Астрономическая башня

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Как только все наладилось после окончания Второй магической войны, жизнь в Хогвартсе пошла своим чередом.

Два назначения на должности преподавателей стали причиной бурных общественных дебатов и споров среди членов Попечительского совета. Оба этих назначения были повторными.

Первое было сделано в середине июля. Рем Дж. Люпин, выглядевший еще более седым и усталым и тяжело опиравшийся на трость (как известно, его нога была повреждена проклятием), скромно сообщил репортерам, что получил этот пост только лишь потому, что оказался "единственным желающим" принять высокий риск и невысокое жалование профессора защиты от темных искусств. В течение последних трех лет должность эта оставалась свободной, так что в самый разгар войны для всех курсов в Хогвартсе пришлось менять учебные планы. Даже теперь, когда война закончилась, мало кто горел желанием проверить, перестало ли действовать печально известное проклятие, наложенное Сами-Знаете-Кем. Директриса Макгонагалл заявила, что прославленная храбрость и героизм профессора Люпина побудили ее предложить ему эту работу, и магическое сообщество приняло его назначение достаточно благосклонно, хотя кое-кто и шептался по углам о том, что Люпин – оборотень.

Еще одно спорное назначение было сделано две недели спустя, в первые дни обжигающе-жаркого августа. Старый мастер зелий, Гораций Слагхорн, собирался уйти на пенсию (на этот раз навсегда), так что слухи о его замене ходили давно, и директриса их подтвердила, нанеся визит в Прядильный тупик и предложив профессору Снейпу вернуться на старое место работы.

Разговор длился два часа. Что было сказано за это время, никто так и не узнал. Репортерам директриса сообщила, что профессор Снейп принял ее предложение и вернется в Хогвартс к осени. На просьбу дать интервью она ответила отказом.

В этот раз реакция общественности была более неоднозначной. Несмотря на то, что профессора Снейпа полностью оправдали, когда стало известно, что во время войны он выполнял приказы Альбуса Дамблдора, в его прошлом копались все кому не лень, хотя и без особого результата. Предположений о его мотивах было множество. К тому же он безнадежно запятнал себя в глазах общественности тем, что был неуживчивым, нефотогеничным и слишком демонстративно плевал на чужое мнение. Многие верили, что оправдывающие его улики были сфабрикованы. Проводились даже независимые расследования. И хотя ничего особенного не нашли, обелить свою скандальную репутацию Снейпу не удалось, и он остался уродливым черным пятном на блестящем фасаде героической оппозиции.

Как только стало известно, что два бывших профессора снова займут свои старые посты в Хогвартсе, предметом обсуждений стала новая и еще более пикантная тема: что же случится, когда они встретятся?

Об их вражде ходили легенды. Как известно, началось все с того, что Снейп предал огласке информацию о ликантропии Люпина во время работы в Хогвартсе и вынудил того отказаться от профессорской должности. Затем была война, и Снейп, который все еще оставался шпионом в стане пожирателей смерти ("Это он так говорит", – ворчали его враги), искалечил Люпина проклятием. А уже после войны Люпин свидетельствовал против Снейпа на судебном заседании, где слушалось дело об убийстве Дамблдора. Неприятная сцена, разыгравшаяся в фойе Министерства, и последующее оправдание Снейпа попали на первые страницы всех периодических изданий волшебного мира – "Страсти кипят на слушании дела бывшего пожирателя смерти!" ("Пророк"), "Снейп против Люпина: ссора врагов или тайная попытка убийства?" ("Придира"), "На чьей вы стороне? Кому из героев войны вы готовы поверить?" ("Ведьмополитен") – и оставались предметом обсуждений в магической Британии в течение нескольких месяцев. Естественно, зарубежные маги сочли интерес британцев ко всем этим пустякам, связанным с очередным поражением очередного Темного Лорда, признаком неуклонного падения британской культуры.

С приближением учебного года поднялась новая волна разговоров о том, что же произойдет, когда профессору Снейпу и профессору Люпину придется жить под одной крышей и есть за одним столом. Может ли это привести к стычке? Обмену проклятиями? Не подвергнутся ли опасности невинные дети, оказавшись на линии огня? Не стоит ли обоим профессорам пройти психиатрическое обследование в Святом Мунго на предмет посттравматического синдрома? И кто вообще способен присмотреть за этой парочкой?

