Астрономическая башня

Мерзавец. Дрянь. Тварь.
Наглый, необузданный… прОклятый.
Забавно. Раньше это в голову не приходило.
Проклятие. Проклятие семьи.
Вы только гляньте.
Слащавый хлыщ. Смазливое лицо, яркие глаза, алые губы. Гадина…
Жаль, рука устала. Налилась тяжестью, словно внутрь толченого угля насыпали.
А так… хлестать и хлестать по этой наглой физиономии.
Думает, ему все дозволено.

Если бы не Регулус, ни за что на свете не явилась бы на вокзал. Мало приходится перед знакомыми краснеть?
Регси, умница, подошел к родителям, улыбнулся радостно – и в то же время почтительно. Не ребенок – сокровище. Подумать только – три «Превосходно»! И не только по зельям – зря, что ли, учила основам?! – но и по Заклятиям и Трансфигурации.
Умница моя…
- …сокровище мое! – Вальбурга обняла сына за плечи, поспешив скрыть Регулуса от посторонних (и возможно недобрых) глаз.
Мальчик. Наследник.
Сладкое, как медовый настой, в груди. В сердце.
А этот…
ВАльбурга сразу почувствовала неладное – как только отродье троллей спустилось на платформу. По старинной вагонной лесенке, ни разу не оступившись.
Подбородок задран вверх, плечи расправлены…
Наглая тварь, занявшая чужое место.
Черные волосы, а лицо белее снега. Как в сказке про Белоснежку. Хотя нет, отродье успело где-то загореть… но все равно. В детстве Вальбурга, как все дети, жалела Белоснежку. А с годами поняла, что сочувствовать надо не ей – мачехе. Тяжело, когда ненавидишь сама. Тяжелее, когда тебя ненавидят. А ведь этому ничтожеству она не мачеха – мать…
Родственницы, безмозглые гусыни, вечно ахали – мол, какой у тебя красавчик растет. Можно подумать, для мужчины чрезмерная красота – необходимейшая из добродетелей. Да и Моргана бы с ней, с внешностью… Люциус, например, тоже хорош собой – но в рамках приличия. Так, что взор радуется. А это… красота и то какая-то наглая, вызывающая. Ни скромности, ни достоинства – все яркое, кричащее, как безвкусное бальное платье… тварь. Еще и вымахал за год так, что возвышался над Орионом на полголовы. Наглое ничтожество…
Регулус, солнышко, и вполовину не так красив. К счастью. Он как-то сразу вытянулся, и голос такой смешной – то и дело срывается на солидный басок, чтобы в следующее мгновение снова зазвучать звонко и чисто. Нормальный подросток. Не без заскоков, разумеется – но Регси славный, даже когда капризничает. В отличие от.
Мерзавец уехал из дома с короткой стрижкой, а вернулся с длинными волосами. Не то чтобы очень – сказать по правде, патлы его даже до плеч не доставали, но и этого хватило. Захотелось прямо там, на людях, расцарапать эту наглую физиономию.
Он подошел небрежной, расхлябанной походкой, отвесил короткий, надменный поклон. И к руке так губами приложился, словно одолжение сделал. Ни на отца, ни на мать родных даже не посмотрел – лишь пялился неотрывно на лохматого юнца, который с радостным криком понесся куда-то, бросив чемодан. Чуть не сбил первокурсника на бегу, и гриффиндорский галстук съехал на бок.
Ни воспитания, ни сдержанности. И вот с такими этот отщепенец проводит время…
Она сдержалась – хотя видит Моргана, с трудом.
А дома, когда она привычно начала отчитывать его за проступки, о которых была наслышана, хотя декан Гриффиндора, надменная ученая дамочка, видимо, считала, что сама прекрасно справится и что родители не должны вмешиваться в школьные дела, - он в первый раз посмотрел на нее и… ухмыльнулся.
И Вальбурге захотелось удушить мерзавца гриффиндорским галстуком, который он, разумеется, и не подумал снять, покинув стены школы. Назло. Все назло. Наглая тварь…
Она так и знала, что этим все кончится. Что все ее усилия пойдут прахом – из-за проклятого львиного факультета. Надо было забрать эту дрянь раньше и запереть в доме, чтобы не позориться перед людьми. Он же умалишенный. Нормальные дети не смотрят на мать с таким презрением. Нормальные дети не ненавидят собственную семью.
А теперь поздно.
Хорошо хоть сам отдал палочку и ушел в комнату, неуловимо повернувшись кругом – как будто аппарировать учился. По первому же ее приказу.
Без воплей, без криков.
И она позволила, заперев дверь заклятием и с трудом сдерживаясь, чтобы не сломать злосчастную палочку об колено, пока этого не сделал кто-то еще. Разве неясно, что рано или поздно это произойдет? С такими-то наклонностями и в Азкабан угодить недолго…
Позволила потому, что захотелось – убить. Не в первый раз, но никогда так… страстно.

