|
|
| |
Пост N: 43
Зарегистрирован: 09.10.06
|
|
Отправлено: 09.01.07 16:57. Заголовок: Re:
Дверь приветливо распахнулась навстречу. Она, несмотря ни на что, продолжала считать его Блэком.
Эльфы, чистившие коридор, завидев молодого хозяина, бросились врассыпную. Они тоже считали его Блэком.
Портрет Финеаса Найджелуса буркнул, что Блэки не должны бегать без особых на то причин, тем более когда они почти достигли совершеннолетия. Значит, тоже считал.
Как бы им всем объяснить, что некий Сириус, шестикурсник Хогвартса, ничуть не обидится, если они переменят мнение?
В конце концов, матери лучше знать. Она жена Блэка, она дочь Блэков, она внучка Блэков…
Вверх по лестнице, пока никто другой не прицепился – Финеас недовольно ворчал что-то в спину о невоспитанности и испорченности, но выслушивать еще одну нотацию, хоть и без рукоприкладства, сил уже не было. Размеренным шагом – как выражался Кричер, «поступью».
Ну, неудачный вышел экземпляр. Бракованный. Первый случай, что ли, в семье? Выжгли-выгнали-забыли. И все в порядке, все в рамках приличия.
Ах, да. Он ведь не просто Блэк. Он Наследник Старшей Ветви. И что с ним ни делай, все равно, когда придет время, он получит в свое распоряжение и Дом, и капитал. Просто потому, что так заведено с самой древности, которая пахла книжной пылью и тускло мерцала с гобелена. Имена основателей были под самым потолком – снизу и не разглядишь, что там написано. Принц Эдвард Черный, Джоанна Прекрасная из рода Морганы, их старший сын, объявленный умершим во младенчестве… «Мы, Сириус, последние из Плантагенетов. Даже нынешняя королева из Саксен-Кобургов об этом помнит. Помни и ты».
Тогда - в его шесть – мать еще иногда разговаривала с ним вот так. Без крика, без упреков. Просто могла умолкнуть на полуслове, если требовалось добавить очередной ингредиент в зелье. В таких случаях полагалось молчать, пока мать не соизволит заговорить снова. Однажды она замолчала надолго. Сириус не выдержал, потянулся к рогу единорога, мерцавшему на одной из полок, и рассыпал сушеные лапки летучих мышей. Серебряная банка полетела на пол с таким грохотом, что мать вздрогнула, и…
Все «и» хранились в запертых накрепко ларцах памяти. Зачем такое помнить – чтобы переживать снова? К чему? Он до одиннадцати лет и за обиду это «и» не считал. Мадам ведь желала ему добра…
Сириус невольно усмехнулся, и потревоженные, вспухшие щеки отозвались глухой затихающей болью. А очередная дверь распахнулась покорно – и тут же захлопнулась за спиной.
Он постоял на пороге – голова была легкая, будто воздушный шарик, и мысли стукались о кости черепа так, что это даже было слышно. Словно молоточки. А потом прошел к аккуратно застеленной кровати и не лег – повалился спиной вперед.
Достанется за то, что улегся поверх покрывала, даже не разувшись. Досталось бы, если бы разобрал постель, переоделся в пижаму и укрылся с головой. Это днем-то!
Какая разница.
Когда ты всегда виноват, это дает определенную свободу. Пусть и своеобразную. Можешь творить все, что в голову взбредет. Никогда не ошибешься.
Даже слез нет. Только равнодушная сосущая пустота. Как боль в желудке, пока он не привыкнет, что еды не будет. И тогда он сжимается. Усыхает.
И становится все равно.
Наказание за проступки следует принимать, как благодеяние. Так его учили.
Только это так трудно, если любое твое движение, любое слово, любой жест - уже вина…
Сначала он, правда, пытался вести себя, как подобает. Забывал об этом, снова вспоминал, когда было уже поздно, и опять забывал – до следующего «поздно». А потом как-то неожиданно понял, что не сможет никогда быть таким, как надо, как бы ни старался. Не сможет – и все тут.
