, я тебе устрою такую грандиозную выволочку, что ты навсегда забудешь решать за меня мои проблемы. Еще один владетельный покровитель на мою голову. Хотя версия-то хороша. Как версия. Я неплохо тебя учил, Драко. Впрочем, неудивительно, если учесть, что это занятие долго было единственным светом в моей жизни. Да, так версия. Внутренне непротиворечива, не лишена некоторой психологической цельности, бьется с фактами. Если не знать меня лично. Да и Драко тоже. Кроме того, такая версия не подойдет для того, чтобы убедить кого-то, кто уже верит в обратное. Но для юридической версии этого и не нужно – необходимо только, чтобы ее нельзя было разбить формальными аргументами; по крайней мере, такими, которые не удастся перекупить или замотать. Зато хорошо подойдет для газет. Хорошая версия. Не «превосходно», но определенно «выше ожидаемого». Проблема только в том, что мне хочется немедленно умереть, когда я представляю себе, что она станет достоянием общественности. Драко обращается с эмоциями, как опытный наездник с лошадьми – холит их, лелеет, деликатно подпитывает, в уместной ситуации легко, с некоторым даже щегольством выводит напоказ, когда надо – пускает вскачь, а когда надо – так же легко запирает в темную конюшню. Я свои чувства умею только сдерживать. Давить. Зато хорошо умею. Качественно. Учителя были первый сорт. А Драко ничего не стоит собрать прессуху и рассказать, мешая эмоциональную правду с вымышленными фактами, как мы таскались по стране и трахались в мотелях. Только я после этого годами буду отходить от отвращения к себе. Биться головой об стены. Фигурально, разумеется, я пока еще в своем уме. Но Драко я после этого потеряю точно. Просто не смогу сдержаться. Выпущу на него всю свою желчь и весь яд, которые он и сейчас-то непонятно за каким чертом терпит, даже в тех терапевтических дозах, которые во мне остаются, когда он смотрит на меня этим своим серебряным взглядом, и тянет мое имя, так что… стоп. Короче, то, что Драко сейчас придумал – это очень плохая идея. Я бы сам счел ее превосходной, если бы главную роль в комедии предстояло сыграть кому-нибудь другому.
Мне не страшно. Совсем-совсем-совсем. Я навещал отца в Азкабане, мне и там не было страшно. Тюрьма никогда не была для нашей семьи абстракцией. Все мое детство была тетя Белла. И мамины слезы, когда она возвращалась со свиданий; от меня не скрывали семейных дел, и когда мама рыдала на груди у отца, повторяя «они сводят ее с ума», я был рядом. Был дядя Сириус; с ним все было непросто, но мы помнили о его существовании. Была семейная история, Малфои редко оказывались на той стороне, которая сажает. Чаще наоборот. Семейная традиция, мы всегда вели самостоятельную игру, а в игре бывают проигрыши, и если ты не играешь за государство, то проигрыш оборачивается Азкабаном. А здесь просто самый обыкновенный аврорский участок, не слишком даже обшарпанный, центр Лондона, все-таки. И хозяин тут наш человек. Ничего особенного. Мне не страшно. Я просто почему-то ничего не могу поделать с огромным шершавым комком, который шевелится в моей груди, мешая дышать. Я иду по казенным коридорам за неуклюжим пожилым аврором, и пытаюсь заставить себя думать о том, что я сейчас увижу Сева. А думаю только о том, что он – заперт. Что с ним в любой момент могут сделать все, что угодно. Только не он. Только не с ним. Дверь гремит, нет, это у меня воображение разыгралось, самая обыкновенная дверь, с парой запирающих заклятий, она просто открывается. Сев. Кладет ладонь мне на плечо, и удерживает меня на расстоянии, пока за аврором не закрывается дверь. И только потом притягивает к себе и целует. Слава Мерлину, он ведет себя так, как будто у меня вообще нет своей воли, и я полностью подчиняюсь его рукам, его губам, его желанию, которое он даже не пытается сдержать. Несколько минут отчаянных объятий, но когда мои руки скользят к нему под рубашку, он прижимает меня крепче, не давая шевелиться, и шепчет: «Драко, мы не можем здесь; сюда могут войти». «Жалко, - шепчу я в ответ, - яйца будут болеть,» - и с облегчением вижу на его лице улыбку. Не ухмылку, а именно улыбку. Он любит, когда я говорю непристойности в такие моменты. Ему это нравится куда больше, чем мои бесконечные люблю-люблю-люблю, весь этот лепет, который рвется с моих губ, стоит его пальцам пробежать по моей коже. Он сажает меня на скамью, и сам садится рядом, и смотрит «учительским» взглядом. - Теперь расскажи мне, пожалуйста, какого черта тебе понадобилось делать из меня героя-любовника? - А ты такой и есть. Длинный палец легонько прижимает мой нос. - Не уклоняйся от темы, мальчишка. - Сев. Ты же сам меня учил – дать им за меня посоревноваться. Ну вот пусть и соревнуются. Кто первым принесет мне тебя на блюдечке, перевязанного розовой ленточкой. Ой. Зелененькой ленточкой, зелененькой, отпусти мой нос сейчас же, а то будет как у тебя. - Чем это тебя мой нос не устраивает? – ворчит Сев, но потом становится очень серьезным. - Драко. Я не собираюсь позволить всему магическому миру обсуждать мои чувства к тебе. Ни ради свободы, ни ради жизни, ни ради чего. Вот если я его сейчас не уговорю… - Да и не позволяй себе на здоровье. Твои чувства тут вообще никакой роли не играют. Можешь потом говорить репортерам, что я достал тебя своими приставаниями хуже Поттера. Важно, что я за тебя душу продам, а моя душа как раз сейчас случайно в большой цене. - Ты отдаешь себе отчет, какую роль ты мне навязываешь, - рычит. Это хорошо. Если бы шипел, было бы хуже. - А вот не рычи на меня, я гиппогрифов боюсь. Минерва уже сказала, что не позволит Поттеру давать показания. Ему состояние нервов не позволяет, он исключительно тяжело переживает гибель директора. - Ты УЖЕ, не спросив моего согласия, поговорил с МакГоннагалл? – вот теперь шипит. - Ну что ты. Меня спросили газетчики, собираюсь ли я вернуться в школу, я сказал, что вряд ли смогу ходить по одним коридорам с людьми, которые оклеветали моего декана. И что я не пожалею никаких денег на судебное преследование клеветников. Никакого Голливуда без твоего согласия не будет, я ж не самоубийца. Пока что все газеты обсуждают состояние нервов Поттера, его склонность к галлюцинациям, а также безобразное состояние дел в Хоге, как там развели любимчиков, обижают Слизерин, гиппогрифов на территории держат, оборотней, опять же, ЗОТИ доверяют всяким психам, атаку Смертоедов проморгали, и все такое. А на следующей неделе плавно перейдут к состоянию правоохраны и нарушениям статутов. И порядкам в судах и тюрьмах, которые уже лишили юного Малфоя, такого обаятельного и несчастного, отца, и собираются оставить бедного мальчика еще и без крестного. После того, как я лично имел шанс наблюдать порядки в аврорате, во мне, знаешь ли, такое гражданское чувство пробудилось, что я всерьез подумываю основать пару правозащитных фондов. И интервью по этому поводу готов раздавать направо и налево. Тем более, Сев, это я уже серьезно говорю, я хочу расследования смерти отца. Я этого так не оставлю. Так что это все не только в твою честь. Вот. Как только МакКошка поняла, что на твоем процессе против Поттера будет играть большая команда юристов, она припрятала нашего золотого мальчика под свой подол – потому, что нужный исход суда Орден обеспечить может, но на встречный иск за дачу ложных показаний Потти там точно наболтает, и будет это расхлебывать много-много лет, я от него доооолго не отвяжусь, все же знают, как я его люблю. А я еще пообещал, что мы раскрутим суд на принудительное освидетельствование на предмет психического здоровья. Это будет мой маленький подарок Скримжеру - повод законно покопаться у Поттера в мозгах. В счет будущей дружбы. Вот так сейчас выглядит картина. Но ты же понимаешь, что меня вот-вот спросят, чем мы с тобой занимались целый месяц, что меня в розыск объявлять пришлось. Я тебе даже точно скажу, когда именно спросят – у меня Скитер назачено на следующий вторник. Если я не отвечу, они начнут строить догадки, мы этого хотим? По-моему, мне удалось его озадачить. Не уговорить, нет, но хотя бы заставить задуматься. Он целует мои пальцы, по одному, медленно, и долго-долго молчит. Потом тихо говорит, как бы про себя: - Молодой многообещающий политик. Ты очень вырос за последнее время, Драко, ты это знаешь? Я хочу заставить его поднять на меня глаза, но вместо этого сажусь прямо на грязный пол, и заглядываю в лицо снизу. - Сев! Я никогда для тебя не вырасту. Я никогда не захочу быть главным, и никогда не попрошу тебя разрешить мне быть сверху, и всегда буду для тебя учеником, ребенком, кем ты захочешь. Только позволь мне сейчас тебя вытащить, я же жить без тебя не смогу! - Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить. Вообще не давай мне обещаний. Это не нужно. Какой безнадежный голос. Опять я все не так сделал. - Сев! Если ты загремишь в Азкабан, я тебе клянусь – я пойду к Лорду, приму метку, и попрошу его помочь мне разнести Азкабан по камням! И я сделаю все, что он скажет, в обмен на эту услугу! По-моему, он хотел меня ударить. Он сделал какое-то движение в этом роде, вскочил, пролетел через комнату и прижался лбом и руками к стене в такой отчаянной позе, что у меня дыхание перехватило. Совсем не сразу я решаюсь подойти, прижимаюсь к напряженной спине. Мерлин, да что же это, плачет он там, что ли? Обнимаю как могу, сзади, глажу где могу дотянуться, и говорю, и боюсь остановиться: - Сев, ты мне нужен. Ты мне нужен, понимаешь? Очень нужен. Он оборачивается, чтобы обнять меня. Глаза сухие, слава Мерлину, но с лицом что-то очень не так. Он зарывается лицом в мою макушку, и бухтит туда что-то трудноразличимое: - Глупый мальчишка. Мне очень нравится смотреть, как ты растешь. И я жду не дождусь, когда ты наконец созреешь, и начнешь хоть изредка брать на себя активную роль, чтоб ты знал. А потом говорит уже своим нормальным лекторским тоном. - Нейтралитет, а если повезет, то и помощь со стороны Лорда я обеспечу сам. Ты с ним на контакт не идешь, что бы он ни предлагал; пусть считает, что ты все еще боишься его недовольства. Даже не думай вести с ним какие бы то ни было переговоры, пока меня не будет рядом. Если ты считаешь, что без этого слезоточивого балагана в газетах не обойтись, поступай по своему усмотрению. Только учти, что на меня ты рассчитывать не сможешь, у меня твоих талантов в общении с публикой нет. Все, что могу пообещать – это что буду отказываться от комментариев, и постараюсь никого не заавадить в процессе.
Я просыпаюсь от стука в дверь. Это здесь вместо будильника. Подъем, завтрак. По идее, мне сейчас каждую ночь должны сниться кошмары – что-нибудь про Азкабан, или про зеленый луч, бьющий из моей палочки в грудь Альбуса. Но все наоборот. Ночные кошмары остались в Хогвартсе, в подземельях, а в кутузке мне каждую ночь снится Драко. Драко в моих руках, Драко в моей постели, Драко в небе на квиддичной метле, у окна в очередном маггловском мотеле, с книгой в руках в парке Малфой-Мэнора, Драко, играющий в снежки возле Хогвартса. Драко в обнимку с Паркинсон в укромном закоулке библиотеки – правильно, глупые студенты обжимаются по темным углам после отбоя, нарываясь на взыскание, а умные студенты делают это солнечным днем, когда оболтусов в библиотеку палкой не загонишь, за дальними шкафами с журналами по Высшим Зельям, куда никто кроме меня не заглядывает. Я их не заметил, разумеется. Не хватало еще отбивать у собственных студентов тягу к знаниям. Тем более, что журнал после этого зрелища мне был ни к чему. День я закончил в компании бутылки огневиски. Двух бутылок, если уж быть честным. Мне необходимо думать о предстоящем процессе. Я не могу об этом думать. Я уже знаю ответы на все возможные вопросы, где я был и что делал в каждую секунду четвертого июня. До того самого мига, когда мы с Драко аппарировали в Манчестер. Теперь нужно выстраивать легенду дальше, начиная с номера – двух, двух номеров – в гостинице, колдографии которой мне вчера с ухмылкой передал Люк. Почему я не оставил Драко спать в гостинице и не пошел искать общественный камин или совятник? Не мог оставить его в таком состоянии? Так он же спать завалился после истерики. Не пойдет. Ранение, полученное от гиппогрифа? Кто-нибудь глазастый вполне мог разобрать, что это были простые царапины. Одежду починить дольше заняло, чем их залечить, хотя Драко, конечно, поднял панику и до вечера не давал мне подняться. Ему просто нравится ухаживать за больными. Драко обязательно сказал бы «не за больными, а за тобой.» За мной. Я никогда не привыкну к этой мысли. Так, все, немедленно прекратить сопли, и начать работать. Время. В общем, получается, у меня в голове все смешалось от его близости, в сочетании с напряжением схватки, я просто забурился с бутылкой к себе в номер и напился. Нет, не напился – я должен твердо помнить все свои действия. Просто забурился к себе в номер и тихо страдал. Оплакивал Альбуса и думал о том, что Драко спит за стенкой. Скитер будет в восторге, она уже аккредитовалась на процесс, о чем Драко мне сообщил, как о величайшей победе – оказывается, репортеры такого класса никогда не берут на себя роль судебных обозревателей, если дело не сулит неслыханные сенсации. Это почти гарантия, что они не закроют процесс – теперь, удалив из зала суда прессу, они получат больше шума, чем от ее присутствия. Итак, я забыл связаться с матерью студента, за которого я отвечаю, просто потому, что мне сперма в голову ударила. Очаровательно. Идем дальше. Почему наутро не послал сову в Хогвартс? А у нас прямо с утра состоялось бурное объяснение, к вечеру перешедшее в бурный секс. Настолько бурное, что я, начав с идеи сопроводить своего студента на празднование его совершеннолетия – в дом моих друзей, в дом, где, между прочим, глава семьи на этот момент находится в Азкабане, а мать с ума сходит от неизвестности – начав с этой здравой идеи, я к концу разговора согласился забить на торжество и немного попутешествовать вместе по маггловской Англии. А почему по маггловской? Ну, это понятно, чтобы на знакомых не напороться. То есть, мы не хотели афишировать свою связь. Поэтому мы довели до того, что мальчика объявили в розыск. Исключительно логичное поведение. То есть, я могу себе представить двух влюбленных кретинов, которые ведут себя именно так, но по легенде эти кретины со съехавшими набекрень крышами – мы сами. Это будут читать мои студенты, мои коллеги, моя мать, в конце концов. Удивительно, что Драко подобные соображения нисколько не смущают. Он может преспокойно, рассудительным тоном, глядя прямо в глаза незнакомому человеку, произносить, например, такое – где это, я перебираю кучу бумажного хлама, который нужно не только прочитать, но и выучить практически наизусть – а, вот: «…я понимаю, что мое поведение выглядит немного странно, но поймите, Рита, я совершенно потерял голову от любви. Я просто не хотел никого видеть, кроме него. Ну, и если быть совсем уж откровенным, я каждый день откладывал свое намерение связаться с мамой, потому, что я отчаянно трусил. Я не перенес бы, если бы она восприняла нашу связь враждебно. Я боялся, что она станет винить Северуса в том, что мы не дождались, пока я закончу школу, а ведь это моя вина. Я просто не мог больше ждать, я его практически заставил. Я и так подвел его, он не сможет больше преподавать, по всей вероятности. Но если бы мама устроила скандал руководству Хогвартса – я ведь не знал, что все это уже не актуально, что директор МакГоннагал поверила в эту поттеровскую ахинею про убийство – если бы мама устроила скандал, я бы просто не смог смотреть ему в глаза. А дороже него у меня никого нет.» А дороже него у меня никого нет. А дороже него у меня никого нет. Интересно, это часть легенды, или ты действительно так чувствуешь, а, Драко? Я позволил себе на секунду поверить в это. В наказание я теперь мучаюсь с романтической легендой. Такой близкой к правде, болезненно близкой к правде… Посмотрим, что у нас есть. Моя смерть ни Ордену, ни Министерству не нужна. И тем и другим я нужен в Азкабане, чтобы меня можно было без помех допрашивать обо всем, что я знаю. Министерству я вообще нужен живой – как склад разнообразного компромата на Орден. Орден прекрасно устроил бы вариант выкачать из меня все, что их может заинтересовать, до трибунала, и приговорить к Поцелую; но Люк спутал им карты; можно, конечно, получить ордер и прийти допрашивать меня сюда – но на территории Люка Бартоломью нарушения законности при допросах случаются только с разрешения Люка Бартоломью. У него и собственные сотрудники за санкцией на особые меры каждый раз к нему лично бегают, никакой самодеятельности. Это мне следователь пожаловался, бедняжка, и по-моему, он искренне думал, что я ему посочувствую. А уж чужаку придется себя вести строго по уставу. А строго по уставу они от меня ничего, кроме таблицы умножения, не услышат. Можно еще попытаться меня отсюда забрать, но теперь уже перспектива открытого процесса делает такой вариант малопривлекательным. Но если я убил Альбуса, то никакого Азкабана не будет – это Поцелуй, без вариантов. Интересно, как они будут выкручиваться? Смягчающие обстоятельства придумают? Кто-нибудь попросит о снисхождении? И между прочим, не поэтому ли Орден так пассивен – мы считаем, что у них там просто неразбериха в связи со сменой руководства, а они, возможно, думают, что хлопоты Драко к лучшему, твердо надеясь, что полного оправдания мне не добиться. Но это они плохо знают законы. Когда суд в твоих руках, законы хорошо знать ни к чему. И еще они плохо знают меня. Они видели Северуса Снейпа, которому нечего терять, а с Северусом Снейпом, которому есть, что терять, они еще не сталкивались. А хуже всего – хуже всего они знают Драко Малфоя.
Новое еще не прочитала, но пока всё нравится. Даже очень Оччень интересный стиль, кого-то напоминает, но сейчас вряд ли соображу... *шепотом* надеюсь, флаффа не будет слишком много? Ирония мне нравится больше
В Доме все пахнет отцом. Как будто он еще здесь. Этот Дом столько лет жил по его воле, что на каждой вещице лежит отпечаток его личности, его магии, его привычек. Вот только теперь Дом меняется. Незаметно глазу, каждый день происходят изменения – он подстраивается, настраивается, как большой орган, на новый камертон. На меня. За завтраком эльфы подают чуть другие блюда – больше взбитых сливок, меньше икры и апельсинового джема, даже кофе стал чуть-чуть крепче. Я сам не знал, что мне так больше нравится, а это Сев такой варит, он говорит, что эльфы не умеют как надо. А вот мои, оказывается, умеют. Был бы я исследователь, как Сев, я бы завелся разбираться, как это все устроено, но я не исследователь ни разу. Я многообещающий молодой политик. А у мамы появились слезы в глазах, когда она заметила, но я ничего не могу с этим поделать. Это Дом. Он меня принял. Моя магия значительно возросла, когда силовые линии Защиты замка сомкнулись на мне. Но «значительно» - это когда я в Лондоне. А в Имении моя магия сильнее раза в четыре. Не знаю, справился бы я у себя дома с Темным Лордом, но Поттера я бы здесь уложил одной левой. Теперь я понимаю, почему хозяин дома никогда не участвует в магических дуэлях. Ни в какую шутку. В гостях у Гойлов папа с Севом один раз так развеселились, что потом, Грег говорил, три недели из всех щелей змей выковыривали. Они были такие… такие мощные, такие разные, такие красивые. А дома отец наотрез отказался повторить, сколько я их потом ни уговаривал. Хотя Сев подначивал – давай, Люци, соглашайся, я покажу тебе, что грубая сила это еще не все, что отличает колдуна от шамана. В первое время было довольно сложно себя контролировать – попробуй, поколдуй, когда в офисе от твоего Люмоса вспыхивает обычный огонек, а через час дома от такого же – ослепительная горячая вспышка. Пару скатертей я таки поджег, пока приспособился. Теперь я лучше понимаю стальной самоконтроль отца – не очень-то порезвишься, когда от твоего гнева дрожат стекла на чердаке, а от твоей тоски эльфы начинают в унисон биться головами об стены. Я только не понимаю, как они с мамой… ну, то есть, когда Сев будет здесь, я тут не разнесу все вокруг в первую же ночь? Нужно спросить маму об этом, а то отцовский портрет уже начал двигаться, но еще не говорит… Это непросто, но быть Малфоем вообще непросто. Я каждый день спускаюсь проверить, не заговорил ли портрет; мне мучительно не хватает отцовского совета. И каждый день вспоминаю, как узнал о смерти отца. Из газет. На вторую неделю наших странствий. И когда я отрыдался, и был накачан успокоительными зельями по самые уши, и сколько-то поспал, не выпуская во сне руки Сева, утром он поднялся с придвинутого к моей кровати кресла, морщась и разминая затекшую спину, и коротко приказал: «в душ, Драко». И когда я вышел из ванной с чуть прояснившейся головой, Сев – тогда еще профессор Снейп – подошел ко мне вплотную, и очень твердо сказал: - Драко, воспользуйтесь собственными мозгами по назначению, наконец. В гибели Люциуса нет ни капли Вашей вины. Вы прекрасно выполнили задание Лорда. - Что значит выполнил? - Вы разработали операцию, обеспечили группе проход, продумали пути отступления. Фактически, Вы руководили операцией. Операция удалась. Группа потеряла двоих по вине Грейбека, который халатно поставил заслон, но задание выполнено. А кто конкретно произнес «авада кедавра», не имеет ни малейшего значения. Лорд не фетишист. Мы все прекрасно себе представляем, что смертельное заклятие в условиях реального боя практически никогда не удается новичкам с первого раза. - Тогда что мы здесь делаем? - Я держу Вас при себе не потому, что Лорд Вас убьет, а потому, что полагаю, что при первой же встрече он пожалует Вам метку. А метка – это рабство. Не тот старомодный вассалитет, который связывает каких-нибудь Крэббов с вашим семейством, а рабство. Абсолютная зависимость. Обязательство в любой момент явиться по первому зову, и выполнить любое требование. Обязательство, которое практически невозможно нарушить. Мы с вашим отцом сделали эту ошибку, а Вам необязательно ее за нами повторять. Вы вполне можете считать себя сторонником Лорда, если его программа представляется Вам благом для страны. Вы можете оказывать ему любое содействие, из идейных соображений, или в обмен на что-нибудь, что Вы хотели бы от него получить. Вы можете, если желаете, воевать на его стороне, хотя на мой взгляд, война не ваша стезя. Но зачем Вам становиться его рабом? Вам хочется называть кого-нибудь «Повелителем»? Так купите ошейник с шипами и заведите себе такую подружку, которой нравятся подобные вещи. - А зачем это сделали Вы, профессор? - Мне было столько же лет, сколько Вам сейчас. Меня некому было предостеречь. И потом, у Лорда была возможность предложить мне очень многое. Полную свободу в исследованиях, неограниченные ресурсы. Доступ к самым редким и запретным книгам. Деньги. Связи. Круг людей, в котором меня уважали и со мной считались. Я не был особо популярен в школе, для меня это было немаловажно. Кроме того, до своего перерождения Темный Лорд был чрезвычайно привлекательной личностью. А что Лорд может предложить Вам? Вы покорены его харизмой? Вот тогда я задумался по-настоящему. А потом я сказал, что мне обязательно нужно повидать маму. Он поморщился, но согласился. И поскольку за каминами следят, мы ночью попытались подобраться к Дому, и еще на дальних подступах напоролись на шпика из Ордена. Тот поднял палочку на Сева, и я бросил Непростительное. И вот уж на этот раз авада кедавра прошла у меня как по нотам. А потом мы убирались подальше оттуда на маггловских автобусах. И разумеется, меня трясло и тошнило, и нельзя было ни о чем говорить, потому что вокруг магглы, и он просто держал меня за плечи в автобусе и легонько прижимал к себе, когда становилось совсем плохо. А потом он сказал, что я спас ему жизнь, и я сделал то, что сделал, и он разрешил мне быть с ним. Наверное, подумал, что еще одну ночь в кресле у моей постели он просто не переживет.
Очередной стакан летит в стену. - Все! Выметайтесь отсюда оба! Я отказываюсь, повторяю, отказываюсь изображать безмозглого клоуна перед всем волшебным миром. Я тихо, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, шепчу «репаро». За Абердина Фертиса я не беспокоюсь. Он лучший в стране адвокат по уголовным делам, его грозными взглядами не проймешь. - Мистер Снейп, мы ведь уже договорились, что я не стану делать ставку на Ваши актерские таланты. Вам не нужно ничего изображать. Вам нужно просто это сказать. С любым выражением лица, любым тоном. Желательно хотя бы относительно нейтральным. Давайте пройдемся с самого начала еще раз.
Два.
Министр, если Директор МакГоннаналл приняла решение не выпускать никого из студентов Хогвартса на процесс, то думаю, это ее право. Я не поклонник Гриффиндора, но Минерва МакГоннагалл всегда действовала исключительно в лучших интересов своих – легкое ударение на этом слове – учеников. Мне крайне жаль, что не удастся услышать в зале суда бред Поттера в оригинале, но что же мы можем поделать? Нет, простите, я не стану настаивать. Я склонен верить, что слова МакГоннагалл о состоянии нервов Поттера не простая отговорка. Не удивлюсь, если и «Пророк» обратит на них самое пристальное внимание. Я даже слышал, что какая-то милосердная организация, как же ее название, да неважно – так вот, какие-то защитники всего наименее нуждающегося в защите рассматривают возможность потребовать от Вас, чтобы Вы наконец вмешались, и заставили директора показать нашего бедного сиротку специалистам. Но тащить несовершеннолетнего студента в таком состоянии в суд против воли опекунов – увольте меня.
Три.
Мама, я не могу сделать Панси постоянный пропуск в замок. Я просто не могу. Ма-ма, ну, разве я сказал, что не хочу, мне неприятно, или что-нибудь в этом роде? Я понимаю, она моя подруга детства и мне необязательно думать о ней, как о невесте и все такое. Но если я сейчас, в первый месяц после смены владельца, покривлю душой перед Домом, то все пойдет наперекосяк. Мамочка, ты такая умная в жизненных вопросах, но как только речь заходит о Высшей магии, тебя как тролли подменяют, ну честное слово. Замок пока что может защищать только тех, кого я люблю, или с кем я связан непосредственно. Мам, ну тебе же самой потом всю жизнь барабашек выводить. Через полгода я сам у тебя попрошу список, и всем, кто тебе тут нужен, наколдую пропуска. Хоть Поттеру, хоть Темному лорду. И ни одного вопроса не задам. Ну, это сейчас тебе не надо, а через пол-года… мама, не плачь, ну пожалуйста, я ничего подобного не имел в виду.
Четыре. Гастингс, если Вы еще раз сунетесь ко мне с такой мелочевкой, я вас придушу. К финансовому директору. И только так, как он скажет. И если он скажет, что ко мне, то тогда ко мне, вы оба, прямо в Имение, но не раньше одиннадцати вечера. Заодно передайте финансовому директору, будьте любезны, что я прошу его обратить внимание на количество наличных в сейфе. Мне бы хотелось, чтобы он каждый день убеждался, что там осталось не меньше пяти тысяч. И пополнял, не обращаясь ко мне с этим отдельно каждый раз, когда деньги уже на исходе.
Пять.
Рита! Какой приятный сюрприз! У меня такое ощущение, что мы Вам скоро выделим собственный кабинет тут у нас. Великолепно выглядите, чудесная шляпка. Да почему не для печати, вполне для печати. Представляю себе заголовок на первой полосе «Сенсация! Драко Малфой в восторге от шляпки Риты Скитер». Разумеется, у меня есть время для комментария. Особенно если Вы мне тоже кое-что поведаете взамен.
Шесть.
Доктор Фертис, Вы не думаете, что это нехорошо, что в Вашей команде нет ни одного гриффиндорца? То есть, это очень хорошо с точки зрения качества Ваших юридических услуг, но с точки зрения паблисити… Нет, я очень понимаю, что Вы не потерпите в своей команде безмозглых дилетантов, но вот ко мне обратился с предложением помощи доктор Голдштейн… Да, я понимаю, он ненормальный гриффер, и все такое, но он по крайней мере классный специалист, автор учебников, и потом, он такой не совсем стандартный гриффер, для которого мировое зло воплотилось не в Темном Лорде, а для разнообразия в аврорате. Нельзя ли его как-то… интегрировать?
Семь
- Слушай, ну не шипи на меня, ну пожалуйста. Я так устааал… меня так достааало… Сев барабанит пальцами по столу и смотрит иронически. - Достало? А по-моему, Драко, ты всем этим наслаждаешься. - Конечно, наслаждаюсь. Понимаешь, я как будто нашел себя. У меня все время ощущение, что я все делаю правильно, представляешь? Ну, как когда зелье варится, и ты на каждом этапе видишь, что получается ровно то, чего ты ожидал. Сев притягивает меня к себе на колени, заваливает на спину и треплет, как котенка. - Маленький ребенок. - Ага. – мои глаза сами счастливо закрываются, а мне еще домой, а там еще бумаги, - Самое спокойное место в этом чертовом городе, это мрачная тюремная камера с запертым в ней разъяренным Снейпом. Надо Поттеру сказать, может, у него тогда нервишки и вправду зашалят. Сееев… ты же говорил, сюда войти могут… - Цыц, мальчишка.
До процесса остаются дни, и время окончательно сбивается на галоп. Сев с Фертисом неожиданно нашли общий язык, и теперь на наших маленьких совещаниях на меня шипят в два голоса – две едких, саркастичных, не привыкших давать спуска собеседнику гадюки. Иногда мне от них под стол хочется спрятаться, честное слово. Зелье наше варится, грифферам, такое впечатление, явно не до нас. Похоже, что или Лорд создает Ордену какие-то проблемы, которых мы элементарно не видим, или они отвлеклись на что-то настолько для них важное, что на нас у них просто сил не остается. Сев ухмыляется, и говорит, что догадывается, чем они там так заняты, и по его усмешке у меня ощущение, что какой-то невероятной глупостью. В результате – минус гриффиндорские детишки – против нас остается слово МакКошки, которая что-то там слышала от детей, которых сама же не пустила на процесс, и показания великана, сводящиеся к тому, что он слышал невнятные визги Поттера. Когда я начинаю вспоминать обсуждение этого эпизода, у меня сразу голова заболевает. - Он назвал Вас убийцей при Хагриде, мистер Снейп? - Нет, Фертис, это было уже когда великан побежал за своей шавкой. - А как он назвал Вас при нем? - Это не ваше дело, Фертис. - Нет, это именно мое дело, многоуважаемый профессор. Я ваш защитник, и Вы должны предоставить мне полную информацию! - Идите к черту. - Мистер Малфой, я отказываюсь работать с клиентом, который не в состоянии понять элементарных… - Мистер Малфой пока еще не мой опекун!!! Извольте апеллировать ко мне, когда говорите о моих делах! - Северус, ну мистеру Фертису же нужно знать… - Драко, не лезь не в свое дело!!! - Мистер Малфой, Вы мне мешаете работать!!! - Трусом он его назвал. Северус, можно ты меня вечером убьешь, а? У меня совещание в банке через пол-часа, я должен там быть как минимум целиком. - Мистер Снейп, не могли бы Вы припомнить какой-нибудь невинный эпизод из школьной жизни, который мог бы дать Поттеру основания назвать вас трусом? - ЧТОООО?!!! Уййй...