Само собой, действительность оказалась куда прозаичнее домыслов. Первого сентября во время пира двое волшебников демонстративно сели как можно дальше друг от друга, доказав тем самым, что их пресловутая вражда никуда не делась, но, к разочарованию учеников, никаких скандалов за этим не последовало. Директриса Макгонагалл вела себя так, словно совершенно не опасалась неподобающего поведения своих подчиненных, и в Хогвартсе воцарилось спокойствие.

Шло время, но оба профессора не проявляли друг к другу особой агрессии, если не считать редких ледяных взглядов за обеденным столом, и, похоже, между ними было заключено перемирие. Они явно избегали друг друга, и как только стало ясно, что взрыва не будет, дети, родители и читатели многочисленных журналов и газет постепенно утратили к ним интерес. Жизнь в Хогвартсе вошла в привычную колею.

* * *

Профессор Северус Снейп подпер голову кулаком, размышляя о мелочах и дожидаясь окончания педсовета. Его чайная чашка вот уже несколько раз наполнялась сама, и он начал опасаться, что если педсовет затянется еще хоть немного, то дело может кончиться небольшой неприятностью. Как только Минерва, кивнув и поджав губы, объявила: "Все свободны", Северус вскочил со стула и вылетел за дверь прежде, чем остальные успели опомниться. Еще через десяток секунд он прислонился к стене туалета на третьем этаже и удовлетворенно вздохнул.

Приведя в порядок одежду, он неожиданно понял, что в помещении кроме него кто-то есть. И догадаться, кто это, было нетрудно по металлическому стуку, сопровождающему неуверенные шаги.

– Люпин, – недовольным тоном произнес Северус, не оглядываясь.

– Снейп. – Стук, шаг, шарканье больной ноги. – Мне казалось, мы договорились держаться друг от друга подальше.

– И я держался. Подальше от тебя. – Северус так и не оглянулся. – По-моему, я пришел сюда первым. – Он старался, чтобы его голос оставался ровным и вкрадчивым, несмотря на раздражающий трепет в груди. Люпин сегодня был каким-то необычным, и это слегка выводило из себя.

– Хм… не знаю, Снейп. В последнее время ты… слишком часто путаешься под ногами. Стоит мне обернуться, и ты уже здесь. Думаешь, мне это мерещится?

– Похоже на то, – фыркнул Снейп. – Хотя мне очень хочется надеяться, что это ты мне мерещишься. И что на самом деле тебя здесь нет.

– Я-то как раз здесь. – Стук, шаг, шарканье. – И я живой человек, а не фантазия. – Стук, шаг, шарканье. – Ты не сможешь отделаться от меня… – стук, – так просто… – шаг, – Северус… – шарканье.

Северус почувствовал затылком влажное дыхание оборотня. Он зажмурился и на мгновение вновь оказался в темном туннеле, слыша, как что-то огромное приближается к нему в этой тьме, и чувствуя кожей тяжелое и кислое дыхание чудовища.

– Люпин. – Он открыл глаза, потянувшись к палочке. – Какого черта тебе от меня понадобилось?

– Вот это!

Северус попытался выхватить палочку, но Люпин вырвал ее из его пальцев и больно заломил ему руку за спину. Не прошло и секунды, как Северус, совершенно беспомощный, оказался прижат к стене туалета.

– Люпин… – Собственный голос показался ему слишком слабым. – Давай будем благоразумными. Мы оба взрослые люди…

– Я тебя умоляю! – В голосе оборотня неожиданно зазвучала ярость. – Ты вспоминаешь о благоразумии только, когда безоружен.

Люпин был прав. Северус судорожно сглотнул, чувствуя, как по виску стекает струйка пота. Его затылок обдавало жаркое дыхание, и внутри у него все сжалось, но… не от страха. Что-то твердое упиралось в его левую ягодицу, а Северус был уверен, что свою палочку Люпин носит в заднем кармане…

– К твоему сведению, – продолжил Люпин, – я пришел сюда за тем, что принадлежит мне и что ты не торопишься отдавать. Надеюсь, оно у тебя с собой… – Он похлопал ладонью по карманам мантии, а затем вытянул руку вперед. – Ага… вот оно. – Его ладонь легла прямо на пах Северуса.

