ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 29.01.07 20:57. Заголовок: Война была вчера, СС/ГП, СС/РЛ, СС/ЛМ. Продолжение от 14.2
Война была вчера Автор: http Бета: нет Rating: R Genre: депрессуха (есть такой жанр?), переходящая в романс Пейринг: СС/ГП, СС/РЛ, CC/ЛМ. Summary: Пять лет после великой победы. Снейп выходит из Азкабана в полном раздрае и пытается жить. А потом каааак... каааак... в общем, зажег не по-детски. Если только такое выражение здесь уместно. Disclaimer: как всегда, все в курсе. Приквел (в процессе) здесь http://hp-fiction.borda.ru/?1-2-0-00000657-000-0-0-1171157144
Две подряд бессонных ночи. Одна ночь под сонным зельем – обернулась, предсказуемо, серией отборных кошмаров. Дальше еще две. Зелье сна без сновидений. Принимать чаще трех раз подряд не рекомендуется – вызывает почти мгновенное привыкание. На следующий вечер Северус, не задумываясь, вливает в себя перед сном два стакана маггловского виски. Получилось, хотя под утро, когда ушел хмель, кошмары вернулись. Но по крайней мере, проснувшись в холодном поту, и припоминая последнее из видений – зеленый луч бьет из его палочки в безликую фигуру, облаченную в черный плащ и традиционную маску, и, когда человек начинает падать, то маска ползет вниз, открывая искаженное лицо Драко Малфоя – припоминая эту картину из сновидения, и пытаясь выкинуть из головы, как это было на самом деле, а это было хуже, намного хуже, он все же видит серый рассвет за окном, и понимает, что виски позволило ему пережить ночь. В Азкабане ему спалось легче. В Азкабане все еще надо было выживать. Правосудие было к нему весьма снисходительно – как признанному герою Последней Битвы, за убийство Альбуса ему дали ниже минимума, пять лет. Учли нерушимую клятву и то, что он спасал ученика, а также и собственную жизнь. Но были еще охранники, все как один выпускники Хогвартса; и эти ребята хорошо знали, кто такой Северус Снейп, и кем был Дамблдор. Слизеринцев там не было – неблагонадежны. Так что скучать в тюрьме ему не приходилось. Спать следовало осторожно, пищу проверять тщательно, ну и… Понятное дело, общение с надзирателями тоже требовало полного напряжения мысли и воли. Зато теперь, в тупике Прядильщиков… Альбус, требующий немыслимого. Альбус, летящий вниз головой с Астрономической башни. Сеансы легилеменции у Лорда. Рейды Упивающихся. Круциатусы в ассортименте – доставшиеся ему, наложенные им самим. Допросы в Аврорате. Трупы учеников. Известие о смерти Люца. Драко, бросающийся ему наперерез у покоев Лорда, срывающий маску с лица: «Тебе придется сначала убить меня, предатель». Не нападает, просто стоит и ждет с наставленной палочкой в одной руке и маской в другой, преграждая путь, а стоять нельзя, и разговаривать некогда, вокруг грохочет Последняя Битва, а Поттер за спиной уже справился с Нагини, и если не пройти этот коридор, и не задержать Лорда, тот попросту уйдет. И вот – Драко. Крестник, любимый ученик, сын Люциуса, последний любовник Темного Лорда. Он защищает свою любовь, бесполезно обещать, уговаривать сдаться, петрификус разбивается о магический щит, и Драко нервно смеется: «Не выйдет, Северус. Он дал мне хорошую защиту. Только непростительное, крестный». Ах, непростительное? Он всегда хорошо соображал, главное, быстро. «Империо. Сейчас ты выйдешь из здания, и сразу аппарируешь в Малфой-мэнор». Драко со стеклянными глазами движется по коридору, навстречу ему влетает Поттер, видит черный плащ, издали швыряет аваду, не глядя пробегает мимо оседающей фигуры, хватает Северуса за рукав. «Что вы стоите, Снейп, вы ранены? Идемте же, скорее…» Он трясет головой, отгоняя воспоминание, и подавляет желание немедленно налить себе еще стакан того же пойла. Подождем до вечера. До вечера он читает книги, отрываясь только на то, чтобы заварить себе чаю и сделать бутерброд. И за едой тоже читает. Чтобы не думать. Все, что угодно, только не думать. Он ненавидит свои мысли так же сильно, как свои сны. Заниматься делом тоже не хочется – во-первых, какой бы сосредоточенности не требовало приготовление зелья, там еще много механической работы, оставляющей место все для них же, для мыслей. А во-вторых, зелья напоминают о Хогвартсе. Таким образом проходит несколько месяцев – книги, книги, книги, редкие вылазки за продуктами, виски перед сном, предутренние кошмары. Мысли путаются, в голове шумит от недосыпа, а возможно, и от алкоголя тоже; половины бутылки сначала хватает, чтобы проспать до утра, потом – только до середины ночи, потом – на два-три часа. Когда-то мужество было нужно, чтобы выдерживать роль двойного агента. Сейчас мужества начинают требовать самые простые вещи – вставать с постели, принимать душ, не забывать о еде, хоть иногда выходить из дому. А хочется – носом в книгу, и не думать, стакан виски и не думать, заснуть и не видеть снов, но для этого надо закрыть глаза, а значит, отдаться на растерзание все тем же мыслям. У него болят глаза от чтения, ноет спина от сидения в неподвижной позе, дом, и так неопрятный, зарастает пылью. Через некоторое время он ловит себя на том, что стал всем телом вздрагивать от резких звуков. Еще месяц – и шум в голове начинает распадаться на тихие голоса, кажется, еще немного, и удастся разобрать слова. Снейп не суеверен, и уж конечно не религиозен, он твердо знает слово «галлюцинация» и не боится голосов в своей голове. Бояться тут нечего. К сожалению, эти глюки не из тех, что питаются страхом – они продолжают звучать, несмотря на его спокойное к ним отношение.