Наступает последний день, все роли розданы, взятки тоже, сделать больше ничего нельзя, и у меня наконец-то есть время для мамы. Мы садимся перед камином, эльфы приносят цветочный чай, и я замечаю, как она за последнее время похудела и устала. Глядя на тени под ее глазами, я парадоксальным образом думаю, что мне следовало гораздо больше привлекать ее к своим делам. Я так хотел все сделать сам, что оставил ее наедине с Домом, который постепенно сбрасывает с себя отцовскую ауру, с медленно оживающим портретом и с воспоминаниями. Но пока я формулирую про себя просьбу: «мама, не могла бы ты мне помочь…» - не пойдет, «мама, тут у есть пара проблем, в которых я совершенно ничего не понимаю, может быть, ты…» - уже лучше, - пока я перебираю в голове слова, из камина прямо к нам под ноги вываливается Бартоломью. Я открыл для него камин на всякий пожарный случай, но уж точно не для того, чтобы он вваливался в гостиную в девять вечера выходного дня. Бартоломью встает, вид у него виноватый, я уже понял, что он сейчас скажет. - Снейпа забрали. Я ничего не мог поделать. Второй зам явился лично, первый в отпуске, министр у себя в имении, связаться не удалось. Вечер воскресенья, никого нет на месте. - Куда забрали? - В Шестое. Уизенгамот в их округе, так чтобы туда-сюда не возить. Контртеррор порекомендовал, нападения боятся. Контртеррор порекомендовал. Шестое – бывшая вотчина Хмури. Бывшая – то есть, не просто гнездилище фанатиков, а фанатиков, давно оставшихся без сильной руки. Хуже не бывает. Тройные дозы веритасерума, конвейерная легилеменция, физические методы, все, что хочешь. Сейчас девять, суд в восемь – это дает одиннадцать часов, час на подготовку и транспортировку перед судом, десять часов… На меня сваливается такой огромный, такой холодный ужас, что я удивляюсь, почему я не перестал соображать. - Так. Люк, а скажите пожалуйста, через Вашу метку можно связаться с Темным Лордом? - Вы что? Двусторонняя связь – только у Ближнего круга. Человек у десяти. Не проблема. Патронуса тете Белле. - Драко, - мама подает голос, я думал она будет уговаривать меня не делать глупостей, а она спрашивает, - что именно ты собираешься просить у Темного Лорда? - Сориентируюсь на месте. Людей для атаки на Шестое. Вызвать Сева через метку – аврорат не Азкабан, он сможет аппарировать без палочки, если его позвать извне. Мама кивком извиняется перед Люком, и выводит меня в другую комнату. Туда, где отцовский портрет. - Людей мы можем собрать и сами. А если человек привязан, то активация метки вызывает сильную боль, и ничего больше. Драко, мы так только дадим им материал на Северуса. Если его метка активируется у них на глазах, то он уже никогда не докажет, что перестал быть человеком Лорда. А если мы отобьем его силой, то он навсегда окажется на нелегальном положении. Мерлин, когда же я перестану быть безмозглым ребенком… - А он, Драко, пошел на огромный риск, чтобы этого не случилось. И я думаю, что ты сыграл в этом некую роль, я права? Теперь у тебя нет права ему мешать. Северус сильный человек, он всякое видел, и он выдержит эту ночь. И, Драко, насколько я знаю Северуса, сознание, что ты ради него принял Метку, будет для него больнее всего, что может случиться с ним сегодня. У меня вырывается стон, и я слышу: - Что случилось, сын? Портрет! Он наконец заговорил. Я сбивчиво рассказываю отцу ситуацию – без подробностей. Мне еще нужно будет найти слова для этих подробностей, и я не уверен, что после этого мне не придется до конца жизни видеть на этом месте только пустую раму, или надменный затылок. Почему я был уверен, что у отца есть ответ? Я привык, что у него всегда есть ответ. Но портрет задумчиво опускает голову и говорит: - Драко, Нарси. Я понимаю, что это больно, но тут ничего сделать нельзя. Если его забрали, чтобы убить, то он убит. Если его забрали, чтобы допросить, то он завтра будет в суде. Вам просто нужно выиграть завтра суд. Драко, тебе следует не предаваться бессмысленным терзаниям, а сесть и продумать, что ты будешь говорить, если в Уизенгамоте выяснится, что Северуса сломали. Впрочем, должен сказать, я и в мыслях представить себе не могу, чтобы Сева Снейпа за одну ночь сломали какие-то вшивые авроры. - Если он жив. - Драко, ты что, не знаешь ни одного способа проверить, жив человек или нет? Ну, пошли патронуса; если его уже нет, патронус просто не улетит. Нет, все-таки быть безмозглым ребенком я никогда не перестану. Я взмахиваю палочкой и из нее, к моему изумлению, вырываются сразу два серебристых силуэта – ворон и беркут. Невероятно огромные. У меня в жизни было много счастья, а сейчас я еще и у себя дома, и посылаю патронуса тому, кого изо всех сил хочу защитить. Ух ты, классные какие. Улетели. - Видишь, все в порядке. Однако, у тебя изменился патронус. Двойной патронус – большая редкость, и большая ценность, поздравляю тебя. Беркут, это, смею надеяться, я, а ворон… - он смотрит на меня выжидательно. - Да, отец. Северус. - Отец и крестный. Драко, тебе пора взрослеть. Я всегда был рад тому, что Вы с Северусом очень близки, но у юноши твоего возраста должны быть счастливые воспоминания совсем другого рода. - Отец…, - я набираю воздуха в легкие и собираюсь с мужеством, но в его лице вдруг мелькает… понимание? Сочувствие? Не знаю. Во всяком случае, он меня перебивает: - Впрочем, родительские нравоучения вполне могут подождать до завтрашнего вечера. Сейчас у тебя есть более важное дело. Иди к себе и думай о суде. Не трать ни секунды на напрасные сожаления о том, чего ты сделать не можешь. Иди, сын. Папа, я тебя люблю.
Проходя через гостиную, я отпускаю Бартоломью. - Люк, спасибо Вам за все, что Вы для нас сделали. Я этого никогда не забуду. Не могли бы Вы мне оказать личную любезность? - Да запросто. - Завтра утром найдите повод заглянуть по делу, или послать кого-нибудь заслуживающего доверия в Шестое. Вдруг удастся увидеть Северуса до того, как его начнут… приводить в порядок. - Ага. Свидетель нужен. Сделаем. - И лучше бы не один. Люк ухмыляется. - Для Снейпа – все, что угодно, мистер Малфой. Железный мужик, я его в деле видел. Обращайтесь. И не волнуйтесь Вы так. Снейп выдержит. Не такое выдерживал.
В четыре часа ночи я не выдерживаю, и посылаю еще одного патронуса. Улетел. А наутро я, свежий как весенняя птичка – без магии не обошлось, но я не могу подводить Люка, так что я ничего не знаю о произошедшем – прохожу по коридорам Уизенгамота, улыбаясь направо и налево под колдокамеры. Только десять минут. Я смогу. Это только десять минут. Скитер. Персональное помахивание ручкой. Скримжер в председательском кресле. Кивок. В курсе, или не в курсе? Похоже, в курсе. Похоже, узнал совсем недавно, и теперь изо всех сил быстро-быстро думает, вносить ли коррективы в план. Поттера нет. МакГоннагалл. Вводят Сева. Раньше, чем я успеваю подумать, что я делаю, я слетаю вниз по ступенькам, всем телом ударяюсь о защитный барьер, и из глаз у меня брызгают слезы. Одного взгляда хватает, чтобы понять, что сломать его не смогли. Ничего они от него не добились, точно. Спину держит. Хромает, несильно. Неловко поворачивает руку – кости сращивали, повидимому. И… что это? На лице. Не может быть. Они так разошлись, что не только колдомедики, но и косметическая магия не смогли скрыть все следы. То, что там должно быть под гримом… Мерлин, он говорить-то сможет? Так не бьют, чтобы получить информацию. Так бьют, чтобы избить. Я не замечаю, что уже минут пять буквально рыдаю, распластавшись по прозрачному барьеру. Что за моей спиной стоят фотографы и щелкают объективами, пытаясь взять то его, то мое лицо крупным планом. Мое – залитое слезами, и его – с разбитой губой, чернющим синяком на скуле и каким-то жутким пятном около виска. И даже в этот момент тикающий на заднем плане счетчик, который ни на секунду не выключался в моей голове с той минуты, как я увидел Сева со связанными руками, подсказывает мне, что ублюдки сделали нам королевский подарок. Сев смотрит на меня и на секунду прикрывает глаза. Перевод: «все будет хорошо, не истери, Драко». Ему задают обычные стандартные вопросы – имя, должность. Голос, слава Мерлину, точно такой же, как обычно, хотя говорить ему, кажется, больно. Дальше меня, как свидетеля, высылают из зала. По крайней мере половина репортеров вылетает за мной. - Что произошло, мистер Малфой? Что Вы думаете о происходящем. - Я думаю о происходящем, что глава аврората должен подать в отставку, - чеканю я, смахивая с глаз злые слезы. - Но, господа, я понятия не имею, что именно произошло. Профессора Снейпа содержали в отделении Лукреция Бартоломью, и у меня не сложилось впечатления, что там даже в принципе возможны эксцессы такого рода. Неужели подсудимых калечат прямо в Уизенгамоте? - Зато я знаю, - сквозь толпу проталкивается толстенький, кругленький Голдштейн. О. Этого никто не планировал. Журналисты дружно поворачиваются к нему. - Это возмутительная, но, к сожалению, распространенная практика. Отделение аврората, на территории которого находится Уизенгамот, зачастую используется для того, чтобы «готовить» строптивых обвиняемых к судам. Для этого их туда переводят незадолго до суда – якобы для того, чтобы избежать дальних транспортировок, как будто о существовании портключей господам аврорам неизвестно. Чрезвычайные статуты… Все, сел на любимого конька. За это мы его и взяли. Я перестаю слушать. Кретин! У нас в команде был человек, который знал про такую возможность, и я узнаю о ней от него же на импровизированной пресс-конференции постфактум. Да чтоб я еще хоть раз нанял адвоката-гриффера... Закончится процесс – извинюсь перед Фертисом. Но прямо сейчас я Голштейна убивать не стану. Сейчас он очень удачно встрял. Дальше я долго-долго маюсь в коридорах, мучаясь неизвестностью и вяло раздавая интервью. Впрочем, журналеры в благодарность за мою разговорчивость на ушко шепчут мне, что происходит в зале. Все идет по плану. Не считая того, что Северус еле держится на ногах, а Скримжер без конца рассылает какие-то записочки. Записочки эти мне нравятся. Хороший признак. Прикидывает имиджевые потери. Дальше я даю свои собственные показания. Мы с самого начала решили, что не будем накручивать никаких тайн Мадридского двора, ни в каком углу я не прятался, Снейпа, героически защищающего директора, лично не видел, а видел только, что он выскочил с площадки, за ним гнались Смертоеды – благо, не я один видел его бегущим впереди них. Заметил меня, за шкирку потащил перед собой, прикрывая от ударов – ну, а дальше Смертоедов что-то задержало, а мы решили осмотреть периметр на предмет потеряшек. Ну, и дальше слезоточивая история, которую я уже наизусть успел выучить. Зал рыдает. Минни. Очень логично, очень четко, прямая, как палка. Это ее и подводит, потому что Северус, насмешливо глядя ей в лицо – а ей ведь не по себе от его состояния, МакКошка чего-чего, а нарушения правил ой как не любит, и насилия не одобряет – спрашивает: - Минерва, позвольте Вас спросить, если уж Вы утверждаете что Поттер стоял там в углу. Что, собственно, Поттер делал в такое время в компании Альбуса на Астрономической башне? У них было романтическое свидание с поцелуями? Они решили погоняться на метлах? Там ведь, кажется, и метлы были? И вот тут Минни делает свою главную ошибку. Ей надо было сказать «не знаю,» - она этого знать совершенно не обязана, и ответ на этот вопрос ничего не меняет. А она – отказывается отвечать. И на следующий вопрос. И еще на один. Все, мы выиграли.
И еще через час защитный барьер спадает, и я подбегаю к Севу, чтобы подставить ему плечо. Он тяжело на меня опирается, и я наконец-то снова ощущаю его тепло. Мы в обнимку не без труда поднимаемся по ступеням, выходим из зала прямо в толпу, и я тихо его спрашиваю: - Сев, тебе целоваться больно? - Больно. Но я тебя все равно поцелую, как только мы отсюда уберемся. - Точно поцелуешь? - А ты сам как думаешь? Вот теперь только не спугнуть. - Сееев… а ты когда-нибудь на публике целовался? - Разумеется, нет, - как отрезал. - Сейчас я тебя научу, - раньше, чем он успевает опомниться, я поднимаюсь на цыпочки, и приникаю к его губам самым осторожным и нежным поцелуем, на какой способен, не дай бог как-то надавить, повредить. Не сразу, но он все-таки отвечает, я чувствую, как его язык скользит по изнанке моих губ. Вокруг щелкают колдокамеры, и это для меня вместо обмена кольцами, вместо алтаря, вместо жеста священника, соединяющего руки, вместо всего, в чем нам навсегда отказано. Этот поцелуй под прицелами объективов – мой способ сказать «в богатстве и в бедности, в горе и в радости». Навсегда. Может быть, это и не лучший в мире способ, но зато он очень малфоевский. А я Малфой.
Доктор Фертис, Вы не думаете, что это нехорошо, что в Вашей команде нет ни одного гриффиндорца? То есть, это очень хорошо с точки зрения качества Ваших юридических услуг, но с точки зрения паблисити…
Здесь свалилась с кресла и долго не могла перестать хихикать. Отлично передан угол зрения Драко
Отправлено: 07.11.06 22:35. Заголовок: продолжение
Версия -2
Как же это все оказалось трудно. Северус встает с постели через два дня, здоровый, сочащийся отвращением ко всему миру и донельзя агрессивный. Хуже, чем в Хоге, честное слово. Он устраивает перебранки с портретами, так что надменные предки, смирившиеся с его присутствием в доме еще до моего рождения, начинают пытаться делать мне внушения по поводу зарвавшихся полукровок. Пришлось перевесить пару портретов в никогда не используемые гостевые. Он гоняет эльфов, он запирается на целые дни то в библиотеке, то в лаборатории. В доме была недурная бабушкина лаборатория, и я загодя велел привести ее в порядок; но то, что является порядком в моем представлениии, для него «больше всего напоминает кухню маггловской домохозяйки прошлого века». На маму он, слава Мерлину, никогда не срывается, но зато обращается с ней с такой старомодной галантностью, с такой почтительной нежностью, что у меня в груди начинает шевелиться ревнивый червячок. Я свожу до минимума дела, и провожу время с ним в лаборатории, помогая нарезать ингредиенты, вести записи, мыть котлы; какая удача, что у меня всегда было хорошо с Зельями. Проблема в том, что мне совершенно неинтересен исследовательский процесс. Я ценю знания. Я люблю Зелья. Я в восторге, когда он позволяет мне сварить что-то новое, и у меня на глазах, под моими руками из каких-то травок и порошков возникает жидкость, способная творить чудеса. Я готов часами сидеть у его ног и слушать его объяснения о свойствах того или иного ингредиента, а особенно – об общих принципах их взаимодействия. Я думаю о том, что законы жизни и магии одинаковы во всех областях знания, и только разница в терминах не позволяет применить то, что мы уже знаем о Зельях, к Арифмантике, политике или, скажем, экономике маггло-магической торговли. Он говорит, что это ненаучно. Он говорит, что это имеет смысл. Он надолго задумывается, и отсылает меня к каким-то фолиантам шестнадцатого века. Это все упоительно. Я только совершенно не интересуюсь тем, как эти знания получают – я равнодушен к сериям экспериментов, обсуждению проблем валидности и надежности результатов, к бесконечным отсылкам к существующей литературе и нескончаемой переписке с коллегами. Это злит его до безумия. Как назло, именно сейчас я всем нужен. Меня поминутно дергают, из офиса, из министерства, с биржи, меня отвлекают эльфы, которым нужны инструкции, я должен продолжать налаживать отношения с Домом, и, разумеется, меня осаждают репортеры и донимают назойливые приглашения, от некоторых из которых решительно невозможно отказаться. Он шипит и замыкается. Еще хуже то, что всем нужны мы. Нас зовут в гости, у нас просят совместных интервью… Магическое сообщество совершенно некстати решило поупражняться в терпимости и понимании. Мерлин. Когда он в пятый раз отказывается идти со мной на прием к министру – а у меня приглашение на два лица, и я уже несколько раз находил отговорки – я пытаюсь настаивать, и он орет: - Я не собираюсь изображать твою жену!!! - Изображай мужа, мантикора тебя раздери!!! – срываюсь я в ответ, и он вылетает из кабинета и запирается в лаборатории. Все это искупают наши ночи, когда мы сливаемся в одно, когда нет никаких запретов и ограничений, когда я снова становлюсь его мальчиком, теряю себя в нем и чувствую его в себе, когда я засыпаю в кольце из надежных рук, и знаю каким-то нерассуждающим, бессознательным знанием, что со мной ничего, ничего не случится плохого, пока он рядом. Но я даже вопрос себе задать боюсь, что сейчас чувствует ко мне он. Я понимаю, ему нужно время. Я не уверен, что оно у нас есть, это время. Его метка пока молчит. Я стараюсь не замечать ее. Вернее, я веду себя так, как будто этот участок его кожи ничем не отличается от остальных – не обхожу его, но и никогда не позволяю себе нарочно провести языком по темным извивам, как я непременно делал бы снова и снова, если бы это была обычная татуировка. Разумеется, он начинает разговор на эту тему первым. В самый неподходящий момент: после бурного секса, когда я весь плавлюсь от только что полученного наслаждения, и ничего так не хочу, как снова и снова целовать его. Всего. Везде. Он садится в постели и говорит: - Драко, я должен вернуться в свой дом. - В тупик Прядильщиков? Зачем? Что ты там будешь делать? - Я не должен быть здесь, когда Лорд позовет меня. - Почему? Какая разница? - Драко. Ты помнишь, что я тебе говорил о Метке? Это рабство. Он может отдать мне такой приказ, который будет касаться тебя. Если в этот период времени мы не будем жить в одном доме, у меня будет хоть какое-то пространство для маневра. И потом, он может дать мне любое другое задание. Такое, что мое соседство станет опасным. Например, он может попросту начать посылать меня на полевые операции; это было бы разумно – в качестве лазутчика я больше ничего не стою, для аналитика он мне недостаточно доверяет, зато я по-прежнему хороший боец. Я не хочу привести в Малфой-Мэнор авроров на хвосте. Мерлин… во мне вспыхивает самая настоящая ненависть к Лорду. До сих пор я его боялся, уважал, считал выдающимся лидером – но сейчас он для меня никто иной, как проклятый красноглазый ублюдок. Не знаю, что мой любимый обо мне подумал – я отчаянно покрываю поцелуями то место на его руке, где змеится метка, и, всхлипывая, шепчу: - Проклятый красноглазый ублюдок. Проклятый ублюдок. Не смей, отдай мне его. Он не твой, он мой, мой, мой… Я просто хочу, чтобы у Сева это место на коже ассоциировалось хоть с чем-то еще, кроме рабства, боли и унижения. С моими губами. С моей любовью. Чтобы оно хранило и такую память. Но то, что происходит дальше, невероятно, как обвал Эвереста.
Раздается хлопок аппарации – и посреди спальни возникает Лорд. Он аппарировал сквозь защиту Замка, не вызвав даже звона сигнальных заклятий. Мы оба машинально встаем. Я с ужасом вижу, как Сев тяжело опускается на колени и склоняет голову: - Мой повелитель. Сам я застываю в шоке, не в силах отвести взгляд от красноватых глаз. Лорд очень высок, его взгляд завораживает, он тоже смотрит мне в глаза, и меня до костей пронизывает холод. - Ты что-то хотел сказать мне, мальчишка? Я молчу, не в силах совладать с шоком. Говорит Северус. - Мой повелитель, позвольте мне… - Помолчи, Северус, я говорю не с тобой. Так что, мальчишка? Считаешь меня красноглазым ублюдком? Он не отрывает от меня своего змеиного взгляда, но мой страх, как бы велик он ни был, больше меня не парализует. В своем доме, при поддержке магии Замка я чувствую себя – не равным ему, конечно нет, - всего лишь соизмеримым. Не червяком у его ног, как в прошлый раз, а просто более слабым перед лицом сильнейшего. Имеющим право говорить с ним, выпрямившись во весь рост. Я даже позволяю себе оторваться на секунду от его жутких глаз, оглянуться в поисках мантии, и накинуть ее. - Лорд Волдеморт, я прошу простить мои необдуманные слова. Я был взволнован. Я понятия не имел, что Вы можете слышать их. Приветствую Вас в своем доме. Волдеморт усмехается. - Так значит, говоришь, он твой, а не мой. То, что я делаю дальше, невероятно. Не веря сам себе, я подхожу к своему учителю, своему крестному, к человеку, который научил меня всему, от правильной хватки палочки в пять лет до искусства любви в семнадцать – и хозяйским жестом наматываю его волосы на кулак, заставляя поднять голову. И, глядя в красные глаза, со всей доступной мне решительностью отвечаю: - Да. Он мой. Лорд смотрит на него, потом на меня, я уверен, что он копается в моей голове, и даже не пытаюсь сопротивляться. Все равно это бесполезно. Я даже слегка открываюсь в знак того, что признаю его полное превосходство. - Ну что ж, раз ты так считаешь… Руку, Северус. Он достает волшебную палочку. Мерлин, что же сейчас с нами будет… Лорд легко касается предплечья, беззвучно шепчет заклинания, и метка… исчезает. Просто исчезает, без каких-либо спецэффектов, и, кажется, даже без боли. - Ты можешь встать. И вот теперь, пока Сев поднимается, я уже по своей собственной воле преклоняю колено перед Темным Лордом, целую край его мантии, встаю, и говорю ровно то, что чувствую: - Лорд Волдеморт. Я Ваш вечный должник. - Однажды я напомню Вам о долге, мистер Малфой, - отвечает Лорд, и, не тратя больше ни секунды, исчезает. Когда я перевожу взгляд на Сева, то вижу, что он уже закутался в мантию, и буквально валится в ближайшее кресло, низко наклоняет голову, спрятав лицо в ладони. Я боюсь к нему прикоснуться. Честно говоря, я боюсь дышать. После долгого, непереносимо долгого молчания, он говорит не поднимая головы. - У тебя есть что-то, что ты можешь отдать ему только добровольно, - и, помолчав, добавляет, - Мой лорд. Это обращение пугает меня до безумия. Я падаю на колени, и пытаюсь оторвать его руки от лица: - Что ты сказал? Он что, не просто снял метку? Что он сделал с тобой, что сделал этот подонок? Я буквально трясу его. - Он просто освободил меня. Снял метку. Просто взял, и подарил меня тебе. Смешно, - он издает какой-то каркающий смешок, и я, не в силах выговорить ни слова, просто жду, сжимая его запястья, пока он не опустит руки и не поднимет голову. Когда это, наконец, случается, он говорит: - Все это может означать только одно. У тебя есть что-то, что ему отчаянно нужно, и что ты можешь отдать ему только по собственной воле. Ни под давлением силы, ни в результате шантажа, ни из страха, ни за деньги, ни под империо – только в полном сознании, и от всего сердца. Такие артефакты бывают. - Что бы это ни было, - я поднимаюсь, отхожу и бессильно прислоняюсь к подоконнику, - он это получит. Я у него в вечном долгу за тебя, и не собираюсь это забывать. Он поднимает голову, и смотрит на меня с такой болью, что мне хочется выпрыгнуть в окно. - Неужели ты не понимаешь, что из этого следует? Мы с тобой все представляли себе неправильно. Я ошибался. Для того, чтобы получить эту вещь, что бы она из себя не представляла, ему нужен был новый Малфой. Без метки и плохо с ним знакомый. Отец… Он медленно поднимается. - Я хотел бы сейчас побыть один, Драко. И выходит.
Уже на третий день я не выдерживаю и отправляюсь в тупик Прядильщиков. Я иду туда без особой надежды и с четким пониманием того, что если Северус не захочет, то я его никогда не найду. Он профессионал, а я даже не любитель – я все эти шпионские игры терпеть не могу. Однако, он там, и даже молча впускает меня в дом. Выглядит он… без мантии, в расстегнутой на две пуговицы рубашке, и похоже, что не спал все это время. На колченогом столе навалены бумаги кучей, в углу – ворох газет, расстелена большая карта магической Британии, на карте стоит на две трети пустая бутылка виски и тяжелый стакан. Валяются несколько приборов, назначения которых я не знаю. Сев кивает мне на стул, и возвращается к прерванному занятию – водит по карте палочкой, вырисовывая какие-то линии. Я наблюдаю за ним минуты две или три, а потом тихо говорю: - Йоркшир, Сев. - Что Йоркшир? - Северный Йоркшир, деревня Саттон, основана в 1086 году. Поместье досталось отцу от бабушки. Там кое-какие заморочки с титлом владения, поэтому я до сих пор не могу вступить в наследство. Сев, если бы та вещь, которую Лорд хотел получить, уже находилось в моих руках, он бы попросил ее сразу. Он же соображает, что ты обо всем догадаешься и мне скажешь. Я вообще не понимаю, на что он рассчитывал, когда явился вот так, а потом оставил меня с тобой. - Я полагаю, он рассчитывает на то, что это не последняя ваша встреча. Отношения завязаны, а в дальнейшем – когда дойдет до дела, он сможет быть весьма убедительным. Уж во всяком случае, ты придашь слову дружески к расположенного к тебе Темного Лорда больше значения, чем мнению подарка. Подарка, который тебе, заметь, как ты и предполагал, доставили на блюдечке с розовой ленточкой. И смотрит враждебно. Как на Поттера. Я молчу. Не жди, не буду я ни язвить в ответ, ни спорить не буду, напрашиваясь на твой сарказм. Я и так знаю, что ты меня к себе больше не подпустишь. - Но в одном ты прав. Если бы ты мог это ему просто отдать, то он бы это сразу попросил. Более того, если бы это был просто какой-то предмет, то он бы не стал на тебя выходить раньше, чем искомое окажется в твоих руках. Тут должно быть что- то еще. Это еще не у тебя, и это не то, что можно просто передать из рук в руки, так что ему все равно, когда выходить с тобой на контакт первый раз. - Почему ты знаешь, что все равно? - Потому, что он этого не планировал. Метка не транслирует любой звук в комнате. Ты имел глупость обратиться непосредственно к нему, находясь в непосредственной близости от метки, - чеканит. Я вижу, что ему больно. Только мне это никак не поможет. - Лорд просто воспользовался случаем? - Очевидно так. Ты активировал метку с моей стороны, он услышал, аппарировал на сигнал, и сымпровизировал. - Да, я тоже сразу подумал, что было бы странно, если бы он беспрестанно слушал весь свой ближний круг, и несся лично разбираться с каждым мальчишкой, который обозвал его красноглазым ублюдком в «непосредственной близости». Значит, чего-то хочет. То есть, не подумал, а… ну, как-то интуитивно… Собственно, поэтому я… Сев, извини. Я никогда больше об этом не заговорю – просто прости меня за то, что я тогда сделал. - За что? – он наконец разгибается от карты, оказывается напротив меня и нависает. Близко. – За что мне тебя прощать? За то, что ты говорил с ним на том языке, который он понимает? За то, что ты не побоялся говорить с ним как с равным? За то, что ты вернул мне свободу? Я могу тебя только благодарить. Ты хороший переговорщик. И резко отстраняется. Идет к карте, снова вынимает палочку. - В этом твоем Саттоне… Да, точно. Концентрация магической энергии, причем это не отдельные артефакты, а область. Возможно, катакомбы, или лабиринт, или просто область концентрации магии, - он увеличивает изображение до предела. Смотри. Что там вот в этом месте? Я честно пытаюсь припомнить. - Давай я тебе лучше покажу. Я убираю подальше все ненужное, и честно сосредотачиваюсь на давно виденном пейзаже. Смешная древняя церковь с четырехрогой башней, маленькое кладбище, поле, мельница вдали. - Легилеменс. Какая пошлость. Церковь, кладбище. Твои сиятельные предки не блистали воображением. - Если это тайник. - А что ж еще? Разумеется, тайник или проход. - Я собираюсь туда. Прямо сейчас. Нужно понять, о чем идет речь, раньше, чем Министерство разберется с моими бумагами, и Лорд проявится снова. Но, Сев, я без тебя не справлюсь. Я там просто ничего не пойму. Молчит.
Грохот, который нарастает у меня в ушах, нисколько не похож на обычный сигнал опасности, на интуитивное ощущение «осторожно, что-то не так». Тут что-то гораздо большее. Что-то связанное с тем, о чем мы сейчас говорили, и еще с чем-то давним. С чем-то, о чем я обязан помнить. Нужно сосредоточиться, как бы мне ни мешал его взгляд. Что-то, что я только что сам сказал или сделал. Нет. Ускользает. - Сев? - Не справишься, верно. Из этого следует, что ты туда не пойдешь. А сейчас уходи. Мне надо подумать. Признаться, я ожидал возражений. Черта с два. Молодой мистер Малфой, герой светских хроник магического мира, отлипает от стула и понуро бредет к выходу. Я знал, что так будет. Не знал, что так скоро. Одно дело сознавать, что твой любовник двадцать лет провел, пресмыкаясь перед кровавым монстром. Совсем другое – видеть. Впрочем, если бы он увидел меня в кабинете Дамблдора, шок был бы не меньшим. Даже несмотря на то, что старому манипулятору не требовалось поставить человека на колени физически, чтобы отыметь его по полной. Я вырвался окончательно только когда узнал, кого директор готовит мне на смену в качестве двойного агента. То есть, узнал – это громко сказано. До меня дошло. Когда Альбус отклонил шестой из предложенных мной вариантов, как развести ситуацию с приказом Лорда и моей клятвой без ущерба для всех действующих лиц. Как только я начал орать, Альбус свернул беседу. «Мальчик мой, сейчас я должен идти, у нас с Гарри важное дело; но обещаю, мы еще подумаем, что можно сделать для Драко. И мы всегда его защитим, ты же знаешь. Поверь мне.» Я верю, да. Так же, как вы защищали меня – я всегда твердо знал, что сдохнуть без приказа мне не дадут. Даже когда очень хотелось. А потом атака, я поднимаюсь на Башню, и вижу, что ситуация развивается по его плану. В предположении, что я должен выполнить то, что хотел Альбус – просто прикрыть его от остальных Смертоборцев. Чтобы вышло, что Драко ослушался Лорда, провалил задание, и – и одновременно убедился, что и я выступаю на стороне Ордена. Что в предательстве нет ничего страшного. С этого дня я постоянно перебираю в голове варианты – мог бы я придумать лучший выход из ситуации, если бы не был в тот момент так отчаянно зол? Я закрываю глаза и наконец позволяю образу Драко встать перед моим внутренним взором. Мой мальчик быстро растет в последнее время. Дрожащий ребенок у ног Лорда. Растерянный юноша, не в состоянии воспользоваться палочкой на Астрономической Башне. Молниеносный взмах той же палочки всего через десять дней – и человек, напавший на нас, падает замертво. Молодой самоуверенный аристократ, как по нотам разыгрывающий сложнейшую интригу. Хозяин Малфой-Мэнора, смело говорящий с Лордом как с равным, и Лорд в ответ, вместо того, чтобы стереть в порошок, делает ему любезность. Любезность, да. Единственное, что я знаю точно – если Лорд отпустил меня, чтобы я был с Драко, значит, я должен держаться от Драко как можно дальше. Стоп. Симметрия. Альбус рискнул жизнью ради возможности всего лишь начать вербовку Драко. Оказаться под прицелом четырех палочек – это много даже для него. Лорд… Лорд никогда еще ни с кого не снимал метку. Вообще ни с кого, не то, что с члена Ближнего круга, пусть даже и бывшего. Этого много. Много даже для Малфоя, а ведь, если говорить о Дамблдоре - четвертого июня Люциус еще был жив. Колеса в голове начинают стучать быстрее, вот сейчас я поймаю ту мысль… Нет. Пока нет. Инстинкт, привыкший различать опасность, воет, как сигнализация Хогвартса, когда в нее вмазался бегущий единорог. Ничего общего с обычным голоском натренированной интуиции разведчика. Что же это может быть, еб твою мать. У меня просто съехала крыша. Я переиграл во влюбленного идиота. Ладно, я и есть влюбленный идиот, и преувеличиваю значимость предмета своей страсти в мировом масштабе. Бред. Надо отправляться в этот самый Саттон. На месте разберусь.
Мистер Малфой, Полагаю, помимо того маленького недоразумения, которое нам уже удалось разрешить, у нас с Вами есть еще по меньшей мере одно общее дело. Вы заняты расследованием смерти своего отца. Вряд ли Вы удивитесь, если я сообщу, что также отдал некоторые распоряжения по этому поводу. Посылаю Вам все материалы, которые нам удалось собрать на данный момент. В качестве ответной любезности, хотел бы узнать о результатах расследования первым и из первых уст. Люциус Малфой был мне верным другом, и я не меньше вашего заинтересован в наказании виновных. V.