На этот раз глаза Северуса закрылись сами. Краска, залившая его лицо,
была лишь частично вызвана смущением, Люпин не мог не заметить его
эрекцию. Если бы можно было не так открыто демонстрировать свое возбуждение! Тем более что Люпин только и ищет повода этим воспользоваться.

– Ну и ну. – Северус ясно представил себе хищную усмешку оборотня. – Это все для меня? Не стоило, Северус.

– Я знаю, – процедил он сквозь зубы. – А теперь отъебись, Люпин… пока я… – Он смущенно умолк. – Не самый удачный выбор слов…

– Вот именно. Мне кажется, у меня нет другого выбора, кроме как воспользоваться твоим предложением… – Люпин отпустил его член и полез под мантию. Снейп вздрогнул от сквозняка, обдавшего голую кожу, и почувствовал, как волоски у него на ногах встают дыбом. А потом ахнул, когда мантия задралась еще выше.

В прохладном воздухе согревающие прикосновения Люпина были даже приятны. Мозолистая ладонь скользнула по бедру Снейпа и легла на живот, кончики пальцев легонько постукивали по коже, медленно опускаясь все ниже.

– Вижу, белье ты не надел, – в голосе Люпина звучало веселье. А потом Люпин ухватил Северуса за задницу, просунув средний палец между ягодиц. – А что у нас тут?… – Палец поерзал, ткнулся с удивительной точностью прямо в сжатое отверстие и постучал по нему, словно прося разрешения войти. – Там что-то… что-то скользкое. Мерлин мой, Северус… неужели ты… неужели ты подготовился для меня?

Снейп густо покраснел.

Люпин рассмеялся.

– Боже правый, ну ты и шлюшка, Северус. Никогда бы не подумал. Теперь мы просто обязаны этим воспользоваться, правда?

Снейп зарычал и попытался вырваться, но добился лишь того, что Люпин заломил его руку еще выше. Как только Северус зашипел от боли, давление на руку ослабло.

Скользкий от смазки палец между его ягодицами ткнулся внутрь, и у Снейпа сразу же перехватило дыхание.

– Вот так, – простонал Люпин, неожиданно хриплым голосом. – Господи, какой ты тугой. Ты точно не целка? Подожди, не отвечай. Мне бы хотелось, чтобы ты был целочкой, но если нет, то я буду притворяться. – Люпин водил пальцем туда-сюда, затем добавил еще пару пальцев и пошевелил ими, чтобы нащупать ту сладкую точку внутри, от прикосновений к которой у Снейпа темнело в глазах и бросало в жар. – Сейчас я отпущу твою руку, – выдохнул Люпин, – но не забывай о том, где находятся мои пальцы, если вдруг захочешь взбрыкнуть.

Он действительно отпустил руку Снейпа, но брыкаться Северусу не хотелось. Глаза у него зажмурились, рот приоткрылся, и все его тело было
охвачено удовольствием. Из горла вырвался протестующий стон, когда Люпин
неожиданно отпустил его задницу, и оборотень снова рассмеялся.

– Не бойся, Северус, старина, – хмыкнул он. – Сейчас ты получишь кое-что получше. – Послышались звуки расстегиваемой одежды, а затем что-то большое, гладкое и горячее уткнулось прямо в растянутую дырочку Северуса. – Ну, держись! – Люпин крепко сжал его бедра и вошел в него почти наполовину.

Снейп бесстыдно застонал, полностью или хотя бы на время забыв и о смущении, и о злости. Мерлин, нет ничего лучше, чем ощущение большого и толстого члена внутри, задевающего простату при каждом толчке. Люпин почти полностью вышел из него, а затем резко качнулся вперед, войдя по самые яйца и вырвав у Снейпа возглас, подозрительно похожий на визг.