Стук в дверь заставляет его чуть ли не подпрыгнуть на месте. Спускаясь в прихожую, он проводит инвентаризацию: трезв – он не прикасается к алкоголю раньше девяти вечера; побрит – не каждый день, но сегодня повезло; одет по-нормальному – многие дни он проводит в халате, но сегодня с утра собирался за продуктами, да так и не собрался до полудня. Порядок, можно открывать. Кто это может быть, продавец какой-нибудь дряни? Поттер. Какой сюрприз. - Что вам здесь надо, Поттер? - Я пришел поговорить, профессор. Можно мне войти? Снейп отодвигается, давая ему дорогу. Стоит, скрестив руки на груди. - Что вы хотели, мистер Поттер? - Я хотел задать вам вопрос. - Как я понимаю, у меня нет шансов от вас избавиться, пока вы не получите ответа. Вы последний человек, которого я хотел бы сейчас видеть. Так что задавайте. - А кто первый? – сердито спрашивает мальчик-который-выжил-и-еще-и-еще-раз-выжил, - можно подумать, кого-то вы хотите видеть. Честно? Люца. Люца и только Люца. Хотя бы один раз еще… Может быть, еще Драко. Все, больше никого. Но обоих нет в живых, Поттер, и оба раза ты приложил к этому руку. - Это и есть ваш вопрос? Отвечаю. Не ваше дело, Поттер. Вы удовлетворены? Поттер краснеет как рак, и выпаливает: - Почему вы убили Дамблдора? - Вас не устраивает ответ, данный судом, Поттер? – профессор почти по-старому поднимает бровь, - Я спасал свою жизнь и жизнь Драко Малфоя. - Не устраивает, - хмуро бросает Поттер, - Я не ваш поклонник, профессор, но вы никогда не сделали бы такого из трусости. И ради Малфоя тоже. И вы не упиванец, это я теперь знаю точно, вы нам помогали все время. Гермиона считает, что директор сам попросил вас, но это же глупо. Если бы он точно знал, когда умрет, то оставил бы свидетельства в вашу пользу. В общем, я не понимаю. Объясните мне. - Разумеется, ни о чем подобном директор меня не просил, Поттер. Альбус не был самоубийцей. - Тогда почему? - Вы этого не поймете, Поттер. - Хотите опять сказать – не мое дело? - Я хочу сказать ровно то, что сказал, Поттер: что я не вижу причин скрывать от вас свои мотивы, но вы не сможете их понять, если я попытаюсь вам объяснить. У вас просто не хватит образования. Я совершил убийство, был за него осужден и понес наказание. Успокойтесь на этом, или вы решили рассчитаться со мной лично? - Я просто хочу понять. Объясните. Вы сказали, что это не секрет! - Хорошо, Поттер. Пеняйте на себя. Суть в том, что я понял, что для прекращения катастрофы нужно, чтобы перестали существовать оба лидера. На то, чтобы осознать, каков будет мир, живущий по законам Темного Лорда, мне в свое время понадобилось четыре года. Тогда я пришел к директору. На то, чтобы разобраться в том, что готовит миру Дамблдор, мне понадобилось намного больше. Директор, бесспорно, руководствовался самыми добрыми намерениями, но он заигрался. Фактически, он вел дело к полному уничтожению Темных искусств. - И что в этом плохого? – насупился Поттер. - А вы представляете себе, что такое мир без тьмы? Это геенна огненная. Мир без магических практик, основанных на контакте с самыми глубинными силами природы, мир без доступа к тонким слоям реальности, мир, где не возникает новая магия. Мерлин, Поттер, я не в силах вам объяснить! – профессор раздраженно заходил по комнате, - С этой паранойей по поводу Тайных искусств из вас делают таких невежд в Хогвартсе, что вы даже слов не знаете, которыми можно описать эти процессы! Короче. Магия – не постоянная величина. Она рассеивается, она уходит со временем, ее уносят с собой волшебники, не оставившие потомства. Что происходит, когда все тратят, но никто не вырабатывает? Поттер долго молчит. - Магия убывает? - Ну, слава Мерлину, Поттер. Между войнами, когда запреты на темную магию стали довольно эффективными, магия начала уходить из нашего мира. Стало рождаться больше сквибов, меньше сильных волшебников. Магический мир стал слабеть, особенно в сравнении с маггловским. Волдеморт осознал эту проблему, вероятно, первым. - Так что, выходит, Волдеморт был прав, что ли? Возмущенный и взъерошенный. - Он не был прав, Поттер, - с досадой отмахнулся профессор, - он пользовался такими методами, которых ни одна цель не оправдает. И решения предлагал идиотские, хотя это и не имеет отношения к нашему разговору. Но он видел проблему, которую остальные просто игнорировали. - Вы, значит, понимали, а директор не понимал? - Люди, склонные ограничивать себя, если можно так выразиться, «светлыми» практиками, не склонны мыслить в терминах балансов стихий и энергий, Поттер. Для них есть добро и зло. Чем больше добра, тем лучше. Равновесие их не интересует, да и не устраивает. Я не смог убедить директора. Вам хоть что-то понятно, Поттер? – Снейп устало садится в кресло и переплетает пальцы. Глупо рассчитывать, что мальчишка хотя бы задумается. - Не верю, что вы понимали что-то такое, чего не замечал директор. У него наверняка были возражения на все эти ваши теории. - Разумеется, они у него были, Поттер. Но, право же, вам надо лет десять провести над книгами, прежде чем я смогу пересказать вам содержание наших дискуссий. В любом случае, никто никого не переубедил, и, когда настало время принимать решение, я его принял. Я несу полную ответственность за смерть директора. Это все, о чем вы хотели меня спросить, мистер Поттер? Могу я теперь рассчитывать, что вы оставите меня в покое? - Оставлю, - буркнул Поттер, поднимаясь, но обернулся, - но ведь запреты никуда не делись. Министерство… - Министерство, мистер Поттер, не одержимо желанием стереть Темные искусства с лица земли. Кто-то из адептов откупился, кто-то отвертелся, библиотеки в целости, Слизерин не расформирован. Все. Не смею вас задерживать, Поттер. У него немного кружится голова; он некстати отмечает, что уже много месяцев ни с кем не разговаривал эмоционально – не раздражался, не язвил, не злился. Хочется остаться одному. Снейп резко встает, неловко задевает стол рукой, на пол летит чернильница, и бывший ловец Гриффиндора машинально подхватывает ее на лету. Поттер обеспокоено вглядывается в лицо Снейпа, как будто бы только сейчас увидел, и на секунду прикасается к его рукаву. - Профессор… с вами все в порядке? Ну да. У Снейпа идеальная координация и стопроцентная концентрация, он все замечает и ничего не забывает. Снейп молнией влетает в класс и проносится между парт, на ходу опуская занавеси, зажигая прожектор и левитируя шпаргалки из карманов прифигевших оболтусов. О том, что весь этот цирк стоит определенных усилий, вам, Поттер, догадываться не обязательно. - Со мной все в порядке, Поттер. Всего наилучшего. Когда очкастое недоразумение наконец убирается за дверь, профессор идет в ванную и машинально пускает воду. Залезая со стаканом виски в очень горячую ванну, он думает, что пошло оно все к черту, и что сегодня он в виде исключения напьется по-настоящему. А через пару часов, в уже сильно затуманенном мозгу всплывает еще: как же давно к нему никто не прикасался. То есть, просто не прикасался. В буквальном смысле. Руками.
Недели через две в окно влетает сова. Приглашение на вечер, мать их, памяти и славы. Для ветеранов, беременную саламандру им в задницу, последней войны. Ну хорошо, ему чуть за сорок. Но этим-то главным ветеранам, решившим столь экзотическим образом отпраздновать встречу выпускников, во главе с организатором вечера миссис Уизли-Грейнджер, им по двадцать с маленьким хвостиком. И они соберутся, и будут слушать речи, потом петь песни, и сознавать, что позади у них все, а впереди ничего хорошего. Он не пойдет на это позорище ни за что. Нет, он точно туда пойдет, и покажет им, как надо держаться. Как замечательно на самом деле держится он сам, соплякам знать не обязательно. Он надевает самую формальную из своих старых мантий, долго приводит себя в порядок перед зеркалом, давно запуганным до полной немоты, выпрямляет по-старому спину, и аппарирует с часовым опозданием. Он стоит у стены, отказываясь от шампанского за здоровье, и от виски за упокой, игнорирует ненавидящие взгляды учеников и соратников, и смотрит куда-то вдаль. Единственная, кто к нему подходит за вечер, это мисс Грейнджер. Разительно отличающаяся от присутствующих – все в затрапезе, она в недорогом, но все же явно деловом костюме. Подтянутая. Занятая. Склонная переводить разговор на рабочие темы. - Профессор Снейп! Очень рада, что вы пришли. - Неплохие поминки вы устроили, миссис Уизли. - Профессор… Ну надо же ребятам хоть раз в год… - Хоть раз в год почувствовать себя героями, а не отработанным сырьем. - И это тоже…, - тихо говорит Гермиона, - вы знаете, не у всех все так безнадежно. Но те, кто за год поднялся, на следующий год не приходят… - О, разумеется. И только наш герой и вы… - Да, я… как-то не могу бросить это все. Ладно. Скажите, над чем вы сейчас работаете? - А вы? - Преподаю Арифмантику в Хогвартсе, пытаюсь заниматься исследованиями временных парадоксов. С мисс Грейнджер возможен вполне достойный профессиональный обмен опытом. Пока ее не отвлекают обязанности хозяйки вечера. И он снова стоит у стены, и смотрит, как теряет человеческий облик Рональд Уизли, как его брат Фред, кажущийся половинкой человека – Джордж так и не вышел из Сент-Мунго – выплескивает стакан виски в лицо кому-то из Криви, похваставшемуся художественным качеством колдографий, снятых к юбилею в Мемориале; как Дин берет гитару и начинает хриплым голосом петь военные песни… Он разворачивается и выходит. Прислонившись к стене недалеко от двери, лихорадочно, взасос курит маггловскую сигарету Поттер. И цепляется – даже не за первого попавшегося, за первое попавшееся, что только может считаться опорой. - Это… а, это вы профессор. Слушайте, аппарируйте меня отсюда. - Я понятия не имею, где вы живете, мистер Поттер. - Как это где? Там и живу, с портретом и привидениями. На Гриммуальд. Заберите меня. Мерлин… мало он опекал очкастое недоразумение. Он обхватывает молодого человека – гм, а ведь Поттер и правда уже не мальчишка, стройный, хотя и не слишком подтянутый, молодой мужчина – и аппарирует по болезненно знакомому адресу. Удивительно, но защита его пропускает – надо же, они так и не сменили альбусовы заклятия. В прихожей заходится истерикой портрет старой миссис Блэк. - Дальше сами разберетесь, Поттер? - Ага. Разберусь. А то оставайтесь, где-то у меня там было огневиски из коллекции древнейшего и бл-гр-днейшего дома… - Благодарю вас, Поттер, предпочитаю свой собственный дом и собственный виски. Советую сразу с постель. - Так не с кем в постель-то, профессор… Снейп пожимает плечами и аппарирует. В няньки к спасителям волшебного мира он не нанимался. Поработал уже нянькой.