Многоуважаемый сэр, Надеюсь, Вы простите мне это обращение, потому что я не уверен в надежности совы и не желал бы выдать любопытным имя адресата. Примите мою благодарность за неоценимую помощь, которую Вы мне оказали. Как только удастся узнать что-нибудь существенно новое, я извещу Вас первым. Пока что все выглядит как несчастный случай, но в такие совпадения просто невозможно поверить. Почитающий Вас, Драко Люциус Малфой.
Мистер Малфой, Несчастные случаи бывают и случайными, но только не там, где произошел этот. Я хотел бы пригласить Вас для беседы. Не сомневаюсь, что за последнее время Вы слышали обо мне не только хорошее. Для того, чтобы Вы чувствовали себя спокойнее, предлагаю Вам прихватить с собой предмет наших недавних разногласий. V.
Многоуважаемый сэр, Таких приглашений не отклоняют. К сожалению, человек, которого я люблю, сейчас в отъезде и вообще не склонен к визитам. Мне не нужно сопровождение, чтобы встретиться с тем, о ком мой отец до конца своей жизни отзывался с благоговением. Я приду один. Почитающий Вас, Драко Люциус Малфой.
Мистер Малфой, Так мой маленький подарок не принес Вам счастья? Этого следовало ожидать. Бойтесь исполнения своих желаний, Драко. Счастье можно найти только в процессе достижения цели. Достигнутая цель всегда оборачивается холодом и пустотой. Портключ прилагается. V.
Сееев… вот ты нашел время куда-то запропаститься. Может быть, я и надутый чистокровный индюк, как думали обо мне в Хоге, но мании величия у меня нет. Во мне нет, и не может быть ничего, что заставило бы Лорда перекидываться со мной записочками, как Панси на Арифмантике. Я не великий волшебник, и не стану им, даже если проживу лет триста. Мне не только врожденного потенциала, мне элементарно фанатизма не хватит. И с мозгами примерно так же – не жалуюсь, но ничего сверхъестественного. И в ученики я даже тебе толком не гожусь, не то, что Лорду; и война, как ты сам сказал, не моя стезя. Нет ни одной причины, чтобы Лорду было интересно делиться со мной своими мыслями о жизни, и вообще как-то мной специально заниматься. Если ему что-то от меня нужно, то мы могли бы просто договориться. Если уж это такое удачное «что-то», которое нельзя заполучить силой. Я пошел к Темному Лорду. В основном назло тебе же – сам велел не делать этого в одиночку, а сам выставил меня и куда-то после этого провалился как раз тогда, когда Лорд вступил в игру. И я решил, что будь что будет. Раз тебя нет для меня, когда ты нужен – значит, я должен сам. Я не безмозглый гриффер, чтобы лезть в пекло не подумав. Я не понесся в Саттон, только чтобы что-то доказать тебе или себе; я сделал, как ты сказал, и остался дома. Но я Малфой. Малфои не бегают от сильных мира сего; они с ними взаимодействуют к обоюдной выгоде. Вернулся я от Лорда невредимым и без метки, но еще более растерянным, чем был от всей этой веселенькой переписки. Можно было подумать, что он просто пригласил меня в гости. Он рассуждал о темных искусствах – интересно, между прочим, ужас! О них же никто никогда не рассуждает, о них либо суеверно шепчутся, либо просто тупо передают алгоритмы. Рассказывал о странствиях по земле и по, как он это называет, Изнанке. Показал мне какое-то заклятие забавное – как не выходя из своего тела, видеть все с высоты. Ощущение – как будто сразу на два экрана смотришь. А вы знаете, что вы сейчас сделали, Драко, говорит. Вы осознали свое тонкое тело как организм, со всеми его взаимосвязанными частями, локализовали в нем глаза и один из этих двух астральных глаз отправили в полет. Потому, что тонкое тело, в отличие от плотного, легко разделяется на составляющие, и соединяется вновь. И этого как раз не понимают невежды – тут я не очень въехал, чего именно, и переспросил, но Лорд только ухмыльнулся. Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что Темный Лорд мне ухмыльнется и подмигнет, я бы в обморок хлопнулся. А так нет, как-то держал себя в руках. Правда, когда он сказал, что теперь я смогу по желанию и другие части своего тонкого тела высылать прочь – мне немного поплохело. Что-то мне подсказывает, что это не всегда хорошая идея. А если не вернутся? О, говорит, об этом не беспокойтесь. Отослать так, чтобы не вернулись, - это нужно специально сильно постараться. У вас не получится. Вообще, я понял отца. Он крутой. Я думал, он крутой только в том смысле, что очень сильный маг, но он, я даже не знаю, как объяснить. Он все время думает, и у его ума нет вообще никаких ограничений. То есть, он не сообщает тебе какие-то истины, которые давным-давно познал, а связывает нити прямо на твоих глазах. И все оказывается связано со всем. Я поумнел от этого разговора, наверное, как за целый год в Хоге. Это завораживает. В общем, это все было довольно увлекательно, но совершенно непонятно к чему. Никаких переговоров о важных вещах, никакой вербовки в Смертоборцы, почти что ни слова о политике, никаких упоминаний о том, что, по твоему мнению, ему от меня надо. И это меня о-ч-е-нь беспокоит. Потому, что, повторяю, мании величия у меня нет, и мысль о том, что Лорда заинтересовала моя обаятельная индивидуальность, мне как-то в голову не помещается. Ну хорошо, надо думать, он не упустил случая покопаться у меня в мозгах, и, может быть – если мы все правильно понимаем – теперь знает, что я догадался, где находится то, что ему нужно. И что? Он бы мне все равно рано или поздно сказал – если уж я должен играть активную роль в том, чтобы ему к этому «чему-то» обеспечить доступ. На прощание еще раз подтвердил свой интерес к расследованию, и выразил желание, чтобы я держал его в курсе. И протянул руку. Не для поцелуя – для пожатия. Сев, ты мне нужен. Я непременно натворю глупостей. Непременно, потому что я не понимаю, что происходит, но и не вижу никаких конкретных знаков опасности, которые подсказали бы, что пора остановиться. Очень-очень-очень нужен. Мне не страшно в ситуации, в которой я мозгами понимаю, что должно быть очень страшно, а это паршивый признак. Это значит, что меня затягивает во что-то такое, из чего потом хрен выпутаешься. Где же тебя носит, Сев, а? Ты шаришь по подвалам Саттонской церкви, или ты просто не хочешь меня видеть после всего? А ты, кстати, подумал, что если это «что-то» не может без моей помощи заполучить сам Лорд, то у тебя тоже вряд ли выйдет? Сев, а если Лорд это все как раз нарочно сделал, чтобы нас разбить? А ты со своим характером купился – просто потому, что поверить в то, что ты любим и нужен, тебе трудно, а вот зато в то, что для всех лучше будет, если ты убежишь и куда-нибудь забуришься подальше – запросто. И черта с два тебя переубедишь, улитка ты слизеринская. Нужно же, чтобы человек, обладающий такой несгибаемой храбростью, такой стойкостью и душевной силой, был одновременно таким трусом во всем, что касается чувств. И что мне теперь прикажешь без тебя делать, а? Я пытался обсудить всю эту историю с отцом, но отец… в такой ситуации он мне не советчик. «Если Темный Лорд обратил на тебя особое внимание, сын, то это большая честь. Постарайся быть ее достойным. Я горжусь тобой.» Предки, все-таки, никогда ничего не понимают. Даже такие замечательные, как у меня. Сев, а может, он прав? А я придумываю себе проблемы, которых мне якобы без тебя не решить, просто потому, что с утра до вечера отчаянно тоскую по тебе?
Он появляется, когда я уже ничего не жду. С совершенно черным лицом, холодный и замкнутый, как никогда. Он аппарирует прямо в мой кабинет. Когда я улавливаю слышный только мне тонкий звон сигнализации Замка – «свой» - и влетаю в комнату, он уже разложил какие-то наброски и записи, и стоит, неестественно прямо, с руками сложенными на груди. Отгородился. И нет никакой возможности подойти, прижаться и спросить, где был. И сразу к делу. - Я разобрался, что у тебя там в Саттоне. - Ты туда проник? - Проникнуть туда без тебя нельзя. Я прочесал провинциальные библиотеки, и более-менее понял, что там за место. Итак. Праправнук Салазара, Хильдеберт Слизерин, построил там замок. Как большинство потомков этого корня, он интересовался проблемой бессмертия и смерти, это у нашего Лорда наследственное. Артефакт – немаленький такой, с два современных дома размером – создавал Хильдеберт. Церковь сверху построили позднее. Это место, где не действуют законы равновесия. Можно движением палочки создать вакуум в открытом сосуде, или убрать силу тяжести. Защиту там накладывал уже Теодорик, старший сын Хильдеберта. Теодорик был монахом, и потомства не оставил. А младший сын семейства, Теодобальд, рассорился с отцом вдрызг еще при жизни того, и уехал воевать вместе с Ричардом Первым, за что старший брат его возненавидел. От младшего и пошли все дальнейшие потомки Салазара. Семья твоей бабки купила поместье намного позже, уже после Английской революции. В результате расклад такой: проход слушается только тебя – он заколдован ревнивым старшим братом на текущего владельца замка, и игнорирует наследственные права Теодобальда и его потомков. Артефакт слушается только Лорда – он создан его благородным предком, и заколдован принимать носителей его крови, каковым ты не являешься. - Так а делает артефакт что? - Он ничего сам не делает. Он дает тебе возможность презирать законы материального мира, и делать все, что позволяет магия. Это лаборатория, Хильдеберт там гомункулов лепил. Пытался, вернее, потому что эта проблема была решена лет на триста позже. Я молчу. Я не понимаю ни хрена. И у меня есть только один вопрос, который я в состоянии задать. - Ты останешься? - Я останусь на некоторое время в Замке, если ты позволишь. - Я… В этот момент в окно стучится сова. Такая ничем не примечательная, серенькая сова, вроде тех, что живут в общественных совятнях. У этой совы только одна отличительная особенность – она умеет становиться невидимой, если чувствует опасность. Она скидывает мне в руки письмо, отказывается от угощения – эта сова приучена не брать еду у чужих – и, окинув Сева умным оценивающим взглядом, улетает.
Мистер Малфой, Мои люди проверили тот архив, о котором мы говорили. Как я и предполагал, ничего интересного там нет. Вы идете не в том направлении; если хотите знать, почему именно Вам чинят такие трудности при доступе к тем материалам, спросите портрет отца. Он был написан уже после того, как состоялось некое недоразумение между Люциусом и нашим дорогим министром. Как там объект Ваших страданий? Все еще наказывает Вас своим загадочным отсутствием? Поделом. Зависеть от собственных эмоций достаточно безрассудно, но уж зависеть от чужих просто недопустимо. Стыдитесь, юноша. Что же до межконтинентальной аппарации – прекрасная догадка. Разумеется, все дело не в расстоянии, а в том, что несчастные невежды научили Вас пользоваться плоской системой координат. Советую думать дальше. Я отвечу на любой вопрос, если Вы сумеете правильно его задать. Ваш портключ активирован. V.
Лорд ведет себя со мной так, как будто нас с ним не разделяет ничего, кроме возраста и опыта. За два месяца я виделся с ним раз семь. Он учит меня жить, рассказывает истории с глубоким философским смыслом, показывает разные магические штучки – запрещенные, разумеется, в основном, но ни разу не опасные и не зловещие. Слегка поддразнивает меня Северусом, хотя мне пока удалось ни разу не поддержать разговора на эту тему. Содействует расследованию смерти отца, изредка подкидывает финансовую или политическую информацию – не глобальную, так, из того, что я мог и сам в кулуарах услышать. Ни о метке, ни о политических услугах речь не идет. Что ему от меня надо, я так и не понял, так что принял рабочую гипотезу, что надо ему все-таки в Саттон. Если бы в записке были только дела, то я бы просто сунул ее в руки Севу и рассказал всю историю с самого начала. Но вместо этого, я краснею, пихаю пергамент в карман, и бормочу что-то вроде «приглашение, тебе неинтересно». Сев мгновенно замыкается снова, и я спрашиваю: - Велеть эльфам приготовить твою комнату, правильно? - Будь так любезен. - К маме зайдешь? - Завтра. И все. Сев здесь… а я себя чувствую еще паршивее, чем когда он был где-то далеко.
Наутро Сев к завтраку не выходит. Эльф приносит записку: «Ушел за ингредиентами, вечером надо будет кое-что сварить, будет время – приходи помогать». Почти приглашение. На душе становится чуть теплее. Я отправляюсь к Лорду. Портключ выбрасывает меня в просторной прихожей, и я уверенно направляюсь в конференц-зал. С неделю назад один из разговоров навел меня на мысль, что невозможность межконтинентальной аппарации происходит не из расстояния, а из кривизны земной поверхности. Лорд хмыкнул, сказал, что мысль хорошая, заметил, что аппарировать сквозь толщу земли не посоветовал бы все равно – космические скорости достаточно высоки, чтобы даже за миг, потребный для аппарации, при проходе сквозь твердое тело накопились искажения. Можно обнаружить себя торчащим по пояс из почвы, или висящим в паре метров над землей. Я пошутил, что можно купить у русских пару спутников и подвесить над определенными точками земной поверхности. Не меньше четырех – серьезно уточнил Лорд. Я вдохновился, и попросил разрешения посоветоваться с Долоховым и кое с кем еще в организации. Лорд предложил мне написать проект, и обещал, если я буду убедителен, собрать своих людей сам. Получив в ответ на двадцатистраничный проект портключ, я был уверен, что меня приглашают на совещание по этому поводу. Лорд в конференц-зале. Один, и действительно разглядывает модель – шар, заключенный в тетраэдр. Однако, когда я вхожу, он окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом, как будто смотрит насквозь, и сообщает, что Долохов на задании, а потому разговор о бизнесе отменяется. Мы аппарируем в его личный кабинет; Лорду довольно лишь слегка прикоснуться рукой к моему плечу, чтобы я переместился вместе с ним. Он кивает мне на кресло, и медленно говорит: - Мистер Малфой, полагаю, настало время мне кое о чем Вам рассказать. - Я слушаю, милорд. - Как Вам известно, я всегда интересовался бессмертием. В молодости я нашел способ удерживать душу на земле при разрушении физического тела; для этого я создал артефакты, которые выполняли роль якорей. Представьте себе наши маленькие эксперименты с временным разделением тонкого тела. Так вот, мне удалось предотвратить воссоединение. Часть тонкого тела – или, как говорят суеверные невежды, души, - оставалась внутри артефакта. Изнанка же не принимает нецелую душу – в этом, например, состоит принцип создания привидений, которые не могут уйти из-за «недоделанных» дел. Задача лишь в том, чтобы не привязываться душой к чему-то живому и, следовательно, в свою очередь, смертному, а просто оставить частицу себя внутри достаточно долговечного предмета. Вам понятно, о чем я говорю, мистер Малфой? - Надеюсь, что в какой-то степени понятно, милорд. - Итак, я сделал это в молодости, и как Вы знаете, предосторожность однажды оказалась нелишней. Недостаток метода в том, что частицы души, заложенные в якоря, невосполнимы. При разрушении якоря кусок души, разумеется, возвращается к владельцу, а так как у меня много врагов, не блещущих умом, моя душа сейчас несколько более целостна, чем, скажем, год назад. Возможно, вы и сами заметили перемены. Вообще же, отсутствие связи с недостающими частями несколько притупляет эмоции, снижает остроту восприятия, и отчасти мешает взаимодействию с другими людьми. На данный момент я продвинулся в исследованиях в достаточной степени, чтобы иметь представление, как создать якоря, не содержащие в себе частиц души постоянно, а лишь способные притянуть их к себе в момент неприятностей с телом. До некоторых пор я не думал ничего менять, так как считал побочные эффекты более простого метода скорее достоинством. Однако, в последнее время некоторые обстоятельства заставляют меня желать вернуть себе способность быть иногда более, если можно так выразиться, целым. В некоторых ситуациях, или, скажем так, для некоторых людей. Мерлин и Моргана, скажите мне, что я понял это неправильно! Ну пожалуйста… - Я мог бы самостоятельно создать установку, позволяющую высвободить частицы тонкого тела из артефактов, и перенастроить якоря. Я бессмертен, и могу тратить десятилетия по собственному усмотрению. Но другие люди смертны, и у меня есть основания желать поторопиться. Случилось так, что доступ к месту, естественным образом действующему как установка такого рода, находится в Ваших руках, мистер Малфой. Я прошу у Вас помощи. То есть, если я впущу его в подвалы Саттонской церкви, он превратится снова в того вдохновенного лидера, красноречивого и тонкого политика, о котором так любил вспоминать отец? В того лучезарного полубога, которого до сих пор мучительно любит тетя Белла? И он хочет этого – сам? В таких просьбах не отказывают. Тем более, что моей ненависти к Ордену и министерству вполне хватает, чтобы понять, что так будет лучше для всех. Вместо полубезумного – я знаю, что Лорд легилемент, но ведь он сам заявил, что не в восторге от своего нынешнего состояния – полубезумного тайного властителя, склонного к тяжелому садизму и грубым театральным эффектам, мы получим назад вменяемого главу аристократической оппозиции. Противовес Ордену. - Милорд. Я сделаю все, чтобы Вам помочь. Лорд усмехается. - Ах да, мистер Малфой. Вы ведь мой вечный должник, не так ли? Я думаю, мы вернемся к этому разговору после обряда, и я сообщу Вам чуть больше о моих мотивах, если надобность к тому не отпадет прямо в ходе эксперимента. Ой, мама…
Я аппарирую к воротам парка, чтобы пройтись и привести голову в порядок. На самом деле, у меня дух захватывает. От мысли, что я смогу увидеть Темного Лорда – настоящим, таким, каким его видел отец. От мысли, что он активирует Лабораторию, и в моих руках окажется возможность делать… а что там, кстати, можно делать? Надо посоветоваться с Севом. Наверняка, потрясающие вещи. И наконец, если то, что Лорд сказал, правда, то это значит, что ему по-настоящему удалось достичь бессмертия – бессмертия, за которое не приходится платить необратимыми изменениями личности. И значит, если не бессмертие, то сколь угодно долгая жизнь теперь будет доступна… многим? Всем?
В лаборатории у Сева кипят сразу несколько котлов, и он стремительно перелетает от одного к другому, помешивая, отмеривая, добавляя. Я выжидаю паузы, и спрашиваю: - Что ты варишь? - Стандартный полевой набор. Заживляющее, костерост, антисептик, маскировочное, оборотное, примитивный вариант веритасерума, разъедающее, взрывчатка. У меня в Прядильщиках приличную лабораторию не разместишь, вентиляция ни к черту. Значит, вернулся в Мэнор, чтобы рассказать мне о Саттоне, а остался – чтобы приготовить необходимые зелья. Ну и ладно. Мне все равно, зачем он здесь. Лишь бы был. - Что мне делать? - Мандрагору порежь пока. Я беру нож и разделочную доску, и устраиваюсь на уголке стола. Какое-то время мы молча работаем – я подготавливаю ингредиенты, Сев следит за котлами. С оборотным зельем что-то идет не так, и Сев низко склоняется над котлом, так, что его волосы чуть ли не окунаются в варево. - Осторожно, - говорю я, - а то где-то будет много-много Снейпов, - я отвожу блестящие черные пряди от котла и легонько придерживаю их, пока он колдует, пытаясь спасти зелье. Он выпрямляется, мимолетно коснувшись щекой моей руки. В моем сердце тихо поет тоненький голосок надежды, но Сев, кажется, уже целиком занят следующим котлом. Когда работы для меня уже не остается, я сажусь в кресло, куда он давно уже бросил свою мантию – несмотря на вытяжки, в лаборатории жарко и влажно – и потихоньку вдыхаю знакомый запах. Мантия пахнет травами, дождем и ветром. И Севом. Я прикрываю глаза, и слышу тихий вопрос: - Спишь? Проводить тебя? - Нет, Сев, я не сплю. Я… задумался немного. Я, вообще-то, с тобой посоветоваться хотел. Он какой-то непривычно смирный – то ли устал, то ли в чем-то неуверен. Присаживается напротив, откидывает волосы с лица, трет глаза. - Давай. - Тут столько всего было, пока тебя не было. Но самое главное вот: Темный Лорд сегодня попросил-таки у меня доступа в Саттон. - Ты что, с ним встречался? Косится на мою руку. Я как будто невзначай потягиваюсь, обнажая предплечья. - Ну, тебя же не было. Он меня пригласил. Очень вежливо. В организацию он меня не тянет, ведет себя, как будто я, ну… скажем, младший союзник. Ничего не требует, так, знаешь… то информацию подкинет, то спросит о чем-нибудь. Бизнес тут у меня с Долоховым намечается, Лорд вроде хотел содействовать. Я думал, он будет орать. Но он предельно спокоен. - Так. И что же за бизнес? - У, это долго рассказывать. Понимаешь, похоже, что можно преодолеть ограничения, связанные с межконтинентальной аппарацией. - А Долохов тут причем? - Спутники нужны. Выход на русских. В Америке так просто пять спутников контрабандой не закажешь. - Что такое спутники? – начинает закипать. - Сев, ну это такие маггловские штуки, которые висят очень высоко над Землей, и туда можно аппарировать, а оттуда – в Америку, скажем. - Ладно, финансовый гений, в этом мне сейчас за пять минут не разобраться. Объясни про Саттон. - Он хочет вернуть себе свою душу. Представляешь, он, оказывается, ради того, чтобы стать бессмертным, расколол свою душу на части и заключил в якоря. - Хоркруксы. Средство расколоть свою душу – убийство человека. Дальше проводится сложнейший темный ритуал, и клочок души помещается в артефакт. Некромантия навыворот. - Вот. А теперь он считает, что в Саттонской Лаборатории он мог бы делать такие якоря, которые не несут в себе часть души, а только притягивают ее к себе, если с телом что-то случилось. И убивать никого не надо. Он хочет вернуть себе все части, и стать цельным. Стать человеком с нормальными эмоциями. А еще я должен ему за твою свободу. А еще он ведет себя со мной как старший друг, и я начинаю верить в то, что ему действительно не хватает именно этого - возможности общаться с людьми по-человечески, что бы это для него не означало. Но этого я никогда не скажу вслух. - И получить способность клепать хоркруксы нового поколения тоннами. Окончательно стать бессмертным. Торговать бессмертием. Драко, ты отдаешь себе отчет, во что ты ввязался? - В предприятие, результатом которого может стать реальная победа над смертью? - Ты ввязался в такое дерьмо, в какое даже я никогда не влезал! Ты собираешься сделать бессмертным могущественного маньяка, жаждущего власти, а возможно, и его людей! Ты собираешься привязать себя к нему навсегда – потому, что если ты ему будешь не нужен, то он тебя убьет, а если окажется, что без тебя в этом процессе не обойтись, то он тебя никогда от себя не отпустит! Ты позволишь ему активировать Лабораторию! - Позволю! Я же не могу ее активировать сам! Ты представляешь, что бы ты мог сделать в такой лаборатории? - И представлять не хочу! Потому, что там будет хозяйничать Темный Лорд! Ты представляешь себе, что он может там сотворить? - Сев, ну подожди, ну, не кричи на меня. Резко успокоился. - Драко. Когда именно ты собираешься туда с Лордом? - В полнолуние. Лорд считает, что это как-то содействует. - Возьми меня с собой. По крайней мере, я тебя прикрою, если что. - Ты уверен, что хочешь снова увидеть Темного Лорда? - Я уверен, что одного я тебя с ним не отпущу. Я подхожу и обнимаю его. - Значит, ты будешь со мной, и будешь меня защищать. Он прижимает меня к себе и тихо говорит мне в ухо: - Да. Буду. Я отчаянно жду чего-то еще, но Северус выпускает меня и отступает назад. И бормочет под нос: - В таком случае мне надо еще кое-что сварить. И сразу начинает шарить по полкам в поисках компонентов. Я тихонько выхожу из лаборатории. Может быть, все еще будет хорошо.
Дверь спальни Драко. Раньше она всегда оказывалась открытой. Если сейчас она заперта, Мерлин, я… Да что за ребячество, в самом деле? Если она заперта, то я постучу, и изложу причины, которые привели меня сюда. И постараюсь его убедить. Я осторожно поворачиваю ручку, и тиски, сдавившие горло, разжимаются, когда дверь поддается. Драко спит, как обычно, на животе, обхватив подушку обеими руками. И так спокойно-спокойно, даже ласково улыбается во сне чему-то. Его кожа светится в темноте, мои глаза скользят по нежному контуру плеч, изгибу шеи, по хрупкой косточке там, где я больше всего любил прикасаться губами сзади. В принципе, я не имею никакого права смотреть. Я пришел сюда без спросу, и то, что я собираюсь сделать, достаточно бесчестно само по себе, чтобы позволить себе еще и подглядывание. Я опускаюсь на пол рядом с кроватью. Прости меня, мое счастье. Я делаю это только чтобы тебя защитить. Легилеменс. Я попадаю в его сон, и в этом сне он плывет в чьих-то обнимающих руках, покачиваясь, чьи-то губы мягко целуют его висок и щеку, и чье-то теплое дыхание на его коже, и чьи-то пальцы, гораздо нежнее и легче моих, гладят плечо и почти невесомо скользят по талии. Не секс, просто теплое объятие, дающее чувство безопасности… Тот, кто способен дать партнеру такую уверенность и защиту, наверняка не имеет обыкновения срываться на колкости даже в постели. Не шипит и не брызжет ядом в ответ на малейшее возражение. И уж наверняка он не стоял в присутствии Драко на коленях перед Лордом в чем мать родила. Драко во сне закидывает голову навстречу чужим губам, и я пулей вылетаю из его сна. Я не хочу видеть лицо. Этого еще не хватало. Я делаю то, за чем пришел - вторгаюсь в память Драко и последовательно перебираю воспоминания о встречах с Лордом. Теперь, когда у меня есть полная информация, мне надо убраться к себе, и хорошо обдумать увиденное. Но я еще какое-то время остаюсь на месте, тупо пялясь в одну точку. На его губы. Все. Хватит. Вон отсюда.
У себя я первым делом наливаю в стакан огневиски. Это как шоколад в Азкабане. Дементоров не отгонит, но рассудок сохранить помогает. Раз за разом прокручиваю в памяти то, что подсмотрел. Не то, чтобы я был удивлен. Лорду случалось очаровывать нужных людей, поднимая их до себя. Знакомая игра. Память услужливо подсовывает воспоминание – характерный глубокий голос, неуловимо растягивающий шипящие. «Наедине без церемоний, Ссеверусс. Ссубординация сушществует для глупцов. Умный ориентируетсся не на сстатусы, а прямо на ссоотношение ссил.» О, это действовало. Я потом смотрел эти сцены в думоотводе с Альбусом. Влюбленный блеск моих тогдашних глаз даже отдаленно не напоминал ту смесь осторожности, уважения и сдержанного интереса, с которой теперь смотрит на Лорда Драко. В восемнадцать лет я был готов идти на край света и далеко за него ради поощрительной улыбки своего Господина. Особенно когда… Вот только не надо еще и об этом сейчас вспоминать. Но мне казалось, что все эти приемы Лорд оставил далеко в прошлом – там же, где осталась его солнечная улыбка и умение говорить с последователями таким убежденным и вместе с тем доверительным тоном, что сердца людей переполнялись стремлением следовать за ним любой ценой. Сейчас у него слишком много последователей, чтобы заниматься штучной вербовкой. Да и подозреваю, что Лорд не соврал – расколотая душа элементарно не дает ему возможности успешно работать со сложными эмоциями. Собственно, он и с Драко прокалывается на каждом шагу – на три умных захода один грубоватый, такой, что мальчик попросту пугается. Так что теперь Лорд не зря оперирует только посулами и страхом. Понятно, почему он сделал исключение для Драко – через защиту Лаборатории Хильдеберта можно пройти лишь по доброй воле владельца. Интересно, играл ли он с кем-нибудь еще так после своего второго воплощения? Тем более, с кем-нибудь из этого поколения? Сколько лет он не говорил ни с кем, как с равным? Как с равным. Что-то такое было… Как с равным. У меня встает перед глазами только что увиденная картинка – Лорд на прощание протягивает Драко руку, и тот, секунду изумленно помедлив, закидывает малфоевским жестом подбородок и, закусив губу, принимает рукопожатие. «Отметит его как равного». Блядь. Я сошел с ума, и мне в голову лезет всякая хрень. Ведь сказано же: Избранный родится, когда будет умирать седьмой месяц. Седьмой. А кто сказал, что от Нового года? В Зельях, к примеру, сплошь и рядом отсчет ведется от первого дня весны – природные циклы и прочая поебень. В Арифмантике – вообще от Самайна. От Самайна, мать твою. То есть, нам всем застил глаза поттеровский шрам. Видимая глазу отметина, да еще и ментальная связь. Что, собственно, похожего на «отметить как равного» в том, чтобы пасть от удара материнской защиты – то есть, от удара грязнокровки Эванс, строго говоря, - при попытке убить беззащитного ребенка? Шрам затмил глаза нам всем, но только не Альбусу. Он держал в голове всех возможных кандидатов. И Лонгботтома. И Драко тоже – поэтому он готов был вскрыть мою легенду и рискнуть собственной жизнью, чтобы завербовать его. И наверняка кого-то еще. И пока я защищал от всех возможных опасностей Поттера… Я чертов безнадежный идиот. Но, кстати, Поттер и его ментальная связь с Лордом, а также вера Лорда в то, что Избранный именно он… Все, я понял, что я должен делать.
В субботу я аппарирую в Хогсмид. Занятия уже начались, так что учеников там полно. Под отводящим глаза заклятием я стою у обочины дороги, и разглядываю детей, наметанным глазом выделяя своих. Мне не нравится, что в эту субботу в Хогсмиде так мало слизеринцев – обычно именно мои змейки больше всех стремились хоть на несколько часов вырваться на волю из регламентированной школьной рутины. Вид у многих из них невеселый. Похоже, что в школе, где не меньше половины педагогического состава заканчивали Гриффиндор, слизеринцам теперь несладко живется без моей защиты. Крэбб… туповат. Паркинсон… слишком заметна. О, младший Розье. Третьекурсник, на мелюзгу в школе традиционно никто не обращает внимания. Из правильной семьи. Фантазер и книжник, задумчивый одиночка. У меня к этому мальчику особое отношение - иногда он мне напоминает меня самого в детстве. Вот и посмотрим, хорошо ли я его учил. Беру за руку и резко дергаю его на себя, в кусты. Гриффиндорец в такой ситуации заорал бы как резаный. Розье вместо этого изворачивается и при первой же возможности сбивает с моей головы капюшон плаща, после чего мгновенно перестает сопротивляться. Слизерин, моя школа. Еще сам тянет меня в какой-то пролесок, известное только детям укрытие. - Сэр! Это Вы? - Нет, Розье, это призрак самого Салазара в моем обличье. - Сэр! Я так рад, что Вы вернулись, сэр! Нам Вас так не хватало, МакКош… то есть, профессор МакГоннагалл никак не может назначить нам декана, у нас вообще никого нет, к кому можно обратиться, если что, а профессор Слагхорн нисколько нас не защищает, и у нас все время последнее место по очкам, и девчонки плачут… - Розье, не частите. Слизеринские девушки плачут из-за того, что факультету достается мало очков? - Их очень достают, сэр. Ребята как-то еще собрались и ходят вместе, а девчонки… ну, они же у нас сами знаете, какие цацы, а другие факультеты… - Что же вы не заступаетесь за своих девушек, мистер Розье? - Так дуэли же запрещены, сэр. Кому-кому, а нам, змеюкам упиванским, ни одно лишнее заклятие с рук не сходит. И потом, - выпрямляется, - дворяне с девчонками не дерутся! Я вздыхаю. Дворяне не дерутся с девчонками, а дворянки не дерутся вообще; поэтому женская половина факультета всегда была нашим слабым местом. Хрупкие и гордые слизеринки – идеальный объект издевательств для развязных современных девиц. И при отсутствии понимания со стороны администрации… Черт. - Розье, мне жаль Вам это говорить, но я сейчас не в состоянии решить ваши проблемы. На территорию школы мне лучше не соваться. - Я знаю, сэр. Я просто обрадовался… А Драко Малфой, - он произносит это имя с придыханием, - он вернется в школу, сэр? - Мистер Малфой совершеннолетний и принимает подобные решения самостоятельно. Мне ничего об этом не известно. И вот что, Розье. Я не знаю, что я смогу сделать, находясь вне школы, но приглашаю представителей факультета встретиться со мной в «Дырявом котле» в следующую субботу в четыре часа. Всех, кто захочет и сможет придти. Если через неделю мы все будем живы, то Драко будет мне благодарен. У него давно руки чешутся скормить своим ручным правдолюбцам историю о том, как в конце каждого года у Гриффиндора загадочным образом добавляется пара сотен баллов. Глаза у мальчишки загораются. - Да, сэр. - А теперь слушайте меня, Розье. Мое приглашение вы можете передать факультету не ранее, чем послезавтра. Вы в состоянии два дня продержать язык за зубами? О. Тайна. Восторженно кивает. Как легко сделать счастливым ребенка. Вот когда у тебя при слове «тайна» начнет сводить скулы от предчувствия очередной подлянки – тогда можешь считать себя взрослым, мальчик. - Надеюсь, что так. А сейчас Вы пойдете и отыщете в школе Гарри Поттера. Вы скажете ему, что я желал бы с ним поговорить в «Дырявом котле», прямо сейчас. И что мне все равно, кого он прихватит с собой, лишь бы он был готов обсуждать при этих людях то занятие, которому он предавался в обществе Альбуса Дамблдора в последний день жизни директора. - Да, сэр. А если он не пойдет? - Пойдет. В случае чего можете напомнить ему, что я пожиратель детей и совратитель малолетних, так что, если он не желает, чтобы я осквернил своей зловещей персоной территорию Хогвартса, ему следует призвать свою гриффиндорскую храбрость и встретиться со мной здесь. И уберите счастливую улыбку с лица, Розье. Ваша задача – не оскорбить Поттера, а сделать так, чтобы он пришел на встречу. И прошу Вас никому об этом не говорить. - Да, сэр. Я все понял, сэр!