Ему ставили в пример младшего брата, кузин, многочисленных юных родственников… хотя вот честное слово, те зачастую вели себя ничуть не лучше. Когда их не видели взрослые. И носились с хриплыми криками, и заколдовывали друг друга… Им все сходило с рук. Даже Регси – он, разумеется, идеальный Блэк, но не наследник. И вообще ничего в этом нет страшного, если мальчики немного повеселятся…
А Сириус как будто появился на свет взрослым. «Ты должен. Ты обязан. Ты Блэк».
И совсем другим тоном: «Не бегай так быстро, Регси! Ушибешься!» И Регси послушно переходил на шаг.
Сириусу никто никогда не говорил, что он ушибется. Просто сбивали с ног заклятием.
Когда мать окончательно уверилась, что он выродок и чудовище, его этаж отдали Регси – с просторной спальней, кроватью под балдахином, витражами и коврами. И отдельной гостиной для приезжающих в гости друзей. А старшего отпрыска запихнули под самую крышу, в комнату, забранную узорчатой решеткой.
Сириус даже не обиделся. Во-первых, его гриффиндорскую компанию в Дом и на порог не пустили бы. Мать вообще была уверена, что у старшего отпрыска друзей нет и быть не может. (Когда Сириус пересказал это Джеймсу, тот хлопнул веками, а потом важно сказал: «Ну, раз сама Мадам так думает, придется брататься». И засмеялся). Во-вторых, стекло в комнате было самым обычным, и поэтому в ней было много светлее, чем в величественной спальне.
А в-третьих, какая разница, где именно с тоски подыхать?
Даже если бы мать (в виде исключения) разрешила пригласить друзей – хотя бы для того, чтобы выяснить, что они из себя представляют, – Сириус не стал бы этого делать. Они не заслужили даже дня в этой тюрьме.
Хотя на самом деле нечего строить из себя жертву. Дело в другом. Друзья могут поверить, что он ничтожество. Чудовище. Которое лучше всего держать на цепи, как дикого зверя.
Когда он был здесь, он и сам в это верил. С легкостью.
После школы дом казался гробницей. Даже дышать было трудно. Доходило до того, что Сириус кашлял по ночам, то и дело вскакивал с постели и прыгал на подоконник, вжимая лицо в решетку, чтобы не упустить ни глотка свежего воздуха.
Когда он приезжал в Хогвартс или к родственникам, кашель проходил сам собой.
Это все воображение. Нервы, как говорит мадам Помфри. И при этом вздыхает. Жалеет его, наверное. А за что жалеть? За то, что у него нервы «расшатаны», словно у старой девы?!
На самом деле летом в Доме окна просто не закрывали, а зимой проветривали ночами спальни – так, что на подоконник ложился снег, а утром было страшно вылезти из-под теплого, толстого одеяла, чтобы переодеться к завтраку. Но вставать приходилось – иначе эльфы попросту обливали младших Блэков холодной водой. Даже Регулуса. Воспитание есть воспитание, и они оба ходили гулять в любую погоду, оба спали при открытых окнах, оба лишь в самом крайнем случае надевали подбитые мехом плащи, обычно обходясь простыми, с подкладкой из ватина. И обоим запрещалось плакать от боли, если набил синяк, или обжегся, или тебя наказывают.
Только вот Регси мама всегда дула на больное место. И он клялся, что от этого боль проходит.
Сириус верил младшему брату на слово.
«Регси, не плачь! Ты же мужчина».
«Немедленно заткнись, слабак, тряпка, ничтожество!».
Ну, слабак. Ну, ничтожество. Ну и пусть.