Честно сказать, фик оставил неоднозначное впечатление. Очень понравился момент с вечером "памяти и славы", особенно кусок, где описываются сборы Снейпа. Понравилось, что Дамблдор не оставил для него оправдательных документов. Порадовала необычная мотивация поступка Снейпа. Но вот сама теория с баллансом "темной и светлой магии" уже набила оскомину. Честно, я в таком количестве фиков видела этот отдающий манихейством дуализм и рассуждения на тему "Сила ночи, сила дня - одинакова х**ня", что начинаю воспринимать его как анекдот...
Не понравилось, что Драко перешёл на сторону Тёмного Лорда, за уши притянутый в этом случае слэш. В 6 книжке Ро оставила Драко такой потенциал остаться на стороне "света".. ну, может, это дело личных предпочтений, и то, что Вам нравится "плохой" Драко, нельзя ставить Вам в укор. Но я на самом деле не понимаю, зачем было делать Драко любовником Волдеморта. Большой роли в сюжете это не играет, а вот реалистичность убивает наповал... Зато мне очень понравился случайно убивающий его Поттер :)
Ещё немного странно видеть сокращённый вариант имени Люциус. Не думаю, что Лорду Малфою было бы приятно, если бы кто-то называл его Люцом. Но это сугубо ИМХО.
Но вот сама теория с баллансом "темной и светлой магии" уже набила оскомину. Честно, я в таком количестве фиков видела этот отдающий манихейством дуализм и рассуждения на тему "Сила ночи, сила дня - одинакова х**ня", что начинаю воспринимать его как анекдот...
Ну, мне кажется, что Снейп это должен именно так видеть с какого-то момента, а мы в это верить не обязаны. А что, есть какие-то сомнения, что у снейпа совершенно манихейское мировосприятие? Он же вообще не видит "светлого" и "темного", а только поступки и их конкретные последствия для конкретных людей. И еще страшно злится, когда другие оценивают ситуацию иначе. И еще - он не стал бы убивать директора по его просьбе. Хотя бы потому, что Роулинг не повторяется, а именно это всего на одну главу раньше сделал Гарри: напоил Дамби смертельным ядом. Дамби мог надеяться выжить, но для Гарри-то психологически это ровно то, что фандом упорно приписывает Снейпу.
Что до "Люца" и до слэша Лорда с Драко - а это у меня параллельно приквел пишется, СС/ЛМ и ЛВ/ДМ. Мне кажется, что попадание или непопадание Драко на темную сторону - это вопрос внешних обстоятельств. Смог его Северус укрыть от Лорда после 6й книги - будет сам по себе (сможет выбирать между возможностью играть за себя и союзом с Орденом). Не смог - мальчик попал к Лорду, и дальше уже метка и все дела. И Драко не Северус, он шпионить за светлых в тылу врага не станет. Если он будет за Лорда, то он проникнется.
http Круто. Мне очень нравится. Наконец-то хоть кто-то не написал в сотый раз "Кольцо убивало Альбуса весь год и он попросил Северуса убить его"
Очень хорошо описана Последняя битва - интересно, ритмично и зрительно восстановимо. Спасибо, что не поленились и не ограничились уже также навязшим в зубах "Поттер убил Темного Лорда"
Прекрасное-прекрасное-прекрасное описание вечера встречи. Настроение очень чувствуется. И достоверно все.
Немного напрягло: Снейп называет про себя Грейнджер "мисс". Названия заклятий, по-моему, пишуться с большой буквы. "упиванец" и "Гриммуальд" как-то цепляют взгляд. По таким мелочам чувствуется отсутствие беты :) Несколько моментов очевидно притянуты за уши. Например, вот это Гаррино "не с кем в постель" Или вот "Заниматься делом тоже не хочется – во-первых, какой бы сосредоточенности не требовало приготовление зелья, там еще много механической работы, оставляющей место все для них же, для мыслей. А во-вторых, зелья напоминают о Хогвартсе." - такое впечатление, что зельеделие у Снейпа самодостаточно: хочет варит, а хочет нет, чисто так для себя :) И вот разговор Снейпа с Гарри... Почему-то считается, что Снейп с ним обязан говорить, когда так надо для фика. По-моему немного неправдоподобно вышло :)
QwertyFlo Спасибо и за комплименты, и за замечания. Конечно, Снейп будет про себя называть Грейнджер "мисс". Он ее под этим именем шесть лет учил. Поттер косой да в расстроенных чувствах еще и не то будет ляпать, погодите :) Я вообще к нему, гм, как-то без пиитета.
А вот насчет разговора, да, резонно, наверное, слегка притянуто. Надо будет еще раз на это место посмотреть повнимательнее. С другой стороны - никаких личных откровений там нет. Почему Снейпу не объяснить бывшему ученику кусочек теории? Он сидит один как сыч и сто лет ни с кем не разговаривал. Ему, может, проговорить это хочется для себя лишний раз. Непохоже?
Но вот сама теория с баллансом "темной и светлой магии" уже набила оскомину. Честно, я в таком количестве фиков видела этот отдающий манихейством дуализм и рассуждения на тему "Сила ночи, сила дня - одинакова х**ня", что начинаю воспринимать его как анекдот...
Ну, отрадно видеть подобное мнение. Честно говоря, меня эта теория не убеждает еще и потому, что в каноне ей нет ни малейшего подтверждения. И хотя тут речь ни разу не о каноне, все равно. Меня, скажем так, аргументация не убедила.
http пишет:
цитата:
А что, есть какие-то сомнения, что у снейпа совершенно манихейское мировосприятие? Он же вообще не видит "светлого" и "темного", а только поступки и их конкретные последствия для конкретных людей.
Ну, допустим, мне ближе такой вариант: видит и светлое и темное, и то, что нет однозначно плохого и однозначто хорошего. Что все можно повернуть ко свету или извратить к тьме - зависит от воли человека, который тоже не только светел и не только темен, внем всего намешано. И постоянно приходится делать выбор: отстаивать то, что ты считаешь светом в себе, напрягаться для этого, ибо трудно, очень - или сдаться тьме, раз уж она есть, раз она пронизывает даже самое светлое. Оба наших мнения здесь одинаково голословны, но мне мое нравится больше
цитата:
И еще - он не стал бы убивать директора по его просьбе. Хотя бы потому, что Роулинг не повторяется, а именно это всего на одну главу раньше сделал Гарри: напоил Дамби смертельным ядом. Дамби мог надеяться выжить, но для Гарри-то психологически это ровно то, что фандом упорно приписывает Снейпу.