В «Котле», к счастью, не так уж много народу. Я усиливаю отворотные чары, беру стакан и отхожу с ним к окну. Осень. Листья уже наполовину желтые. Я стою, разглядывая знакомый пейзаж, нарочно подставляя спину. И, разумеется, через некоторое время в шею мне упирается палочка. - Поттер. Вы утомительно предсказуемы. Прежде, чем Вы выскажете мне свои сопливые претензии, извольте ответить на один вопрос: кого Вы больше хотите убить – меня или Лорда? - Как вы посмели прийти сюда, подлый трус и предатель? - Выбирайте что-нибудь одно, Поттер – или посмел, или трус. Так что, Вы хотите стать мальчиком-который-действительно-спас-волшебный-мир-а-не-просто-много-лет-ходил-петухом-по-школе, или Вы сейчас пропищите свою «аваду» мне в спину, и никогда не узнаете, о чем я хочу Вам сообщить? - Говорите. Только не шевелитесь, и не поворачивайтесь. Слава Мерлину, я в достаточной степени владею беспалочковой магией, чтобы наложить заглушающие чары, не делая никаких движений. - Послезавтра Темный Лорд собирается временно разрядить свои хоркруксы и воссоединиться со своей душой целиком. Если убить его в этот момент, то он уйдет навсегда. Навсегда, Вам понятно, Поттер? Если же это вам не удастся – с этого момента начиная, он сможет печь новые хоркруксы как пирожки с капустой; ему даже не нужно будет кого-либо для этого убивать. Вот тогда он станет действительно бессмертен. - Я вам не верю! С чего бы Лорду делать самого себя уязвимым? - Он усовершенствовал процесс создания хоркруксов, я же Вам говорю. Новые артефакты будут вредить ему намного меньше – никому не понравится жить с расколотой душой. И он их сможет наклепать сколько угодно. - Как он это делает? - Это сложнейший процесс, в котором, несмотря на наши совместные изыскания с Альбусом, я сам понимаю далеко не все. Я не в состоянии объяснить его такому невежде и тупице как Вы, да еще стоя в людном кабаке с вашей палочкой у затылка. Палочка исчезает. Поттер обходит столик и садится за него с другой стороны. Я тоже сажусь. Хоть в какой-то степени растолковать ему все, что ему необходимо знать, занимает полтора часа. Мерлин и Моргана, Драко бы за две минуты понял, что предмет слишком сложен для него, и потратил бы еще пять, чтобы заставить меня рассказать ему «главное» - то есть, пересказать проблему человеческими словами. - Короче, Поттер. Благодаря Вашей ментальной связи с Лордом Вы сможете точно почувствовать момент, когда он воссоединится со всеми частями своей души. Дальше у Вас будет уйма времени, чтобы его убить – даже в Лаборатории процесс зарядки новых хоркруксов займет у Лорда уж никак не меньше десяти-пятнадцати минут на каждый. Но лучше бы не давать ему времени прийти в себя после слияния. В процессе слияния он колдовать не может, его сила связана; но если Вы поторопитесь и вылезете раньше времени – своими руками подготовите его новое перевоплощение… Так что ждите возвращения его силы, и как только почувствуете боль в шраме – сразу бейте на поражение. - Как Вы проведете меня туда? - Это не ваша забота, Поттер. Хороший вопрос, на самом деле.
<осторожно, сейчас будет мужской разговор по душам (сначала написалось "по ушам")- много мата>
После нескольких часов раздумий над хорошим вопросом я иду советоваться к Люциусу. Он портрет? Портреты созданы чтобы помогать людям, вот пусть и помогает. Но сегодня не мой день. - Привет, Люци. - А. Явился, придурок, - в нарисованных глазах мелькает веселое малфоевское бешенство. Гнев Люци всегда был для него еще и развлечением, в нем никогда не было оттенка горечи или стыда. Когда Малфой считал нужным злиться, он как бы отпускал себя на волю и наслаждался собой настоящим, - Ты что творишь с моим сыном, идиот хренов? - Люци, а не пошел бы ты на хуй, - вяло огрызаюсь я, - уж как-нибудь я сам разберусь в своей жизни. - Это не твоя жизнь, поганка ты старая, - ого, вот это Люци разошелся. Да он на портрете моложе самого себя на пару лет, еще до главных неприятностей; я и забыл, какой он тогда был, - это жизнь Драко, которого ты ебешь. Вернее, не ебешь, потому что тебя опять какая-то мантикора за жопу укусила. Тебе истории с Регом мало? - При чем тут Рег, скажи на милость? Ты нашел о чем вспомнить, Драко тогда еще в проекте не было. - Драко тогда, любезнейший, уже вполне был. А история Рега Блэка тут при том, что ты опять как идиот собираешься зарыться рожей в песок, и подставить задницу обстоятельствам. Как ты это делал с Блэком, с Лордом, с Регом, с Розье, и Мерлин знает с кем еще. Каждый раз, когда были затронуты твои драгоценные чувства. Но на этот раз дело касается благополучия моего сына. И здесь мы видим разницу в двадцать лет не в твою пользу, так что изволь соображать головой. - Ты мне именно в этом особенно способен помочь. Эксперт по сердечным делам нашелся. - Я-то как раз эксперт. У меня ни разу ни одна любовница с женой не столкнулась. И ни одна не ушла от меня недовольной. - Могу себе представить. - Нет, Севви, ты не можешь. Ты можешь только истерить втихаря, да изводить партнера, если он тебе позволяет. Если хочешь знать, именно поэтому я отказался тебя трахнуть тогда в школе, а вовсе не потому, что я такой ядреный гомофоб. Прикинул количество мозгоебли, и решил, что игра не стоит свеч. - Ну, спасибо. Я весь до сих пор переживаю. - Ты, мать твою, именно что до сих пор переживаешь. Мальчик извелся. Он не может пропуск в замок сотворить для невесты, потому что ему кажется, что этим он предаст тебя. Ты его патронус видел? - Представь себе, видел. Отец и крестный в паре. Очень трогательно. - То есть, тебе не помогло. - Помогло. Я благодаря ему выжил, если хочешь знать. Я только не понимаю, что это доказывает. - Сев. Это до хрена всего доказывает, но это все хуйня. Ты просто должен начать, Мерлин тебя раздери, думать о Драко, а не о своих старых заморочках. Ты примеряешь на него свои прошлые обломы, а у мальчика первая в жизни серьезная связь идет наперекосяк. - Люци, знаешь что? – говорю я ласково, - Ты портрет? Портрет. Так вот виси себе на стене и украшай интерьер. А в своих проблемах я без тебя разберусь. Посоветовался, называется. Тьфу ты, пропасть.
В назначенный день мы встречаемся около церкви. Драко смотрит на Поттера с недоумением, Поттер на него – так, как будто сейчас полезет в драку. - Северус, это что? - Это, как видишь, надежда нашего волшебного мира. Мистер Поттер любезно согласился нам помочь. - Помочь? Этот? - Ты ведь понимаешь, почему я не мог обсудить с тобой планы раньше? Драко кивает. - Легилеменция. Весь прошлый день он провел у Лорда. И не сказал мне ни слова о том, что там происходило. - Пять баллов Слизерину. У мистера Поттера с Лордом ментальная связь. Он почувствует, если у того возникнут агрессивные намерения. Легилеменция в Лаборатории действовать не будет – там должно быть слишком много магии, большие помехи. Так что у нас будет фора. - И ты уверен, что Поттер не ударит Лорда в спину, пока мне ничего не будет грозить? - Я уверен. Ты можешь мне довериться? Уверен я только в том, что угроза будет. Иначе Лорд попросил бы Драко провести его сквозь защиту, но не позволил бы ему присутствовать при ритуале. Хорошо проинструктированный Поттер до сих пор молчит в тряпочку, пять баллов Гриффиндору, Поттер, за обучаемость,. Но тут не выдерживает. - Я не бью в спину, хорек. - Ну и дурак, Потти. - Ты подлая, слизеринская… - Слушай, Поттер, прежде, чем я тебя туда впущу, я должен кое-что тебе объяснить. Ты про родовую защиту что-нибудь знаешь? Тебя ведь отправляют на лето домой к твоим родственничкам-магглам? - Знаю. Кровь родителей меня защищает, пока я там, и что? - Так вот представь себе – этим поместьем мои предки владели на протяжении четырехсот лет. И все они были могущественные волшебники, и каждый из них вкладывал в свою собственность куда больше души, чем это свойственно магглокровкам, не знающим, как обращаться с родовым Домом. А до них этим местом владели потомки самого Слизерина, которые передали поместье моей семье на основании полноценного магического контракта, так что частица их силы тут тоже есть. Ты представляешь себе мощь здешней родовой защиты? - Ого. - Вот то-то и оно, что ого. Ты думал, чистая кровь – это так только, перед Грейнджер погордиться? Короче, Поттер. Как только мы войдем в подземелье – держи себя в руках. Если ты не только попробуешь мне что-нибудь сделать, но даже и подумаешь обо мне плохо – я за последствия не ручаюсь. Защита реагирует на сильные эмоции. И, кстати, чтобы у тебя не было иллюзий – Северуса она тоже прикрывает. А тебя нет. - Это… Потому что вы любовники? Ха. Поттер краснеет. - Я разрешил бы тебе отсосать мне по-быстрому в интересах общего дела, Потти, если дело бы было только в этом. Защита прикрывает тех, кого я люблю, понял? - По-моему, ты просто блефуешь, хорек. Мой… Один человек, которого я знал, тоже унаследовал родовой дом, очень старый. И я видел, как, эээ… другой человек на него там сто раз орал и слюной брызгал. И ничего ему не было. - Значит, или не всерьез орал, или Дом твоего приятеля не принял. Там портреты ругались? Эльфы пакостили? - Еще как. - Скажи своему знакомому, что ему надо убираться из этого места. Если родовой Дом не принял хозяина, то он там зачахнет. Из недостойного наследника Дом все силы вытянет. Драко разворачивается и первым входит в церковь. Я Алохоморой открываю дверь в подземелье – я нашел ее в прошлый раз, открыл, но войти не смог. Сейчас Драко просто идет по коридору, и свет послушно вспыхивает перед нами, освещая нам дорогу. Владение принимает хозяина. Драко время от времени прикасается рукой к стене, останавливается, как будто прислушивается к чему-то. Дойдя до центра большого зала, замирает; на секунду на нем скрещиваются светлые лучи, идущие от стен. Все. Обряд вступления во владение совершился.
Лаборатория оказалась совершенно пуста. Никакого оборудования, только несколько просторных столов и что-то вроде площадки, выложенной темным мрамором – удобно рисовать руны. Камин-не камин, углубление, где можно развести огонь. И гудение магии – помещение буквально переполнено ею. Мыслей Поттера, за которыми я на всякий случай приглядываю, я больше не слышу. Не услышит и Лорд, тут дело не в силе легилемента, а во внешних помехах. Я обследую стены – где-то наверху должна быть замаскированная галерея. У Хильдеберта было полно учеников, и он имел гнусное обыкновение экспериментировать с одними, а другим втихаря давать возможность наблюдать. Остались впечатляющие мемуары – старичок увлекался сексуальной магией. Забытый классик, вообще-то, создатель проклятия бесплодия – это он контрацептив пытался изобрести. В одиннадцатом веке, на минуточку. Основатель научной школы. Вопреки нравам эпохи, с удовольствием обучавший не только волшебников, но и талантливых ведьм. Отец двух знаменитых сыновей – бесстрашного рыцаря, ушедшего к магглам, и монаха-атеиста. Напрочь вытесненный из народной памяти великим предком Салазаром и совершенно бездарным учеником Барбарисом Болттауном, заслужившим бессмертную славу в результате того, что именно он на старости лет ввел охоту за снитчем в правила квиддитча. Перечитав труды Хильдеберта Слизерина в ходе давешних библиотечных раскопок, я нашел там ряд весьма здравых, недооцененных современниками идей. Я командую: - Поттер – наверх. Лестницу видите? Драко почти в ту же секунду объявляет: - Так, я пошел встречать Лорда. - Даже думать не смей. Легилеменция. Сам войдет, не маленький. Достаточно, что ты его тут ждешь. И через пару минут в Лабораторию действительно входит Лорд. Оглядывает помещение, прислушивается к магии. Достает из кармана сверток и увеличивает его – оборудование. Жаровня, хрустальный шар, разные мелкие причиндалы. - Добрый день, Драко. О, Ссеверусс. Ты ссопровождаешь нового хозяина? Ну, постой в ссторонке. Я чувствую действие связывающего заклинания, и почти немедленно магия защиты начинает разъедать путы. Работает, кто бы мог подумать. Лорд при помощи Драко раскладывает хоркруксы, чертит пентакль – светлый, вершиной кверху, надо же. Встает в центр пентаграммы, разжигает жаровню, бросает в огонь вещества, и вручает Драко шар. - Смотри внимательно, Драко. Сейчас я буду их ловить. Никаких эффектных жестов. Когда доходит до дела, Темный Лорд спокоен и сосредоточен. Только со мной он варил зелья, которых по всем параметрам просто не могло существовать, а Драко, похоже, он научил чему-то куда более опасному. Он берет один из хоркруксов, и произносит над ним заклинание вызова. Я ничего не вижу, но Драко следит глазами за чем-то как бы порхающим в воздухе, а Лорд ловит это что-то на кончик палочки и препровождает в шар. И еще одно. И еще. Мне не нравится, что Драко держит сосуд в руках – если бы Лорд попросту хотел вернуть себе части своей души, то он бы высвободил их и ждал бы естественного слияния. Уповая на то, что внимание Лорда поглощено процессом, я помогаю защитной магии невербальными заклинаниями. Руки свободны. Пять хоркруксов. Это все. Было семь. Перстень сжег Альбус, дневник уничтожил Поттер. - Смотри, Драко. Сейчас будет Слияние. Лорд подносит ладони к шару, который все еще в руках у Драко. Так я и знал. Он хочет воспользоваться его телом. Одним движением я выбиваю шар из рук Драко, по-маггловски, кулаком, без всякой палочки. И отшвыриваю мальчика в сторону. При соприкосновении с мраморным полом шар разбивается. Отлично. Сейчас начнется слияние, и у нас будет фора. Я становлюсь между Драко и Лордом, и говорю, глядя в красноватые глаза: - Ты его не получишь, уродливая рептилия. Не раньше, чем убьешь меня. Он мой. Весь мой расчет на то, что, когда Лорд будет в состоянии поднять палочку на меня, у Драко будет пара лишних миллисекунд чтобы среагировать. А если его чувства так сильно изменились с тех пор, как мы напоролись в лесу на того шпика, то мне все равно жить незачем. Но ударить после того, как я упаду, он успеет по любому. - Северуссс… - шипит Лорд, - Значит, теперь уже он – твой? Вы ссстановитесссь однообразными, любовнички. Лорд не бьет с ходу, и это значит, что слияние уже началось. Теперь только бы ни один из мальчиков не поторопился. Его змеиные глаза на ходу меняют цвет. Голубой. Я совсем забыл, что у Тома были темно-голубые глаза. Он начинает поднимать палочку, целясь мне в лоб, и я уже вижу, что Драко не успевает среагировать – нет боевого опыта. Но в этот момент звучит звонкий голос с галереи – «Эй!», - Лорд запинается, поднимает голову, и при виде Поттера - или его шрама? - теряет долю секунды. Драко вскидывает свою палочку, и кричит «авада кедавра!» В тот же самый миг, почуяв конец трансформации, «авада кедавра!» - кричит с галереи Поттер. Наверное, я добиваю уже мертвое тело, но я все-таки поднимаю свою палочку, и, вкладывая в заклятие всю свою ненависть, тоже говорю: «авада кедавра».
Поттер ссыпается с галереи, и устремляется к телу Лорда, но я перехватываю его и крепко держу за плечо. Потому что Драко уже опустился рядом с Лордом на пол, и положил его мертвую голову к себе на колени. И ладонь Драко надолго задерживается на его лбу, опускается ниже и нежно закрывает глаза. Драко ловит что-то в воздухе, видимое только ему, принимает это в горсть, наклоняется над собственными руками и шепчет: - Простите меня, милорд. Удачного путешествия. Вы говорили, там не страшно. И отпускает это в пространство, как птицу в полет. А потом поднимает голову, и смотрит на меня отсутствующим взглядом. - Понимаешь. Я знаю, что он сделал тебе, и может быть, отцу, и вообще… Но это я только слышал. А мне самому он был… Он был таким... Он меня учил быть собой. Я понимаю, мой мальчик. Я помогаю ему подняться, и я не могу не спросить. Пересохшими губами, севшим голосом, через силу. - Я тебя предал? Драко водит пальцем по моему обшлагу и говорит без всякого выражения: - Ты меня обманул. И ты принял за меня решение, которое я имел право принять самостоятельно. Но ведь ты же меня спасал, так? Ты же это сделал не для того, чтобы избавить мир… от него? Я не могу говорить. Но Драко продолжает. - И вообще, знаешь, я думаю, что эту ерунду про предателей какие-то Уизли придумали. Просто чтобы был повод клеить ярлыки на тех, кто решил быть не на их стороне. Он отцепляет мою ладонь от поттеровского плеча, и обвивает ее своими пальцами. И все тем же безжизненным голосом говорит: - Пойдем, а? Я на секунду высвобождаю руку, чтобы ткнуть палочкой в Волдеморта. Инсендио. Но когда мы направляемся к выходу, мне в спину упирается нечто острое. Поттер. - Стой, убийца. Ты думаешь, тебе так все с рук сойдет? Я мгновенно оказываюсь в боевой стойке с палочкой наизготовку – рефлексы. А Драко даже не реагирует толком. Он медленно оборачивается, смотрит на золотого мальчика, и нейтральным тоном произносит: - Поттер, ты забыл, что я тебе говорил про родовую защиту? Тебя никто дома живым не ждет? Поттер скисает. Я резко бросаю: - Идите вперед, Поттер, и аппарируйте в Хогсмид сразу, как выйдете из подземелья, если не хотите аваду в спину. Поттер с независимым видом идет к выходу, а Драко тихо бормочет: - Надо же, у Потти кто-то есть. Может быть, он не такой уж и придурок. И когда мы выбираемся на свет, он прислоняется лбом к моему плечу, и бессильно шепчет: - Аппарируй меня, пожалуйста. И я прижимаю его к себе.
У себя Драко бессильно опускается в кресло и рассеянно разглядывает собственные пальцы. А я нервно вышагиваю взад-вперед по комнате, не в состоянии начать никакой осмысленный разговор. Потому что мне смертельно хочется сделать что-нибудь совсем не в моем духе. Что-нибудь, за что потом придется себя презирать. Например, сесть по-собачьи на пол у его ног, уткнуться лбом в его коленку, и закрыть глаза. А потом попросить разрешения остаться здесь навсегда. И может быть, он проведет ладонью по моим волосам, прежде чем ответить. Я бы наверное так и метался по комнате, если бы Драко меня не окликнул. - Северус… не мельтеши, пожалуйста, а? Мне наверное лечь бы нужно, мне что-то нехорошо… За своими кретинскими переживаниями я даже не обратил внимания на его апатию. Неужели Лорд… я убью проклятую ящерицу. Уже убил. Не имеет значения, кто произнес «авада кедавра». Я бросаюсь к Драко и заглядываю в его зрачки. Никаких следов заклятий. Очень странно. Я беру его на руки и несу в постель, а он тянет меня за собой, и я послушно ложусь рядом и обнимаю его. Он прильнул ко мне так, как будто ему очень холодно, или очень страшно. Я натягиваю сверху одеяло, и говорю: - Драко, мне нужно тебя осмотреть. Если на тебе какое-то заклятие Лорда, то тебе нужна срочная помощь. - Погоди. Не шевелись. Нет на мне никаких заклятий, просто я попробовал его чуть-чуть проводить, а мне без проводника пока еще на Изнанку лучше не соваться. Там… понимаешь, там холодно. Просто подержи меня, Сев, пожалуйста. Вот это новости. Астральные путешествия в семнадцать лет. Смертельный риск. Чертова красноглазая тварь. Я укутываю Драко, притискиваю к себе, пытаюсь обхватить так, чтобы согреть всего, целиком. И через несколько очень длинных минут чувствую, как нежные пальцы расстегивают несколько пуговиц на моей рубашке. И легкие поцелуи, там, на груди. И снова пальцы, расстегивают, скользят за спину, возвращаются, поглаживают по плечу, прикасаются к щеке… Я больше не могу этого выносить. - Драко. Если я тебе сейчас нужен, то я буду с тобой. Но я хочу, чтобы ты знал. Мне пришлось проникнуть в твое сознание, чтобы разобраться, что задумал Лорд. И я видел там тебя с кем-то. - Что значит «с кем-то»? С кем? - Не знаю. Я не стал выяснять, кто это был. Но я почувствовал, как ты к нему относишься. Извини. - Погоди, - Драко отстраняется, и смотрит на меня с совершенно обалделым видом, - а что тогда заставило тебя предположить, что это можешь быть не ты? - Не похож. Не надо ничего говорить, Драко. Я просто хотел, чтобы ты знал. Драко шумно выдыхает и отодвигается. - Значит так, Сев. Если ты сейчас не сделаешь то, что я скажу, то я тебе напомню о долге крови. Я хочу, чтобы ты вошел в мое сознание, нашел ту картинку, что бы там ни было, и досмотрел ее до конца. И вообще все, что тебя интересует. Я тебя заранее предупреждаю, что ты там увидишь обжиманцы с Панси на пятом курсе, школьные сексуальные эксперименты со всем, что движется, и мокрые сны с участием собственного отца. Но ничего даже отдаленно похожего на то, о чем ты говоришь… Валяй, я открылся. - Я не хочу больше копаться у тебя в голове. - А я хочу. А еще больше я хочу переспать с тобой так, чтобы ты трахал меня и в то же время читал мои мысли. Чтобы ты ощутил, что чувствую к тебе в этот момент я. Чтобы ты не думал об этом, а знал точно, понимаешь? Ты не обязан делать то же самое для меня, но мне бы очень хотелось дать это тебе. Можно? Не дожидаясь моего согласия, он одним движением через голову стягивает рубашку и свитер, швыряет их в угол, и начинает меня раздевать. И заводить. Его язык скользит по моей коже, не оставляя без внимания ни одной чувствительной точки на теле, его рот вытворяет что-то невероятное с моими сосками, шеей, животом… Но когда я пытаюсь его обнять сам, он ловит мои руки, целует, а потом переплетает свои пальцы с моими, не давая мне никакого пространства для маневра. Он словно задался целью довести меня до оргазма одними поцелуями. Я так возбужден, что мне уже больно, но его губы скользят по моим бедрам совсем близко от… не прикасаясь к… я, наконец, шепчу: «Драко, пожалуйста». Вот это да. Почти потеря девственности. Я никогда никого не просил в постели. - Неееет… - тянет он, и его теплое дыхание касается моего возбужденного до предела члена, заставляя меня стонать - Ты ничего от меня не получишь, пока не войдешь в меня по-настоящему. Я не уверен, что вообще смогу заниматься легилеменцией в таком состоянии, но он так открыт, что мне не составляет никакого труда нырнуть в его мысли. И я вижу, нет, чувствую себя его глазами, его руками, его телом. Он выпускает мои руки и перемещается так, чтобы наши губы встретились. И глаза. Широко открытые серебряные глаза прямо напротив моих.
- Сееев… - Что, Драко? - Чего я не понял, так это кто из нас все-таки Избранный, я или Поттер. Лорда-то кто победил? Драко развалился на сбитых простынях, совершенно голый, совершенный, довольный собой и жизнью. Мне в очередной раз становится не по себе от мысли, что это все – для меня. Что я могу в любой момент прикоснуться к нему. - А хрен его знает, - честно говорю я, - вроде бы, пророчество можно считать сбывшимся для каждого из вас. Я ставлю на тебя, потому что рукопожатие и прочие авансы, на мой взгляд, более соответствуют идее «отметить как равного», чем шрам, поставленный при неудачной попытке убийства. Но я пристрастен. Важно, вероятно, что подумает публика. Драко потягивается, и перекладывает голову с подушки на мой живот. - Тогда Поттер. - Как интересно. Это почему? Драко садится. Он предельно серьезен. - Сев, ну подумай. Мне двадцати еще нет, у меня вся жизнь впереди. Если я – Избранный, то самое главное, что я сделал, уже сделано. Половина страны будет считать меня героем, половина – потенциальным новым Темным Лордом. Всегда найдется идиот, вопящий, что в меня посмертно вселился Волдеморт. От присмотра министерства мне не избавиться никогда. В политику вообще лучше не соваться - во что бы я ни влез, всегда будут считать, что меня просто привлекли в качестве постер-боя, а за ниточки дергают другие, поумнее. Бизнес-партнеры будут коситься, представляя себе, что я в любой момент могу соскочить с карусели и понестись куда-то спасать магический мир. Сев, я еще с авроратом хочу разобраться, межконтинентальную аппарацию отстроить, нашим в Хоге помогать как-то надо, пока их там не затравили совсем. Не говоря уже о том, что сейчас аврорат будет делать со Смертоборцами – а там половина наши друзья и родственники, мне работать надо с проблемой, а не ленточки перерезать. Я Лагвуд обещал, что мы вместе забацаем медиа-холдинг после выпуска; у меня с гоблинами проект переходной магло-магической валюты, а с американцами – ранний скрининг магических способностей в масштабах страны, они уже и маггловское правительство уломали под предлогом политкорректности. Слушай, кстати, ко мне тут недавно русские приперлись, спрашивают, не подыщу ли я им алхимика, который им придумает процесс скоростной переработки леса в нефть – подумай, а? В общем, я еще жить хочу, а совестью нации в восемнадцать лет пусть Поттер работает. Он наша охранная грамота – мы ему героически помогли победить Лорда. Я зарываюсь пальцами в светлые волосы, и спрашиваю просто чтобы хоть что-нибудь спросить: - А ты школу заканчивать собираешься, ребенок? - Конечно, собираюсь. Ты же с неучем жить не станешь. Сев, ты где предпочел бы годик поработать – в магической Сорбонне, или в Дрезденском Магистерии? - В принципе, французский у меня так себе, а в Магистерий меня давно зовут. - О, классно. Тогда Дурмштранг. Ты одобряешь?
- Сеев… - Драко, ты угомонишься сегодня? - Если ты ставишь на меня, то какая это у меня сила, про которую Лорд не знал? Неужели – ехидное хихиканье – неужели наша бессмертная любовь? - Родовая магия Малфоев, разумеется. Он же приютский мальчишка – он про такие вещи мозгами знал, но совершенно не чувствовал, как это работает. Так же, как мне самому этого никогда не прочувствовать по-настоящему. Любовь, придумаешь тоже. Может мне тебя на седьмой курс в Гриффиндор сдать, второгодник? Спи уже.
Ничего против дракоснейпов не имею (хотя люблю гарридраки, но иногда надо читать и другое, чтоб глаз не замылился ))), только они чаще дарковые, а у вас нет ))) Вы планируете проду или уже все?
Ася Не знаааю... Отпускать мне их жалко до слез, но что-то у меня дальше не придумывается. Что там дальше-то придумывать? Ангст про то, как аврорат Смертоедов зачищает, а Малфой их отмазывает? Политический триллер?
Гарридраки, имхо, бывают самого разного качества - то есть, я, честно говоря, не вижу специфической привлекательности именно этого пейринга. Не вижу точки притяжения. Их, на мой взгляд, только обстоятельства свести могут; соответственно, хорошая гарридрака практически всегда про то, как обстоятельства свели совершенно неподходящих друг другу людей. Как замечательное "По ту сторону тепла", например - совершенно чудесная вещь, но ведь это не Гарри и Драко там друг друга любят, а то, что из них получилось в результате мощнейшей трансформации. И веришь именно потому, что веришь в эту трансформацию, а не в соотношение характеров.
http , спасибо. Прочитала на одном дыхании, жаль, что раньше не смогла. Мне очень понравилось. Чудесный Драко, завораживающий Том. Флафф очень приятный, без соплей в сиропе.Сохранила себе на диск. Одно но: спор Люца с Севом. Лексика Малфоя все таки чуть напрягла. Не мат, нет, а именно все эти приколы с обломами.
Малфой Спасибо! Ну, если уж сам мистер Малфой одобряет, то я подумаю.
Келли Тек Большое спасибо за добрый отзыв.
Келли Тек пишет:
цитата:
Не мат, нет, а именно все эти приколы с обломами.
Ну, я понимаю, что это не совсем его стиль. Но моя логика была такая. Люциус не может закатить Снейпу высокомерный выговор - Снейп его моментально пошлет, у них не те отношения, они давно уже на равных. Последние годы это Сев скорее мог ему выволочку устроить за какие-нибудь глупости или неосторожности. Он с ним разговаривает так, как они разговаривали об этом в юности, когда Сев совершал свои первые ошибки, а старший и умеющий себя вести с людьми Люци его пытался распутывать. Он входит в ту роль, в которой он был в этой паре давным-давно, когда шесть лет разницы имели значение. Если бы тон не был таким школьным, Сев бы ему вообще слова не дал сказать на эту тему. Не, ну представляете: "Северус, меня беспокоят твои отношения с моим сыном." - "Люциус, я не думаю, что нуждаюсь в советах интимного характера со стороны несвежего трупа." Развернулся, вышел.
http Спасибо. Все прочла с большим интересом. Не очень люблю Драко - но Ваш! Это что-то. Снейп на его фоне немного бледен и вял. А вот беседа с портретом искренне восхитила. Спасибо еще раз.
Ну да. Их дружба началась в середине семидесятых, когда Сев был на старших курсах, а Люц уже выпустился. И надо думать, что года с 1981 Сев уже никакого покровительственного тона по отношению к себе не разрешал.
Похоже, что таки будет сиквел. Не отвязываются, и все тут.
Прочитать опять ничего не успеваю, ухватила только последнюю строчку в комментариях, про сиквел. Это хорошо, что не отвязываются С удовольствием почитаю
вытирая седоватым париком слезу умиления и светлой зависти: ну все, теперь есть кому передать бывший любимый пейринг. В хорошие руки уходит, однако... Можно и это самое, того, со спокойной душой...
Menthol_blond В хорошие - не в хорошие, но в любящие :) Таааак приятно, что Вам понравилось. Мне казалось, что для Вас это будет слишком флаффно и слишком ванильно.