Не за что его любить – не надо. Хоть бы не замечали… или отпустили к Джеймсу. К Питеру. К Ремусу. А лучше – ко всем. Почти месяц из бесконечного тоскливого лета. Дольше недели задерживаться невежливо.
Но стоило заикнуться о визитах, и мать тут же взъярилась. «Нет у тебя никаких друзей, не ври!». И тут же – «Ты и так опозорил семью, поступив в Гриффиндор, – еще не хватало, чтобы ты якшался со всяким сбродом на каникулах!».
Ремус бы наверняка сказал, что у матери нет никакой логики. Но Ремус ничего не знал. Или делал вид, что не знает. Луни не разберешь – вечно замкнут, вечно молчит, пока не разболтаешь. И никогда не знаешь, о чем думает. А вот Питер как на ладошке...
Не надо бы о друзьях – здесь. Еще сглазишь.
Но так легко закрыть глаза и представить их всех.
Ремус, наверное, сидит с книжкой под каким-нибудь деревом. До Полнолуния еще целая неделя. Читает взахлеб, то хмурится, то смеется, грызет яблоко или какие-нибудь орехи. Он не похож на остальных. Любит придуманные кем-то истории, даже маггловские. И иногда кажется, что он так и живет. В выдуманном мире, где есть приключения, всегда заканчивающиеся благополучно, и не водятся оборотни.
Интересно, если бы не Фенрир, каким бы был Ремус? Так же читал бы с утра до вечера, чуть ли не все подряд – или «шлялся» бы ночами вместе с Джеймсом? Вместе – и вместо Блэка? Может, Сириус и в Гриффиндоре занял чужое место?
Питер уехал с матерью в Ниццу и теперь бродит по пляжу, загребая босыми ногами раскаленный от солнца песок. А в школу вернется, как будто и не уезжал никуда. Никогда не загорает – только краснеет. Кожа такая. И плавать не любит, хотя и умеет. Они же с Джеймсом и «научили» – столкнули его на четвертом курсе в Черное озеро. Выяснилось, что мышонок вполне способен удержаться на воде и даже доплыть до берега. И весело смеяться, когда его встретили вспышками осушающих заклятий. Из двух палочек. Сириус бы на его месте дулся не меньше получаса…
А Джеймс гоняет на метле. Вряд ли по саду, хотя он у них и огромный. Наверняка надел мантию-невидимку и заколдовал метлу, и теперь выписывает кульбиты в сияющем безмятежностью небе. А может, у них идет дождь. Тогда Джеймс сердится на мать, которая до сих пор не выпускает его из дому в плохую погоду – а ведь Поттеру уже целых шестнадцать лет! И ерошит волосы, становясь похожим на выпустившего иголки ежика.
Сириусу тоже шестнадцать. Только шестнадцать. До совершеннолетия еще год. А потом можно и к Фортескью. Хотя нет. Семью опозорит.
Да и не в этом дело. Просто и там найдут.
Ну, значит, Бродягой. Про анимагию никто не знает.
Если, конечно, Сириуса не убьют до совершеннолетия. Может, это и разумно. Блэка из него не вышло, а никем другим он быть не имеет права.
Странно, что мать до сих пор не догадалась, как покончить с ненавистным троллевым отродьем. Достаточно просто запечатать окно. И Сириус задохнется. «От нервов».
И всем станет лучше. И родителям, и Регси, и даже учителям в Хогвартсе.
Плохо будет только Джеймсу и остальным. Пока они не поймут, что теперь можно без всяких проблем держать закрытым окно в гриффиндорской спальне. С самого первого сентября.
Ребята вечно из-за него мерзли…
Занавеска покачивалась, из открытого окна тянуло свежестью. И пели птицы.
- Ты спишь, что ли? – громкий шепот от двери. Но глаза не хотят открываться.
- Сириус!
- Ну что?
Вместо ответа – вспышка. И ноющая боль исчезает.
- Не знал, что ты увлекаешься медмагией.
- С тобой чему только не научишься… что ты опять натворил?