За что, за что ей такое?! Ведь все было так хорошо. Сначала.
Долгожданный ребенок. Он беспокоил мать часто, но все вокруг твердили, что это нормально. «А ты хотела, чтобы твой сыночек лежал смирно, будто женщина?»
Вот и появился на свет… дрянь. Надо было изничтожить еще в утробе.
О да, он красив и умен. Просто ей назло.
Она, если честно, боялась. Да что там говорить – просто не верила.
Не верила, что беременна. Не верила, что мальчик.
Я устала верить, что все будет так, как я хочу. Может, за это наказана?
А как они с Орионом радовались, когда этот выродок появился на свет… Здоровый мальчик – после всех страшилок, которыми пополам с творогом и молоком потчевали ее сердобольные родственницы.
«Не надо. Не трогай. Это вредно».
А она хотела мясных тефтелей. С подливкой, в которой утопает молодой картофель. С зеленью…и почему-то с сыром. Может, надо было послушаться?
Регси ничего такого не желал. Тихий, спокойный… предсказывали девочку, но Регси было все равно. Он же истинный Блэк. В отличие от…
Иногда было просто страшно заходить в детскую, потому что непонятно, чего ждать. Ладно, если рева на весь дом, прорвавшегося наконец сквозь плотную сеть заглушающих заклятий, – разглядев мать сквозь злые слезы, старший как-то резко, сразу переставал плакать и даже улыбался, забыв про то, из-за чего, собственно, разгорелся весь сыр-бор. Тянул руки, радовался – и снова начинал реветь, поняв, что мать сейчас уйдет прочь. И вот тогда могло случиться все, что угодно.
Вальбурга не могла забыть, как однажды – крикливому отродью было как раз около года – дверь захлопнулась у нее перед носом, а саму мадам Блэк, словно арканом, притянуло к кроватке. Она почувствовала настоящую панику – как зверь, попавший в капкан. А первенец радостно смеялся и хлопал в ладоши. Тогда ей пришлось провести в детской целый час, и только когда в лаборатории взорвалось передержанное на огне зелье, примчался перепуганный Орион и освободил ее из заточения. Ингредиенты – недешевые, между прочим! – пришлось закупать заново, лабораторию ремонтировать, а Вальбурга перестала заходить к первенцу без палочки.
Дальше было только хуже – переколдованная невесть во что мебель, разбивающиеся об стену тарелки с нелюбимыми блюдами, исчезнувший витраж со змеей, которая страшно не нравилась малышу… и нескончаемые вопли, то сердитые, то радостные. Он как-то незаметно начал ползать, затем ходить – и хотя дверь детской всегда была надежно заколдована, периодически исчезал и обнаруживался в совершенно неожиданных местах. «Визит» в семейную библиотеку закончился разодранным в клочья «Родословием», на кухне с грохотом обрушились кастрюли, потому что Кричер наотрез отказался подпускать «молодого хозяина» к плите с зажженной духовкой, а однажды увлекшаяся зельем Вальбурга еле успела выхватить из цепких пальчиков малыша, притопавшего в ее лабораторию, свою волшебную палочку. Хотя он и без палочки был ходячим бедствием. Вечно совал в рот что попало, в саду жевал траву и почему-то цветочные листья. Обнаружив, что если перелезть через перила и прыгнуть вниз, то «как будто летаешь», начал проделывать этот фокус регулярно, не понимая, что дом охраняет наследника от того, чтобы покалечиться при падении и с другой лестницей все может закончиться весьма плачевно. Носился по длинным коридорам, тянулся к вещам, которые и взрослому-то нужно брать с осторожностью… И при всем при том маленькая дрянь ни разу серьезно не хворала (и хвала Моргане, потому что когда у отродья резались зубы, детскую приходилось то и дело обставлять заново из-за того, что «молодой хозяин изволили гневаться»).
А Регси, кажется, переболел всем, чем только можно, и так жалобно хныкал, когда она, выставив эльфов, часами носила его на руках, укачивая… Но большую часть времени младшенький был настоящим ангелом – спокойный, улыбчивый. Когда Вальбурга брала его на руки, Регси хватал ее за нос маленькими теплыми пальчиками или теребил браслеты (колец она не надевала с тех пор, как полуторагодовалый Сириус, улучив момент, стащил с ее мизинца тоненький серебряный ободок с маленькими, как крошка, изумрудами, и умудрился его проглотить. Она, дура, перепугалась тогда до смерти – а этому хоть бы хны, даже живот не болел). И в сердце что-то таяло, и не хотелось ничего – только держать его часами на коленях, забыв о делах, и слушать уютное гуканье.
Уже тогда она чувствовала, что со старшим сыном что-то не так. А ее уверяли, что все в порядке. Много позже Вальбурга поняла, что стоило прислушаться к внутреннему голосу, твердившему, что наследника рода то ли сглазили, то ли прокляли, а может, у него родовая травма, а может быть, он ненормальный, потому что не может нормальный ребенок так буйствовать. Может быть, удалось бы сделать хоть что-то, хоть как-то поправить положение, пока Сириус был еще маленьким. Есть же врачи, зелья, заклятия…
Теперь – поздно. Проще убить. Уничтожить. Стереть с лица земли – вместе с памятью о том, что он вообще существовал.
Он словно язва, которая разъедает изнутри ее жизнь. Их жизнь. Жизнь Блэков.