На самом деле, Грег и Винс разные. Совершенно разные. Грег – спокойный, основательный, его хорошо слушаются лошади и тестралы, а на жизнь у него взгляд простой, как полено. Винс – хитрый, себе на уме, и очень много читает. У него нет мозгов интеллектуала, он лучше соображает, как он говорит, «про жизнь». И читает он все время что-то второразрядное; не «Искусство высшей магии» Фламеля, а «Сто советов начинающему волшебнику» в яркой обложке. Не «Введение в психологию темномагических практик» этого сквиба Фрейда, а мемуары Локхарта. Но все время думает над прочитанным своей небольшой головешкой, и выводы делает самые неожиданные. А общего у них всего-то – что они оба большие, оба молчаливые и оба мои друзья. Грег в меня слегка влюблен. Не в том смысле, в каком думают в Гриффиндоре. Но если что - он будет прикрывать мою спину до последнего. Винс выбрал меня своим предводителем, и пойдет за мной куда угодно, пока я его не разочарую. Разочарую – отвалит в сторону. Сейчас они сидят в малой гостиной Малфой-мэнора. Я себе очень хорошо это представляю: вот они встретились и перетирали, перетирали проблему, пока Винс не сказал: - Все. Не нашего ума дело. Пошли к Малфою. А Грег просто встал и пошел, куда ему Винс сказал. И теперь Грег сидит, с виду практически спокойный, прихлебывает сливочное пиво, и пялится в камин. А Винс рассказывает мне ситуацию. - Магическое связывание. Временное лишение магии. Надевают тебе такой ошейник. Он отслеживает твои передвижения – раз. Все видят, что ты лишенец – два. И подавляет магические способности – три. Закурить от палочки можешь, а чашку чаю наколдовать уже с трудом. - Слушай, - говорю я изумленно, - но это же теоретически невозможно. Я понимаю, можно навеки сделать из волшебника сквиба. Но на время-то как? Это же свойство крови, если организм эликсира больше не вырабатывает, то и будешь магглом всю жизнь. Эликсир, это, конечно, просто термин. Сколько магов погибли из-за попыток выделить из крови этот самый эликсир, ой. А потом оказалось, что это просто строение частиц, из которых кровь состоит. Первые четыре группы крови маггловские, а пятая и шестая – магические. Если у тебя шестая – ты способен не только к светлым, но и к темным искусствам. Сев так говорит, формально это пока не доказано. У меня шестая. Самое смешное, что у Поттера тоже. Чтобы сделать из человека сквиба, его печень трансфигурируют. У всех сквибов первая группа – универсальная, совместимая с любым организмом. Но на время? Ошейник? - Слушайте сюда, мои верные вассалы. Я, конечно, велик и мудр, но я ни фига в том, что вы рассказали, не понимаю. По-моему, это подстава какая-то. Поэтому вы сидите здесь, чувствуете себя как дома, и задаете жару моим эльфам. А я иду сдаваться профессору Снейпу. У него голова большая, пусть он думает. И я иду сдаваться. А именно спускаюсь в лабораторию на первый этаж, толкаю массивную дверь, подхожу к Севу сзади, обнимаю и прижимаюсь щекой к его спине. И сразу чувствую, что с утра соскучился. - Не мешай, мальчишка, я из-за тебя зелье запорю. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его волос. И ничего не сальные, а просто влажные от испарений котлов, пахнущие всеми сегодняшними травами, порошками. И аконитом. Если мне кто-нибудь объяснит, зачем Сев после всего опять варит зелье для Люпина, я тому памятник поставлю. Говорит, это интересная научная проблема. И социальная. Потому что в обществе не должно быть граждан второго сорта, это взрывоопасно. Я не совсем согласен. Сортов граждан просто должно быть много. Все люди разные. - Сееев… ты сейчас оторваться можешь? - Ради ерунды – не могу. - У наших неприятности, совет нужен. Оборачивается. Вот так, как поцеловать любимого человека, так «ради ерунды», а как надо кого-нибудь спасать, так все исследования побоку. Злющий, агрессивный, а сам какая-то просто нянька всеобщая. - Что случилось? - У меня там Винс с Грегом. Пойдем, а? Тебе Винс все расскажет. Несколькими экономными движениями накладывает на котел консервирующие чары. Снимает рабочую мантию, надевает нормальную. Мимоходом на секунду прижимает меня к себе, ммр… Все, полетел, как летучая мышшшшшь. Я за ним поспевать даже не пытаюсь. Малфои по своему родовому замку бегом не бегают. Разве что от разъяренного любовника, которому опять пришла вопилка от очередной поклонницы моей неземной красоты. Вот почему ни один алхимик, восхищенный талантами профессора Снейпа, ни разу не прислал мне вопиллер, что я гублю его великий ум в своем замке? Почему каждой корове, которой понравилась моя самоуверенная физиономия на предвыборном плакате, необходимо сообщить моему партнеру, что я достоин лучшего? - Мистер Крэбб, мистер Гойл. Что у вас произошло, джентльмены? Надеюсь, меня оторвали от работы ради чего-нибудь хотя бы отдаленно стоящего внимания. Винс излагает. - Ну, и чего вы ожидаете от меня? Специалист по реабилитации бывших Смертоборцев у нас мистер Малфой. Меня от шумных политических кампаний тошнит еще с тех пор, как он вытаскивал меня самого. - Северус. Гм, профессор Снейп, - за этого «Северуса» при бывших учениках я еще огребу. Как будто наши отношения не пропечатаны во всех газетах, - Я не знаю, что предпринять, пока не пойму, правда это или нет. То есть, возможно ли создать ошейник, который временно подавляет магию, или это простая дезинформация. Мы заставили выпустить из Азкабана довольно многих. Человек не должен сидеть под стражей только из-за того, что у него на руке имеется татуировка; а вина большинства не доказана – маски и все такое. Да на самом деле куча народу с меткой и не делала ничего противозаконного. Не все же в боевой группе состояли. Ошейник может быть ответом Министерства – мол, мы теперь гуманные, к дементорам сажаем только тяжких преступников, а остальным – ограничение, и домой. - Хм. Теоретически. Не меняет кровь, а только подавляет энергетику. Или, скажем, испускает беспорядочные импульсы магической энергии, создавая помехи. Нет, так не пойдет – тогда в первую очередь блокировались бы малые чудеса, а не большие. Но в принципе. Вполне возможно. На первый взгляд у меня такое впечатление, джентльмены, что от такого воздействия нормальный маг сойдет с ума быстрее, чем от соседства дементоров. Я бы очень не советовал Вашему отцу соглашаться, мистер Гойл. По крайней мере, раньше, чем я разберусь в проблеме досконально. Мистер Крэбб, я думаю, Ваших умственных способностей вполне хватит, чтобы помочь мне в библиотеке. Наша восходящая политическая звезда вряд ли располагает достаточным временем для архивных изысканий, а Вас, мистер Гойл, я больше не задерживаю. От Вас тут не будет никакого толку. Передайте мое сочувствие Вашей матушке. Разворачивается, и только его и видели. Крэбб плетется следом – в его планы явно не входило провести следующие двенадцать часов в библиотеке под руководством бывшего декана. Восходящая звезда в моем лице тихо обтекает. А Грег спрашивает свистящим шепотом, как будто мы все еще в Хогвартсе: - Малфой, ну вот объясни мне, КАК ты с ним живешь, а? - Грег, - говорю я широко улыбаясь, - ты не поверишь. Я с ним живу – потрясающе. За четыре года так и не поверил своему счастью. Гойл очень выразительно на меня смотрит. Как на полного психа. А это правда.
Домой я прихожу в час ночи, вымотанный бесконечными совещаниями и встречами до предела. И никто меня не встречает. Библиотека, понятное дело. В библиотеке на неудобной кожаной кушетке прикрытый пледом спит Винс. Срубился. Моя любовь сидит за столом мрачнее тучи и водит носом по какому-то древнему чуть ли не папирусу. Книжки навалом, штук сорок пергаментов с выписками летает в воздухе в понятном только одному человеку порядке, грязные кофейные чашки в ассортименте – понятно, эльфов шугаем, прибраться не даем. Картина маслом «профессор за работой». - Сев, - тихо зову я, - ты не мог эльфам сказать, чтобы они Винсу гостевую приготовили? Ну чего он у нас в доме на кушетке ночует, как неродной? Поднимает голову и смотрит на меня не с яростью даже, а с каким-то непониманием: что тут делает это, и какое отношение какие-то домашние эльфы имеют к проблеме, которая сейчас занимает профессорские мозги? - Нашел что-нибудь? - Ты мне газеты догадался принести? - Догадался. Сегодняшние и завтрашние. Посадил секретаря, целая папка вырезок. Свинтил голову аналитикам – почему, годриковы яйца, я узнаю о проблеме одновременно с читающей газеты публикой, да еще и не от своего штаба, а от друга, пришедшего за помощью? Хотя понятно почему – устали все. Конец кампании, больше четырех часов в день в штабе сплю только я сам – и то только потому, что моя смазливая рожа на данном этапе, после того, как все существенные позиции уже определены и озвучены, - наш главный капитал. - Сегодняшние я и сам видел. - Ты все равно посмотри, там подборка должна быть довольно полная, Генри делал. - Посмотрю. Все, Драко, свободен. Профессор при деле. - Сев! Отвлекись, пожалуйста. У меня завтра встреча с юристами. Расскажи мне все, что тебе на данный момент удалось узнать. - Давай утром. Я мотаю головой. - Слушай, ну мне же тоже над этим подумать надо, прежде чем со специалистами советоваться. Пошли к тебе, чтобы Винсу не мешать. Откладывает свиток недовольно, как ребенок любимую погремушку. Нет, не откладывает, с собой берет. В комнате я первым делом свищу эльфа. Требую ужин, приказываю позаботиться о Винсе и предупредить с утра матушку, что в доме гость. - Ну? - В двух словах. Теоретически – возможно. Крайне опасно для здоровья, физического и психического. Тестировать на животных, по понятной причине, возможности нет, так что проверять будут сразу на людях. Вполне возможно, что хреново действует и на окружающих – излучение, знаешь ли. Прохожим ничего, а родственникам может не поздоровиться. Я закрываю лицо руками. Десять дней до выборов. Новую тему, сложную, с научной подкладкой, непонятную массам, вбрасывать немыслимо. Скримжер будет тупо играть «борьбу с криминалом» и «гуманные уступки», а я – буду в ответ апеллировать к экспертным выводам, кошшшмарррр. Поттер, то есть, Уизли с МакГоннагалл, будут шмалять и по нам и по ним: «Малфой заставил Скримжера выпустить преступников на улицы наших городов. Убивает не магия – убивают негодяи.» Через десять дней выборы пройдут, и уставшая от политики публика еще месяц ничего слышать не будет, как воск в уши. За это время первая партия гуманно освобожденных разбежится по домам. - Сев, такой вопрос. Кто эту дрянь мог разработать? Кто в Британии работает в этой области? - Только в Британии? - Думаю, что такие заказы за бугор не отдают. - Магическими полями занимается не так много исследователей. Я сам там не совсем специалист. Об этом довольно много знал Дамблдор. Соответственно – Минерва, его ближайшая ученица. - По-моему, это все-таки не стиль Минни. - Вынужден согласиться. Грановеттер, хотя сомневаюсь, что у него куража хватило бы выпустить нетестированный продукт, он осторожный ученый. Слагхорн, как ни странно, когда-то интересовался, у него были интересные идеи, как все это дело связано с зельями. - Слагхорн мог. - Вполне. Диссертация Грейнджер смотрит в эту сторону. Ее научный руководитель – Люпин. - Вау. - Но думаю, это не он. Чтобы министерство доверило такой заказ оборотню… - О. Сев, ты гений. Значит, у нас есть человек, который в этом разбирается, но который точно этого не делал. Кстати, ты есть собираешься? Ешь давай, ты же всю ночь сидеть будешь, я тебя знаю. Да, Люпин. Слушай, давай его в гости позовем? Он в поттеровской кампании не светился особо, а тебе он обязан. Может, расскажет что-нибудь интересное в приватной обстановке? - Драко, я не думаю, что приглашать в Мэнор Люпина будет хорошей идеей. Нарцисса от его манер в обморок упадет. Ой. Манеры. Я сейчас захихикаю. - От твоих не падает – не упадет и от его. Вы с ним такие же друзья, как с Блэком были, или чуть помягче? - Ну, если учесть, что я его выставил из Хогвартса… - Ну, если учесть, что ты для него варишь зелье… Фыркает. Ну, естественно, какая мелочь. - А ты сам с ним проконсультироваться можешь? Как с коллегой. - Могу, разумеется. Наука и личные отношения не имеют ничего общего. - Смотри. Нам надо понять, как эта дрянь действует. Но еще нужнее – какая сволочь ее изобрела, и по чьему конкретно заказу. Если дрянь действует так, как ты сказал, а заказчик не имеет отношения к Ордену, то я бы деликатно слил эту тему Поттеру. Защита невинных – вполне их тематика, пусть сами голову ломают, как ввести такой сюжет на самом излете кампании. Не введут – мы их за это помидорами закидаем уже после выборов. В этом случае близость Люпина к Ордену наш козырь, и мы вообще союзники, мы только хотим, чтобы коренными в этом вопросе шли они. Как только они завопят и испортят себе кампанию, я благородно приду лобызаться к Потти, и по этому конкретному вопросу я с ним навек. А вот если дрянь разработали с подачи Ордена, то у Люпина надо просто узнать все, что можно, и тогда я уже министерство попробую на них натравить. Северус смотрит на меня своим пронзительным взглядом, и вдруг начинает хохотать. - Сев, ты чего? - Вот только от тебя я еще шпионских заданий не получал. Я обхожу стол, сажусь у его ног, и запрокидываю голову ему на колени. - Сев, ну а делать-то что? Отца Грегори спасать как-то надо? Вообще, они же, гады, в первую очередь на темных магов будут эту дрянь цеплять. На старые семьи. Если она еще и до родственников добивает… Молчит. Дети. Больная тема. По целой куче разных причин. Легонько водит пальцами по моему лицу, по губам, другую руку зарывает в мои волосы. Ох, как не хочется подниматься, никуда уходить… я ловлю губами его пальцы, и шепчу: - Сеев, давай сделаем перерыв на часик? Теплая ладонь накрывает мое лицо, и он спрашивает: - Устал?
- Ужасно. И расстроен жутко этой историей с ошейником. Слушай! – я вскакиваю - Ошейник! Люпин же должен совершенно особые чувства испытывать по этому поводу! Нет, к Мерлину все шпионские игры, давай его совершенно без всяких игрушек в открытую в гости звать. На честный разговор.
Не знаю, что там Сев имел в виду насчет ужасных манер. Для нищего оборотня в потрепанных тряпках профессор Люпин весьма и весьма хорошо воспитан. Он откровенно смущается интерьеров Малфой-Мэнора, но не ляпает никаких глупостей, чтобы скрыть неловкость, даже слегка ее демонстрирует, и это… мило. Уместно – в сочетании с его расхлябанным видом и превосходно организованным мышлением. Он нормально обращается со столовыми приборами. Он хорошо держит удар, отвечая на наши аристократические сарказмы с неизменной вежливостью. И он очень хорошо относится к Северусу, чего тот, по своему обыкновению, в упор не желает замечать. На меня он немного напрягается, ну ничего, это естественно – я же для него богатый мальчишка вдвое младше по возрасту, любовник однокашника, знаменитость, чего бы ему на меня не напрягаться. Разберемся. С Потти как-то общается, значит, и со мной сможет. Со мной проще. Тем не менее, через пятнадцать минут я уже очень сильно жалею, что настоял на своем присутствии. Как договаривались, Сев кладет карты на стол: вот что мы знаем о приблизительных характеристиках артефакта – а мы к этому моменту уже кое-что знаем - вот мои выкладки, проверьте, коллега. Сравним наши выводы. О, вот теперь я верю, что он профессионал. При слове «выкладки» вся неловкость с оборотня мгновенно слетает, и он начинает увлеченно черкать пером по бумаге, выстраивая какие-то формулы, рисуя руны, периодически хватаясь за голову со стоном «безответственные глупцы…» «да как же такое в голову пришло…». К сожалению, это единственные слова в разговоре, которые я понимаю. Все прочие «зеркальные коэффициенты», «дифференциалы Эргхарта» и «волновые устойчивости эфирного тела» проходят мою несчастную голову по прямой траектории из уха в ухо. Наконец, Сев и оборотень замирают, с самым обалдевшим видом уставившись друг другу в глаза. Ну, точнее, это Люпин с обалдевшим, а Северус с тем непроницаемым лицом, который у него возникает, когда дело уже совсем плохо. При этом Люпин говорит «что же это они творят, Северус…», а Сев, предсказуемо - «твою мать, Люпин». Я не выдерживаю. - Уважаемые ученые мужи. Простите, что прерываю ваш интим, но я хотел бы услышать перевод ваших выводов на какой-нибудь из человеческих языков. Объясните студенту. И если Сев в ответ на это только отмахивается, и начинает рисовать какую-то цепочку формул, пообещав, что сейчас дорисует и все объяснит, то на Люпина мои слова производят совершенно иное впечатление. Он краснеет, заикается, отвлекается от дела, начинает бессмысленно перебирать бумажки, избегая смотреть мне в глаза. Мерлиииин… да он просто влюблен. Неприятно, честно скажу. Нет, ну жаловаться в такой ситуации мне было бы просто непорядочно – каждый раз, выходя со мной в свет, Северус вынужден выносить активность моих многочисленных поклонников и поклонниц – в диапазоне от сальных взглядов до попыток немедленного соблазнения. При этом, далеко не всех из них я способен непрерывно держать на расстоянии – личного референта премьера, многоуважаемого Персиваля Уизли, к примеру, просто так на хуй не пошлешь, приходится общаться. В общем, чья бы корова мычала. Но оказывается, я сильно недооценивал, что именно приходится переносить Севу. Все, с этого дня больше ни слова не скажу по поводу всех гадостей, которые слышат от него эти милые симпатизирующие мне люди. Ох, как неприятно-то. А нам ведь с ним теперь работать, с Люпином. Сев, между тем, полностью проигнорировав и замешательство оборотня, и мою перекосившуюся физиономию, дорисовывает свою схему и начинает объяснять. - Драко. Все намного хуже, чем мы думали. Одна хорошая новость: эта мерзость не излучает случайных импульсов, и никакие родственники затронуты не будут. Мерлин. Это хорошо, но как мне теперь подключать Поттера? - Это материализованное империо постоянного действия. Пока на тебе ошейник, ты выполняешь тот приказ, который в него зашит. Если туда прошили приказ не колдовать выше такого-то уровня, то ты не сможешь произнести заклятие. Магическая сила ни при чем, подавлена воля. Рассудок, соответственно, поставляет рационализации, и поведение постепенно выучивается. - Эээм, а длинный приказ? - Слов сто, насколько я могу судить, там поместится без труда, - встревает Люпин, - Но еще важнее другое, мистер Малфой. Поскольку это инвентарь для исполнения наказаний, он наверняка перезаряжается, причем скорее всего дистанционно. Я могу ошибаться, но пока что я не вижу никакой возможности осуществить это, кроме как завязать их все на какой-то единый центр. Намного хуже, чем метка Лорда. Извини, Северус. - Ты серьезно думаешь, что я нуждаюсь в твоих извинениях каждый раз, когда тебе что-то напоминает о моем прошлом, Люпин? – с пол-оборота заводится тот. - Извини, я не… - Уважаемые ученые мужи, - вмешиваюсь я, - можем ли мы из того, что нам известно, сделать вывод, какая сука спроектировала эту дрянь, и чья это была инициатива? Профессор Люпин? Вы ведь понимаете, что в этой ситуации мы с Вами в одной лодке? - Боюсь… боюсь, что я не могу Вам этого сказать, мистер Малфой. Извини, Северус. Грейнджер. - Ты уже все сказал, Люпин, - резко бросает Сев, - мы оба только что слышали, как ты относишься к этому проекту, и я знаю только одного безответственного идиота, вернее, идиотку, которую ты стал бы покрывать в подобных обстоятельствах. Если бы это была Минерва, ты сдал бы ее с головой. - Если бы это была Минерва, Северус, я бы ее собственными руками придушил. Но девочка имеет право на ошибки. Мы все делали ошибки в двадцать лет. - В Гриффиндоре, - яростно бросает Сев, - удивительно щедро раздают права на ошибку. Для своих. А мои студенты, совершившие куда более простительную ошибку – всего лишь выбравшие в гражданской войне ту сторону, на которую их толкало происхождение и воспитание – будут носить ее ошейник. - Северус, то, что мы сделали по отношению к тебе… - То, что вы делали по отношению ко мне, Люпин, было продиктовано рациональными мотивами. То, что вы делаете по отношению к рядовым участникам войны сейчас, продиктовано ни чем иным, как банальным чувством мести. Я его люблю. Вот такого как сейчас – больше, чем когда-либо. - Северус… - Профессор Люпин, - вмешиваюсь я, - мы оба понимаем Ваше отношение к Грейнджер. Она ваша ученица, я сознаю, что это очень сильная, - гм, я чуть не сморозил ужасную неловкость, - серьезная причина ее защищать. Но мне хотелось бы понять две вещи. Была ли эта разработка инициативой ваших друзей, или это идея министерства. И если второе – то кто именно так отличился. - Мистер Малфой, - Вы можете звать меня Драко. Мне неловко слушать, как вы называете меня мистером, а моего профессора по имени. Ага, красней, красней, так тебе и надо, вервольф. - Эм… Драко. Вы можете называть меня Ремус. Я и в страшных снах себе не представлю, чтобы Минерва одобрила что-либо подобное. - Минерва – безусловно нет, - Сев, - А Уизли? - Артур? - Артур, - уууу, сколько яду, - Артур фантастически невежественен. Он мог попросту не понимать, на что идет. Ему могли сказать, что ошейник решает проблему подавления магических способностей, и он мог элементарно не поинтересоваться механизмом. Это ведь не маггловский пылесос, а всего только наказание для бывших врагов. Ведь это так по-гриффиндорски – отправить несчастных заключенных по домам, униженными и беспомощными. - Люпин кладет локти на стол и закрывает лицо руками. - Северус, мистер… эм, Драко не знает Артура, но ты ведь его знаешь. Ты можешь поверить, чтобы он стоял за таким проектом? - Люпин, кто во время войны курировал в Ордене связи с силовиками, ты не напомнишь? - С авроратом Хмури, а со спецслужбами… Сев подходит к вервольфу близко, очень близко. И говорит самым своим шелковым голосом: - Шрам видишь? На виске. - Шестое отделение аврората. Ночь перед судом в Уизенгамоте. Круциатус точно в висок. Меня туда перевели на одну ночь по рекомендации отдела контртеррора. Ты думаешь, это сделало министерство? - Северус… - Разумеется, я не сомневаюсь, в том, что наш прекраснодушный Артур не отдавал приказа меня пытать. Ему смежники сказали, что нужно получить рекомендацию на перевод – мол, нужно поговорить со мной до суда. Что такое шестерка, он не знал, потому что никогда не интересовался. Мне ни одного осмысленного вопроса не задали за десять часов, ты понял, Люпин? Не понял – объясняю: осознали, что суд они проиграют и решили меня наказать самостоятельно. Не по решению совета Ордена, разумеется – просто у кого-то одного нервы не выдержали. Меня не шлепнули утром, потому что среди ночи мне прилетел патронус и сорвал им алиби. И не говори мне, что Артур не мог подмахнуть Грейнджер разрешение на проект точно так же, как он подмахнул бумажку на мой перевод. Гриффиндорцы доверяют своим, не так ли, Люпин? Оборотня уже трясет от всего. От близости Северуса, от его гнева, от этих миленьких новостей. Меня, кстати, от них тоже… Северус подходит ко мне, прикасается там, где спина переходит в шею – это много, очень много, он никогда не делает ничего такого при людях – и немного привлекает меня к себе: - Я тебе не говорил. Я нахожу его вторую ладонь и сжимаю. А потом тихо говорю: - Мистер Люпин. Я думаю, нам всем нужно успокоиться, осмыслить ситуацию, и начать снова разговаривать разумно. Вы не хотели бы остаться на ужин? Я распоряжусь, чтобы Вам приготовили гостевую комнату, где Вы могли бы отдохнуть. Через пару часов мы продолжим, Вы не против? Возможно, нам вместе удастся придумать что-то осмысленное. Уверен, что вы не единственный человек в Ордене, кому претит этот проект. Или претил бы, если бы они знали больше. Люпин горько роняет: - Я не против. - Тогда с Вашего позволения мы Вас оставим ненадолго. Мы выходим, и Сев спрашивает: - Зачем он тебе понадобился, ребенок? - Слушай, я знаю, что ты прав, а он нет. Но ведь он в лепешку разобьется, чтобы ошейников не было. Он душой целиком и полностью на нашей стороне. - Хм. - А кроме того, я хотел тебя увести подальше. От тебя сейчас просто несет агрессией. Ты весь искришься, и сейчас взорвешься. - И это тебя не устраивает? - Ну, как тебе сказать… Тебя не шокирует, если я скажу, что это приводит меня в экстаз? Я так… Ох, я не знаю, как сказать… я так дико тебя хочу, что мне просто страшно становится.
Мне правда страшно. Мы вместе уже четыре года, и то, что происходит со мной в последнее время… Мерлин. Я даже самому себе не в состоянии это объяснить. Мы живем с одном доме, мы спим в одной постели, он ведет себя точно также, как год или два назад, а у меня какой-то непонятный рецидив. Меня так крутит при каждом взгляде на него, как будто мне опять пятнадцать лет, и я пялюсь на своего учителя Зелий, сидя за второй партой в левом ряду, и все силы уходят только на то, чтобы держать лицо, и не зарыться носом в его мантию, когда он подходит проверить мой котел, и наклоняется близко. Я, кажется, перерос детскую любовь ученика к учителю, и влюбился заново, совсем по-другому: в его сложность, в его вспыльчивость, в его закрытость, в его – как странно это говорить – уязвимость. В его отчаянное неверие, что мир может по своей воле предлагать ему хоть что-то даром, в неверие, которое так хочется, Мерлин, так хочется каким-то чудом разбить вдребезги. Я все время хочу обнимать его, трогать, говорить нежные глупости. Делать подарки – а вот этого уже совсем нельзя, прибьет. Защищать и успокаивать. Я совсем не уверен, что ему вот это все нужно. Я совершенно уверен, что он этого от меня не примет. Может быть, от кого-нибудь другого. Но не от меня. Я изо всех сил стараюсь сохранить прежний стиль отношений, но у меня не очень-то получается. Потому что … Потому, что шестнадцать часов в день я окружен людьми, для которых я – покровитель, лидер, начальник, знаменитость, мистер Малфой. Бизнесмен, политик и общественный деятель. Самый молодой в истории кандидат в члены Уизенгамота – впрочем, это почетное звание я еще неделю собираюсь делить с Поттером. Но Поттер – вывеска, за ним стоит директор МакГоннагал и набирающий силу клан Уизли. А я – Малфой. И хотя в моей команде полно умудренных годами умников, я внимательно слежу, чтобы ни один из них не возомнил себя серым кардиналом. Сев – не в моей команде. Я постоянно прошу у него советов, но никогда не пытаюсь привлечь его к своим делам. Мы что-то делаем вместе только тогда, когда дело касается проблем слизеринцев, за которых он чувствует ответственность. За каждого из них. За учеников, за однокашников, за каждого чертова экс-смертоборца, политзэка, лишенца в этой стране, потому что он закончил эту войну так, как закончил, и теперь числит на своей совести каждую несправедливость по отношению к проигравшей стороне. Все остальное время он посвящает зельям. Там сплошные прорывы и успехи, патенты, частные заказы, уйма публикаций. Но он отказывается от любых предложений постоянной работы, не желает брать учеников, даже на конференции ездит неохотно. Никого в особенности не хочет видеть – ни коллег, ни старых знакомых. И все это, в целом, выглядит каким-то ужасно неустойчивым. И любовь, в которую я так верил в семнадцать лет, любовь, в которой у нас нет недостатка – любовь не панацея.