- Я?!
И наконец пришла злость, дающая силы.
Сириус рывком сел на постели, спустив ноги на пол.
- Не могла же она просто так разъяриться, - Регулус пожал плечами.
- Я изучал маггловедение и получил "Тролля", - отчитывается Сириус, как будто Регси старший, а не наоборот.
- Кого из приличных людей может интересовать оценка по такому предмету? – говорит Регулус равнодушно, садясь рядом. И хочется схватить его за плечи и трясти, пока из головы не улетучится весь этот мусор. «Приличные люди». Эти, что ли, в масках? Трупоеды?
Как же, попробуй тут умереть. Тогда у Регси ни единого шанса не останется. Хотя он и не слушает. Просто смотрит жалостливо. Как на больных в Святом Мунго. И со всем соглашается. Будто Сириус не видит, что Регулус просто не считает нужным спорить.
- Ее интересует. Или маман, по-твоему, человек неприличный?
Когда Сириус вел себя вот так, хотелось вытряхнуть его, как пыльный половичок. Может, тогда вся "дурь" из головы высыпется, как с яблони падают зрелые яблоки. Хотя надежды мало, конечно...
Вот и сейчас Регулус едва заметно поморщился, но на подначку не поддался.
- Объяснил бы, что не учил это дурацкое маггловедение, -сказал он авторитетно - и невольно порадовался, что ломкий, словно бы чужой голос не подвел и не взвился вверх предательским детским полувизгом-полувсхлипом.
- Объяснишь ей, как же… Она же только себя слушает!
- Иногда мне кажется, что у нас с тобой разные матери, - вырвалось у Регулуса прежде, чем он сообразил, что говорит. И кому.
Брат, вопреки ожиданиям, не рассердился. Просто пожал плечами - мол, верю тебе на слово, - и замкнулся в себе.
Так бывало все чаще.
Раньше, до школы, Сириус напоминал открытый для солнечного света и всех ветров вересковый луг. Потом он будто лесом зарастал - медленно, но неуклонно...
Вот и зарос. Да так, что все реже можно найти тропинку, ведущую в самую чащу. Стена деревьев, бурелом под ногами...
- У тебя одиннадцать «Превосходно», кстати, - сказал Регулус, преодолев искушение вломиться в эту древесную стену, как захватчик - с топором наперевес, чтобы вырубить все лишнее, наносное, чуждое...
- Правда? - брат все-таки отозвался. - Бедный Фортескью…
- Он-то тут причем? – удивился Регси.
- Да так… - Сириус засмеялся - Маман сказала, что если она вышвырнет меня из дому, мне придется протирать столы в его кафе. Но раз у меня одиннадцать СОВ, не стоит претендовать на эту должность. Подумают, что я скрываюсь от правосудия. Или что-то в этом роде. Представляешь, Фортескью мог бы заполучить такое сокровище, как я!
- Она просто погорячилась, - Регулус нахмурился. - Никуда она тебя не выгонит.
- Конечно, - опять эта улыбка. - Я не дам ей такой возможности. Как только мне исполнится семнадцать, я сам уйду.
- Куда, сумасшедший? - Регулус принужденно засмеялся, надеясь, что это шутка.
- Какая разница? Куда-нибудь. Аппарирую три раза подряд. Наугад. Куда попаду, там и останусь.
- Брось. Она остынет. Она тебя любит.
- О да. Обожает просто... Мы вообще идеальная семья, правда? - брат снова засмеялся, запрокинув голову. Отрывисто. Зло. Не смех - лай.
Будто подменили...
Смех оборвался - и вот брат уже сидит молча, что-то просчитывая про себя.
- Одиннадцать "Превосходно", говоришь? - спрашивает он, задумчиво глядя в окно. - Даже для аурората вполне годится. Только вот жилье...
Старший брат задумчиво теребит пальцами волосы, как это обычно делает его лучший друг.