не понимаю, почему Роулинг не повторяется, по вашему? Распространеный литературный прием - параллели, повторы, работающие на усиление.
Именно Снейп, и только Снейп сознательно способен убить директора по его просьбе (да, это мнение big_game, к которое я полнностью разделяю, ибо нахожу аргументы убедительными). Чтобы избавить от мук, хотя бы, раз уж так упорно отказывался сделать это ради дела. Гарри не уверен в том, что убивает Директора, он может это только предполагать, и надеестся до последнего, что все-равно Директора можно спасти. А вот Снейпа Директор загнал в угол: http://anna-y.livejournal.com/2007/01/07/
цитата:
Директор не изменяет своей натуре до последнего вздоха. Я уж не буду о том, что Дамблдор загнал Снейпа в такую ситуацию, когда тому ну совершенно нечего делать, кроме как убить Директора. Абсолютный тупик с единственным выходом. Но разве ж Директор давит? Да никогда. Он вежливо просит его добить. Причем так, что никто на Башне, кроме Северуса, этого не понял.
Если Дамблдор добрый, говорят другие (а иногда, возможно, те же), по-прежнему из числа не отягощенных, он не может поступать жестоко. Диапазон неправильных поступков, которые Директору вменяются в вину, крайне велик: от гнусной стаканной шуточки над бедными Дурслями до еще более гнусного поведения по отношению к Снейпу, которого Директор не мог просить себя убить, потому что это по отношению к Снейпу жестоко - а поскольку Директор добрый, это вне характера Директора.
Голова у меня болит от такой логики, честно говоря. Хочется бросаться стаканами, авадами и кедаврами.
Но я лучше промолчу, потому что не знаю, как можно объяснить, что доброта не исключает жесткости, а жесткость - любви. Понимание этого либо есть, либо нет. Я совершенно уверена, что Снейп после того, как убил Дамблдора, горько и навсегда счастлив - такое жестокое у него и счастливое одновременно понимание, что он, всю жизнь страшно ревновавший и требовавший к себе со стороны Директора любви, был действительно сильно Директором любим. И еще он так хотел быть единственным - и он действительно единственный.
Другой, правда, от такого счастья мог бы повеситься. Но Снейп из тех, кому в любви объясняются, привлекая к объяснению смерть. И только такого рода признание является для людей такого типа необходимым и достаточным.
Оба наших мнения здесь одинаково голословны, но мне мое нравится больше
А мне мое :)
С Вашего разрешения, я не стану спорить с авторами БГ в Вашем лице, тем более, что их самих, кажется, на этом форуме нет. Мне эта трактовка, основанная на презумпции крайней эмоциональной зависимости Снейпа от Дамблдора, кажется ужасно неубедительной, но у меня, честное слово, нет пары лет жизни, чтобы перекопать канон так же основательно, как авторы этой идеи.
Мисс Грейнджер, кажется, решила, что его можно припахать к делам школы. От нее прилетают совы с просьбами дать совет по программе ЗОТИ, просмотреть новый учебник по зельям, высказать свое мнение про то и про другое. В принципе, если бы не подозрение, что это такая своеобразная гриффиндорская благотворительность, он был бы даже рад быть полезен. Хотя… выясняется, что теперь уже не так просто быть пунктуальным, как раньше. Дела вылетают из головы, забываются, заматываются безразличием, внутри уже нет той сведенной пружины, которая столько лет не давала расслабиться ни на минуту. А жить без нее получается плохо. Если честно, не получается совсем. Тем не менее, когда приходит приглашение заехать в Хог, чтобы посмотреть на новый кабинет Зелий и пообщаться с кандидатом на должность учителя алхимии, он не колеблется ни минуты. И сюрпризом становится не столько присутствие в школе Поттера, сколько скромная должность преподавателя полетов, которую тот занимает. За обедом Снейп сам прикапывается к бывшему ученику. - Что случилось, Поттер? Вы устали перерезать ленточки, и решили передать молодому поколению свой опыт в том, что вас действительно интересовало в ходе нашей эпопеи? - Знаете, профессор, вы правы, - кротко отвечает герой, - Именно, что устал. И именно, что хотел бы заняться чем-то, что напоминает не о войне, а о… О детстве, что ли. Другого у меня не было. - Этого следовало ожидать, Поттер, - шелковым голосом говорит Снейп, - помните, я вам говорил: слава еще не все. Вот теперь вы стали тем, чем являлись с самого начала – спортсменом с отменной реакцией и сомнительным интеллектом. Поттер не реагирует. Он смотрит в пол, а потом тихо говорит: - Я все думаю о том, что вы сказали. Про геенну огненную. - И как, Поттер, что-нибудь поняли? - Похоже, нет. - Я и не рассчитывал. Вот мисс Грейнджер могла бы и понять, пожалуй. Драко Малфой понимал, на свой лад. - Малфой? Именно поэтому он стал подстилкой Темного Лорда? Снейп сохраняет спокойствие. - Любовником, Поттер. Как ни странно вам представить себе такое. Драко Малфой любил Темного Лорда и умер за него. В отличие от вас, всю жизнь позволявшего тем, кого вы любили, умирать за вас. У мальчишки на глазах злые слезы. Достал. «Мерлин, когда же я повзрослею до такой степени, чтобы мне разонравилось доставать Поттера? Раньше сдохну, наверное», - обреченно думает Северус.