Я все-таки успеваю смотаться на пол-часа в штаб – рассказать ребятам новости, выслушать отчеты, засадить аналитиков за работу, а главное – посветиться среди активистов. Как бы я не спешил и куда бы ни опаздывал, каждый заезд в штаб заканчивается чашкой кофе в большом зале – это святое. Рядовые сторонники, активистки, в основном, разумеется, тратят на нас часы своего личного времени, и они должны знать, что у них есть хотя бы призрачный шанс застать меня, перекинуться парой слов, сделать колдографию на память, увидеть живого Малфоя. Они не должны меня видеть пробегающим через общий зал в плотном кольце приближенных, как Скримжер, или выныривающим из здания через камин в задней комнате за кабинетом, как Поттер. Личный камин у меня есть, но использую я его разве что если придется спасаться бегством. Пол-часа предсказуемо превращаются в пятьдесят минут, и когда я вываливаюсь из камина в столовой, там уже воздух трещит от напряжения. Ждать к ужину меня не стали, я просил в течение кампании никогда меня не ждать, и теперь бедная мама с трудом пытается прикрыть вдрызг несчастного Люпина, на которого рычит Сев. Судя по обилию «дворовых шавок» и «блохастых недоумков» речь идет о покойном Сириусе Блэке. Я целую руку матушке и спрашиваю: - Мама, тебя господа ученые еще не утомили своей академической беседой? - Нет, - улыбается она, - напротив, ужин протекает на редкость оживленно. Я только что узнала множество интересных и поучительных историй о кузене Сириусе. Знаешь, он, оказывается, был анимагом. - Профессор Снейп, профессор Люпин. Вы не могли бы ненадолго отвлечься от блаженных воспоминаний о школьных годах? У меня сидит команда аналитиков, и пытается придумать, что мы – то есть, наша фракция в Уизенгамоте, буде я туда пройду, потому что поднимать подобную тему в последнюю неделю выборов было бы чистым безумием – что мы будем делать по поводу ошейников. Уверен, что Вы, Ремус, не утаите информацию о нашей встрече ни от мистера Поттера, ни от директора МакГоннагалл. Если их реакция будет такой, как я предполагаю – то есть, такой же, как у Вас самого – может быть, мы бы смогли встретиться и обсудить проблему? - Конечно, я все расскажу Гарри, мистер Малфой. - И у тебя хватит мозгов, Люпин, не идти выяснять отношения с Грейнджер, и не ставить в известность Артура Уизли? - Я думаю, это право директора решать, кого и в каком порядке извещать. Что же до Гермионы… я думаю, ей не поздоровится от Гарри, а я... – оборотень горько машет рукой, - кажется, уже очевидно, что я немногому смог ее научить… - Нет, Люпин, ты как раз многому сумел ее научить. Слишком многому, не позаботившись о том, какой хаос царит в голове у мисс Грейнджер, когда дело перестает касаться точных наук вроде Арифмантики или Трансфигурации. Ты ее кампанию в защиту домашних эльфов еще помнишь? Как тебе могло прийти в голову разрешить работу в области контроля над человеческой волей девчонке, страдающей бредом реформаторства? Магглорожденной, никогда не жившей в магическом мире? Мерлин, да ты ее хоть окклюменцию отправил изучать раньше, чем позволил ей прикоснуться к трудам Флориана? Или она у тебя упражнялась в экспериментах по подавлению чужой воли, так и не умея управлять своей? - Гермиона не занималась подавлением человеческой воли, Северус. Она работала над модификацией поведения. - Затрудняюсь понять, в чем отличие. - Ну, смотри на примере. Подавление воли – это веритасерум. Модификация поведения – это любовное зелье. Первое – заставляет делать то, чего ты делать не хочешь, идти против своих интересов. Второе – меняет интересы, заставляет хотеть… вещи, которые ты вполне можешь получить. - Как человек, многократно имевший дело и с тем и с другим, решительно предпочитаю веритасерум. - Вот как, Северус, тебе много раз подливали любовные зелья? – заинтересованно встревает мама, пытаясь разрядить обстановку. - Дважды в шутку, и раз десять в условиях лабораторного теста, Нарцисса. Одну из этих милых шуток мистер Люпин должен неплохо помнить. Люпин улыбается очень смущенно: - Северус, если бы мы заранее знали, что твоя любовь выражается в том, что ты набрасываешься на объект приязни с кулаками, мы бы не стали… Я жду взрыва, но, похоже, это воспоминание детства не из тех, которые Сев хотел бы забыть. Он с удовольствием откидывается на спинку кресла и заявляет: - А не надо быть дилетантами. Ваше зелье воняло как куча навоза. Я выпил только один глоток – достаточно, чтобы определить негодяя, но недостаточно, чтобы потерять голову слишком быстро. У меня было три минуты, чтобы сломать поганцу нос, а дальше его заперли в больничном крыле, и проблема того, как не броситься в объятия обожаемого существа на протяжении следующих шести часов, отпала сама собой. Я хихикаю. Это так по-снейповски – обречь себя на шесть часов душевных мук ради секундного реванша. - И кто же был тот несчастный? Неужели Сириус Блэк? - Боюсь, - бормочет оборотень, краснея, - что это был я. - Заметь, Люпин – не я тебя сдал. Ты признался сам. Впрочем, ты был лабораторным животным. Автором идеи, на что хочешь спорю, был Блэк. - Как бы то ни было, момент того стоил, Северус. Как ты шел ко мне через весь зал, сверкая глазами! Я уж было подумал, что мы переборщили с дозировкой. - Я был зол. - Это я понял чуть позже. Обстановка за столом несколько разряжается, но Сев долгого мира не терпит. - Суть в том, Люпин, что твоя так называемая «модификация поведения» - гораздо большая подлость, чем обычное насилие, пусть и опосредованное магией. Насилию можно сопротивляться. Вербальному Империо можно сопротивляться. Даже веритасеруму можно сопротивляться при определенном умении. Вы же меняете самого человека. - Есть люди, которым стоит измениться. - Есть люди, которых стоит убить. Нет людей, которых можно кроить и перекраивать по своей воле. - Северус, но ты же педагог. Ты именно этим занимался пятнадцать лет – кроил и перекраивал своих учеников. - Ты ошибаешься, Люпин. Кроить и перекраивать – за этим в Гриффиндор. Я давал своим ученикам знания, помогал им в меру сил развивать свои сильные стороны и закалять слабые. Некоторым удалось подсказать правильные решения. Многих удалось научить принимать решения самостоятельно. Я никого не пытался изменить, или, как говорят у вас, «сделать лучше». Ни одному из своих учеников я не обломал зубы и не подрезал когти. - А некоторые из них в этом очень нуждались. Тем не менее, они проиграли. - Проиграл Волдеморт. Увидишь, что будет с военным поколением через десять лет. Ваши герои через одного сопьются и впадут в ничтожество, тоскуя по военному адреналину, а слизеринцы, даже воевавшие, даже отсидевшие, войдут в мирную жизнь как нож в масло, как только с них снимут дурацкие ограничения. Поэтому министерство и не торопится их снимать, Люпин. Поэтому Грейнджер придумала ошейник – в остроте ума ей не откажешь, она умеет считать на два хода и мыслит шире вас всех. Что не мешает ей быть маленькой магглорожденной идиоткой. Мне нужно бы остановить перебранку, но мне так потрясающе интересно, что я молчу. - При чем тут ее кровь, Северус? - Кровь тут ни при чем, Люпин. Хотя четыре года в обществе мистера и миссис Малфой убедили меня в том, что значение родовой магии в наши дни сильно недооценивается. Подумай вот о чем. Гриневальд – чистокровный из чистокровных магов, выросший в семье магглов по несчастному стечению обстоятельств. Волдеморт – полукровка, выросший в приюте. Ваш Поттер тоже более или менее волшебник по крови, но он воспитан магглами. Все безумные преобразователи мира, не желающие считаться с его текущим состоянием – пришлецы. Что бы там ни было у них в крови. - Но Гарри… - Я имел несчастье наблюдать твоего «Гарри» шесть лет подряд. Он прирожденный сотрясатель основ, лишенный даже капли способности думать о последствиях собственных поступков. Один тот факт, что он позволяет использовать себя в качестве вывески двум таким разным политикам, как Минерва и Уизли, говорит сам за себя. У него на лбу написано «любой ценой», а что конкретно «любой ценой» - вложит ему в голову первый же, кому он поверит. В Гриффиндоре, как я уже сегодня говорил, принято доверять своим. - Северус, в том, что ты говоришь, много справедливого, - мягко замечает Люпин, - но что же мы будем делать по поводу ошейника? Спасибо большое, профессор Люпин. Еще пара таких умных замечаний, и я начну потихоньку прощать вам то, что вы пялитесь на моего любимого человека как пятилетка на шоколадную конфету. Вот только не дать им зайти на новый круг. И вообще, кажется, я готов рискнуть. - Профессор Люпин, - встреваю я, - Относительно сложившейся у Поттера репутации «вывески»… я хочу сказать, я не уверен, что согласен здесь с Северусом. У меня были дебаты лицом к лицу с Гарри на прошлой неделе, и я бы сказал, что он сильно вырос как политик. У него есть идеи. Возможно, если бы он после выборов смог примкнуть к нашей кампании по поводу ошейников– лично, не как член Ордена - то это несколько отстроило бы его от старой группы поддержки. В конце концов, репутация-то у него своя, не дутая. Я был бы бесконечно рад такому союзу. Мы все были бы рады. Ой, Сев, умоляю, вот только сейчас не начни орать. Ха, не на того напал. Врубается и подыгрывает. Очень аккуратно. - Не думаю, что Поттер способен на независимые поступки. - Если он не способен, то я пойду за поддержкой к директору МакГоннагалл. Сразу, как только окажусь в Уизенгамоте и смогу обратиться к ней официально. Ремус, мы ведь можем рассчитывать на Вас, как на эксперта? Хотя бы в том случае, если Поттер или директор согласятся на совместные действия? - В этом вопросе я с удовольствием помогу без всяких условий. Все, что узнаю, сразу сообщу тебе, Северус. И я немедленно поговорю с Гарри, Драко. Поттер, только не подведи! Ты же не слизеринец, чтобы считать и выгадывать, ты полезешь в это дело не дожидаясь конца кампании, правда, Гарри? И ради правды, и ради того, чтобы опередить меня. Ты же сумеешь не дать своему ручному оборотню дойти до Минни хоть в течение пары дней, пока ты успеешь проквакать самостоятельно? Ты же не дашь дружбе с Грейнджер пересилить гриффиндорское чувство справедливости? Смотри, не подведи меня, Потти. А я тебя честно, от всего сердца, всеми ресурсами поддержу. Сразу после выборов. Даже дня за три до них начну, пожалуй, дело-то важное. - Великолепно! Похоже, что Вы единственный неангажированный эксперт в этом деле. Я пришлю Вам постоянный пропуск в свой штаб, как только мы определимся с планами. Просто не распущу команду после выборов и переориентирую ее на эту проблему. И, мистер Люпин, Ремус, спасибо. Я знаю, что Вам непросто было пойти на контакт со слизеринцами. (Ха!) Расстаемся мы практически друзьями. То есть, я с Люпином. Сев ему ухитряется вернуть еще какую-то гадость на прощание.
- Ну что, как ты думаешь, купится? - Поттер? Завтра же будет в вечерних газетах. - Если у Люпина не хватит мозгов пойти к Минни. - Мозгов могло бы и хватить. Но у Люпина проблема не с мозгами. У него проблема с самостоятельностью, он никогда не идет против своих друзей. Поэтому единственный шанс не в нашу пользу – что он побежит к Минерве до того, как увидит Поттера. Дальше уже нас волнуют только жалкие мозги Поттера. А учитывая, что Люпин живет у мистера Поттера дома, можешь считать, что до спасителя волшебного мира твое послание дойдет невскрытым. - Ну и слава Мерлину. Несколько дней на нас поработает солнечный мальчик, а там мы и сами подключимся. Слушай, а тебе Люпин помог? - Информацией. Он об этом больше меня знает, но меньше меня соображает. - Вот уж не сомневался. Я вот думаю, что надо бы ему предложить какую-нибудь экспертную работу. Какой-то он такой, осмысленный не по-гриффиндорски, правда? Он что делает вообще? - На побегушках у Поттера. - Без работы? - Оборотню трудно найти работу. - А чего он ничего не патентует? Он же хороший профессионал, по повадке видно. - У оборотней ограничения. Подпали под закон о темных существах. - До такой степени, что они не могут патентовать изобретения? А чего Поттер молчит, защитник обездоленных хренов? - Может быть, ему нравится иметь ручного оборотня. - Ууу... Теперь я хоть понимаю, почему ты ему зелье варишь. Ручного оборотня, однако, я у Потти намерен отбить. Пускай делом занимается на пользу славного концерна «Орион», многоступенчатые портключи клепает, и языки его там пригодятся. В гробу я видал их ограничения, договорюсь с министром. А за что ты на него такой злой, можно спросить? - За детские обиды. Драко, мы можем перестать говорить о Люпине? Меня его трепетные взгляды достаточно утомили еще за обедом. Я улыбаюсь, наверное, от уха до уха. - Так ты заметил? А я, знаешь, честно купился, что ты такой бука и ничего не замечаешь. - За двадцать пять лет? У меня было не так много возможностей остаться в неведении. Каждый раз, когда я перестаю орать на Люпина хоть на двадцать минут подряд, я получаю признание в любви. - Кошмар. Эти грифферы. Не то, что мы, сдержанные слизеринцы, которые сначала годами молчат в тряпочку, потом почти случайно оказываются в постели, потом вместе проходят Мерлин знает через что, и все равно еще год тянут, прежде, чем нормально сказать «я люблю тебя». Кстати. Я люблю тебя. Ты это знаешь? - Нет. Не знаю. Каждый раз заново удивляюсь. - Я ужасно, безумно, до неприличия тебя люблю. И если бы мне сейчас не надо было лететь в этот чертов штаб часа по крайней мере на четыре, то я бы тебе это наглядно доказал. И доказываю. Насколько это возможно за отведенные мне в данный момент на личную жизнь пять минут. Когда я уже берусь за коробочку с порошком, окликает: - Драко. - Да? - Как я понимаю, у тебя там сейчас аврал. Могу я быть чем-нибудь полезен? - Да ты что? Конечно, можешь. У меня аналитики зашиваются, у прогнозистов вероятности не досчитаны – не морщись так, на выборах это работает, раскладка-то примитивная по сравнению с большинством предсказаний. И вообще, свежий вменяемый организатор, которого в курс вводить не надо, на последнем этапе кампании, когда все уже носом клюют, да это же дар божий! Ты правда – со мной? - С тобой. Надеюсь, мы сможем обойтись без репортеров и без колдографий. - Без репортеров – обещаю, от колдографий с активистами сам отбрыкивайся. У нас там колдокамера лежит для всех желающих запечатлеться в моем обществе, можешь ее как-нибудь проклясть позаковыристее. - Уговорил. Прокляну непременно. Ооооо! Вот это да!
Когда мы вываливаемся из камина в холле моего лондонского офиса, где сейчас разместился мой штаб, Сев берет меня за руку – уверенно, но некрепко, так, чтобы я легко мог отстраниться. Я благодарно перехватываю его ладонь поплотнее. Моя личная жизнь не секрет для публики. Нелюбовь моего партнера к публичности периодически создает проблемы, но прессе я всегда готов рассказать о важности исследований профессора Снейпа и о его погруженности в работу. Но сейчас мы спокойно проходим через главный зал, я помахиваю ручкой активистам, а Сев смотрит прямо перед собой, как будто идет по коридору Хогвартса – собранный и сосредоточенный. Нас сопровождает шепот – девушкам будет, о чем поговорить. Мы сразу проходим в совещательную – там меня ждут, гвалт и дым столбом, и Генри орет: «тихо, господа, кандидат приехал». - Так, дамы и господа. Позвольте вам всем представить профессора Северуса Снейпа, Мастера Зелий и кавалера ордена Мерлина, любезно согласившегося примкнуть к нашей теплой компании. Думаю, что в узком кругу можно обойтись без экивоков. Пиар-группе приготовиться к разочарованному вою: вам, ребята, от этого ничего не обломится. Кто первый подпустит к моему партнеру журналеров, или предложит сляпать трогательный сюжет для рекламы – получит аваду в лоб без права апелляции. Как до сих пор обходились, так и дальше обходитесь. Для всех остальных: я привел в команду аналитика с пятнадцатилетним опытом разведывательной работы, господа, и он готов нас всех консультировать; прошу воспользоваться такой возможностью по полной. Особенно рекомендую обращаться к профессору за консультациями по поводу раскладов внутри Ордена Феникса. Заодно сообщаю, что эти самые расклады в ближайшие дни могут значительно поменяться, следите за конъюнктурой. Прогнозисты, если будете себя хорошо вести, то, может быть, я попрошу профессора немного помочь вам с Арифмантикой. Сев фыркает. - Поправка: если будете очень хорошо себя вести. Далее. Проблема ошейника, которую я вам изложил еще вчера, оказалась несколько сложнее, чем мы полагали. Есть гипотеза, что ошейник не глушит магию, а накладывает что-то вроде сложного империуса. В нем прошита инструкция длиной до ста слов, которую носитель ошейника принимает за собственное желание и/или неспособность к определенным действиям. Есть также гипотеза, что содержание инструкции можно дистанционно перезагружать из единого центра. Что это означает, все понимают, надеюсь. Прошу всех держать эту тему в голове – возможно, что дня за три до выборов нам понадобится ее начинать раскручивать. Необходимости иметь ее к выборам на слуху нет, для результата она не полезна, но после выборов люди должны будут при надобности вспомнить, что мы не побоялись ее поднять еще во время кампании. По существу проблемы мы не обязаны прямо сейчас принимать какое-то решение, но пятнадцатиминутный брифинг на завтра планируем в первой половине дня. Нужны все пиарщики, все аналитики, кто будет свободен из юристов, и все, кто контачит с правительством и силовиками. Теперь я внимательно слушаю. Кто больше всех зашивается? Тара Уиллер. Полевой контроль. - Людей не хватает в поле, контролеров тоже не хватает. Мы не успеваем расклеивать плакаты, потому что Скримжер послал толпу народу их сдирать – ресурсы-то неограниченные. - А это законно? - В законе ничего, мы проверяли. - Поттера тоже сдирают? - Нет, только в центральном округе. - Из всех четырех только в нашем, и только наши плакаты? - Нет, только в нашем, всех кандидатов, кроме Каррутерса. Ставленника правительства. - Винс, будь добр, свяжись с Люком Бартоломью. Нельзя ли этих сдиральщиков все-таки за что-нибудь взять. Например, за жопу. То есть, меня бы вполне устроил сам факт задержания. Фиксация инцидента для истории, привод в участок и проверка личности; крови их нам не надо. Поймали, проверили, осознали, что человек работает на министра, перепугались до ужаса, отпустили. Ловить хорошо бы не только на наших плакатах, но и на Хмури тоже, - народ ехидно ржет, шуточки о том, что лучшая агитация за Малфоя есть портрет Аластора Хмури, уже всем поднадоели, - Я серьезно. С Орденом мы в этом округе до выборов больше не воюем, учтите, господа. Хмури уже далеко за бортом, а обострять отношения на будущее не хочется. Выставить против меня Хмури было гениальной идеей Уизли. Мы не ответили по существу ни на один из пунктов его программы. Мы просто завалили округ карикатурами, и никакой боевой опыт, никакие заслуги в борьбе с преступностью одноглазому аврору уже никогда не помогут. - Тара, пускай у тебя теперь контролеры тоже плакаты поклеят; всех сачков ты все равно к этому моменту уже уволила, я в тебя верю. Кто-нибудь знает, что происходит у Поттера в округе? - Босс, вы не поверите. Рейтинг семьдесят два, прогноз пятьдесят восемь. - Ничего себе. И откуда такой разрыв? - Непонятно, не можем найти ошибку. - Эээ… Северус? Сев коротко кивает. - Профессор Снейп посмотрит ваши расчеты. Если разрыв действительно такой, то будем исходить из прогноза предсказателей – есть основания полагать, что вы-таки круты, господа провидцы, и он себе рейтинг в последние дни слегка собьет. Если выяснится, что это так, то я вас попрошу сделать мне такую лесенку: подсчитать вероятности, что он получит не более 49 процентов при условии, что мы вольем в нашего досточтимого мэтра Траверса пять, десять, пятнадцать, и так далее тысяч галеонов. Можете? - Долго, но реально. - Я просил найти пару магглокровок с компьютерами. Нашли? - Нашли, только маггловские компьютеры не понимают нашу систему расчетов. Программиста надо. Где я вам возьму в течение одного дня мага-программиста? Мерлин. Долохова бы сюда. Кинули бы заказ в Россию, и горя бы не знали. Там бы магглы сделали, а потом получили бы свой обливиэйт. Ох, Долохова вытаскивать надо... Но его вытащить – это как тетю Беллу, шансов немного. - Я вам приведу программиста. Из Хафплаффа. Смешной такой. Лагвуд. Золотой человек, хоть и гриффиндорка. Сидит-сидит, молчит-молчит, а потом откроет рот, и решит твою проблему за пол-секунды. Почему она к нам прибилась, а не к кому-нибудь из Ордена, ума не приложу. Но вот прибилась. Информацию своим не сливает, я проверял. Сидит в уголке, бумажки какие-то перебирает, а потом вдруг выясняется, что процесс учета ускорился раза в полтора, а процесс проверки избирательных списков – в два. Пришла как активистка, через три дня я ее нанял. Ни в какую группу не определил, работает у меня Луной Лагвуд. Специалистом по организации сложных процессов. - Лагвуд, сто баллов Гриффиндору, только Поттеру не говори. Гастингс, дружище, я Вас попрошу: скиньте на день свои дела на Винса и Тару, поезжайте к Траверсу в штаб; скажите мэтру, что я направил Вас к ним в помощь, поступите в его распоряжение, деликатно там обнюхайтесь, и посмотрите, что бы мы там могли поправить, и чем бы мы могли помочь. Помимо людей и денег. Введите мэтра в курс истории с ошейником, и передайте, что Поттер, скорее всего, влезет в эту тему еще до выборов, и что я его в этом вопросе – народ, не падать в обморок – мягко поддержу, и мэтру того же советую. Все догадываются, что из этого следует? Мозговой штурм по Поттеру через час в моем кабинете. Кто имеет что сказать – подходите. Пиар прошу в полном составе дождаться окончания штурма, я к вам зайду поставить задачу. Еще что-нибудь нам обсудить нужно, пока все здесь? Нет? Ребята, я смотрел сегодняшние рейтинги, мы идем впереди с большим отрывом, вы все герои, молодцы и супер-профи. Я вами горжусь оптом и в розницу. Все, я у себя, Генри, зайдите. Я затаскиваю Сева в кабинет, и шепотом спрашиваю: - Нравится? - Довольно забавно. Заходит Генри. - Ну, что у нас на завтра? Какое-то время мы с Генри разбираемся в расписании. Встреча, встреча, утреннее совещание в штабе, выступление перед избирателями, прессуха, хорошо бы куда-нибудь втиснуть приватное совещание с Траверсом, уличная акция, ого, целый митинг перед каким-то особо поганым авроратом, не мой округ, ну и ладно, засвечусь, прием раз, вечернее совещание в штабе, прием два. Я оглядываюсь на Сева. Он сидит совершенно спокойный, без всякого любопытства оглядывая кабинет. Я осторожно спрашиваю: - Не хочешь ли ты… составить мне компанию на каком-нибудь из мероприятий? Я не хочу его подталкивать. Кампания спланирована без расчета на его участие, и если он хочет просто сидеть в штабе и помогать аналитикам, то это уже замечательно. - Хм. Пожалуй, я готов посмотреть, как ты выступаешь на митинге. - Но… Северус, ты ведь понимаешь, что тебе там придется тоже отвечать на вопросы? Это открытое действо, камеры повсюду, если журналист прицепится, его не отошьешь. - Любопытно. Где-то было землетрясение. - Генри, организаторов предупреждать не надо. Материалы по этому митингу мне выдайте, пожалуйста, и убедитесь, что я нашел время их прочитать. Теперь найдите профессору Снейпу место для работы, он будет в основном взаимодействовать с аналитической группой. А когда устроитесь, покажите ему, где сидят предсказатели. - Вот, - я слегка прикасаюсь к руке Сева, - добро пожаловать на борт. А он встает, наклоняется, спокойно целует меня в висок, как будто так и надо, как будто это не он раньше всегда отказывался проявлять любые чувства на людях, и выходит за секретарем.
В половине второго ночи, когда штаб если не засыпает, то в основном затихает, я тихо прохожусь по кабинетам. Магглокровка играется с компьютером – как они изоляцию ухитрились поставить, чтобы маггловская техника работала, я ума не приложу. Луна тихо ходит по пустому главному залу, трогает что-то на столах, прикидывает. - Эй… - тихо зову я. - Драко… привет. - Ты что тут бродишь? - Смотрю… Понятного ответа не дождешься, будет вот так бродить как лунатик, пока не придет ко мне с готовой гениальной идеей. Все-таки, она медиум. - Слушай, Лагвуд. Тебя не шокирует, что я стараюсь Поттеру немножко подпортить праздник? Ты же грифферша у нас? - Не-а… Ты же знаешь, что он все равно выиграет. Гарри полезно будет победить с не слишком большим отрывом… Восемьдесят процентов голосов – это нездорово… так все и должно быть. Ну, если Лагвуд одобряет. Я иду дальше. У пророков наших все еще полный сбор. Профессор Снейп решил слегка проверить расчеты, ага. Все трое уже стоят – ну, сидят, конечно – идеально по струнке, и профессор с удовольствием черкает красными чернилами по узким и длинным пергаментам, как будто контрольные по Зельям проверяет. - И если вы самостоятельно не способны сообразить, что преобразования Мерлина тут недостаточно… Мерлин жил тысячу лет назад, к вашему сведению, и с тех пор Арифмантика изрядно шагнула вперед. Я вхожу. - Что, господа, удалось найти ошибку? - У вас, мистер Малфой, безобразно поставлены расчеты. Примитивные ошибки, инструментарий позапрошлого века. - Не сомневаюсь, профессор Снейп, что Вам быстро удастся это изменить. Итак, каков же конечный итог? - Пятьдесят семь с половиной процентов, - с нескрываемым ядом в голосе сообщает начальник группы. Бедняжка. Я изо всех сил стараюсь не заржать. С серьезным видом хлопаю в ладоши. - Господа, всему составу группы – моя личная благодарность и премия по десять галеонов каждому. Самому профессору Снейпу удалось найти в ваших расчетах ошибку лишь на пол-процента! Гордитесь, прикладники, академия вас уточнила всего на четверть погрешности! Доктор Баффет, профессор Снейп, мы можем на сегодня распустить группу по домам? - Можем. Я все равно должен буду доделать новую методику расчетов. Встречаемся в восемь утра, господа. - Секунду. Доктор Баффет, сколько у вас времени обычно уходит на расчет одной линии вероятности? - Порядка двух часов, мистер Малфой. - И погрешность два процента, я правильно помню? - Как правило. - Профессор Снейп, погрешность меня еще более-менее устраивает, но вот время… Новая методика будет быстрее, я правильно понял? Группа облегченно вздыхает. Так я и думал. - Разумеется, я могу это сделать. Будет и быстрее, и точнее. Но все это профанация. Для настоящей точности нужно гораздо больше расчетов. - Мы все понимаем, что до расчетного центра Дрезденского Магистерия этой скромной лаборатории далеко. Ну, да не судьбы мира и вычисляем. Господа, по домам, завтра трудный день. Судя по лицам, в этом они не сомневаются. Лаборатория пустеет. Я тихо сползаю по стенке. - Сееев, я тебя обожаю. Ты нашел погрешность на пол-процента в предвыборных замерах. - Что ты в этом понимаешь, ребенок? Если я повышу тебе точность всего в четыре раза, то ты сможешь получать прогнозы с шагом один день. Вместо недели, как сейчас. - Да ну? На том же количестве данных, с тем же количеством людей? - Ну, не с тем же. Пару человек придется засадить за расчеты на целую ночь. Желательно магглокровок, с этими их калькуляторами. Но утром ты будешь иметь прогноз на день. Все равно, что получать завтрашние газеты. - С ума сойти. Беру свои слова назад. Завтра же распоряжусь найти ночную смену. Неделя до конца кампании, все прогнозы перестают действовать, а мы пойдем день за днем!!! Слушай, ну почему же я раньше тебя в это не втянул? - Полагаю, потому, что раньше я бы не согласился. - И... что заставило тебя изменить свою точку зрения? - Люпин. - В смысле? То, что у меня нет предрассудков против оборотней? Так они же темные создания. Какое отношение… - Я подумал, что если ты в состоянии хладнокровно наблюдать проявления его… кхм… нелепой привязанности. То и я тоже могу вынести зрелище толпы юнцов и юниц, половина из которых смотрит тебе в рот, а половина в штаны. Ой. Вот это да. Я сажусь на краешек стола и прижимаюсь лбом к его лбу. - Мне было ужасно неприятно, что он на тебя пялится. Я даже сам удивился, до какой степени. Я так привык, что ты со мной и только со мной. Но ведь это же нечестно. Тебе не хватает собеседников, с которыми можно говорить на равных, я заметил сегодня. Я не видел тебя молодым, я не читал столько книг, сколько ты, у меня нет опыта ни хрена ни в чем. Сев придерживает меня за талию. - Таких собеседников у меня никогда не было много. И уж точно Люпин не может их заменить. Мне не хватает твоего отца. И еще одного человека. - Кого? - Регулуса Блэка. - Маминого кузена? - Мы стали друзьями уже после школы. Люциус познакомил. Читали одни и те же книги, экспериментировали с артефактами, и все время разговаривали. С утра до вечера не закрывая рта. Обо всем. Потом эта дружба перешла в роман. Не слишком серьезный. Потом… для меня это стало чем-то большим. Через некоторое время об этом узнал Лорд и убил Рега. Сделал вид, что подозревает его кое в чем, что на самом деле сделал я. И убил. Это было мое наказание. - А что ты сделал? - Сунул нос кое во что, о чем мне не следовало знать. Я выучил урок, и не пытался использовать эту информацию. По крайней мере, пока мне еще было кого терять. Я поправляю его черные пряди, одну, другую. На висках, ниже за ушами, осторожно провожу пальцами по бровям, касаюсь век. Он прикрывает глаза и запрокидывает лицо мне навстречу. - Это ведь мой двоюродный дядя. Я тебе его напоминаю? Качает головой. - Нет, Драко. Нисколько. Ты это ты. Разве только тем, что… Я ведь смог тебе об этом рассказать. Мы долго молчим. - Сев, а ты сегодня спать собираешься? Я имею в виду, спать в смысле спать. Кивает на расчеты. - Тут еще часа на два. - Знаешь, давай с утра проснемся на пару часов пораньше, и все сделаем. Мне тоже есть что просмотреть до начала рабочего дня. А сейчас ко мне, хорошо? В спальне мы молча раздеваемся полностью, и когда он хочет надеть рубашку, я осторожно останавливаю его. Мы сплетаемся в клубок, кожа к коже, моя голова на его груди, его рука в моих волосах. И засыпаем в обнимку.
Наконец-то прочитала, удивили :)) Такой каноничный и живой Люпин... А от главных героев вообще уходить не хочу Кстати, это какой-то неправильный флафф, потому что мне ужжасно нравится Когда ждать продолжения?
Цикута Продолжение - прямо сейчас. Хорошо, что хоть Люпин каноничный, а то за главных героев такой уверенности нет. А оборотень там еще сыграет свою роль.
Митинг. Одного из наших в очередной раз избили в аврорате, так что формально митинг против аврорского произвола, а реально – против всех послевоенных художеств.. Пришли, конечно, и лишенцы, и родственники заключенных, и просто отмороженные поклонники Лорда в бутафорских масках – Мерлин, пол-царства за методику, которая позволила бы отсечь этих уродов от наших мероприятий, - пришли и просто любители посмотреть на Малфоя. И зеваки. И просто наши люди – дело происходит в восточном округе, у мэтра Траверса, выиграть там шансов нет, но желающих сбить градус Поттеру хватает. Мы аппарируем прямо на площадь, вдвоем, и снова Сев осторожно берет меня за руку. Я переплетаю свои пальцы с его. К нам бросаются журналисты. Я пожимаю несколько рук, традиционно обнимаюсь с Ритой. - Мистер Малфой, вы сегодня не один? - Профессор Снейп вчера любезно согласился примкнуть к моему выборному штабу. Думаю, что мои оппоненты должны лопнуть от зависти, учитывая, что у меня и до этого была самая профессиональная команда аналитиков в Британии. Теперь, полагаю, мы просто вне конкуренции. - Мистер Снейп. До сих пор Вы были затворником. Что заставило вас изменить своей академической сдержанности? - Забота о судьбах родины, разумеется. А какие у вас варианты, мисс? - Ведьмополитен. Мистер Снейп, когда Вы в последний раз признавались мистеру Малфою в своих чувствах? - Смотря в каких, мисс. Не далее, как сегодня за завтраком я признался мистеру Малфою в чувстве сильнейшего недоумения, которое вызвала у меня последняя статья моего почтенного учителя профессора Слизнорта в «Вестнике зельеварения и алхимии». Бинго, Сев! - Мистер Снейп, в вашем союзе вы старший. Вы оказываете какое-либо влияние на политические взгляды мистера Малфоя? - Напротив, у нас существует множество политических разногласий. К примеру, я полагаю, что журналистам следует запретить лезть в чью-либо личную жизнь. Мистер Малфой, в отличие от меня, является сторонником абсолютной свободы печати. Со своей стороны, мистер Малфой думает, что было бы хорошо запретить исследователям проводить больше шестнадцати часов подряд в лаборатории. А я настаиваю, что трудовой кодекс не следует применять к лицам творческих профессий. Бинго, бинго, бинго! - Мистер Малфой, вы любите мистера Снейпа? - О, да. А теперь, когда первое любопытство удовлетворено, может быть, кто-нибудь изволит задать мне вопрос по существу нашей сегодняшней встречи? - Мистер Малфой, ограничения на применение магии… Ну, слава Мерлину… Я стою на импровизированном возвышении, слушаю Трэверса и смотрю на толпу. Народу… Понятно, что большинство или завсегдатаи, или любопытные, но кажется, все же, лед начинает трогаться. Война отодвинулась в прошлое, и страх перед возвращением Лорда уступает заботе о сегодняшнем дне. Моя очередь. - Дамы и господа. То, что мы обсуждаем сегодня, никогда не было для меня абстрактной проблемой. В Азкабане погиб мой отец, так и не дождавшись судебного разбирательства. В Азкабане мои родственники, друзья, соученики. Не проходит недели, чтобы ко мне не пришел лично знакомый человек, испытывающий проблемы с ограничением гражданских прав для участников прошедшей войны. Смертоборцев – да, господа, я отказываюсь использовать оскорбительный пропагандистский ярлык – Смертоборцев не без основания обвиняют в том, что они не гнушались противозаконным насилием. Но ведь то же самое можно сказать и о противной стороне. Члены так называемого Ордена Феникса, полуподпольной организации, противостоявшей Темному Лорду, убивали, накачивали веритасерумом, подвергали незаконной легилеменции, а иногда и банально пытали своих противников. Как правило без всякой санкции со стороны государства, а иногда и в прямом противоречии с политикой Министерства. В конце концов, Гарри Поттер не был официальным комбатантом, когда он поверг Темного Лорда; и сделал он это отнюдь не в порядке самообороны – могу сообщить, как очевидец, что он подстерег противника в засаде, ударил его первым, и уничтожил. Я не хочу увидеть в тюрьме Гарольда Джеймса Поттера. Я не хочу увидеть в тюрьме Артура Уизли. Я не хочу увидеть в тюрьме Аластора Хмури. Я только хочу, чтобы представители противной стороны смогли воспользоваться таким же снисхождением со стороны властей. По крайней мере, те из них, кто не убивал иначе как в честном поединке. В стране шла гражданская война, господа, и у нас нет иного способа закончить ее, кроме как прекратить преследования ее участников. С обеих сторон. Вяло хлопают. Это все дежурные слова, и так всем понятно. - Далее. Движение Смертоборцев, какими бы дикими не казались нам сейчас те методы, до которых некоторые из них скатились на последнем этапе противостояния, возникло не на пустом месте. Безумные ограничения на темную магию, запреты на колдовство вообще, обусловленные соображениями безопасности магглов, с каждым годом ложатся на наше сообщество все более тяжким бременем. Темная магия сама по себе не равняется абсолютному злу, это всего лишь чуть более эффективный метод колдовства, связанный с управлением тонкими субстанциями. Я хочу показать простенький трюк, доступный каждому из присутствующих. Я увеличиваю застекленную коробку – коллекцию тропических бабочек. И произношу заклятие, которому когда-то научил меня Темный Лорд. Бабочки взлетают в воздух, толпа аплодирует. - То, что я сейчас сделал – чистейшая темная магия, даже некромантия. Я фактически поднял мертвых. Это заклинание не находится под запретом лишь потому, что Министерство не знает о его существовании. Но в чем здесь зло? Если бы я призвал этих бабочек из воздуха, или трансфигурировал в них опавшие листья, - я сопровождаю свои слова действиями, - мои действия считались бы более приемлемыми – почему? Начинаются приветственные крики – эффектно получилось. Домашняя заготовка сработала, ура. Колдокамеры щелкают, хорошая картинка. - Еще большим безумием представляется практика ограничений, призванных скрыть наше существование от магглов. Принимая все новые запреты, давая тем самым Министерству все больше власти над нашей частной жизнью, мы бежим наперегонки с прогрессом сразу двух бурно развивающихся сообществ. С прогрессом в области развития магических искусств – а мы не обратим вспять тот рывок, который совершила наступательная и оборонительная магия в ходе двух последних войн. И с техническим прогрессом маггловского общества, где возможности обнаружения того, что они считают сверхъестественными аномалиями, буквально удваиваются в каждом поколении, а развитие средств коммуникации делает наши усилия по сокрытию подобных инцидентов все более дорогостоящими, и, в конечном итоге, безнадежными. Мы пережили всплеск маггловского интереса к сверхнатуральному в начале семидесятых – это стоило нам Чрезвычайных Статутов, и двух гражданских войн, спровоцированных ими. Сейчас магглы заняты собой, но дайте немного спасть напряженности в их мире – и вы получите такой натиск их любопытства, что Аврорат попросту не справится с проблемой. В чем наш ответ? Мы приставим аврора к каждому пятилетке, чтобы контролировать выбросы стихийной магии? Мы начнем отбирать магглорожденных у родителей в младенчестве? У половины магов сейчас есть родственники в маггловском мире; большинство из них грамотны, многие владеют пером – мы все еще надеемся хранить секретность? И мы надеемся, что, когда безопасность магглов потребует новых жертв, следующее поколение идеалистов не пойдет в бой за свободу волшебства, за самую сущность наших традиций, за нашу природу, наконец? Мы готовы скормить еще одно поколение волшебников Азкабану? Шум. О. Проняло. Отлично. - Нет, я не призываю завтра же раскрыть магглам глаза на наше существование, как этого хочет Артур Уизли. Мы не пойдем грудью на осиновые колья, на костры новой инквизиции. Но мы должны, у нас просто нет другого выхода, мы должны, господа, найти способ открытого сосуществования с маггловским обществом. Не абсолютного доминирования, ни в коем случае не геноцида, но и не полной ассимиляции – способ органичного взаимодействия. А для этого, господа, для этого нам нужно единство. Нет – преследованиям старых семейств! Нет – тюремным срокам для участников гражданской войны! Нет – бессудным ограничениям на использование магии! Нет – нелепому делению на светлых и темных! Нет – чрезвычайным полномочиям и полицейскому произволу! Я хочу, чтобы мы снова стали единым обществом. Так и только так мы сможем выпустить магию этого мира на свободу! В этот момент неожиданно Сев за моей спиной тихо бормочет заклинание, и куча осенних листьев у обочины, не меняя цвета, превращается в стаю желтых и бордовых бабочек. Бабочки реют над толпой, и у меня перехватывает дыхание – кажется, сейчас может произойти что-то важное. Я повторяю, мой голос звенит сильнее, чем мне хотелось бы: - Я хочу выпустить магию на свободу! – и выпускаю в воздух новую стаю. Почему-то от волнения у меня получились сплошные лимонницы. Напряжение так и вибрирует в воздухе. И тут мэтр Траверс – высокий, величественный старик, один из лидеров нашей аристократии, согласившийся идти на безнадежные выборы против Поттера лишь ради возможности говорить в пользу общего дела – подносит к горлу палочку, и его властный голос, усиленный сонорусом, разносится над площадью: - Я согласен с мистером Малфоем. Я хочу выпустить магию на свободу. Он направляет палочку на верхушку ближайшего дерева, и прозрачная осенняя крона срывается с ветвей роем серебристых Attacus Atlas. Через пять минут ни на мостовой, ни на деревьях не остается ни одного листа. Участники митинга с увлечением трансфигурируют осенние листья в бабочек всех оттенков. Кажется, у нас появился символ. Кажется, у нас появился лозунг. Кажется, мы наконец сдвинулись с мертвой точки.