Когда-то Регулус отчаянно ревновал брата к Гриффиндору и гриффиндорцам, теперь... Он и сам не знал, что теперь.
Брат продолжал бормотать что-то себе под нос. То ли думал вслух, то ли разговаривал сам с собой, позабыв о наличии слушателя. Первое лучше, чем второе, хотя на самом деле и то, и другое плохо. Неужели мама права и Сириус начал терять рассудок? Или она сама его сглазила?
От этой мысли стало холодно. Как будто целиком проглотил мороженое или сосульку.
- Хотя с этим разберусь, - Сириус продолжал бормотать себе под нос. Монотонно и почти равнодушно.
И вдруг до Регси дошло.
- Ты что, сказал ей, что хочешь стать аурором? - изумился младший. - Тогда неудивительно...
- Я ей ничего не говорил.
- Значит, ты кому-то в школе сказал, и ей написали, - спокойно парировал Регулус. - И ты считаешь, что она не права?
Жалость, из-за которой Регулус поднялся в комнату к брату, пока мать показывала Мадам Ирме сад, исчезла без следа.
Раньше он знал, что мама часто бывала несправедлива. Теперь он уже не был так в этом уверен.
Брат тем временем словно очнулся.
- Да, разумеется, она полностью права, а я мерзавец, - протянул он капризно. В лучших традициях избалованных детей нуворишей. - Не трудись. Все равно бесполезно. Я неисправим.
- И гордишься этим, так? - спросил Регулус, напрягшись.
- Я же сказал, что кругом неправ. Что еще от меня требуется?
- Да что за привычка - делать все назло! - не выдержал Регулус. - Что ты сочиняешь-то?! На аурора учиться надо уйму времени, между прочим! А ты уроки школьные - и те прогуливаешь!
- Не твое дело! - брат зло прищурил глаза.
- Не мое? Ты так думаешь? - Регулус вскочил. - Мой брат - цепной пес министерства! Это меня не должно касаться?
Брат смотрел на него снизу вверх - внимательно и цепко.
- Да нынешний министр спит и видит, как извести чистокровные семейства под корень! Разве неясно?
- Мне нет дела до всяких там дурацких министров, - брат откинулся на кровать, опираясь на локти.
Наследник Блэков исчез. Вместо него на Регулуса смотрел Мародер.
- И тебе не советую лезть в политику, - продолжил Сириус вроде бы небрежно - но тело напряглось, как у хищника перед прыжком. - Дело это муторное, и никогда не разберешься, кто прав, кто виноват. А значит, и заморачиваться не стоит.
- А что - лучше сунуть голову в песок и сделать вид, что ничего вокруг не происходит?!
- А разве не так поступают "истинные Блэки"? - ехидно поинтересовался Сириус.
- Да что ты знаешь о Блэках?
Регулус вскочил и принялся ходить взад-вперед по комнате.
- А что ты знаешь о мире? Что ты в нем видел? Своих "золотых" приятелей? Родственничков-бездельников, которые надираются огневиски, потому что понятия не имеют, чем еще можно себя занять?
- Не говори о том, чего ты не знаешь! Наслушался сказок в своем Гриффиндоре и повторяешь, как фея-эхо! Общество прогнило! Еще немного - и нас с потрохами продадут магглам! Но мы, в отличие от предателей крови, не собираемся...
И внезапно Регулус осекся.
"Проклятие Мерлина. Ну, кто тянул меня за язык?".
Сириус лежал, закинув руки за голову и прикрыв глаза.
В комнате повисла тягостная, липкая тишина.
- Да ты, никак, в трупоеды решил податься? - спросил наконец брат, не открывая глаз.
- Ты же не интересуешься политикой, - зло бросил Регулус, садясь на подоконник с ногами.
- А это уже не политика. Это жизнь.
Странно, но Сириус "не испортил беличьей шкурки". Попал в цель.