Теперь руке Северуса уже ничто не угрожало, но Люпин прижимал его к стене всем своим телом, а болезненная худоба этого тела была обманчивой – на самом деле Люпин был гораздо шире в плечах и тяжелее, чем Снейп. Деваться было некуда. Северус попытался упереться в стенку ладонями, но все равно его лицо прижималось к кафельным плиткам при каждом толчке. Умом он вроде бы понимал, что должен жалеть об утрате своего достоинства… но почему-то его это не волновало.

– Вот так, – пыхтел Люпин, толкаясь вперед и впечатывая Снейпа мордой в стену, – именно так. Боже, я годами об этом мечтал, задавака… мечтал так тебе вставить, чтобы до глотки достать, чтобы ты вкус моего члена почувствовал, и стереть эту ухмылку с твоей наглой рожи…

– Меньше слов, – буркнул Снейп, – а больше дела.

Люпин послушался.

– Ух! – Лицо Северуса снова впечаталось в стену.

Люпин любезно дотянулся до его паха и сжал твердый, как камень, член – теперь скрыть свое удовольствие было попросту невозможно. Может, Снейпа и волновало бы это, но не сейчас. Он бесстыдно толкался членом в Люпинову ладонь, своими стонами (не облекая эти просьбы в слова) умоляя его сжимать член еще сильнее, и стискивал задницей член Люпина – короче, вел себя, как последняя шлюха. Люпин засмеялся, опустил голову и легонько укусил Снейпа за шею.

– Тебе нравится чувствовать в себе мой член? Тебе нравится, что я могу сделать это с тобой где угодно? Где бы ты ни был, я могу подойти к тебе и взять тебя так же, как я делаю это сейчас, и любой может это увидеть. Ты хочешь, чтобы они это видели, Северус… Минерва и остальные? Ты хочешь, чтобы они увидели твою голую жопу, тощие ноги и торчащий член? Хочешь, чтобы они услышали, как ты стонешь и умоляешь, словно шлюха? Я думаю, ты этого хочешь, Северус. Я знаю, что ты этого хочешь.

Снейп тяжело дышал и вертел бедрами, толкаясь твердым членом в ладонь Люпина.

– Что за чушь… ты несешь… чокнутый… придурок?

– Это грязные разговоры, идиот. – Сильнейший, резкий толчок. – Я подумал, что тебе это может понравиться.

– Мне нравится… ух! Нравится. То есть… ай!… нравилось… пока ты… уй!… не упомянул… Минерву!

Пальцы Люпина были скользкими от смегмы, и теперь он сжимал член Снейпа почти до боли. Северус закрыл глаза и решил, что больше их не откроет.

– Боже, как я люблю твою задницу, – пыхтел Люпин ему в шею, поглаживая кожу языком. – И твой член… – он слегка прикусил, – господи, как я люблю тебя трахать… – Его зубы впились в шею Снейпа так, что тот вскрикнул… – Вот так бы всю жизнь и трахал…

Член Люпина толкнулся в него еще раз-другой, и Снейп бурно кончил, забрызгав спермой кафельную стену, всхлипывая и тяжело дыша, а этот толстый член двигался в нем так же резко и даже начал набирать скорость, несмотря на то, что колени Снейпа подкосились, и он начал оседать на пол.

И тут Люпин кончил, укусив Снейпа в плечо и буквально размазав его по стене. Северус охнул, чуть не задохнувшись от удара, а потом, когда Люпин из него вышел, они оба замерли, с трудом переводя дух.

Через несколько минут Снейп заметил, какие холодные эти плитки, и подумал, что на его лбу и щеке останутся красные пятна.

– Рем… – проворчал он, – в этом туалете бывает мало народу, но кто-нибудь может войти сюда в любой момент. Как считаешь, может, нам хоть раз поступить как все нормальные люди и закончить это дело у тебя в спальне?

– Что? А, конечно, – встрепенулся Люпин. – Но тебе ведь понравилось… правда?

Северус закатил глаза.

– А ты как думаешь? Хотя, признаюсь, я еле удерживался от смеха, когда ты строил из себя классического садиста-насильника. Нет, ну серьезно: "Я хочу так тебе вставить, чтобы ты вкус моего члена почувствовал!"