В два часа ночи, когда я уже у себя, в камине появляется голова Генри. Имеет право в любое время, но вообще-то даже для него, даже для последней недели выборов поздновато. - О, Вы не спите, мистер Малфой. Я подумал, если Вы еще на ногах, то не захотите ждать до завтра. Вот. Оттиск завтрашнего «Пророка». - Генри, спасибо. Идите отсыпаться. На первой полосе – огромная колдография. Моя вдохновенная физиономия – Мерлин, неужели я действительно так закидываю голову, когда говорю? Тьма бабочек в небесах. И ликующая толпа. И на трибуне за моей спиной – лица, освещенные надеждой. И Сев на втором плане, прямо за моим плечом, как черная скала, сосредоточенный, надежный, абсолютно серьезный. И заголовок крупным шрифтом: «Драко Малфой: Я хочу выпустить магию на свободу!» Комментарии. Минерва МакГоннагалл. Безответственные мечтания заносчивого юнца. Не вижу позитивной программы. Гаррольд Джеймс Поттер. Я тоже не хочу видеть Малфоя в тюрьме. Боюсь, пока это лучшее, что я могу о нем сказать. Однако, проблема лишенцев существует, и нуждается в разрешении. Мы не можем позволить себе вечно дискриминировать значительную часть магического общества. Персиваль Уизли. Мистер Малфой сделал реальную заявку на участие в министерской гонке 2002 года. Корнелиус Фадж. Явление молодого лидера. Контакты с маггловским миром, бурно развивавшиеся в период моего министерства, саботируются правительством Скримжера. Ричард Грановеттер. Наконец-то мы видим на политической сцене лидера с комплексным взглядом на основные проблемы современности. Мистер Малфой может рассчитывать на практически единодушную поддержку академического сообщества. Розалинда Эйвери. Мальчик вырос. Вот помню его отец…
(персонаж нахально уворован у ментол_блонд; понравился больно)
На следующий день поздним утром совещание у меня в Мэноре. Это была мамина идея – пригласить народ как бы в гости, накормить вкусным завтраком, и вообще дать почувствовать себя вхожими в дом. В разгар дискуссии меня вызывает домовой эльф: «мастер Драко хотят видеть. Защита пропустить молодой человек». Я выхожу, в полной уверенности, что увижу кого-нибудь из французских кузенов, кого еще может пропустить защита замка, а там!!! Я чуть ли не визгом бросаюсь ему на шею. Флинт! Мой капитан, первый на моем веку капитан слизеринской квиддичной команды! Живой, здоровый – ну, то есть, ну очччень здоровый, огромный как гора, в маггловских камуфляжных штанах, блеклой майке, с каким-то смешным рюкзачком за плечами, в позе чувствуется неуловимая выправка, которая всегда отличает профессионального боевика. Мы обнимаемся, хлопаем друг друга по плечам, я тыкаю кулаком в железные бицепсы – ну ничего же себе ты заматерел, Маркус. - Флинт! Дружище! Слушай, Мерлин, ну как я рад тебя видеть. Ты какими судьбами? - Да вот, вернулся две недели назад, - на самом деле, я знаю, что он вернулся, мои юристы его реабилитацией и занимались, собственно, - к кому соваться, к кому не соваться не знаю, наших никого не видел. Пошел на митинг, думаю, кого-то из наших увижу, кто захочет, сам подойдет, кто не захочет, отвернется. Смотрю, а там Дракуля зажигает, ловец мой ненаглядный. Думаю, зайду, авось не прогонит. - Я тебе сейчас прогоню, ага. Ты какого хрена в первый же день ко мне не зашел, капитан? В общем, Флинт, мне даже аппарацию для тебя открывать не надо, тебя мой замок сам пропускает по нашей старой дружбе. Если что не так – первым делом аппарируй сюда ко мне. Ты под защитой этих стен, понял? - О. Дракуля замковладелец. - А ты как думал, Марк? Пока ты там воевал, мы тут в носу ковыряли? Слууушай, как тебя здесь не хватало! Маркус воевал всерьез. После школы – начальник элитной штурмовой группы у Лорда. До самого последнего дня. Чего только не делал. Когда начались чистки, у него была фора – он давно был на подпольном положении. В таких разборках чем меньше человек причастен, тем меньше у него шансов избежать попадания в колесо. А Марк отсиделся на незасвеченной квартире, потом удалось передать ему незарегистрированный портключ на континент; Флинт активировал его в ту же минуту, как получил, и растворился в маггловском мире. За четыре года я слышал о нем один раз – Маркус Флинт, отпрыск одного из древнейших магических родов, вступил в маггловский Иностранный легион и пропал из нашего мира. Для того, чтобы он смог вернуться, пришлось, в числе прочего, в буквальном смысле выкрасть досье из аврората. - Ну ничего ж себе ты вырос, ловец, а? Красивый стал мужик, – Марк осторожно тычет мне лапищей в плечо и разворачивает меня во все стороны. Если ткнет всерьез – я полечу на пол. Я перехватываю его руку и в шутку пытаюсь бороться, но немедленно оказываюсь зажат под мышкой. Ну, ничего не изменилось с тринадцати лет. - Кто еще больше вырос. Ты вот здоров стал, да. Это у магглов так кормят? - И кормят, и гоняют. Магии-то у них нет, все ручками. Хотя я палочку сохранил, в джунгли тебя закинут, там колдуй не хочу, никакого тебе министерства. Пару раз ребят вытаскивал. Я все не могу от него отцепиться. Флинт! Он меня летать учил! А как мы с ним маггловской травы накурились… - Ты где и что? У тебя работа есть? - Ищу. - Марк, не ищи, а? У меня для тебя дело есть. Ну, это мы завтра по-человечески поговорим. Я тебя сейчас никуда не отпущу. У меня тут полный сбор, пойдем, наших куча, увидишь. Вот, например, ты по родному декану соскучился? - Ой. Просто умираю, как соскучился. «Мистер Флинт, мистер Малфой. Пятьдесят баллов с факультета за неуместные обниманцы в прихожей и звуки, напоминающие стоны беременного тестрала». - Хватит и десяти. Стоит за спиной. Давно, видно. Спина прямая, пальцы сплетены в замок, лицо непроницаемое. Декан Слизерина в полном своем проявлении. - Мистер Флинт. - О! Профессор Снейп. Как поживаете? Ох, блин. Я становлюсь рядом с Севом, совсем близко, касаясь плечом. И говорю: - Флинт, ты хорошо стоишь? Ты лучше прислонись к чему-нибудь. - Ну, удиви меня. - Мы с профессором Снейпом… В общем, мы вместе. Это официально. Уже четыре года как. Все уже даже шептаться перестали. Флинт краснеет, идет пятнами, потом фыркает. - Мама родная. Два самых сексуальных мужика на факультете нашли друг друга. Пол-Слизерина, наверное, до сих пор траур носит. Извините, профессор, вырвалось. - Слушай, Марк, ну ты там и одичал среди маглов, - хихикаю я.
http Офигительно классная серия, я в неё сразу влюбилась! Каждый раз, когда представляется возможность, проверяю на проду. Прекрасный стиль, логическое и невероятно интересное развитие повествования. Одним словом, побольше бы таких произведений! Одни вопрос: Вы случайно не фанат "Стальной крысы" Гарри Гаррисона, Ваш стиль сильно напоминает его? Обожаю этого автора! Огромнейшее спасибо за доставленное удовольствие, с нетерпением жду проды!
Вечером, когда я вываливаюсь из камина, изрядно очумевший от круговерти поздравлений, восхищений и внезапно объявившихся новых сторонников, в гостиной развалясь в кресле сидит Марк. - О. Как хорошо, что ты здесь. Разговор есть. - А у меня есть под разговор, - и показывает какую-то коробку, из которой торчат пузырьки вроде пробирок темного стекла, - будешь? - Это что? - Маггловское пиво, не пробовал? Я прыскаю. - Вот со своим бухлом еще никто в Малфой-Мэнор не приходил. Буду, конечно. Его закусывают-то чем? Я вызываю эльфа, и Флинт объясняет тому, чем у магглов принято закусывать пиво; Сева, оказывается, дома еще нет – все еще строит пророков и аналитиков. - Слушай, Марк. Короче, предложение. Почти что руки и сердца. Пойдешь ко мне начальником охраны? - Руку и сердце я бы тоже не отказался, а так пойду, конечно. - Иди ты. Трепло несчастное. Ты, кстати, при Северусе не вздумай так пошутить, заавадит на месте. - Собственник, значит. - Марк, слушай, что я тебе говорю, ага? Я хочу делать частную охранную фирму. Формально для рынка, а фактически – личная охрана, служба безопасности для моих фирм, ну, и по мелочи, вроде сопровождения грузов. С одной стороны, надоело каждый раз отдельно платить аврорату за охрану офиса и более интересные услуги. С другой – ну, сам понимаешь, нашим надо работу давать. С третьей – с сегодняшнего дня я участник министерской гонки 2002 года. Выборы я, конечно, проиграю – молод слишком. Ничего, в следующем году я только засвечусь, а выиграю в 2007. Но все равно, начинается большая политика, надо нормальную охрану и человека, который будет специально думать о безопасности. Всякая там секретность, стукачей ловить и все такое – это тебя не касается, есть специалисты. Ты – наша силовая структура. В аврорате есть свой человек, будешь с ним дружить при необходимости, но ты совершенно самостоятелен. Командую только я, и еще профессор – он мою безопасность на самотек не пустит. Пойдет? - Звучит красиво. Хотя, конечно, со Снейпом по такому тонкому вопросу… Ну ладно, у него характер, у меня тоже характер. - Людей будешь набирать сам, я тебе буду кое-кого предлагать из наших, кого пристроить надо, но ты не стесняйся сказать нет. Качество структуры важнее. Для начала человек пятнадцать. - Только человек? - Ну, если ты мне пару высших вампиров притащишь, то я не зарыдаю. Я на тебя запишу долю в этой фирме, чтобы ребята больше уважали, и чтобы право магической подписи, но это, предупреждаю, формальность, прибыли там не будет, с частной охраны такие налоги, что прибыль на эту компанию писать никто с ума не сошел. Так что думай, сколько ты хочешь зарплаты и все другие условия. - Подумаем. А ничего, что у меня ограничения? - Были у тебя ограничения. Твой авроратский файл, капитан Флинт, я лично сжег вот в этом камине. Предварительно немало порадовавшись описанию твоих бессмертных подвигов. Жаль, рассказать никому нельзя. - То есть, выходит, Дракуля, я должен сказать тебе спасибо. - Ничего ты мне не должен. Была возможность добраться, я и добрался. Для тебя и еще нескольких ребят из Слизера наших годов выпуска. Мне нужны наши, Марк, понимаешь? На свободе, без ограничений, чтобы было с кем дела делать. - И обязанные тебе. - Не без того. И потом – это строго между нами, да? – декану спасибо скажи. Только молча скажи, про себя, а то проклянет. Это он ночами спать не может, что его ученики по тюрьмам и в бегах. - О как. Под этой ужасающей внешностью скрывалось трепетное сердце. Понятненько. Драк, а вообще у вас с ним как? Я сажусь на ковер у камина, и Марк протягивает мне бутылку пива. - Ну как, Марк. Сложно. Ты же знаешь, что я по нему еще в школе… - Сох. Ага, знаю. У тебя такая рожа была, когда Снейп нам лекции закатывал о чести Слизерина. Вернее, о том, как мы ее недостойны. - Ну, вот. Сбыча мечт. Я себя неуверенно чувствую, потому что я для него слишком молодой и глупый. У меня, понимаешь, никакого опыта нет, который бы был отдельным от него. На что можно опереться, когда не знаешь, как себя вести. А он себя неуверенно чувствует, потому что – ну, ты сам понимаешь. - Потому, что ты, типа, для него слишком молодой, красивый и охуительный. - Да, я такой, - улыбаюсь я, - и потом, газеты, светские обязанности, публичность моя ему нелегко дается… Сложно, в общем. Но, понимаешь, когда он рядом, я больше самого себя не в два раза, а в десять. Вот эта штука с бабочками, это же он. То есть, я придумал такую домашнюю заготовку, хвост распустил, речь толкнул. Хорошо все сделал, я не прибедняюсь. И была бы красивая колдография в газете. Лишний процент голосов на выборах в Уизенгамот. И все, проехали. А он поймал момент, шепнул заклинание за моей спиной, не меняясь в лице – хлоп, у нас есть лозунг, символ, и я кандидат в министры. А он стоит, как будто его это не касается, и если я ему скажу, что он только что сделал, то еще не факт, что поймет. Я с ним чувствую себя… ох, Марк. Как будто только что снитч поймал. Теперь только держать и не упустить. Марк поднимается с кресла и садится рядом. - Да, красиво излагаешь. Даже завидно. - Ну вот, и я все время боюсь, что это все рухнет от какой-то ерунды. Не потому, что мы разлюбим, а случайность. Его гордость, моя неопытность, его замкнутость, моя популярность, обстоятельства какие-нибудь нелепые. Газетные сплетни. - Слушай, Драко. А он вообще про все наши дела с родовой магией понимает? Ну, про детей и все такое. - Ох, Марк. Не хочу об этом даже говорить. Я, слава Мерлину, еще молодой, время есть. Боюсь, что понимает. Надеюсь, что пока еще не понял. Что я буду делать, я не знаю. Я прячу лицо в ладони. Маркус кладет мне руку на плечо. - Должен понимать. Связался с потомком древнего рода. Это обязывает. - Никто ничего такого не должен, Маркус. Это нас с тобой воспитывали думать, что у людей из новых семей попросту нет чести. Так вот, она у них есть. Только другая. И по ее законам то, как учили действовать нас с тобой – подлость и предательство. - Эт точно, - задумчиво тянет Флинт. - Как же хорошо, что ты вернулся, Марк, - говорю я, - как же мне тебя не хватало.
К тому моменту, как Сев вылезает из камина, мы уже валяемся на шкурах и болтаем часа два кряду. Сев бросает приветствие, и по прямой не глядя на нас устремляется к двери. Я вскакиваю и догоняю его. - Северус, подожди, посиди с нами немножко. - Не хочу мешать вечеру школьных воспоминаний. - Школьные воспоминания уже кончились. Ну пожалуйста, пойдем. Я почти тащу его к креслу у камина, демонстративно сажусь на пол рядом, прижимаюсь щекой к бедру. Марк неожиданно багровеет. Я не обращаю на это никакого внимания. Придется привыкнуть. - Я Марку рассказываю про прошлогодний чемпионат по квиддичу. И тут, значит, эта корова Дэвис свечкой уходит вверх и напарывается на бладжер. Естественно, падает камнем вниз. Рефери ее успевает подхватить, левитирует и видно, что не справляется, у него же еще своя метла. Все, кто только можно, начинают помогать, весь стадион от нее глаз не отрывает. В это время где-то в правом верхнем секторе «Пушки» ловят снитч. Теперь представь себе. Полуфинал. Что там было – вне игры, не вне игры, непонятно. Рефери говорить не может – он Дэвис держит. - И чего было? - Переигровка. Скандал, ужас. Разговор не клеится, Марк сидит смущенный донельзя, Северус прямой как палка и гипнотизирует его взглядом. Через некоторое время Маркус откланивается. До завтра в офисе. Сев спрашивает меня: - Что за цирк ты устроил перед Флинтом? Я смотрю в пол. - Это не перед Флинтом. - Тогда какого дьявола? - Сев, я тебе сейчас одну вещь скажу, только не отвечай, пожалуйста, ничего, ладно? Если тебе, - я с трудом выдыхаю, - если тебе все еще нужны доказательства, то ты по крайней мере должен быть готов их принять. А то ты сначала шарахаешься, увидев меня в обществе школьного друга, а потом недоволен, что я веду себя так, чтобы тебе точно никакая дрянь в голову не полезла. Мне важно, что тебе в голову лезет насчет меня, понимаешь? Он молчит. Думает. Слава Мерлину. - Что ты предложил Флинту? - Место начальника охраны. Все, надо отдельную структуру делать, теперь уже не отвертишься. - Значит, моя охрана тебя больше не устраивает. - Сев, с сегодняшнего дня моя безопасность – это работа фул-тайм, ты так не думаешь? Твоими, между прочим, молитвами; если бы не ты, вчерашней сенсации не было бы. Ну что, ты хочешь лично щиты накладывать, боевиков по периметрам расставлять? А кто экспертов будет по струнке строить? - Мне было бы спокойнее. - Я не позволю Марку принять ни одного принципиального решения, с которым ты не будешь согласен. Обещаю. Хорошо? - Нет. Не хорошо. Мне не нравится, что за твою безопасность отвечает человек, которого ты не знаешь. - Он мой самый близкий друг. И у него боевой опыт в элитных подразделениях и у Лорда и у магглов. - Он был твоим самым близким другом, когда тебе было тринадцать. С этих пор ты с ним регулярно не общался. Все равно, что незнакомец. Даже хуже, потому что ты ему доверяешь больше, чем незнакомцу. Короче, делай как знаешь, но учти – я с него глаз не спущу. Ой, Мерлин… Во что я вляпался.
Мой изъеденный работой мозг малость запутался в том что я уже читала и что еще не успела посему сижу с утра на работе и перечитываю занова. Просто не передаваемые ощущения! Оторваться нету сил, а тут с каждым разом все больше и больше просто няка! А еще прочла Дуэль. Ваши Драко и Северус пленили. Никогда их как пару особо не любила, а тут такое. Оторваться не могу. Глаза уже щипит от монитора, а я стойко читаю дальше. У меня раньше по этому пейрингу был только один любимый автор menthol_blond а теперь два и оба стоят обнявшись на первом месте
Два дня до выборов. Я выхожу из совещательной комнаты Министра – традиционная встреча с кандидатами, куча прессы, скучища. У меня серебристый шейный платок, намотанный ради того, чтобы заколоть его старинной серебряной брошью в виде бабочки – бабочки сейчас в большой моде. Главным моим развлечением на встрече был Поттер. Мало того, что он позволил себе явиться к Скримжеру в маггловских штанах и свитере под официальной мантией, с растрепанной, как всегда, башкой. Он перебивает выступающих, он до сих пор не имеет понятия об этикете, он толкает свои речи за министерским столом с неуместной горячностью, как на митинге. Впрочем, победителю Темного Лорда все можно. Имидж. Главное, что Поттер отвлекся от своих двух главных фишек – от прав грязнокровок, как будто в законах все еще осталось хоть одно формальное ограничение для них, и от всяческих льгот ветеранам войны да мемориалов павшим. И посвятил почти половину своих сбивчивых выступлений планам министерства в отношении ошейников, и вообще репрессиям против малопричастных. Ай да солнечный мальчик! Проникся, надо же. Я сдержанно толкал свое – равное отношение к участникам войны со всех сторон, экономические связи с заграницей и с маггловским миром, ослабление режима секретности, отмена Чрезвычайных статутов, реформа судебной системы. С Поттером не спорил – или пропускал мимо ушей, или соглашался. К концу встречи Потти уже поглядывал на меня с явным недоумением. На выходе меня перехватывают журналеры. Я вяло отвечаю на вопросы, краем глаза наблюдая, как Поттер, окруженный таким же плотным кольцом, толкает горячий спич. Про ошейники! Я решительно пробиваюсь сквозь толпу и становлюсь рядом с ним. Только в обморок не упади, Поттер. - Господа, я хотел бы сделать заявление, - все оборачиваются ко мне, - Мы с мистером Поттером никогда не были политическими союзниками, но я глубоко ценю его интерес к проблеме ограничений, которые министерство уже наложило, и планирует наложить на участников гражданской войны. Политика дискриминации и избирательных репрессий зашла уже так далеко, что в правительстве находятся люди, всерьез планирующие вмешательство в сознание сотен людей, дистанционное управление чужими мозгами. Кто-то хочет получить пульт, с которого можно управлять послушными зомби. И в этих зомби хотят превратить потомственных волшебников, повинных зачастую лишь в том, что в междоусобной распре они оказались не на победившей стороне. Многие скажут, что эти люди заслужили наказание; но, думаю, даже самые злопамятные в состоянии понять опасность ситуации, когда по нашим улицам ходили бы послушные правительству марионетки с немалым опытом боевых действий. В этой ситуации ничтожные разногласия, вроде желательности выделения средств на помощь магглороженным в ассимиляции к волшебному миру, должны отойти в сторону. Мистер Поттер. Мне не нужно дожидаться выборов, чтобы предложить вам совместные действия. Я присоединяюсь к вашей кампании против ошейников, и готов предоставить вам любые ресурсы, находящиеся в моем распоряжении. Я протягиваю Поттеру руку, и тот под прицелом колдокамер решительно протягивает мне свою. Это обойдется тебе еще в пару процентов, Потти – многие гриффиндорцы не простят тебе рукопожатия с Малфоем. В остальном же я совершенно искренен: ты получишь любые ресурсы на это дело. Интересно, он оценил, что я не назвал имя Грейнджер? Мы идем к выходу рядом, репортеры, оставив всех прочих участников гонки, пытаются поймать сенсационный кадр, а Поттер тихо мне говорит: - Ты изменился, Малфой. - В конце концов, ошейники хотят надеть на моих друзей, а не на твоих, Поттер. Давай встретимся без журналистов, и все обговорим. - Хорошо. Только без Снейпа. - Как скажешь. Против Винса Крэбба – он у меня в пиаре - и доктора Грановеттера возражений нет? - Нет. - Кого приведешь ты? - Никого. - Приведи Люпина. Я думаю, у нас с тобой есть еще одна общая фишка – я тут пообщался с Ремусом и подумал, что мне не нравится департамент по контролю за темными существами. - Это правда, что ты ему работу предложил? - Правда. Хорошие специалисты на полу не валяются, Поттер. Ради этого можно и по кабинетам походить. - Я не знаю, что за игру ты играешь, Малфой, но я готов иметь с тобой дело. Конечно, ты не знаешь, Потти.
Маркус отлипает от стенки и двигается мне навстречу. - Ну, как оно прошло? - Довольно весело. С Поттером поручкался. - О. Куда теперь? - В офис. Марк подносит ко рту переговорное зеркальце и тихо отдает команды. К нам уже торопится… о, кого я вижу. Рыжая министерская пакость. - Драко! - Приветствую, Перси. Как дела? - О, с каким ты красавчиком. Познакомишь? - Позволь тебе представить начальника моей службы безопасности. Да вы знакомы по школе, я думаю. Маркус Флинт. Маркус, а это мистер Персиваль Уизли. Личный помощник Скримжера, без пяти минут третий зам, если не ошибаюсь. Или газетный комментарий на мою последнюю эскападу подпортил тебе карьеру, Перси? С чего это, кстати, ты так расхрабрился? - Просто раз в жизни сказал то, что думал. Уволят – к тебе же пойду на работу проситься. Не возьму ни за что. Но приятно видеть, что такая скользкая крыса уже подумывает о смене корабля. - Ну, до этого, я думаю, тебе еще далеко. Министр без тебя как без рук. - А где твоя черная тень? - О чем это ты? - Снейп больше недели на людях не продержался? - Профессор Снейп занят у меня в штабе аналитической работой. Ему нет никакой причины подпирать стенки в министерстве, пока я тут у вас лицом торгую. Для этого есть специально обученный начальник охраны. Завидуй, Уизли, у вас на весь аврорат нет ни одного бойца, четыре года прослужившего у магглов в спецвойсках. Но молча завидуй, хрен перевербуешь. - Прекрасная, приятная глазу перемена. Слушайте, парни, мы можем где-нибудь приватно поговорить? - Разумеется. Мы спускаемся в маленький барчик на первом этаже министерства. - Вот что, Драко. Министр очень озабочен. Похоже, что мы недооценили резонанс с этими ошейниками, да и сама мера наказания оказалась гораздо более жесткой, чем мы полагали. Мы-то думали, Грейнджер просто придумала способ магию гасить у преступника. - Ну да, а об управлении поведением вы даже не задумывались. Хорошо, будем считать, что я поверил. - Драко, ну ты же знаешь наших министерских долболомов! Прочел кто-то по диагонали отчет по проекту, что понял, то и понял. На людях эту штуку испытывать предварительно – да вы же нас со свету и сживете, правозащитнички. - Ладно, уговорил. Вы просто прокололись, и не сообразили, что делаете. И что? - Да вот, мы тут подумали. Наверное, тех, кому уже предложили ошейник, будем выпускать под простую подписку. Ведь предложили уже, на попятный идти неловко, тем более, что ты такую бучу поднял вокруг «невинно репрессированных», и Поттер тут еще. Явим милость, пока вы нас вдребезги не разнесли. А в ошейнике… раз уж он такой мощный, значит, в нем можно выпускать настоящих врагов. Тех, кому иначе сидеть и сидеть. Чего держать людей в тюряге, если мы можем их в ангелов превратить и отдать родным. - Ты имеешь в виду – какого рода врагов? - Да хоть всю верхушку. Это ж действительно будут совсем другие люди. Лестранж. Долохова, - пауза, - Эриха Флинта. Штурмовиков Лорда, которым никакая амнистия не светит. - О, как. То есть, на вашей привязи окажутся самые первоклассные бойцы Лорда. Что, Перси, боевиков не хватает? Н-да, это надо обдумать. Марк, не в службу, а в дружбу, притащи нам по огневиски, ладно? Марк отходит, а я тихо спрашиваю Перси: - Перси, а ты лично знаешь, где находится пульт? Понимает сразу. - Сказать не могу. - Я не спрашиваю – где. Я спрашиваю – ты знаешь? - Знаю, Драко, знаю. Флинт возвращается с огневиски. - Ну, хорошо, это у вас такой проект. Аттракцион неслыханной гуманности в последний год перед выборами. А я тут причем? - А ни при чем. Я тебя хотел предупредить по старой дружбе. Министр не любит действовать под давлением. Если вы с Поттером на пару будете его мочить на эту тему – все может сорваться. Отошел бы ты в сторону, мы бы Поттера размазали, тем более, что в Ордене у них сейчас – ну, ты в курсе. - В сторону… а вы тем временем сделаете себе зомби из моей тетки и вот его, - я киваю на Марка, - отца. А потом мне же с этими зомби на выборах трахаться, и ждать, что вы с ними выкинете. Заманчивое предложение. Я подумаю. И много народу вы готовы под подписку отпустить? - А как ты сказал, так и сделаем, - широко улыбается Уизли, - всех, кто убивал только в честном бою. И всех, кто не убивал и не пытал. Считай, ты нас убедил. Широкая амнистия. - Серьезные вы ребята. Перси, ты сам в политику никогда не подумывал? - Разве что в чьем-то арьергарде. Ты же знаешь, Драко, я человек не публичный, бюрократ. - Ну, хороший бюрократ тоже всем нужен. Ладно, Перси, ценю твою дружбу. Подумаю над всем, что ты сказал, очень серьезно. И, слушай, я знаю, что на моих официальных мероприятиях тебе светиться не с руки, но вот у мамы раут в пятницу, может, заглянешь? Там всякие люди будут хорошие. - Почту за честь, мистер Малфой. - Ну, я тебе сову тогда. Перси поднимается. - Удачи, Драко. Был рад возобновить знакомство, мистер Флинт, надеюсь вас теперь видеть часто. Марк коротко кивает.