- Ты... знаешь о Нем? - в голосе Регулуса прозвучало невольное изумление.
- О Лорде-самозванце? Наслышан, - буркнул брат мрачно.
- Не говори так!
И тут знакомое чудовище выбралось наружу. Оно смотрело из серых сердитых глаз, исказило знакомые черты...
- Как хочу, так и говорю! - рявкнул Сириус.
- Не кричи на меня! - обозлился Регулус. - Думаешь, если ты старший, так все можно?
- Ты тоже будешь меня старшинством попрекать? - Сириус вскочил с кровати. - Да оно мне даром не сдалось!
- Я что, виноват, что ты первым родился? И не говори так о Лорде. Не смей, слышишь? Если тебе ничего не дорого, так хоть...
- Ничего - это ваш полукровка? Нашли тоже идола...
Регулус несколько раз глубоко вздохнул. "Самый лучший способ успокоиться. Просто сосредоточиться на дыхании. Вдох - выдох - вдох. И глубже, как можно глубже", как советовал один из взрослых, навещавших учеников в Хогсмиде.
Удалось.
А вот брат, наоборот, полыхал яростью.
- Мне казалось, тебя вопросы крови не должны волновать, - сказал Регулус спокойно. В этот момент он чувствовал себя старшим - вопреки первородству и прочим "условностям" общества.
"Не пытайтесь опровергать выдумки о Темном Лорде. Просто не отвечайте на выпады. Вы никому ничего не обязаны доказывать".
- Отчего же? - сказал Сириус на удивление мирно. - Если кто-то выступает за интересы группы, к которой не относится, меня в первую очередь интересует, зачем он это делает. И чего добивается.
- Лорд - больше, чем человек...
- Так в этом и опасность. Если он не человек, что он может знать о людях? О том, что им нужно? Подумай сам...
- Додуматься можно до чего угодно, но это не значит, что твои мысли - истина.
- Наслушаться можно чего угодно, но это не значит, что тебе не врут, - в тон ответил брат.
- Что ты со мной разговариваешь, как с несмышленышем? Я вполне способен отличить ложь от правды!
- Да ну? Мне показалось, ты и не пытаешься это сделать. Просто повторяешь чужие слова. Я не прав?
- Нет. И ты сам это признал, - парировал Регулус.
- Как угодно... сэр.
Сириус отвернулся.
Регулус молчал. Толку-то спорить...
Не надо было вообще этот разговор заводить. Предупреждали ведь. Даже кузина Беллатрикс советовала не трогать Сириуса и не пытаться объяснить ему, что к чему. "Все равно не получится, а помешать может здорово", - сказала она и необидно щелкнула двоюродного брата по носу.
Но что делать, если разговор сам завелся?
"Менять тему, - услышал он, словно наяву. - А еще лучше - вернуться к той точке, с которой разговор начался".
- Насчет аурората - это шутка такая?
- Нет.
Молчание.
- А что ты будешь делать, если тебе поручат арестовать кого-нибудь из Блэков? Отца или маму?
Сириус криво усмехнулся.
- Ничего. Потому что такого не случится. Наши родители оба плевать хотели на нынешнего министра. Так же, как на всех предыдущих и последующих. Только ты у нас... политически образованный.
Брат легко вскочил с кровати, подошел к окну и потрепал Регулуса по затылку, как ни в чем не бывало.
- Живи спокойно. Я сам с этим всем разберусь, ладно?
- Почему ты? - вяло удивился Регулус.
- Я же старший, - Сириус беззаботно пожал плечами.
- Ты ведь не хочешь быть наследником. С чего вдруг?
- А по-твоему обязательно быть наследником, чтобы оставаться братом?
- В нашем мире - да.
- Хочешь совет?
Сириус наклонился к самому уху Регулуса и заговорщически прошептал:
- В таком случае, младший, меняй мир.
|
- участник сейчас на форуме