День не задался с самого начала. Мать как раз приехала в гости, день был солнечным и теплым, и они мирно завтракали в саду, когда над ними с клекотом пронеслась незнакомая сова, уронив на колени старшему письмо с печатью. Вальбурга, не глядя, протянула руку, и первенец, помедлив, отдал ей конверт.
Результаты СОВ.
Она наспех проглядела какой-то слишком уж длинный список и задохнулась от ярости.
Этот… этот… да слов-то правильных не подберешь!!!
Она скомкала пергамент, бледнея от гнева.
«Тролль»! Да еще и по маггловедению… а ведь прекрасно знает, что такой, с позволения сказать, «предмет» Блэкам изучать незачем. В жизни уж точно не пригодится.
Владычица Аваллона, позор-то какой… Хорошо хоть Друэлла с девочками задержались…
Вокруг все будто потускнело. Словно туча грозовая заслонила утреннее ленивое солнце.
Все молчали. Орион спокойно доедал омлет, Ирма Блэк вопросительно смотрела на дочь, Регулус, вытянувшись в струнку, сверлил мать потемневшими, встревоженными глазами… и только этот недоумок, умудрившийся схватить «Тролля» - «Тролля»!!! – не поднимал глаз от тарелки. Еще бы. На воре мантия горит.
- Выйди из-за стола, - скомандовала она, чуть отдышавшись.
Тот медленно, словно в дурном кошмаре, опустил вилку с наколотым на нее кусочком крутого яйца.
- Я сказала – выйди из-за стола. Подожди на скамейке, пока не закончится трапеза.
Старший столь же медленно, невыносимо медленно, поднялся, аккуратно задвинул стул… весь бледный, а на щеках алые пятна.
Что, стыдно? А о чем ты думал, когда уроки прогуливал и шлялся Мерлин знает где? Доигрался, тварь поганая?
- Мадам, в последнем номере Ведьмополитена я видела превосходную статью о выращивании цветов, - с любезной улыбкой сказала Вальбурга, словно ничего не случилось.
Эльф убрал со стола лишний прибор.