– Да ну тебя. – Люпин чмокнул его в плечо. – Тебе же понравилось.

– Ммм. – Северус улыбнулся.

* * *

В спальне Люпина Снейп налил им обоим по бокалу хереса.

Люпин вытянул на диване свою искалеченную ногу и с серьезным видом поднял бокал.

– За доверчивых идиотов и за газеты, печатающие всякую чепуху.

– Поддерживаю тост. – Они чокнулись. Снейп сделал глоток. – Должен признаться, – задумчиво продолжил он, – что как бы плохо я ни думал о людях, меня все равно удивляет, что никто не назвал клеветой ту историю о якобы моем проклятии. Ведь были свидетели. Та же Минерва прекрасно видела, что проклятие бросила в тебя Беллатрикс, а вовсе не я.

– Может, она разгадала нашу хитрость и помогает нам хранить наш секрет? – улыбнулся Люпин.

– Это согласуется с ее решением нанять нас обоих. Для нас ее решение идеально: мы можем быть вместе, и никто ничего не заподозрит. – Снейп поморщился. – Боже мой… Минерва становится сводницей, не хуже чем Дамблдор.

– Интересно, она догадалась, что свидетельство в суде тоже было частью игры?

– Думаю, да. Ты же знаешь, что вся наша история – не более чем карточный домик. Стоит только что-то заподозрить, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: твое свидетельство было сразу же опровергнуто и, напротив, помогло мне оправдаться.

– Да уж… – Люпин задумчиво взглянул в свой бокал. – Может, нам стоит поговорить с ней по душам?

– Пока она не вмешивается, не надо. В отличие от Альбуса, Минерва знает, какие границы не стоит переступать. Наверное, причина в ее пресвитерианском воспитании.

– Верно, верно. – Люпин свернулся калачиком на диване, положив голову Северусу на колени. – Знаешь, я на днях получил сову от Гарри, так у него рядом с домом репортеры разбили лагерь и торчат там вот уже пару недель. Можешь себе представить? Две недели из дома не выйти! – Он вздохнул. – Так что если мы вдруг забудем, для чего придумали эту дурацкую историю, надо просто взглянуть на него и Джинни.

Снейп поджал губы.

– Я уверен, в глубине души ему это нравится. Теперь он наверняка получает двойное удовольствие: Гарри Поттер, жертва собственной популярности.

– Мне кажется, Джинни этому вовсе не рада, – вздохнул Люпин. – Неужели мы теперь всю жизнь будем притворяться, будто нам противно даже смотреть друг на друга?

Снейп начал легонько поглаживать Люпина по голове.

– Конечно, нет. Со временем пресса и остальные потеряют к нам интерес, и мы сможем кричать о своей любви со всех перекрестков. – Он осекся и побледнел. – Э… между прочим, это я в переносном смысле.

– И когда же, по-твоему, настанет это счастливое время?

– Довольно быстро… – Снейп искоса взглянул на него и хмыкнул. – Лет через десять, не позже.

– Десять лет?!

Снейп улыбнулся.

– Как максимум.

Люпин нахмурился и уткнулся лицом ему в колени.

– У тебя ужасное чувство юмора, Северус, – приглушенным голосом пробормотал он.

– Тебе же нравится. Это одна из черт, которые ты любишь во мне больше всего.

– Я его ненавижу. Оно отвратительно.

Снейп с усмешкой откинулся на спинку дивана. На самом деле все было не так уж плохо. После многих лет шпионской деятельности необходимость притворяться придавала его жизни ощущение нормальности и даже некоторого комфорта. Он знал, что сможет жить так еще очень долго. Особенно с такими вот случайными свиданиями в туалете. Да уж, ради этого стоит потерпеть.

Наконец-то жизнь в Хогвартсе после Второй магической войны стала почти такой же, как прежде. В школе был директор, любящий совать нос в чужие дела и знающий все обо всех, и два профессора, Снейп и Люпин, которые ненавидели друг друга. Разница состояла лишь в том, что время от времени в Большом Зале студенты замечали на лице профессора Снейпа скупую, загадочную улыбку.

Конец

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.