В следующий раз Поттер появляется очень не вовремя. В самую годовщину Последней битвы, то есть, гибели Драко. Поздно вечером. На час раньше у Северуса еще хватило бы соображения не подходить к двери. Сейчас он с трудом держится на ногах, и последние двадцать минут был занят тем, что вслух рассказывал воображаемому Люциусу, как хуево получается жить после его смерти. И еще – какими чертовыми долбаными идиотами они оба были. Двадцать лет, Мерлин, двадцать лет подряд они пару раз в год неизменно оказывались в койке, и только на самом последнем свидании, в камере Люца в Азкабане, под обороткой, глядя в знакомое до последней черточки лицо чужими глазами, Северус смог сказать, что значили для него эти случайные встречи. И услышал в ответ. Он тогда думал, что идет умирать, что жить с этим – Люцу. Оказалось наоборот. В этом состоянии уже открываешь дверь на автомате. Поттер. Во всей красе. Явно с какого-то мероприятия, слегка подшофе, при полном параде, с идиотской побрякушкой Ордена Мерлина на груди. Северус стоит с дверном проеме, держась за дверной косяк. - Что это значит, Поттер? Вы знаете, который час? - Но вы ведь не спите? Празднуете, Северус? Все празднуют, вся магическая Британия. - Не смейте называть меня по имени, мистер Поттер. И вообще, убирайтесь вон. Сегодня вы в моем доме особенно нежеланный гость, - Снейп сам не понимает, откуда в нем поднялась такая волна агрессии. Чертов мальчишка. Чертов праздник. Чертова жизнь. - Профессор Снейп, да что с вами? – Поттер даже не разозлился, он обеспокоен. - Вы никогда не видели человека в состоянии алкогольного опьянения, мистер Поттер? - Слушайте, - взрывается тот, - дайте мне войти, наконец! Так и будете держать меня на пороге? Я, между прочим, поздравить зашел. Вы сделали для этой победы побольше, чем те, кто там сейчас шампанским наливается на приеме у министра. - Поздравить? – в этот день ты, Поттер, убил последнего живого человека, до которого Снейпу было дело в этом мире; но это не произнести вслух, голос подведет, - Позвольте вам напомнить, мистер Поттер, что с поля этой героической битвы меня увели под конвоем. Он отступает назад и пропускает мальчишку в дом. Ему просто нужно еще выпить, он идет в комнату, почти не замечая, что гость следует за ним. Машинально наливает две порции виски без льда, протягивает Поттеру стакан. - Черт с вами, Поттер. Вы хотели меня поздравить – поздравляйте, - он салютует стаканом, - и я вас тоже поздравляю. С тем, что вы подтвердили главную часть своей репутации – выжили в очередной раз. Сделали нам всем это одолжение. - Спасибо, - буркает Поттер. И неожиданно взвивается, - Слушайте, ну я не знал, что это был Малфой!!! Ну, честное слово, не рассмотрел просто! Я знаю, что вы его любили. То есть… ну, не надо меня сразу прожигать взглядом, а? В хорошем смысле, я имел в виду, - покраснел, - Защищали всегда. Я знаю, что вы мне его простить не можете! Ну, вот я подумал, что вам сегодня… Хотел прийти и сказать… - Поттер, - профессор морщится, - меньше всего я виню вас в смерти Драко Малфоя. Я пока еще в своем уме. Шел бой. У вас не было ни секунды на размышления. Он был на стороне врага. - Тогда почему? - Что – почему? Выражайтесь яснее. - За что вы меня так не любите? - Вы не можете пережить, Поттер, что хоть один человек в мире относится к вам без восторга? Ну хорошо. Вот вам по крайней мере три причины, - это, конечно, виски; в другом состоянии выяснять отношения с Поттером он бы не стал, - Вы крайне безответственны и не приучены задумываться о последствиях собственных поступков. Вы неделикатны, и при этом непрерывно порываетесь лезть в чужие дела. Вы с компанией на протяжении шести лет травили моего крестника, в точности так же, как ваш отец с компанией когда-то травил меня. Этого достаточно? Кстати, до сих пор не понимаю, как вы ухитрились так и не заметить, что Драко попросту с первого класса был в вас влюблен. По крайней мере, до конца пятого. У Поттера отваливается челюсть. - Кто? Малфой? - Представьте себе. Слизеринцы не слишком демонстративны… в таких делах. Но страдания Драко было трудно не заметить. Я удовлетворил ваше любопытство, Поттер? - Да… кажется… О, черт. Профессор, а вы? - Что – я? Он подходит ближе, почти вплотную. - Ну, вы когда-нибудь были влюблены? И сразу перед глазами, как по заказу – белая грива и надменные изогнутые губы. Снейп с отвращением отталкивает мальчишку в сторону. - Да что вы себе позволяете, Поттер? Упс, не рассчитал. Герой волшебного мира летит через всю комнату, с грохотом вмазывается в колченогий столик, падает. Северус подходит ближе. Все еще в ярости. - Вы в порядке, Поттер? - Я? – мальчишка сидит на полу, жалобный, взъерошенный, разозленный, - Я не в порядке, черт возьми! Я думаю о вас с утра до вечера, а когда набираюсь смелости прийти к вам, вы сидите пьяный вдрабадан и оплакиваете Малфоя! Этого хорька. Его нет, понятно? Я убил его! Прошло шесть лет, а вы так и не пришли в себя! И он никогда вас не хотел, в любом случае! Я – я вас хочу, я! - Семь, - отрешенно говорит Снейп. - Что – семь? - Семь. Лет. Вы сделали неверные выводы из моей пьяной откровенности, Поттер. Я любил Люциуса Малфоя. А Драко… Драко был мне почти сыном. Так или иначе, я предпочел бы не продолжать этот разговор. Выметайтесь. Поттер опускает голову. - Простите… - Просто уходите, Поттер, - все, злость прошла, осталась апатия и усталость. И еще кое-что, в чем совсем не хочется себе признаваться, - вы же видите, что я себя не контролирую. Могу и пришибить случайно. - Пришибите! – Поттер вскакивает, и опять оказывается совсем рядом, глаза в глаза, - что хотите сделайте, только прикоснитесь уже ко мне! Я… Черт, я не могу больше! Ну, что мне сделать, чтобы вы хотя бы попытались на меня посмотреть, как на… как на живого… как на что-то стоящее… стоящее ваших эмоций, черт возьми! Хоть каких-нибудь! - Поттер, - Снейп отходит на два шага назад, и предупреждающе поднимает руки, - Поттер, я вам очень советую немедленно уйти. Я вдребезги пьян, очень плохо соображаю, крайне на вас зол, и у меня никого не было много лет. Вам не понравится то, что произойдет, если вы не уйдете. В глазах Поттера загорается надежда. Он медленно приближается, и шепчет: - А вдруг мне понравится? А вдруг… а вдруг вам… тебе…тоже понравится? Пожалуйста… пожалуйста… Ччерт…. Мальчишка начинает расстегивать рубашку, обнажая гладкую кожу, смуглую, наверняка горячую на ощупь. Северус закусывает губу изнутри. И смотрит во все глаза, не в силах отвести взгляд. Поттер стоит перед ним расхлюстанный, красный, встрепанный и ждет. Дает себя рассмотреть. Северус шагает вперед, запускает пальцы под расстегнутую рубашку, проводит по бокам юноши, от подмышек до пояса брюк. Сдвигает рубашку с плеч, дает ей упасть на пол. Резким движением заламывает Поттеру руку за спину, заставляя повернуться спиной и опуститься на колени. Тому больно, точно больно. Так и надо. - Ты этого хотел, Поттер? – шипит Снейп прямо в ухо юноше, - Ты точно именно этого хотел? Смотри, я не насилую бывших учеников. Ты еще можешь уйти. - Даааа…, - тянет юный герой, - этого, да… - Ах так? Снейп позволяет Гарри встать и быстро справляется с его брюками. Призывает какой-то маловразумительный флакон с маслом из лаборатории. Заставляет снова опуститься на четвереньки. Все происходит быстро, и не слишком-то нежно. Да что там, Северус попросту никогда в жизни не был так безобразно груб с партнером. Он покусывает шею Поттера, плечи, бесцеремонно теребит возбужденный член, резко вторгается, пригибая ладонью шею партнера, как будто заявляя свои права. Вбивается жестко, изо всех сил. Поттер не возражает. Стонет, кричит, двигается навстречу, захлебывается воздухом… и когда все заканчивается, с всхлипываниями лезет целоваться. Северус смотрит на юношу с удивлением. - Тебе что, понравилось, Поттер? - Агаааа…, - тот прижимается, трется всем телом, скользит языком по плечу, по груди… Северус усмехается. - Извращенец. Если бы я себе позволил так обойтись с любым мужчиной из тех, что у меня были, мне засветили бы таким проклятием, что я бы год его снимал. И правильно сделали бы. Я тебя почти изнасиловал. - А я еще хочу. - Ты рехнулся, Поттер. Тебе будет больно еще пару дней, - он поднимается и протягивает руку, - вставай. - Выгоняешь? - Ты собираешься для полноты картины спать у меня на полу? Пошли в постель. Заживляющих я тебе сейчас накладывать не буду, пьян слишком, терпи до утра. Но мазь дам. Поттер цепляется за его руку и поднимается. Северус доводит его до спальни, спускается в лабораторию, и долго шарит в пыльном шкафу в поисках походящей мази. Возвращается, бросает Поттеру баночку и запирается в ванной. И долго, красочно матерится себе под нос, стоя под душем. Это надо же было так… Надраться, впасть в непристойную, пусть и с собой наедине, истерику, впустить в дом Поттера, делиться с Поттером подробностями своей личной жизни, переспать с учеником – да еще так переспать, что мальчишке завтра придется задницу залечивать. Черт. Черт. Черт. Люц бы… А, кому он врет? Люц бы расхохотался, и налил ему бокал бренди. И сказал бы без особого даже ехидства: «Поздравляю, Сев! Кажется, викторианский век потихоньку заканчивается даже для тебя. Ну, и как тебе наш великий победитель? Стоило того?» Когда Северус возвращается в спальню, мечтая только о том, чтобы Поттер уже спал, чтобы не надо было с ним разговаривать, тот тянется навстречу и, как только старший мужчина оказывается под одеялом, прижимается всем телом. И почти сразу скользит вниз, целовать влажную после душа кожу, от самой шеи вниз, горячие губы спускаются по груди, потом язык выводит круги по ребрам, забирается в пупок, поцелуи на бедрах, язык-губы-зубы, и нежнейшее, влажное прикосновение к головке вставшего члена. Какая-то полная ерунда творится в этом мире; Северус смотрит в потолок, вцепляется в простыни, пытаясь хотя бы не стонать в полный голос, пока жадный рот вбирает в себя его член, и все мысли вихрем выметает из головы...