- Как ты посмел? Как ты посмел записаться на маггловедение? Ни один Блэк, никогда…
- Я не…
- Сколько раз я тебе говорила – не сметь перебивать старших! – оплеуха.
«Вот так и замечаешь, что дети растут, - как-то отстраненно подумала она, наблюдая, как ненавистное лицо блекнет прямо на глазах. - Пару лет назад отлетел бы на пару шагов, а сейчас даже не покачнулся».
Старший стоял, вытянувшись в струну и держа глаза опущенными. Не мужчина – кошка нашкодившая. Во имя Морганы, ну что за ничтожество? Шестнадцать лет – а до сих пор не в состоянии набраться мужества и отвечать за собственные проступки! Вечно старается улизнуть, вывернуться, оправдаться, соврать… а ведь сколько раз внушали, что заслуженное наказание нужно принимать, как благодеяние. Лживая, подлая, трусливая тварь. И безмозглая к тому же, как… как… как бабочка. Хоть бы признался сразу, как приехал – знал ведь прекрасно, что результаты экзаменов пришлют на дом. Так нет – оттягивал неизбежное. Словно страус, спрятавший голову в песок и искренне уверенный, что его никто не увидит.
- Мало того, что ты поступил в Гриффиндор и еще бравируешь этим, будто орден Мерлина получил. Мало того, что ведешь себя неподобающе – с этим я давно смирилась. Но маггловедение?! Зачем оно тебе, скажи на милость? Ты о чем думал, когда факультативы выбирал? Решил добиться популярности? «Ах, я не такой, как моя семья, я люблю магглов, я хочу знать, как они живут»… Все хвостом виляешь, как шавка приблудная?
Старший едва заметно вздрогнул, но тут же снова застыл. Слушай, слушай, кто ты есть. Может, хоть сейчас дойдет. Надеяться, конечно, не стоит, но вдруг…
- И ладно бы хоть дело до конца довел, раз уж взялся – так нет ведь. Никто из Блэков, слышишь, никто и никогда не получал «Тролля» на СОВах! Я давно уже не требую от тебя невозможного – если уж уродился тупицей, никакие зелья не помогут, но это как надо было готовиться к экзамену, чтобы не дотянуть даже до «Отвратительно»? Чем ты весь год занимался – гиппогрифов считал? Бестолочь, - ее трясло от ненависти. – Если я вышвырну тебя из дома – что ты будешь делать? Пойдешь к Фортескью – столы вытирать? Тварь неблагодарная…
Молчание в ответ.
-Может, ты и жениться собираешься на грязнокровке? Осквернить нашу кровь, наплодить ублюдков?
И тут мерзавец хлестнул ее взглядом. Из-под сведенных к переносице бровей плеснуло в лицо яростью – словно жижей болотной.
Но старший молчал. Только губы сжал плотнее, и по лицу желваки заходили.
Ах, мы еще характер смеем демонстрировать?! Или…
Как она не подумала об этом раньше? Грязнокровки честолюбивы. И наглые до невозможности. Втираются в доверие, прогрызают себе дорогу зубами, дай волю, весь волшебный мир заполонят, как саранча, и обглодают до самых косточек. А тут – такой шанс!
Сыночек, конечно, полная бестолочь, тупое и наглое ничтожество. Но он Блэк. И какая-нибудь ушлая смазливая грязнокровочка вполне может решить, что наследник древнейшего из волшебных родов Британии - неплохой трамплин для карьеры…
- Значит, вот как? – выдавила она. – И кто же эта сучка? Красивая хотя бы? Или ты готов вываляться в грязи и опозорить нас всех ради какой-нибудь тупорылой уродины?
Сыночек закусил губу, но молчал. И взгляд – как у голодного волка.
Вальбурга вдруг почувствовала, как слабеют ноги.
Регулус давно уже был помолвлен, а со старшим она все медлила. И то сказать – кто согласится отдать за такого дочь? Разве что очередной чистокровный голодранец, денежный мешок, разбогатевший на каких-нибудь метлах… Мелани, карга старая, уже все уши прожужжала. А когда Вальбурга заикнулась о своих сомнениях, посмотрела на нее, как на флоббер-червя, и процедила сквозь зубы: «Лично меня больше волнует, как бы счастливую избранницу не отравили перед свадьбой отвергнутые претендентки». Видимо, в этом случае знаменитая проницательность Мадам Блэк дала сбой, иначе не говорила бы подобных глупостей и не носилась бы с этим мерзавцем, как простак Диннолс с ковром-самолетом…
Вот и дождалась.
- Великолепно, - прошипела она, сверля сына глазами. – Наверное, все так романтично, да? Походы в Хогсмид, поцелуи у нашего озера, прогулки под луной. «Ах, Сириус, ты такой замечательный»… Ты что, не понимаешь, почему она на тебя… как там у вас сейчас выражаются? – запала?
Молчит.
- Держу пари, она сама пригласила тебя куда-нибудь.
Молчание. Что, милый, в точку?
- Нашлась умная стервочка, которая понимает, что без связей у нее нет никаких шансов. А ты распустил хвост и решил, что тебя, бедняжку, наконец оценили по достоинству. Так? Отвечай!
- Нет, - выплюнул первенец.
- Не смей мне лгать! – еще одна пощечина.
- Я никогда не лгу! – паршивец ни с того ни с сего вспыхнул, как фейерверк.
- Прекрати дерзить! Ты что, думаешь, что сам по себе хоть кому-нибудь нужен? Да посмотри на себя, наконец! – голос сорвался в визг. - Ты ничтожество, тупица, неудачник! Ей нужно только имя и деньги! Понял? Имя – и деньги! Вот увидишь – если я вышвырну тебя из дома без единого кната в кармане, она живо найдет тебе подходящую замену! Это сейчас она смотрит тебе в рот и соглашается с каждым словом, повторяет через раз, какой ты умный и талантливый. Наверное, и шарф тебе завязывает…
Ее уже просто трясло.