- Ну, Марк, что ты об этом думаешь? Ты бы хотел получить отца назад в ошейнике? - Хрен его знает, Драко… Отца ладно, его просто из Азкабана бы вытащить, пока он там не угас окончательно. А вот ребят… Да, дела. Это ты вот такие решения должен принимать каждый день? - Нет, такие все-таки не каждый. - Круто. Не думал я, что политика это так… хуже, чем в штурмовиках. Кому жить, кому умирать. Я кладу ему руку на плечо. - Политика, Марк, это как раз для того, чтобы никому не умирать. Давай сейчас в штаб, у меня интервью со Скитер, а потом все дела побоку, и начну думать. Попроси там своих, чтобы Северуса разыскали срочно. - Драко! – ой, жалобные интонации, - ну не могу я его разыскать. Он опять телохранителя послал нахер, и усвистал куда-то один, координат не оставил. Мерлин… - А твой телохранитель чего мышей не ловит? - Да все ж мои от него шарахаются. Декан, сам понимаешь. Вчера ты в Хоге выступал – он за мной по всем постам протащился, я говорю, профессор, вы охраняемый объект, ваше место на трибуне рядом с кандидатом. А он мне – я сам знаю, где мое место, и ваших сопляков проверю лично. Наорал на пацанов, щиты переставил на свой вкус, а сам за щиты, и в подземелья. Я вообще не понимаю, как его никто еще не проклял при таком отношении к безопасности. - Может за себя постоять. - Зеркала носить отказывается – говорит, на них следящие заклятия наложить легко. Маггловский мобильник на нем не работает – магическое поле искрит, нервишки захлестывают. О перемещениях не сообщает – не мое дело. И все лучше всех знает, работать невозможно. Сказал бы ты ему. Я с грохотом ставлю стакан на стол. - Достали меня ваши разборки, Марк, сил никаких нет. Я, главное, не понимаю сути разногласий. - Я тебе объясню. Драко, он думает, что дополнительно прикрывает тебя помимо нас, а на самом деле он – дырка в системе безопасности. Непредсказуемый фактор. Людей отвлекает, наружу-внутрь охраняемой зоны шастает неконтролируемо, сам подставляется, а тем самым и всех подставляет. Его кто-нибудь круциатусом достанет, а пока он будет корчиться, а мы его вытаскивать, до тебя доберется. - Слушай, ну вот вы два профессионала. Вы не можете эти позиции как-то самостоятельно прояснить между собой? - Он мне не доверяет. Ни как человеку, ни как профи. - Мерлин… Ладно, я понял. Терпи пока, Флинт, а я постараюсь как-то это дело... Но вообще учти, что ваши отношения – это твоя проблема, а не его. Уж извини, Марк, тебе придется с этим работать. - Да я понял уже… - Ладно, Марк. Пошли.
ОГО! еще кусок! милая, уважаемая http я за вами просто не поспеваю боюсь что крепкий и продолжительный сон мне не грозит в ближайшее время это точно. Я еще не видела ни одного автора пишушего с такой скоростью и главное так талантливо, невозможно торваться. не смущайтесть, твоирте
В штабе Северус так и не показывается. Когда я вечером появляюсь дома, то застаю его в лаборатории – завтра полнолуние. Как же я забыл. - Привет, - я подхожу его поцеловать, - опять над охраной измываешься, изверг? Добро бы ты правда умотал куда-то по делам, а так-то, трудно что ли было сказать Марку, что ты домой работать? - Если я каждый раз буду докладываться Флинту, Драко, то он заметит, когда мне надо будет отлучиться без его ведома. - Хм. Резонно. Конспиратор ты мой, старый подпольщик. На хрена тебе может понадобиться отлучаться без ведома нашей же собственной охраны, я уже даже не спрашиваю. - Не такой старый, как тебе кажется, мальчишка. - Докажи! - Подожди, у меня тут процесс. Я сажусь в кресло, сворачиваюсь клубочком и пересказываю ему события в министерстве. Сев заканчивает процеживание, и ставит зелье остывать. - Хорошо придумано, - говорит он. – нам кинут две сотни поломанных жизней, а в обмен получат три десятка бойцов на привязи. Не зомби, как ты говоришь, а практически полноценных, всей душой на их стороне. Белла, которая будет служить Скримжеру так, как она служила Лорду, подумать только. Плюс при нужде прямое управление с пульта. Очень неплохо придумано. И эти их зомби будут единственными, кто сейчас согласен воевать – и наши, и Орден сейчас думают только о мирной жизни. - Я бы, наверное, согласился на такой размен, если бы речь шла об абстрактных зомби. В конце концов, это всего лишь несколько десятков бойцов, в мирное время не бог весть какая сила. А взамен практически все наши выходят из тюрьмы, и ограничения мы снимем рано или поздно, тем более, что еще и Поттер... Но – тетя Белла… Долохов в ошейнике, Сев, ты представляешь? - Не будет никакого Поттера. Уничтожение Поттера входит в сделку. Он полезет в драку за ошейники, ты отойдешь в сторону, министерство выбьет у него из рук главный козырь - малопричастных, - он останется, как идиот, защищать людей, которых его электорат ненавидит лично; следовательно, он политический труп. Будет Орден во главе с папашей Уизли, организация, состоящая из безумцев, желающих немедленной интеграции с магглами. Плюс будет отдельно МакГоннагалл, изолированная от всех, кроме Хмури, которого ты же превратил в посмешище. Хогвартс она при таком раскладе потеряет, тоже труп. Ты останешься один на один против Скримжера, проиграешь выборы всухую, дорога расчищена. Скримжер зачистит Орден, а потом с новой силой возьмется за нас. Тут и зомби пригодятся, родовые замки штурмовать. - Значит, плечом к плечу с золотым мальчиком против министерства… - Ошейники вы в паре остановите, но министр отыграется на заключенных. На любые протесты ответ простой – соглашайтесь на ошейники, вам же предлагали гуманное решение. Плюс утечка, что ты отказался от варианта, при котором двести человек из старых семей выходят на свободу – и ты теряешь все шансы на следующих выборах. - Тааак… и что же делать? - Ты говоришь, Перси Уизли знает, где пульт? Если бы его получить в наше распоряжение, я мог бы его расколоть. - Ты готов пытать Уизли? - Буду, если надо, но думаю, что обойдусь легилеменцией. - Честно говоря, я думаю, что обойдусь парой тысяч галеонов. Может, местом в команде, хотя не хотелось бы. Тааак… Вот только министерства я еще не штурмовал вслед за отцом... - Тебе не надо. Отдашь мне Флинта с людьми в подчинение, сами все сделаем. Нам только до пульта добраться, и один раз разрядить ошейники, чтобы их можно было снять. Поскольку там отец Флинта, я готов ему поверить в этом деле. - На самом деле, это мне придется идти с Флинтом – ошейники-то сами кто снимать будет? Если речь идет о людях вроде Беллы и Долохова, то ни Люпина ни Грановеттера мы не уговорим, остаешься только ты. Значит, ты должен быть не на пульте, а с ними. А до этого куда мы зомби денем? Их же по одному выпускать будут, это же время. - Придумаем. Но ты на штурме в любом случае не нужен, у тебя подготовки нет. - Ладно, это пока неважно. Значит, передо мной стоит нетривиальная задача не дать министерству сожрать Поттера целиком раньше, чем удастся как-то ослабить Уизли, чтобы Орден перехватила МакКошка, а не эти отморозки. При этом старательно имитируя, что я выполнил свою часть сделки и отошел в сторону. Ладно, это я могу себе представить. Тем более, что я с ним на днях встречаюсь. - Я иду с тобой. - Не хочет он тебя видеть, это его условие. Ты ему аваду в спину обещал при последней встрече. Да ладно, Сев, что я, с Поттером не справлюсь? Сев переливает зелье в кубок и вызывает эльфа. - Особняк Блэков, Ремусу Люпину в собственные руки, проследить, чтобы он выпил, доложить мне, если что-то пойдет не так. С Северусом эльфы практически не разговаривают; понятия не имею, как ему удалось их так запугать. Существо безмолвно исчезает. - Подвинься, ребенок. Мы вполне помещаемся в одно кресло. - Вот ты и вляпался в настоящую политику. Когда приходится играть жизнями людей, и все время выбирать из многих зол. Почему я надеялся, что этого еще долго не случится? Я утыкаюсь носом в его плечо. - Сев… вот пройдут выборы послезавтра, потом еще пару дней уляжется свистопляска – давай, пока следующая заваруха не началась, свалим на континент, дня на три, а? Оставим Винса на хозяйстве. Никакой политики, никаких зелий, никакой охраны. Побродим по Амстердаму, по Парижу, завалимся в оперу. Сто лет ничего не делали просто так. - Давай. Я тебе еще Прагу не показывал. - Вот. И Прагу. Я тогда портключ закажу. Я полулежу в его руках, и чувствую, как меня отпускает напряжение этого дня и всех предыдущих дней. Гибкие и точные пальцы осторожно отцепляют заколку-бабочку и бережно кладут на столик, разматывают шейный платок, расстегивают воротник. Он перегибается, чтобы снять с меня туфли, потом расстегивает пуговицы на слишком тесном парадном камзоле. Стягивает с меня все эти торжественные тряпки, постепенно, одну за другой, как будто отпускает меня на волю. В Малфой-Мэноре такие большие комнаты, и такие пустые коридоры, и можно долго качаться на его руках, пока он несет меня из лаборатории в свою постель, в мягкие подушки, туда, где он тоже разденется и укроет меня собой… я что-то лепечу в полусне, а он нежен, очень медлителен и очень нежен со мной сегодня, и я отдаюсь его рукам, его губам и языку, и позорно, блаженно засыпаю раньше, чем он успевает перейти к решительным действиям. И уже совсем во сне слышу его шепот: «Драко… мой…»
Я просыпаюсь поздно, наверняка слишком поздно – в окно уже бьет яркий солнечный свет. Меня не разбудили чертовы эльфы. Вместо этого я вижу Сева, он сидит напротив, в домашних брюках и мягкой фланелевой рубашке, и смотрит на меня с той своей улыбкой, которую вижу, кажется, только я – спокойной, расслабленной. - Сев, родной, который час? Я уже опоздал всюду? - Десять утра. - Мерлин. - Ничего страшного. Я связался со штабом, и сказал, что у тебя срочная утренняя встреча, которая продлится неопределенно долго. Сейчас спокойно позавтракаешь, и пойдешь блистать. Сев щелкает пальцами, и в комнате возникает эльф с завтраком. Все мое самое любимое – крепкий кофе, теплые круассаны, вода со льдом, клубника, грецкие орехи, шоколадный сироп и взбитые сливки. - Ой. Что случилось? Теплые руки разминают мои плечи. - Последний день спокойной жизни. Завтра выборы, будем переживать за тебя. А послезавтра ты проснешься пожизненным членом Уизенгамота, и никогда больше не будешь полностью принадлежать себе. Не волнуйся, сегодня суббота, завтра воскресенье, газет уже нет, светиться не обязательно. Всю завтрашнюю логистику с наблюдателями считают мои пророки, Крэбб прекрасно разведет пиарщиков по участкам, Тара позаботится об учете бюллетеней, Флинт о безопасности. Держи. Передо мной оказывается чашка кофе и поднос с завтраком. Я расплываюсь, как довольный кот. - Сев, с тобой все в порядке? - А ты как думал? У тебя были трудные два месяца. Могу я раз в жизни о тебе позаботиться, а, ребенок? - Ты обо мне все время заботишься. - Не так. - Тогда иди ко мне. Он забирается ко мне под одеяло, обнимает. Отламывает кусочек круассана, окунает в сироп и подносит к моему рту. - Давай. Когда поднос с завтраком уже давно оказывается на полу, а я оказываюсь сидящим верхом на его бедрах, и кричащим в голос какую-то полную ерунду, он приподнимается на локтях, слизывает клубнично-шоколадные потеки с моей груди, и тихо бормочет «счастье мое, мой лунный мальчик». И так я узнаю, как он меня называет втайне.
В день после выборов я, прежде чем идти к министру, подхожу к портрету отца. Я почти бессознательно выбрал наряд, который копирует его самого - сливочного цвета камзол, голубая мантия, серебро. Я стою перед портретом, член Уизенгамота в двадцать один год, глава рода Малфоев, любимец публики, и ощущаю себя одиннадцатилетним мальчиком под требовательным взглядом отца. - Что ж, сын. Я тобой горжусь. Ты рано вступил в настоящую жизнь. Теперь остался лишь один вопрос. Когда мне ждать наследников, сын? Почему я никогда не вижу Панси в Доме? - Панси… отец… Панси в Азкабане. Это тоже правда. Ухитрившись ни во что не встрять при жизни Темного Лорда, Панси Паркинсон два года назад попалась на попытке убить аврора. Того палача, который запытал ее маму до смерти, добиваясь выхода на главу семьи. Мистер Паркинсон давно уже дома под подпиской, а Панси сидит. - Ты оставил свою невесту в Азкабане, Драко? Это на тебя не похоже. Я помню, сколько ты сделал, чтобы освободить Северуса. Ты волен любить кого тебе угодно, сын, но Панси имеет все права на твою защиту. Я нервно сглатываю. - Ты прав, отец. Я забыл о долге. Я вытащил уже человек пятьдесят, но не ударил пальцем о палец, чтобы помочь Панси. Все как-то руки не доходили. Мне так было удобно. Отец не осудит меня за такое отношение к людям, но он никогда не примет мои резоны. Для него Панси – достояние семьи Малфоев. Будущая мать моих детей. Мерлин… - Ты многого достиг за последнее время, Драко. Это всего лишь одна ошибка, которую еще не поздно исправить. - Я исправлю ее, отец. Похоже, что нам удалось продавить большую амнистию. - Я не только это имею в виду. - Мне двадцать один год. Полагаю, у меня есть еще лет пять или шесть. - Если бы ты не был помолвлен с ровесницей, то так бы оно и было, Драко. Двадцать семь лет – не лучший возраст, чтобы выносить наследника Малфоев. Твоя мать родила тебя в двадцать пять, и то ты был не слишком здоровым ребенком. Я понимаю, что Панси может понадобиться год-другой, чтобы полностью оправиться после тюрьмы. Но затем вам стоило бы поторопиться. - Я не могу. Не сейчас. И… мне кажется, я доказал тебе, что я уже взрослый. Позволь мне задать тебе личный вопрос, отец. - Спрашивай. Как головой в пропасть. - Ты никогда никого не любил, кроме мамы? Я имею в виду… у меня могут быть братья или сестры? Портрет смотрит на меня пронзительным взглядом. Мерлин, даже нарисованный, отец все еще видит меня насквозь. - Ты просишь меня поделиться с тобой опытом, Драко, или тебя волнует, существуют ли кроме тебя другие носители нашей крови? Врать бесполезно. - Второе. Давно я не видел его в таком гневе. - Ты посмел подумать о том, чтобы передать наследие рода бастарду? Ты готов расторгнуть помолвку, заключенную мной? Ради недостойной страсти, которую ты не в состоянии обуздать? Отец поворачивается ко мне спиной. Прости, отец, но я Малфой. Судьба рода сейчас в моих, а не в твоих, руках, и решения здесь принимаю я. - Я знаю, в чем состоит мой долг перед родом, отец. Но в этих рамках – я считаю себя вправе распоряжаться своей собственной судьбой. Портрет не оборачивается.
После церемонии я возвращаюсь к себе. Долго и бессмысленно пялюсь в камин, гоняю эльфов, рассеянно кручу в руках какую-то фарфоровую мелочь, и в конце концов благополучно роняю ее прямо на каминную решетку… Осколки хрустят под ногами, я скидываю парадную мантию и переодеваюсь во что-то попроще. А потом делаю ровно то, за что каждый раз ругаюсь с Севом – не поставив никого в известность, отправляюсь на враждебную территорию. Бросаю в камин щепоть порошка. - Особняк Блэков. Мне везет – в прихожую выглядывает не Поттер, а Люпин. - Мистер Малфой? Я боюсь, Гарри еще нет дома, и вообще, вы ведь, кажется, на завтра договаривались? Что-то случилось? - Я не к Поттеру, профессор Люпин. Я к вам. Мне нужно ваше экспертное мнение. - Пожалуйста, проходите. Мы заходим в его комнату. Мерлин, почему в роскошном, хотя немного запущенном и старомодном, особняке Блэков комната Люпина выглядит в точности как он сам – обшарпанной и беспорядочной? Впрочем, мне не до церемоний. - Это не имеет отношение к вашей будущей работе, и вообще ни к чему деловому. И я буду благодарен, если Поттер не узнает о нашем разговоре. Тема довольно странная, но боюсь, что вы самый осведомленный маг из тех, кому я могу задать подобный вопрос. - Чем я могу помочь, мистер Малфой? Так, спокойно. Это все равно, что говорить с врачом. - За последнее время мне привелось просмотреть довольно много маггловских апокрифов. У меня сложилось впечатление, что у магглов систематически повторяется поверье, что якобы у волшебников возможна при некоторых условиях мужская беременность. Скажите, это легенды, возникшие на пустом месте, или за ними стоит что-либо реальное? Колдомедики надо мной уже посмеялись, но я хотел бы знать мнение настоящего ученого. - О, Драко… Мистер Малфой. Мне очень жаль, но это просто легенда. Еще как-то, теоретически, можно себе представить женщину, воспроизводящуюся от самой себя – и маггловский фольклор на что-то в этом роде намекает. Но мужчина… Проблема даже не в зачатии, и не в вынашивании, трансфигурировать внутренние органы мы уже умеем. Но мужское начало… эм, мистер Малфой, как бы вам объяснить… Для слияния нужны двое. Даже если это одна личность на самом деле, но два элемента. А слить два мужских элемента, даже идентичных – невозможно. В общем, две женщины теоретически да, женщина сама от себя – очень сложно, но, похоже, есть исторические примеры… а мужчине для воспроизводства нужна женщина. Полая среда. - Что ж, - я поднимаюсь. – Профессор Люпин, признателен вам за консультацию. Он догоняет меня уже у самой двери. - Мистер Малфой? Постойте, ответьте мне, пожалуйста. Вы хотели это сделать – сами? - Да, хотел. А что вас удивляет, мистер Люпин? - И что… простите за неуместное любопытство… что вы намерены делать дальше? Эти чертовы грифферы. У кого из нас, спрашивается, сейчас должен дрожать голос? А я, между тем, сам удивляюсь своему спокойствию. - Боюсь, у меня нет готового ответа. Полагаю, у меня еще есть несколько лет на его поиски. - Вы не откажетесь от намерения иметь детей? - Не совсем так. Я должен продолжить род Малфоев, по прямой линии, и убедиться, что замки Малфоев в их руках. Возможно, у отца были бастарды, которых удастся усыновить. Или их детей. То, что отец умер четыре года назад, поискам, разумеется, не способствует. Портрет отца отказал мне в помощи – он считает, что я манкирую долгом, позволяя себе даже думать о том, чтобы избежать женитьбы. Не исключаю, что рано или поздно мне придется сделать все, что необходимо, чтобы род Малфоев не угас. Хотя я всеми силами постараюсь этого избежать. - Вы не можете с ним так поступить. Вы просто не можете этого сделать, Драко. - Я готов пойти на многое, чтобы этого не случилось. - Чего стоят ваши чистокровные предрассудки по сравнению с… Ведь он же любит вас, - глухо говорит оборотень. - И уверяю вас, Ремус, это чувство взаимно. Более чем. А вот вы – вы, как я понимаю, влюблены безнадежно. Оборотень закрывает глаза и низко опускает голову. - Да. Я сделал когда-то ужасную глупость. Волк влюбляется лишь однажды, а я тогда этого не знал. Позволил Сириусу использовать меня, чтобы сыграть с чужими чувствами, а сыграл со своими. Оказалось, навсегда. - Ремус, - тихо говорю я, - я рад, что я не единственный. Я понимаю, что я моложе и все такое, но я, честное слово, рад, что, если со мной что-нибудь случится, будет кто-то, кому на него не наплевать. Оборотень смотрит на меня так, как будто видит впервые. - Но как же вы можете тогда, мистер Малфой? Я возвращаюсь в его комнату и сажусь в потертое кресло. - Я не думаю, что обязан вам отчетом, но, пожалуй, никому не станет хуже, если вы будете представлять себе ситуацию. К сожалению, из курса Хогвартса уже лет тридцать, как изъято почти все, что касается родовой магии – школа щадит самолюбие полукровок. Это большое упущение. Для детей чистокровных родов это все естественно, а другие постепенно перестают понимать. Видите ли, профессор Люпин, родовая магия… каждое поколение усиливает ее. Портреты моих родственников коммуницируют между собой, это практически информационная сеть, хранилище тысячелетнего опыта. Сила моих предков заключена не только во мне – она в стенах моих замков, в наследственных артефактах, которые реагируют только на кровь Малфоев. Вы легко можете убить меня здесь, но в своем доме я справлюсь с вами одной левой – мне помогут мои предки.. Как-нибудь приходите в Мэнор, я покажу вам, какова моя сила там. Мой Замок защищает тех, кого я люблю, или с кем как-то иначе связан. Моя кровь обладает рядом свойств… э, в какой-то степени можно сказать, что ею можно активировать, посредством родовых артефактов, почти любые способности, принадлежавшие хотя бы одному из моих предков. Скажем, я не анимаг, но один из моих прадедов был таковым – и у меня есть амулет, позволяющий перекидываться в росомаху. Дело тут, собственно, не в чистоте крови как таковой, а в длине линии преемственности – от волшебника к волшебнику. Если мой сын будет полукровкой, он все равно в этом смысле будет Малфоем. Другое дело, что, родив ребенка от нечистокровной, я лишил бы его второй половины защиты – от рода матери. Меня охраняют не только Малфои, но и Блэки. Но отвечаю, как старший мужчина своего рода, я за Малфоев и перед Малфоями. Позволив роду Малфоев прерваться, я предам тридцать шесть поколений моих предков; я их просто окончательно убью. Я сделаю бессмысленными те жертвы, которые принесли роду они сами. Я превращу Малфой-Мэнор из родового Замка в обычный очень большой дом. Но самое главное в другом: поступив так, я изгоню из этого мира столько магии, что мне вовек не расплатиться. В других семьях можно полагаться на побочные ветви, но у Малфоев традиционно были единственные сыновья, так далеко вглубь веков, что все генеалогические изыскания ничего не дали. Поверьте, я отказался бы ради Северуса от любой из привилегий, связанных с моим происхождением. Но я не могу так же просто отказаться от связанных с ним обязательств. Я готов отказать своему роду в моей собственной силе, передать Замок побочному брату или племяннику, если такой отыщется, оказаться засохшей веткой на родовом древе. Но я не могу распоряжаться наследием тех, кто жил до меня. Оборотень слушает меня, уткнувшись лбом в сжатые руки, и когда он поднимает голову, я вижу, что у него в глазах стоят слезы. - Мистер Малфой, - тихо говорит он, - дайте мне пол-пинты вашей крови. Я поднимаю бровь. - Дайте мне пол-пинты вашей крови, мистер Малфой. Вряд ли я смогу по-настоящему что-то для вас сделать, но я очень хочу попытаться проверить кое-какие мысли. Я пожимаю плечами, и протягиваю руку. Ничего он не сделает, конечно. Самообман. Когда фиал полон моей кровью, я поднимаюсь. - Что ж, профессор Люпин. Полагаю, я должен извиниться. Из-за своего невежества я взвалил на вас немалый груз.
Я не могу сейчас идти домой. Я аппарирую в офис, там почти пусто – кампания кончилась, все разбежались приходить в себя. Не глядя по сторонам, пробегаю по ступенькам лестницы, вламываюсь к Марку – один? – хорошо. - Дверь. Ничего не спрашивая, Марк накладывает запирающее и заглушающее. Я падаю на диван, и наконец отпускаю себя – слезы ручьем. Последний раз я так рыдал, когда умер отец. Марк нерешительно присаживается рядом. - Драко? Ну, что это? Ну ты чего? Я не могу говорить, только отмахиваюсь; меня всего трясет. - Драко? Ты мне только скажи - делать что-то надо? С кем-то плохо? Я мотаю головой. Капитан сидит рядом, гладит меня по плечам, и бормочет какую-то успокаивающую ерунду, что все будет хорошо и все пройдет. Когда приступ плача проходит, дает мне закурить – Мерлин, я же не курю – и спрашивает: - Чего? С профессором поругался? - Ну, что ты, Маркус, - говорю я, глядя в сторону, - Просто я сегодня дошел до того, что потащился к профессору Люпину, представляешь, проверять маггловские сказки о мужской беременности. Выставил себя безнадежным идиотом. Объяснял полукровке-оборотню, что такое родовая магия. Ответ на вопрос, естественно, негативный – не бывает, и быть не может. Просто я осознал, какая же у меня в жизни безнадега сложилась, если я за такое фуфло цепляюсь. - Ничего себе, - задумчиво тянет Марк, - но знаешь, я тебе вот что скажу, Драко Люциус Малфой. Вот на эти самые твои слезы Снейп, уж извини, не имеет решительно никакого права. Ты – сокровище, как всякий чистокровный волшебник с такой родословной. Национальное достояние. Ты себе не принадлежишь, ты хранитель родовой магии. У тебя есть долг перед предками и потомками. Его дело это пережить, а не твое – страдать по этому поводу. Его дело помочь тебе это пережить, если хочешь знать. Больно уж ты его бережешь. - Ты не понимаешь ни черта, Марк. Ты вот сейчас дверь блокировал – какие заклинания наложил? - Ну как? Стандартные, замкнул помещение на себя и закуклил, чтобы звук не выходил. - Вот. А он бы на твоем месте наложил запоры против входящих и звуконепроницаемые пузыри снаружи. Не потому, что он так не умеет. Он все умеет лучше нас с тобой. Просто ему бы с ходу в голову не пришло от себя плясать, Марк. Он полукровка, для него магия – она снаружи, а не внутри. Он ее изучает, как ты – маггловские единоборства. У него даже наследственного дома нет, он про родовую магию только из книжек знает. Он ничего этого никогда в жизни не поймет, и не обязан. - Так объясни. Ты вон оборотню объяснял, а Снейпу – не можешь? - Марк, ты же не хрустальный принц, да? Ты с магглами жил. Вот я бы на тебя посмотрел, как бы ты стал кому-нибудь в своем иностранном легионе разъяснять: понимаешь, мол, я отношусь к тебе по-прежнему, только мне в какой-то момент надо будет немножко сходить жениться, чтобы было, кому унаследовать мои грандиозные возможности. Поэтому наш дом будет больше не наш, ты рано или поздно из него выметешься, а я к тебе буду иногда ходить трахаться. Ну, или не иногда. Марк смотрит на меня серьезно и грустно. - Я бы согласился на раз. Я и сам через годик-другой… хотя мне совсем не хочется. - Марк, ну так для тебя это в порядке вещей. Был бы у меня любовник с такими же обязательствами, Флинт или Блэк, или Булстроуд какой-нибудь, так я бы тоже согласился. Ну, без всякого удовольствия, но кто я такой, чтобы распоряжаться судьбой чужого рода. - А он кто такой? - А он – это он. Для него это все пустой звук, отговорка. Он развернется и уйдет. И еще будет уверен, что это я его оставил, а он только помог мне довести решение до логического конца. Ох, Марк, какой это все кошмар, а… - Не доверяет, значит? - Да он не мне, он в первую очередь себе не доверяет. Жизни. Права за собой не чувствует ни на что вообще. - И на хрена тебе это, Малфой, а? Вот на хрена тебе такая любовь с комплексами, которая, если что непонятно, сразу придумает твоим поступкам самое плохое объяснение и свалит в сторону? Ты что, думаешь, я не вижу, как ты трясешься, чтобы не дай Мерлин не задеть его чувства? Кто ищет, тот найдет; если он за тебя не держится, то и ты его не удержишь. Ох. Попал по больному. У меня из глаз снова брызгают слезы. Именно, что не держится. В любой момент готов разжать руки и отступить в сторону. Ждет этого, собственно. Меня по новой трясет – почти истерика; Марк крепко меня обнимает. - Драако… ты же такой классный, такой светлый. С тобой все обязательно будет хорошо. С тобой быть на любых условиях – подарок. Даже просто рядом – подарок, точно тебе говорю. Козел он, если этого не понимает. Шшшш… успокойся, ловец… В этот момент раздается треск рвущихся заклятий, дверь вылетает с косяком, и в комнату вваливается Сев. На боевом взводе, с палочкой наизготовку. Марк профессиональным движением заслоняет меня, в руках у него в неуловимую долю секунды оказывается его собственная. Северус окидывает комнату очумелым взглядом, разворачивается, и с такой же скоростью вылетает прочь. Я остаюсь в ступоре, зато Марк реагирует молниеносно – одним прыжком оказывается за дверью, и громовым командным голосом ревет: - Стояааать! Я медленно выхожу в коридор, меня еще шатает от слез, и вижу, что Сев развернулся в боевую стойку, а Марк держит его на прицеле – на полном серьезе - медленно, не сводя глаз с палочки, мягко приближается по широкой дуге и спокойно-преспокойно шелестит: - Нет, мистер Снейп, вы сейчас не свалите переживать увиденное где-нибудь у черта на рогах. Я не Драко, и вы со мной поговорите, уважаемый профессор. В кабинет пойдем, или будем говорить, держа друг друга на мушке? - Не вижу повода для разговоров, - бросает Снейп, - готов принести вам извинения, Флинт, за то, что нарушил ваше уединение. Я вас не в том подозревал. Был неправ. А теперь дайте мне уйти, драться с вами я не намерен. - А вот хуй, - Марк накладывает заглушающее заклятие на эту часть коридора, - Вам, конечно, неинтересно, по какому поводу Драко сегодня прибежал рыдать на груди у меня, а не у вас. Вам достаточно факта. А вот мне интересно, чтобы вы это услышали, потому что сам он вам не скажет, а вам это следует знать. И вы это услышите, или получите аваду в спину. - Неплохая альтернатива. - Нет, это плохая альтернатива. Я прибил бы вас с удовольствием за то, что я сегодня услышал, но думаю, что Драко это не добавит счастья, а мне – его симпатий. А я, видите ли, дорожу его симпатиями. - Я заметил. - Этот чертов Ромео полагает, что у вас не хватит яиц достойно встретить тот факт, что тысячелетний род Малфоев не может угаснуть лишь потому, что последнего Малфоя угораздило влюбиться в неподходящего человека. По этому поводу он поперся к специалисту, чтобы выяснить, не может ли мужчина выносить ребенка самостоятельно – потому, что он, видите ли, не готов подвергнуть вас тому, через что положено пройти всякому, кто осмелился полюбить отпрыска старой семьи. Разумеется, получил отлуп. И пришел ко мне выреветься, так как вам почему-то не полагается видеть, как он разрывается между своими обязательствами перед старейшим магическим родом Британии и своим нежеланием потревожить ваши нежные нервы. Вы, профессор, ведете себя как ревнивая балерина. Вы отдаете себе отчет, что, разорвав магическую помолвку, вы навлекаете проклятие непредсказуемого характера поголовно на всех членов двух древних родов, живущих и еще не рожденных? Вы имеете хоть какое-то представление, сколько магии навсегда покинет этот мир, если владения Малфоев останутся без хозяина? Вы, на минуточку, подумали о том, что с нехилой вероятностью ваш любовник еще и последний из Блэков? Вы дали себе труд разобраться, что означает для магической Британии наследие рода Малфоев, угрозой существованию которого вы являетесь? - Так, Марк, все, остановись, - я наконец в состоянии вмешаться. Мерлин… Маркус так увлеченно играл в простоватого штурмовика, что я совсем позабыл, какая кровь течет в его жилах. Северус медленно убирает палочку, глядя на Марка в упор: - Вы могли просто дать мне уйти, Флинт. У вас появился бы шанс. Марк ухмыляется и подходит практически вплотную. Сев высокий, но Марк даже по сравнению с ним выглядит намного крупнее. Его палочка упирается Севу в подбородок, и я понимаю, что ни при каких условиях не успеваю его остановить. Я снова вспоминаю, кто был родоначальником его семьи. Не Мерлин, как у большинства британских магов-аристократов. Вёлунд. - И позволить Малфою бегать по всему миру за полукровкой, неспособным ценить оказанную ему честь? Неплохо придумано, уважаемый профессор. Драко никогда не позволит простому недоразумению встать между вами; такие, как мы, так легко от своего не отступаются. Нет уж, я не для того впервые в истории семьи Флинтов принес вассальную клятву. Я подожду, пока Драко осознает, что тянуть больше нельзя, и исполнит свой долг перед семьей. И вот когда вы в полном сознании происходящего уйдете в кусты лелеять свои обиды, тогда у меня действительно появится шанс. И будьте уверены, я постараюсь его не упустить. А до тех пор я ваш верный телохранитель. Думайте об этом, профессор. Чем больше вы будете об этом думать, тем вернее все так и случится. Марк сплевывает на идеально чистый паркет, засовывает руки в карманы и вразвалку уходит вдаль по коридору. Уже отойдя на значительное расстояние, бросает, не оборачиваясь: - Драко, если я нужен, я внизу на вахте.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 25
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
да уж, мальчик повзрослел, такого Драко можно уважать. Вырвал своё зубами и когтями.
. Май плежа, как говорится.
просто няка! 
- участник сейчас на форуме