эта трактовка, основанная на презумпции крайней эмоциональной зависимости Снейпа от Дамблдора
Вы так все поняли? Вы правы - нам незачем спорить, ибо бесполезно. Впрочем, Вы и меня неправильно поняли, потому что я Вам спорить и не предлагал - текст-то я просмотрел. Просто, как уже говорил, он мне попался под горячую руку. Прошу прощения.
http Честно говоря, ничего мрачного я не увидела. )) Наверное, плохо смотрела или уже так начиталась агнста и дарка, что не прониклась обстановкой до такой степени. За снарри отдельное спасибо.
Цитирую по Вашей ссылке "Конечно, это неравные отношения. А то. У родителей есть жизнь и помимо детей. Ревнивый (и недополучивший любви) ребенок типа профессора зельеделия будет отчаянно требовать, чтобы вся любовь и внимание были ему! Ему! Всегда и больше всех! "
Уважаемый, такое отношение называется сыновней любовью в шесть лет. А в тридцать шесть такое отношение называется эмоциональной зависимостью. Довольно безобразное зрелище в реальной жизни. А главное, ну, нет его в каноне. В каноне Снейп с директором корректен и почтителен. Особенно понравился аргумент, что Снейп Дамблдору закатывает истерики, а Волдеморту - нет. Имхо, единственную настоящую истерику за весь канон - с перекошенным лицом и трясущимися губами - Снейп закатывает Поттеру после сцены с думосбором. Тоже, вероятно, испытывает к тому сыновние чувства.
www Ну, Люциуса Поттер не убивал. Просто был в министерстве, когда того взяли. А если честно - мне просто пришлось прихлопнуть Малфоев в третьем же абзаце, чтобы соблазнов не возникало. А то было бы как с гарридракой :)
Утро, разумеется ужасно. Похмельное зелье, мрачное настроение и неотступно следующие за ним зеленющие глаза. Снейп накидывает халат, оставляет пробирку с зельем на тумбочке и у изголовья, и молча тащится в кухню ставить кофе на огонь. Кофе это ритуал. Только арабика, только в турке и без всякой магии. Морщась не столько от головной боли – зелье уже действует – сколько от воспоминаний о своей вчерашней выходке, смотрит на поднимающуюся коричневую пенку, и пытается сообразить, что делать дальше. Поттер выползает на кухню, мокрый после душа, в рубашке нараспашку, когда Северус уже пьет кофе, запивая ледяной водой. - Кофе на плите, Поттер, чашки в шкафу. Хочешь есть – посмотри в холодильнике, - мрачно приветствует Северус любовника… тьфу ты, любовник тоже нашелся, Поттера, в общем. Тот наливает себе кофе, трет лицо ладонями, жмурится, смотрит в упор. - И что дальше? - Что – дальше? Дальше я иду в лабораторию, - вранье, да неважно, - а ты, надеюсь, домой. После того, как я посмотрю, не нужно ли тебя все же подлатать после вчерашнего. Сидеть не больно? - Больно, - не менее мрачно сообщает Гарри. Ччерт… - Вставай и показывай. Давай, стесняться тебе уже поздно. Я тебя предупреждал. Он шепчет заклинания, не испытывая ничего, кроме отвращения к себе. По крайней мере, он в этой заднице был не первый. Совсем не первый. Ммерлин… Уже в прихожей Поттер разворачивается, и спрашивает: - Слушай… а можно я у тебя тут… ну, посижу просто? Тихонько. - Это зачем? - Ну, просто… - Просто – что? - Просто с тобой. Ты бы позволил – я бы вообще не уходил. Вот новости. Северус подходит вплотную, поднимает подбородок молодого человека и внимательно смотрит ему в глаза. - Ты, как я понимаю, серьезно? Ты хочешь это продолжать? Кивает. Закрывает глаза. Идиот. - Нельзя. Днем я занят, - опять вранье, но демонстрировать свое дневное времяпрепровождение не хочется; а у Поттера чуть ли не слезы на глазах, - Можешь прийти вечером. При одном условии: ты придешь сюда кристально трезвым. Поттер неверяще усмехается: - Не любишь пьяных? - Хочу быть уверен, что ты соображаешь, что делаешь, - Северус наклоняется, и легко прикасается к губам мальчика, - Подумай, - и мягко подталкивает его к двери.
Вечером у него визитер совсем другого рода. Блез Забини. Бывший ученик. Прислал сову, попросил, как свойственно нормальным людям, о встрече. Сидит, крутит в аристократических пальцах бокал с бренди, постукивает по стеклу полированным ногтем. Совета пришел просить – его мать желает, чтобы сын занялся семейным бизнесом, у них какие-то там вклады в фармацевтические фирмы на континенте, пришел спросить мнения декана. - Мистер Забини, вы ведь понимаете, что пять послевоенных лет мне было не до того, чтобы подробно следить за конъюнктурой? Насколько я себе представляю, сейчас у вас будут проблемы с импортом почти любого нового зелья с континента – в Британии после войны введены крайне жесткие ограничения на использование чуть ли не всех эффективных ингредиентов. Зелья придется модифицировать для продажи в Англии, причем модифицировать в сторону ухудшения, заменять контролируемые ингредиенты на какую-нибудь разрешенную дрянь. - Мнда…, - Забини, стройный, черноволосый и элегантный, чуть склоняет голову, вдыхая аромат бренди, - хорошо, что я пришел к вам, сэр, прежде, чем принимать решение. Это, значит, с нашим импортом будет конкурировать черный рынок - и контрабанда, и самодеятельные попытки местных умельцев воспроизвести запатентованные средства. Ну, а если бы модификацией занялся настоящий профессионал? - В принципе для многих лекарств можно было бы создать настолько дешевые аналоги, что контрабанда была бы вам не страшна. Для этого вам нужно найти профессионала, который согласился бы портить современные рецепты, заменяя нормальные ингредиенты устаревшими. Не знаю, кто из серьезных зельеваров согласился бы на такое издевательство над своим искусством. Забини понимает намек. - Не пойдет, получается. Шарлатанов нам в этом деле не надо, все-таки лекарства. Сэр, а вы согласились бы рассказать об этом во всех подробностях журналисту? Просто объяснить проблему, чтобы человек понимал, где копать. - Анонимно – сколько угодно, мистер Забини. Мое имя, сами понимаете, вам тут не поможет. Я не на лучшем счету у публики. Обратитесь к Слагхорну, он любит публичность, и с удовольствием ругает правительство по мелочам, когда ему это ничем не грозит. - Ах, Слагхорн… Блез улыбается и без швов переводит разговор в русло сплетен о бывших профессорах и студентах, ухитряясь не затронуть никого, кто не был бы совершенно благополучен. Довольно сложная задача – половина Слизерина, разумеется, пострадала в войне. Но мистера Забини в Слизерине учили хорошо. Сам выкрутился без малейших потерь, и неприятных тем умеет избегать безукоризненно. Через час Северус обнаруживает, что азартно спорит с бывшим учеником о сравнительных достоинствах староанглийской и древнеперсидской школ зельеварения – молодой аристократ в свободное время увлекается коллекционированием трудов средневековых алхимиков. Стук в дверь прерывает приятную беседу на полуслове. Снейп машет палочкой в сторону прихожей, снимая запирающие заклятия: - Входите. Герой магического мира прямо в маггловской дутой куртке вваливается и замирает на