- Орион, ты так интересно рассказываешь…
- Любимый… Мой хороший… Самый лучший…
- Ты такой талантливый, Орион…
- Ты такой умный…
- Ты такой…
Если вести себя по-умному, даже тряпка почувствует себя героем.
Но Вальбурга не была грязнокровкой.

- Ну давай же! Хоть раз в жизни поведи себя, как мужчина! Признайся! Ты что, повелся на женские штучки?! Обещал ей руку и сердце? До конца своих дней? Собрался жениться на магглорожденной? Отвечай!
- Нет, - голос отпрыска звучал совершенно спокойно. На удивление.
У нее отлегло от сердца…
– На полукровке, - закончил первенец невозмутимо.
И у нее помутнело в глазах.

Мерзавец. Дрянь. Тварь.
Наглый, необузданный… прОклятый.
Проклятие семьи.
Жаль, рука устала. Налилась тяжестью, словно внутрь толченого угля насыпали.
А так… хлестать и хлестать по этой наглой физиономии. Пока кожа не превратится в клочья и не сползет, обнажая мышцы лица.
Первенец, видимо, понял, что мать выдохлась, и открыл рот.
- Если вам интересно, мадам, моя девушка постоянно повторяет, что я придурок. И я пригласил ее сам.
Вальбурга молча ловила ртом воздух. После приступов, как деликатно именует это беспамятное безумие Орион, ей всегда было трудно дышать.
И тут старший улыбнулся – криво, неловко, скупо.
- Знаю. В свою комнату. И не выходить. Не волнуйся так… мама.

- Он что, завалил СОВ? – поинтересовалась Ирма Блэк у Регулуса, когда дочь, закончив завтрак, отказалась от кофе и устремилась к старшему сыну.
Младший Блэк с трудом отвел взгляд от придвинутого к столешнице пустого стула и честно ответил:
- Не знаю.
- Так давай посмотрим. Пергамент под столом. Достанешь? – она подмигнула внуку, и тот невольно улыбнулся.
Регулус нырнул под длинную скатерть и через мгновение вылез наружу, сжимая покалеченный пергамент в ладони.
- Давай посмотрим, - Ирма притянула его к себе поближе.
Бедные дети… вся жизнь - в этом склепе.
Регулус, разумеется, получит другой дом, когда женится. А Сириус, бедняжка, так и останется здесь, пока его сын не произведет на свет Наследника. Только тогда старший сможет покинуть площадь Гриммо и обосноваться где-нибудь еще, оставив Дом Блэков будущему главе рода. Если захочет.
Традиция – одна из многих. Этот Дом не должен оставаться пустым.
Регси меж тем успел разгладить пергамент – и неожиданно взвизгнул. Совершенно по-детски.
- Одиннадцать!
- Что одиннадцать? – удивилась Ирма.
- Одиннадцать СОВ! И все на «Превосходно»! - Казалось, что Регулус от радости вот-вот запрыгает, как кузнечик. - А по маггловедению «Тролль». И зачем он туда пошел?
- Ну как зачем? – Ирма с облегчением улыбнулась. Надо же… старший внук такой шалопай. Кто бы мог подумать?! – Если уж изучали…
- Да не изучали они! Просто так пошли. Бегали из кабинета в кабинет и смеялись. Они у Дамблдора разрешение взяли сдавать все. Ну и сдали. Почти.
В голосе Регулуса чувствовалось искреннее восхищение. Лицо сияло.
- Мерзавец! Тупица! Дрянь! – донеслось вдруг откуда-то справа.
И Регулус сразу же потух, сгорбился… и взгляд, как у побитой собаки.
- Ну что еще случилось? – вырвалось у Ирмы.
Орион словно очнулся:
- Сириус совершенно неуправляем, мадам Блэк. Несносное существо…
По щеке младшего внука стекала толстая, тяжелая капля. Он сердито стер ее рукавом.

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.