пороге. Забини смотрит на учителя с удвоенным уважением – надо же, какие люди к нему заходят запросто. Снейп хмыкает. - Мистер Поттер, мистер Забини, вы ведь знакомы? Формальная мантия и прилизанные волосы Забини как нельзя лучше оттеняют поттеровскую лохматую башку и мятые джинсы. Блез поднимается и с обворожительной улыбкой пожимает руку герою волшебного мира. - Рад возобновить знакомство. - Итак, мистер Забини, вы утверждаете, что в этой вашей последней находке Ибн-Сина предвосхитил Фламеля, - нетерпеливо возвращает его к теме Снейп, - хотелось бы взглянуть. - Конечно, это не философский камень, но что-то очень похожее на современное укрепляющее зелье с некоторыми свойствами Эликсира, как говорят мне эксперты. Оно несомненно продлевало жизнь. Я пришлю вам копию, сэр. Мы говорим, мистер Поттер, о манускрипте, который мне прислали с Востока. - А, ну, ага… И что, это зелье лучше современного? - Разумеется, нет, мистер Поттер, - отмахивается Северус, - Что значит «несомненно», Блез? Вы проверяли? Нужно просто взять рецепт и попробовать сварить. Несколько вариаций, с учетом вариативности перевода. Присылайте свою копию, я этим займусь. - Чудесная идея, профессор. Я даже не думал, что вы заинтересуетесь. - Вы шутите? Если хоть какие-то намеки на идею Эликсира были известны на Востоке со времен Ибн-Сины, это в корне меняет наши представления о развитии зельеварения. Вы войдете в историю алхимии. - Кто-нибудь может мне объяснить, зачем варить зелье, которое хуже современных? – встревает Поттер. - Потому, что это открытие в области истории науки, - поясняет Снейп. - И еще потому, мистер Поттер, что на рецепте, принадлежащем самому Ибн-Сине, можно заработать сумасшедшие деньги, даже если современные зелья лучше, - добавляет Блез, - многие люди верят древним рецептам, тем более, восточным, больше, чем современным изобретениям. Лишь бы у зелья не оказалось вредных побочных эффектов. Поттер, окончательно запутавшись, замолкает и надувается. Забини минут через десять начинает прощаться. - Что ж, профессор Снейп, спасибо за консультацию, не смею отнимать ваше драгоценное время. Мистер Поттер, всего доброго, - он грациозно улыбается и исчезает. Снейп задумчиво смотрит в камин. - Пришел, значит, Поттер. - Не надо было? – исподлобья. - А черт его знает. Посмотрим. Есть хочешь? - Ага. Они пьют чай почти в полном молчании, перебрасываясь какими-то незначительными фразами. А потом Поттер взрывается: - Слушай, ну, ты же говорил с этим напыщенным Забини о чем-то по-человечески, правда ведь? Почему ты со мной не разговариваешь? Снейп трет лоб. Нет у него настроения ругаться. - Поттер, хочешь, я тебе просто расскажу, о чем мы разговаривали с Забини? Он пришел узнать мое мнение о конъюнктуре на рынке фармацевтических препаратов. Потом мы обсудили последние работы профессора Слагхорна и обменялись информацией о том, как поживают выпускники Слизерина. Потом заспорили о состоянии персидского зельеварения веке примерно в одиннадцатом. Потом он рассказал мне, что раскопал древнюю рукопись Ибн-Сины. Дальше ты слышал. На какую из этих тем ты хотел бы со мной поговорить? Я знаю о твоем квиддиче не намного больше, чем ты о любом из интересующих меня предметов. - Ты же даже матч судил однажды? - Ну да, я умею летать, и знаю правила игры. Но не люблю ни того, ни другого. - Слушай, а вот почему? Ты же дуэлянт, значит, у тебя реакция. Если бы ты не владел телом, ты не мог бы изучать беспалочковую магию. А что там еще надо, в квиддиче-то? - Я же сказал тебе, ничего не понимаю в спорте. Наверное, надо придавать значение спортивным достижениям. - Ты хочешь сказать, что у тебя – и нет воли к победе? Ха! - Мне было ради чего напрягаться, кроме как ради того, чтобы научиться ловить мячик с крыльями. Не могу понять, как можно терять часы на отработку навыков, которые никогда тебе не пригодятся вне игрового поля. - Это весело. - На мой взгляд, это довольно напряженный труд. Самоутверждение ради самоутверждения, без всякого осмысленного результата. Тренируешься, чтобы схватить снитч, хватаешь снитч, чтобы все знали, что ты герой. Отдаешь снитч рефери, и в окружающей тебя жизни не меняется ровным счетом ничего. Кроме, пожалуй, того, что это позволяет целому факультету придурков, ни один из которых не ударил пальцем о палец, считать победителями и себя тоже. - Ну, положим, когда это были слизеринские придурки, ты ничего не имел против. Снейп улыбается одними губами. - Невыносимые страдания болельщиков Гриффиндора придавали этому достижению некоторый смысл. Опять воцаряется молчание. Более напряженное, чем раньше. Северус чувствует, как в нем нарастает какое-то чувство, в природе которого он не спешит себе признаться. Он почти ожидает, что мальчишка шарахнется прочь, и почти боится этого. Именно поэтому он поднимается и нейтральным тоном спрашивает: - Пошли? Поттер готовно встает, и с громким вздохом вешается ему на шею. Сев тащит его в спальню, опрокидывает на кровать, не дает двигаться. И хрипло спрашивает: - Гарри. Скажи мне сначала. Что вообще на тебя нашло? С какой стати ты здесь? - Я сам не понимаю, - почему-то шепотом отвечает Поттер, - мне везде хреново, а с тобой хорошо. Я в тебя влюбился, наверное. Мерлин… Ребенок. Почему-то в голову приходит, что нужно как-то загладить то, что было вчера. Не дело, если у мальчика останутся такие воспоминания. Сев знает, как быть нежным. Точно знает, у него был хороший учитель. С шелковыми руками, и с умелыми губами, и с привычкой тихо мурлыкать головокружительные непристойности прямо в ухо. Только вот этого не надо. Не надо сейчас этого. Он зажмуривает глаза на секунду, отгоняя, гася воспоминания. И начинает искать чувствительные точки на теле любовника. У каждого свои, но почему-то всегда как-то знаешь, где искать. У такого юного, дрожащего в нетерпении, просто обязано отзываться на прикосновение языка то место на шее, где пульсирует голубая венка. Крепкие мускулы на груди – значит можно прихватить пожестче, чтобы услышал, чтобы отозвался. Почти женственный изгиб талии, здесь можно прикасаться кончиками пальцев раз за разом, заставляя изгибаться и просить о большем. Он продолжает исследование, стараясь не думать ни о чем, просто прислушиваясь к реакции чужого тела. Поттер… Гарри извивается в его руках, и он чувствует себя всемогущим, способным приносить наслаждение, одними прикосновениями заставить потерять голову. Северус поглаживает мягкую кожу на внутренней стороне бедер любовника, заставляет того развести ноги, и низким голосом тихо спрашивает: - Не боишься? После вчерашнего? - Не боюсь… хочу. Хочу, - голос Гарри дрожит, и все происходит медленно, так, как должно быть, так, как должно было быть с первого же раза. И после всех стонов и содроганий, толчков и объятий, уже засыпая, тесно прижавшись друг к другу, они, наконец, соединяют губы и чувствуют дыхание друг друга.
Поттер приходит каждый вечер. Как часы, между девятью и десятью. Иногда Северус подогревает чайник и делает бутерброды, иногда Гарри приносит какую-то невнятную мешанину из китайского ресторана. Они не разговаривают, или разговаривают о ерунде, потом кто-то поднимается первым, и они идут в постель. Мерлин его знает, что это для Поттера, а для Северуса это становится единственным способом вымести из головы проклятые мысли, способом почувствовать себя живым, способом почувствовать себя нужным. И так продолжается, пока однажды Поттер не предлагает переместиться к нему. - Зачем, Гарри? - А просто. Может быть мне не будет там так пусто, на Гриммуальд, если мы хоть раз переночуем там, а? Ну пожалуйста, ну, что тебе стоит? И правда, какие проблемы? Было бы о чем спорить. Северус обнимает молодого любовника, и аппарирует на Гриммуальд-плейс. И первое, что он там видит – Люпин. Сидит в гостиной с чашкой чая и тарелкой каких-то плюшек, уткнувшись носом в старинную книгу с кожаным переплетом. Черт. Северус неожиданно вспоминает, что на свете был еще один живой человек, до которого ему всегда было дело. Только он совсем забыл. А теперь… Черт. - Ты забыл меня предупредить, Поттер, что живешь не один, - бормочет он сквозь зубы. Поттер не смущается. - Ну, Рем тут просто живет. Ему просто идти некуда. Не обращай внимания. Как мило. - Привет, Люпин, - резко бросает Снейп, шагая в комнату. - Северус…, - оборотень растерянно поднимается с кресла, - что ты тут… Гарри говорил… - Сдаю тебе мистера Поттера с рук на руки. Счастливо, Люпин, - он не дает никому вставить ни слова, и аппарирует домой. И только дома его догоняет: идиот! Ведь Люпин сказал «Гарри говорил», так что он все равно в курсе… у грифферов принято делиться такими вещами. Через полчаса раздается стук в дверь. - Входи, Поттер, - кричит Снейп, лениво махнув палочкой в сторону двери. - Это не Гарри, это я. Можно войти, Северус?
- Ну, Рем тут просто живет. Ему просто идти некуда. Не обращай внимания.
%)) Герой, оказывается, еще и редкостный хам. Интересно, вспомнит ли эту фразу Снейп, когда Люпин уведет его у Поттера. По-моему, он мог бы неплохо поухмыляться по этому поводу.)
Черт, и действительно, как легко придумываются вычурные интересы Снейпа, и как тягостно вообразить себе что-нибудь, не похожее на снитч, в голове Поттера.
- На мой взгляд, это довольно напряженный труд. Самоутверждение ради самоутверждения, без всякого осмысленного результата. Тренируешься, чтобы схватить снитч, хватаешь снитч, чтобы все знали, что ты герой. Отдаешь снитч рефери, и в окружающей тебя жизни не меняется ровным счетом ничего. Кроме, пожалуй, того, что это позволяет целому факультету придурков, ни один из которых не ударил пальцем о палец, считать победителями и себя тоже.
- Проходи, - без особого энтузиазма бросает Снейп. Во всяком случае, он надеется, что без особого. Сколько же лет прошло? Десять? Мерлин, он же тогда даже о Люце почти забыл. Почти. Месяца на два. Наверное, самое близкое к нормальной семье, что у него когда-либо было. С вечерними чаепитиями, разговорами о книгах, ленивыми поцелуями по утрам и почти абсолютным доверием. Тоже почти. Пока не вернулся Блэк. А еще через день – в подземелья влетел разъяренный Люциус, и даже мысль о возможном когда-нибудь примирении растворилась в бешеном сиянии гневно прищуренных серых глаз. - Слушай, - Ремус мнется на пороге. Что же он седой-то такой? Они ровесники, а у Северуса в жестких черных волосах, в которых каждая белая нитка как на ладони – этих белых ниток десяток, не больше. А этот из рыже-пегого стал как трехцветная кошка. Прядями. Нарочно не придумаешь, - Северус, ты… Почему ты так исчез? Гарри расстроился… - А, ты пришел за Гарри заступаться, Люпин? Это у вас в Гриффиндоре так принято – решать личные проблемы через адвоката? Лучше проходи, садись, и скажи мне, как у тебя дела. - Сев… Северус…, - оборотень садится и заглядывает ему в глаза, - послушай, если ты думаешь, что я как-то против того, что вы с Гарри… Ты даже себе не представляешь, как я за него рад. Ты за ним присмотришь, и он стал намного спокойнее в последнее время. И я знаю, что на тебя можно положиться. Гарри нужен был кто-нибудь постарше и поумнее. Честное слово, мне в голову не пришло бы слова сказать против. А Гарри, представляешь, подумал, что ты его приревновал. Сидит и боится тебе на глаза показаться. Снейп закатывает глаза: - Люпин. Я тебя не видел сколько – лет восемь? Если не считать той встречи на суде. Ты не думаешь, что наше знакомство несколько устарело, чтобы ты мог вот так с порога лезть в мою личную жизнь? Уже не говоря о том, чтобы я нуждался в твоих разрешениях спать с мистером Поттером, которому ты вообще непонятно кто. - Извини. Гарри меня попросил пойти с тобой поговорить. - Ничего более по-гриффиндорски идиотского в жизни своей не слышал. Ну хорошо, герой волшебного мира просто не блещет умом. А ты на хрена согласился? - Ты так сбежал, как только меня увидел… - Я не сбежал, Люпин. Я ушел. Когда мистер Поттер наберется храбрости, как ты выражаешься, показаться мне на глаза, я, может быть, объясню ему, почему именно. Передавать выволочку этому юному недоразумению через тебя я не намерен. Так что, пока молодой человек собирается с силами, предлагаю тебе спокойно выпить виски и все-таки рассказать мне, чем ты сейчас занимаешься. - Я лучше пойду, - Ремус поднимается, и берется за спинку стула; вблизи видно не только седину; стало больше шрамов, а бедра все такие же узкие, и пальцы все так же неуверенно прикасаются к вещам, как будто сомневаясь в своем праве, - Гарри там переживает. Скажу ему, что он может прийти. - Рем, - усмехается Северус; ему вдруг стало легко, - тебе не надоело всех мирить? - А тебе не надоело со всеми ссориться, Северус? - Нисколько, - о, вот так они и болтали целыми днями, играли в свою маленькую игру, - ссориться с вами, гриффиндорцами одно удовольствие: вы забавно расстраиваетесь, но никогда ничего не делаете в отместку. Ремус расплывается в улыбке. Тоже вспомнил. - Надо будет подсказать Гарри. Как бы ты отомстил на его месте? - Вывалился бы из камина с извинениями, и испортил бы нам с тобой все удовольствие. - За что он должен извиняться-то? - За предельное неумение себя вести. - Дай, угадаю. О, знаю. Он потащил тебя к нам ночевать, и не предупредил, что вы там будете не одни. Северус хмурится, пытаясь скрыть улыбку. - Зная твою страсть к приватности, могу себе представить, КАК ты разозлился. - И как ты догадался? Люпин отводит глаза. - Мммм… не могу тебе сказать. - Хорошо, теперь я угадаю. Он таскал на Гриммуальд любовников, каждую неделю нового, в жизни не догадался тебя об этом предупредить заранее, да еще, небось, заглушающие забывал наложить через раз. Люпин очень серьезно уточняет: - Но только до того, как встретил тебя. Удовлетворенное хмыканье: - То есть, я угадал. - Северус, я, правда, пойду. Не мучай Гарри, пожалуйста. Он тебя… - Люпин, прекрати немедленно, - обрывает Снейп. Заткнулся. Всегда знал, где нужно остановиться. И пошел успокаивать Поттера. Защитник хвостатый, тоже, нашелся. Когда у нас полнолуние-то?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 72
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Впрочем, Вы и меня неправильно поняли, потому что я Вам спорить и не предлагал - текст-то я просмотрел. Просто, как уже говорил, он мне попался под горячую руку. Прошу прощения. 
- участник сейчас на форуме
